После разговора с Яэль и Рабастаном Вэнс занялась ревизией. Не то, чтобы в этом была какая-то острая необходимость, но это позволяло обрести равновесие и собраться с мыслями, поэтому ревизией Эммалайн занималась в любое подходящее время, как только выпадала такая возможность.
Сначала следовало пересчитать пузырьки с зельями и отметить расход. Затем банки, пакеты и коробки с ингредиентами. Раньше все это стояло в мансарде, на радость мистеру Черчу, который опасно пристрастился к корню валерианы. Но вскоре драгоценные запасы почти выселили мисс Вэнс из ее комнаты, поэтому в коттедже был оставлен необходимый запас, а все остальное бережно и с пиететом перенесено в подвалы дома Реддлов. Мистер Черч не возражал. Эти подвалы он уже знал, как свои четыре лапы и, кажется, водил туда кошек. Так что вскоре в округе не исключена была эпидемия рождения массы черных котят. Но, конечно, за личную жизнь коты мисс Вэнс ответственности не несла.

Ревизия показала, что запасы мяты подходят к концу.
Эммалайн сделала соответствующую пометку в журнале.
Аконит еще имелся в достаточном количестве, но следовало позаботиться и о нем. Еще жала веретеницы и печень рыбы-собаки.  Лестрейнджам чаще всего требовалось останавливать кровь, заживлять раны, сращивать кости, а так же некоторое количество успокоительных зелий и зелий снотворных разной силы.

Стук в дверь подвала был звуком необычным.
Рабастан был здесь не гостем, а полноправным партнером и стучаться бы не стал. Беллатриса и Рудольфус… Ну, если бы им понадобилась Вэнс, а на дороге попалась дверь, то это были бы трудности двери. Дверь после такого, скорее всего, пришлось бы ставить новую.
Так что…
- Привет, - деловито кивает она Питеру. – Проходи. Чем могу помочь?
Еще одна неожиданная встреча, спустя много лет. Не было никаких похлопываний по плечу с вопросами «ну как ты», никаких воспоминаний «а помнишь». В семействе Лестрейнджей все живут сегодняшним днем. Вчерашний, слава Мерлину, закончился, а завтрашний наступит ли – драккл его знает. Нет, они с Петтигрю не избегали друг друга, но и не слова больше, чем то было необходимо по делу, сказано не было.
Так что если Питер говорит, что помощь нужна, значит нужна. А Вэнс прежде всего колдомедик. Их с Бастом эксперименты – это, что называется, в свободное от основных обязанностей время.

Отредактировано Emmeline Vance (5 ноября, 2017г. 12:35)

Расплывчатость формулировки – это то, что способно вывести любого с Рейвенкло из равновесия.
Что значит «с нами»? С Лестрейнджами в частности? С Пожирателями Смерти в целом? С нашим Славным Лордом вообще?
Эммалайн очень хочется уточнить. Не то, чтобы это важно, просто для того, чтобы выслушать ответ Питера. Но она просто пожимает плечами. Очень неопределенно.

- Давай точнее, - улыбается она.
Улыбка появляется на губах сама по себе, это уже рефлекс, его не убить. Улыбка призвана успокоить пациента и внушить ему мысль, что все проблемы решаемы, и он обратился по адресу.
- Боли в желудке? Спазмы? В дневное время, в ночное? Тянущие и долгие или короткие и эпизодические? И… знаешь что, ляг на стол и покажи мне живот.
«Стол», конечно, не совсем стол, каменная плита, на которой Эммалайн и Рабастан вскрывают трупы или проводят эксперименты над живым материалом. Но он удобен и чист, остальное детали.
- Нет болей внизу живота? Вверху, под грудиной?

Вэнс уже убедилась, что люди, далекие от медицины, называют животом все, что не голова.
Черный кот вышел из угла и сел поближе. Мистер Черч уже привык к тому, что если что-то лежит на столе, то в скором времени это можно будет съесть. Вэнс читает эту уверенность в зеленых глазах животного и осуждающе качает головой.
- Иди погуляй, любовь моя, - мягко советует она. – Это не еда. Это свой.
«Другом» Петтигрю не назовешь, врагом тоже, так что это фамильярное «свой» вполне подойдет.
Эммалайн достает волшебную палочку. Как только живот Питера будет ей явлен, она узнает о нем все. Для разнообразия, заняться какой-нибудь язвой будет даже приятно.

