В пабе воняет протухшим пивом и подгоревшими сосисками — а может, так пахнет оборотное зелье, которое Рабастан вливает в себя через приступ тошноты.
Две недели он едва не ежедневно под обороткой, ищет тех, кто выведет его на покинувших свои привычные лондонские места оборотней. Оборотни нужны Хозяину, а Рабастан не может позволить выходить в город Рудольфусу с его больной ногой. С его вспышками ярости.
Две недели — это много. Это передоз.
Но Снейп молча ставит перед Рабастаном все новые и новые склянки, а Рабастан также молча забирает их.
Им нужны оборотни. Особенно сейчас, когда от прежней Организации остался только костяк, приходящий в себя после пятнадцати лет Азкабана.
Им нужна волчья сила и жестокость, чтобы поселить в людях панику. Чтобы вызвать неуверенность в Министерстве.
Ради этого они так много сделали на последних силах, подставляя перевертышей, приплачивая нужным людям в Визенгамоте.
И как же они почувствовали себя обманутыми, когда однажды оказалось, что магический Лондон чист от представителей стай.
Оборотни просто ушли по-английски, лишенные практически всех прав и свобод.

Рабастан вновь оглядел паб, подслеповато щурясь — у этого мага, чью внешность он сейчас использовал, была близорукость, вот не повезло.
Впрочем, магу не повезло еще больше — Темза широка и глубока, а под Ступефаем и вовсе не выплывешь. Но рисковать Лестрейндж не мог.
Бармен поставил перед ним полную кружку пива, эффектно сдув шапку пены прямо на стойку.
Лестрейндж заторможенно улыбнулся, кивнул — и вновь огляделся.
— Кого ищешь, браток? — бармен, закончив с подачей пива редким посетителям, принялся протирать стойку, размазав ранее сдутую пену по захватанной поверхности.
— Мистера Грейбэка, — Рабастан знал, что это произведет комичный эффект — прототип его внешности, невысокий лысенький волшебник, формами напоминающий пивной бочонок, казался самым неподходящим знакомцем для легенды мира оборотней. - У меня с ним дела.
Бармен расхохотался.
— А ты уверен, что мистер Грейбэк тоже считает, что у него с тобой дела?
Лестрейндж снова изогнул губы в заискивающей гримасе.
— Конечно. Мы договорились с ним еще две недели назад о встрече, а теперь вот... Ну и вот... Если бы кто-то, кто знал мистера Грейбека, мог мне помочь, мы бы оба были благодарны...
Золото, малопривычное в этом хлеву, маняще заискрилось между пухлыми пальцами того, под личиной кого сейчас действовал Лестрейндж.
Галеон глухо звякнул о стойку. Еще один. И еще.
Бармен жадно следил за всеми манипуляциями, но не демонстрировал желания сотрудничать.
— Мне очень важно найти мистера Грейбэка. Вопрос жизни и смерти.
Ноль эмоций.
Еще три галеона — нет результата.
— Вашей жизни и смерти, — жестко добавил Лестрейндж. Он устал от бесконечных оборачиваний, устал видеть чужое отражение над раковиной.
Бармен заколебался, с недоверием оглядывая безобидного посетителя, но все же чуть слышно произнес:
— Еще столько же.
Галеоны легли на стойку второй кучкой и тут же скрылись под грязным полотенцем.
— Я слышал, он вернулся в Северный Йоркшир, — полотенце беззвучно исчезло под стойкой, Лестрейндж кивнул. Почти благодарно. Неужели спустя две недели и несколько десятков пабов подобного пошиба ему повезло?
Он сполз с табурета и бросил на стойку несколько сиклей за пиво, к которому так и не притронулся.
— Эй, мистер, еще галеон — и я скажу, кто еще ищет Стаю...
А вот это ценная информация.
Лестрейндж вернулся, наклонился над стойкой:
— Сделай это в качестве бесплатной любезности, — ему необходимо отхлебнуть зелья, и от этой перспективы Рабастану еще хуже, чем от перспективы тащится обратно к Северному морю.
Бармен снова замялся, но все же наклонился тоже: друзья или враги Грейбэка — не те люди, с которыми стоило связываться.
— Дальний столик, в углу.
Лестрейндж снова кивнул, развернулся, сощурился — проклятое зрение, не видать ни боггарта.
Он сделал большой глоток из своей фляжки, чувствуя, как сжался желудок, грозя вернуть зелье обратно, и шагнул в указанный барменом угол.
Не сбился с шага, даже когда память, последнее время играющая с ним разные шутки, выкинула имя этого даже на первый вгляд уставшего мужчины.
Ремус Люпин.
Сколько лет, сколько зим.
Надо бы, наверное, вывести Люпина из бара и прикончить в переулке.
Но сначала выяснить, зачем ему понадобился Грейбэк.