Застенчивому «все в порядке» Вэнс верит примерно так же, как предсказаниям на чаинках, и предпочитает убедиться, что у Петтегрю не аппендицит. Убеждается. К счастью, не он. Кишечник неожиданного пациента тоже скорее радует, хотя брюква не самая здоровая еда, ее даже мыши не грызут. Не грызли. До появления мистера Черча, который, наголодавшись, обрел охотничьи инстинкты и избавил дом от этой напасти.
Мысль о хвостатых грызунах отчего-то прочно поселяется в голове Вэнс.

- Ничего страшного, - утешает Эммалайн Питера. – У некоторых людей от длительного перенапряжения и переживаний появляется  желудочная болезнь. Но лечить ее надо, сама она не пройдет, разве что на время затихнет. Ну и слабость, дурные сны – сам понимаешь, оттуда же. Перенапряжение и переживания.
Спрашивать, о чем так переживает Питер, Вэнс не собирается. Вокруг нее собрались странные существа, то, на что один не обратит внимания, второй сделает поводом для убийства. Так что, душевные проблемы Петтигрю – это только его душевные проблемы. Но зелья она даст. Тут ничего сложного нет.
- Смотри… вот из этого флакона глоток утром и вечером натощак. Сразу предупреждаю, будет жечь, но так и надо. А потом, сразу, глоток из этого.
Вэнс выставляет зелья, делает пометки в журнале.
- А на сон грядущий…
Эммалайн критически осматривает Питера, пытаясь на глаз определить дозировку. И крепость зелья. Вид у него, прямо скажем, не слишком жизнерадостный, поэтому Вэнс щедра, достает зелье, которое готовила для Рабастана.
- На сон грядущий два глотка вот этого. Два, Питер! Не три, не пять. Не половина флакона. Двух глотков достаточно, чтобы ты спал крепко, без снов, и просыпался бодрым. Когда зелье закончится, придешь ко мне, если будет надо – повторим. Но, думаю, твою проблему мы решим.

Мистер Черч не уходит, смотрит на Питера немигающим, тяжелым взглядом.
Эммалайн недоумевает. Обычно кот игнорирует всех, кто ему не нравится, бегает ото всех, кто может быть опасен, и по-королевски снисходителен к ней и Рабастану. Они – его. Им можно даже гладить и чесать за ухом. Не возбраняется.
Удивительно, но к Рудольфусу кот пытается найти свой подход и таскает к порогу его комнаты дохлых птиц. Домовик их прячет. Вэнс подозревает, что для каких-то своих, темных целей.
Но чтобы сидеть и смотреть на кого-то, словно раздумывая, не сожрать ли…
И тут Эммалайн осеняет.
- Питер, ты же анимаг?
Что-то она слышала. Определенно слышала. И если она не ошибается… Вэнс начинает улыбаться. На этот раз по-настоящему. К счастью, Питер не знает, что так она улыбается обычно своим ценным образцам.

Отредактировано Emmeline Vance (27 ноября, 2017г. 20:25)

- Иди, погуляй, любовь моя.
Это, конечно, не Питеру – коту.  Эммалайн подхватывает кота под живот, выставляет за дверь. Тот недоволен, и недовольство высказывает попыткой поцарапать хозяйку. Это ревность, Эммс понимает и прощает. И закрывает перед злым кошачьим носом дверь, а сама усаживается на край стола, благожелательно разглядывая Питера.
- Интересуюсь, немного, - признается она, отвечая на вопрос Петтигрю. – Но это все для меня сложно.
На самом деле, у нее в голове целый список вопросов. Только вот, захочет ли Питер на них отвечать? Откровенничать-то с Вэнс он вовсе не обязан, сказал «спасибо» за зелья и консультацию и пошел по своим делам.