— Зачем-то понадобились перевертыши? — если ему повезло, то гриффиндорец еще не выяснил то, что уже известно Рабастану, и можно скормить врагу дезинформацию, о которой не переставая зудел Долохов. Куда полезнее, чем убивать в переулке.
Перед глазами поплыло — зелье никак не унималось, устроив в желудке свистопляску.
Лестрейндж не то сел, не то упал на свободный стул, вгляделся в бывшего приятеля.
Лондон — тесный город, чего уж там.
— Могу помочь, — вальяжно не вышло. Скорее, болезненно.
Дракклов передоз.

Лестрейндж пожал плечами, отвечая на незаданный вопрос - щедрость и щедрость, и все люди братья, разве не так?
К тому же, его отчасти нервировала волшебная палочка Люпина, которую тот не прятал - в общем, это было логично, Лютный был неподходящим местом для тех, кто слишком уж верил в теорию общественного договора и постулаты терпимости - но то, что Люпин пока не пускал ее в ход, могло было быть хорошим знаком. Должно было быть.
И, как будто он ничего не имел против внезапно присоединившегося собеседника, Люпин упомянул ведро - может, опасался, что незнакомец заблюет ему столик.
- Продышусь, - очень всерьез прикинул вероятность использовать ведро Лестрейндж, но отмел ее - может быть, хороший способ продемонстрировать собственную безобидность и намекнуть Люпину на отсутствие необходимости держать под рукой волшебную палочку, но тут ведь как: стоит только начать и неизвестно, насколько дело может затянуться. - Но спасибо.
Было это в Люпине - вежливость, что ли. Всегда было.

Продышался - может, на улице было бы легче, а здесь, в пабе, воняющем пивом, это "легче" приходилось буквально выцарапывать, и Лестрейндж задумался, а как все это воспринимает Люпин, оборотень Люпин.
Если бы в прошлой, до-азкабанской, жизни ему предложили выбрать самый невероятный вариант из предложенных, он, без сомнения, поставил бы на этот: на то, что спокойный и неизменно вежливый староста Гриффиндора по полнолуниям оборачивался в монстра, но врать об этом Питеру не было ни резона, ни оснований, и Рабастан, как ни сдерживал себя, все никак не мог перестать поглядывать на Люпина - не на палочку под его рукой, а в лицо, как будто надеялся увидеть в его чертах какое-то подтверждение, которое позволило бы однозначно определить в человеке напротив ликантропа.

Поняв, что гляделки затянулись и, наверное, могут вызвать дополнительные подозрения, Лестрейндж наклонился над столом.
- Дело не в щедрости. Я о вас кое-что слышал, мистер Люпин. Знаете, люди болтают. И мне кажется, что мы можем быть полезны друг другу. Я знаю, где могут быть оборотни - а вы, наверное, можете найти их логово уже на месте. Хочешь поймать зверя - думай как зверь и все такое. С меня пиво, - Лестрейндж слабо улыбнулся в пародии на доброжелательность, даже не зная, как эта улыбка может выглядеть на его временном лице. - По рукам?
Золото утекало рекой - но траты того стоили; к тому же, топтаться по осеннему лесу у драккла на куличках в одиночестве не хотелось. Лестрейндж напомнил себе, что их легкое приятельство с Люпиным в далеком прошлом - но выбирать не приходилось: других оборотней поблизости все равно не было.

- Не назвал, - не стал отпираться Рабастан.
Люпин задавал - и прямо, и косвенно - много вопросов. Не то чтобы Лестрейндж осуждал его за это, нет, разумеется, на его месте он бы тоже постарался выяснить все, что можно о свалившемся на него счастье в виде нарисовавшегося напарника, однако прямо сейчас это было излишним и, на взгляд Рабастана, только время тратило: как будто Люпин не понимал, что назваться он может как угодно.
Что в Лютном вообще направо-налево не называют свои настоящие имена и цели.

Однако о дипломатичности младший Лестрейндж знал чуть больше, чем прочие ныне здравствующие представители его рода, поэтому сразу отмел инстинктивное нежелание отвечать на расспросы и из двух вопросов, изрядно ему неудобных, выбрал один.
- Гриффит, - брякнул первое, что пришло в голову, а затем, не особенно доверяя изрядно потрепанным Азкабаном своим когнитивным процессам - а если станется забыть, как назвался, и только укрепить в Люпине подозрения? - добавил. - Баст Гриффит. Баст.
Вряд ли Люпин знал, как его звали дома - зато не придется тупить, не понимая, к кому обращаются.
- А вот зачем мне Грэйбек - ну, допустим, это личное дело, - на ходу импровизируя, продолжил, пялясь на палочку под рукой Люпина. - Сестру у меня укусили недавно и она сбежала, пропала с неделю назад. Может, к Стае присоединилась. Хочу ее найти, поговорить. У нее дети, муж. Нечего ей по лесам таскаться, а, мистер Люпин? Как считаете?
Да что он в палочку вцепился.
Нервировало.

Лестрейндж повел плечом, поднял ладони над столом - пустые. Привычно, мать его, пустые.
- Нет - так нет, - с искренним сожалением выдал, надеясь, что не придется живописать страдания родственников только что выдуманной сестры и что бывшему гриффиндорцу хватит и собственной фантазии. - Я и один отправлюсь - до полнолуния найду. Извиняйте, мистер Люпин. Просто подумал: вы Стаю ищете, я ищу - почему бы не объединиться. А хотите, я вам заплачу?
Он приналег на стол, как будто только сейчас эта мысль пришла в голову, для убедительности даже полез в карман потрепанной маггловской куртки за мешочком с галеонами - медленно, очень медленно, помня про палочку.
- У меня, правда, немного совсем - но что есть. А вы меня по лесу проводите. Как гид, а?

Для человека, который не выглядел купающимся в достатке, к перспективе заработать Люпин отнесся исключительно равнодушно. Лестрейндж прищурился, гадая, чем это вызвано - в самом деле ли озвученным неравнодушием и общим диагностируемым альтруизмом или намерением в лесу покончить с нарывающимся на провожатого незнакомцем и обчистить его карманы, забрав все.
Не то что второе вязалось с тем образом Ремуса Люпина, который Лестрейндж худо-бедно помнил, но прошло немало времени - и люди вовсе не обязаны были оправдывать его ожидания.
- Спасибо, - пробормотал Лестрейндж в ответ на вежливое сочувствие - и тут же подобрался на своем стуле при резком движении палочки Люпина, готовый отпрянуть назад, если замах хоть отдаленно напомнит атакующее.
В стакан ударила вода, передние ножки стула Лестрейнджа снова коснулись пола с отчетливым стуком.
Он вернул на стол левую руку, в рукаве которой крепилась волшебная палочка, тряхнул головой - улыбка не сложилась, ну да драккл с ней.
- Как и все остальное.
Дракклов Люпин его проверял? Никому не доверяет из любви к искусству или у него серьезные проблемы, о которых Лестрейндж, разумеется, не в курсе?
Последняя мысль неприятно царапнула: Рабастану хватало и своих проблем, не хотелось оказаться впутанным еще и в чужие - но Люпин уже соглашался, протягивая руку, и следовало либо решаться, либо сваливать, пока он в самом деле не заблевал тут стол.
Лестрейндж молча вытащил из заднего кармана ту палочку, что принадлежала одолжившему ему свою внешность волшебнику, поднялся, принимая протянутую руку.

Земля упруго ткнулась под подошвы, нахлынувшая при аппарации тошнота отступила, едва он, отпустив Люпина, глубоко вздохнул.
- Это Северный Йоркшир, - поделился информацией Лестрейндж, следя за Люпином - он не особо водил дружбу с оборотнями в до-азкабанские времена и теперь с легким интересом ждал, что тот будет делать. - Парк Норт-Йорк-Мурс. Честно говоря, я плохо ориентируюсь в лесу - так что гид мне в любом случае нужен.
Теперь, после аппарации, он не убирал палочку - и чувствовал себя определенно лучше.
- Раньше Грейбэк со своей стаей вроде торчал в долине Эскдейл, подальше от населенных пунктов, - поделившись этой информацией, известной ему по прежним, лучшим временам, Лестрейндж неопределенно пожал плечами, хмуро глядя за плечо Люпина - туда, где пустошь плавно превращалась в поначалу редкий лесок, в котором узкая пешеходная тропа терялась в лежащих на земле тенях, - говорят, теперь вернулся сюда же. Я был здесь с неделю назад - без точной наводки, просто проверял. Ничего не нашел - говорю же, мне нужен... гид. Ну и вообще, вдвоем безопаснее - я слышал, ушедшие в леса оборотни не очень-то жалуют тех, кто их находит...
Последнее предложение он закончил вопросительной интонацией - кто знает, что там сейчас Стая думает о прежних договоренностях, временные союзники не могут помешать, особенно если ему удастся не раскрыть свое инкогнито.