Эммалайн мало верит в доброе и светлое, в добровольное сотрудничество и готовность делиться. Верит либо в принуждение, либо во взаимовыгодный обмен.
Рабастана, конечно, это не касается.
А похищение – так у них просто не было времени нормально восстановить школьную дружбу. Как там ее восстанавливают? Ходят друг к другу на чай?
Вэнс разглядывает свои худые запястья, выглядывающие из рукавов свитера (он чуть велик и к тому же уже поношен). И ей не слишком весело, потому что теперь, наверное, так оно и будет. Она будет ходить к нему в гости на чай. У Рабастана есть свой дом и невеста. Беременная невеста. Анимаг.

Эммалайн отключает рефлексию и включает профессиональное обаяние.
- Питер, может быть, расскажешь мне немного обо всем вот этом? Просто чтобы я в голове уложила какие-то факты. Не люблю чего-то недопонимать, все время кажется, что появится Флитвик и снизит мне баллы.
Эммс улыбается, приглашая Питера поулыбаться вместе с ней над этой шуткой. Ну почему все так сложно? Улыбайся, шути, ищи общие темы, завоевывай доверие. Выслушивай. Притворяйся что тебе интересно…
Ладно, сейчас ей действительно интересно. Но все вот эти ритуальные социальные танцы совершенно чужды Вэнс. без этого проще и честнее, поэтому, наверное, с Лестрейнджами ей не так уж трудно найти общий язык.
- Ну а если тебе что-то понадобится, в качестве ответной услуги, всегда буду рада помочь. Ингредиенты для зелий доставать нелегко, но пока у нас с этим относительный порядок.
Вот. Предложение сделано. Эммалайн надеется, что оно заинтересует Питера.

Отредактировано Emmeline Vance (6 января, 2018г. 20:57)

Прежде всего, Эммалайн хотела бы узнать о том, как анимаги переносят беременность, но вряд ли Питер может внести ясность в этот вопрос.
- Хочешь чаю? – любезно спрашивает она, налаживая непринужденные приятельские отношения привычным, традиционным, можно сказать, способом. – Правда, к чаю у меня ничего нет, ну да ладно…
Пожатием плеч превращая проблему отсутствия печенья в не-проблему, Вэнс достает чайник, задумывается ненадолго, а потом трансфигурирует чашку из пустой стеклянной бутылки, приготовленной под зелья.

Чашки в подвале есть, их две, но одна ее, другая для Рабастана. Вэнс очень привязывается к вещам с тех пор, как у нее их стало намного меньше. А чашка для Петтигрю получилась очень изящная, похожая на те, из которых миссис Вэнс угощала чаем подруг, жалуясь на дочь и бесконечные мигрени…
- Скажи, а это всегда контролируется? Я имею в виду, превращение. Или даже с опытным анимагом это может произойти случайно? От испуга, скажем, или в случае опасности?
Вэнс хочет знать, есть ли риск для Яэль. Если есть, если какое-то сильное нервное потрясение может вызвать превращение, и, следовательно, выкидыш, то ей надо позаботиться о том, чтобы у мисс Гамп под рукой всегда было сильное успокоительное. Потому как войти в семью Лестрейнджей – это всегда сильное нервное потрясение.

Наверное, если она начнет конспектировать за Петтигрю, это будет не слишком… гостеприимно? Все же Вэнс старается придать всему происходящему характер приятельской беседы, а не лабораторного исследования. Хотя, конечно, исследование было бы быстрее и точнее…
Итак, первое, что она поняла: для того, чтобы превратиться, нужно сосредоточиться. Это хорошо для Яэль, значит, лиса не перекинется просто так, нечаянно. Это хорошо для Вэнс, потому что сосредотачиваться она умеет, а целительница в глубине души лелеет мысль приобщиться к анимагии, но – очень в глубине.
- Нет, что ты, мне очень интересно, - искренне заверяет она Петтегрю.
Рассказывает он хорошо. Увлеченно, понятно и образно. Будь он преподавателем, дети бы наверняка слушали его с интересом.
- Не думаю, что у меня получилось бы. Мне всегда казалось, анимагия это особый талант, либо он есть, либо нет, а если нет – то и стараться бесполезно. Разве не так?
Эммалайн, конечно, лукавит. Она с Рейвенкло, а там свято верят, что талант это хорошо, а усидчивость, острый ум и стремление к знаниям еще лучше. Хочешь чему-то научиться – учись. Будешь учиться достаточно усердно – у тебя все получится.
Хм. Жаль, конечно, что в подвале она не держит алкоголя. Может быть, если бы добавить его в чай, то удалось бы уговорить Питера на маленькое представление?
- Покажешь мне как-нибудь? – как можно беззаботнее улыбается она. – Никогда не видела ничего подобного! Только уж, пожалуйста, сохрани одежду, не смущай меня. Еще чаю?
Определенно, в следующий раз стоит заварить что-нибудь покрепче.
- А что с ранами? Анимагическая форма, случайно, не помогает заживлению ран?
Темные ресницы Вэнс скрывают и острый взгляд и нехороший горячий интерес в глазах, оставляя на виду только доброжелательное лицо – чуточку утомленное, но доброжелательное.

Отредактировано Emmeline Vance (23 апреля, 2018г. 09:23)

Решимость Питера очень на руку Эммалайн, у которой вообще все ради науки. И, благодаря всемерной поддержке Рабастана, Вэнс даже не пытается давать своему фанатизму здравую оценку. У нее, наконец-то, есть возможности для исследований, от которых у Сметвика случился бы сердечный приступ. У нее есть вот этот подвал, который уже вполне может сойти за лабораторию, и это куда важнее, чем дом, который у нее был, или мог бы быть. Важнее чем работа в Мунго, в которой она завязла как муха в меду, соблазнившись на обманчивые возможности. И уж конечно, гораздо важнее, чем брак, желать которого, вроде как, положено каждой женщине. В общем, важнее, чем все.

Так что, обеспечив Петтигрю еще одной порцией чая, она предлагает, как можно дружелюбнее:
- А ты не будешь против, если я возьму у тебя немного крови на анализ до и после превращения? Это не больно и много времени не займет, обещаю, а ты мне очень поможешь в моих исследованиях.
Эммалайн сама любезность и улыбка у нее застенчивая. Целительница предпочитает, чтобы ей помогали добровольно, и, желательно с энтузиазмом. Хотя, конечно, случается всякое. Но Питер что-то вроде друга семьи у Лестрейнджей, и Вэнс старается быть с ним милой.

Питер неожиданно мил, и Вэнс, которую не сказать, чтобы часто приглашали на свидания, да еще ценой собственной крови, не видит причин отказывать.
- Конечно, с удовольствием, - кивает она.
С кокетством у Эммалайн все плохо, ниже среднего, но, к счастью, от нее этого и не ждут.
Она берет кровь у Питера, тщательно нумерует пробирку и записывает данные в журнал.
Анимагия ее очень интересует, и не столько эффектные возможно, сколько внутренние процессы. меняется ли биохимия, меняется ли уровень магии в крови. Вопросов у любознательной мисс Вэнс много, но анимаги редкость…

Крыса из Питера тоже выходит милая. Эммалайн в искреннем восторге – еще и потому, что крыса прекрасный выбор, если так посмотреть. Кто обратит на нее внимание? Неприметность и скорость – прекрасные качества в непростые времена.
- Чудесно, Питер! – хвалит она волшебника, собираясь взять у него вторую порцию крови на анализ. Если есть изменения (а они должны быть) то именно сейчас они будут присутствовать в  крови.
– Если позволишь высказать мнение, это очень изящно. Даже красиво.

У Вэнс свои представления о красоте, несколько отличающиеся от общепринятых, но она об этом никогда не задумывалась. Хотя бы потому, что рядом нет никого, кто указал бы ей на некоторые существенные различия. С Рабастаном они явно видят мир одинаково, а Беллатрикс и Рудольфус Лестрейнджи не те, с кем Эммалайн будет обсуждать прекрасное.