Сбежать не вышло. Флегматически прослушав прощальный крик Дженнифер, журналистка тяжело вздохнула и стала переигрывать. Сдаваться она не собиралась.
От игры отвлек звонок в дверь.
- О, Лиска, проходи! – посторонилась она, пропуская гостью. – Триста лет не видела…. Чай будешь? Или вообще оголодала аки неведомый тута зверь, полярным медведем прозванный? О! Вспомнила! Еще остатки томатного сока есть.
Вкусы в последнее время менялись драккл болотный знает куда. С пересоленной утренней кашей она смирилась, но жрать одновременно сникерс с майонезом и запивая весь этот кошмар Мишеля Герара колой – это было как через чур. А когда жутко захотелось ПОКОЛДОВАТЬ – чуть было не побежала убиваться об Долохова, ибо падать ниже просто некуда. Хуже всего было то, что магичить хотелось в последнее время незнамо как. Смутно припоминалось, что в первый раз было тоже самое.
Спасибо тебе родной организм.
Про беременность она еще никому не говорила – живот пока почти незаметен, а слушать, что ты, Фионочка, долбанутая, жутко не хотелось. Причем с обеих сторон – магической и нет. Ибо хуже положения вновь беременной матери-одиночки в Восточном Лондоне может быть только положение этой беременной матери-одиночки, да не той крови, и во время войны-на-истребление, лихо прозванной терроризмом. 
А уж то, что внезапно свалившемуся на голову папеньке явно не понравится маггловоспитанный потомок – это к Трелони не ходи. Про гены она вообще молчала, как польский повстанец о военной тайне на допросе 44го. Даже Эле не побежала докладывать – хоть и очень-очень хотелось. Она родом из этих дурных – вдруг, что посоветовала б.
Выбор подходящего уютного гробика, например.
Позабытая Дженнифер Симпсон снова закричала. Ее снова убивал мальчик-с-ножницами.
- Блин! Игру не выключила! Или хочешь, ужинать уйдем туда? Посмотришь, как не-маги survival horror умеют делать?
Боязнь Фионы Макгрегор всех ужастиков было притчей в языцех не только маггловского, но и магического миров. Джон постоянно подразнивал ее просмотром культовых живых мертвецов, мол, из всего сюжета Фиона запомнила лишь свои ладони, которыми прикрывала глаза. Над этим невинным давешним развлечением девушки посмеивались лишь приятели со школы – не забывшие ее Фредди Майерсов в лицах.

- Эль… - удивленно она воззрилась на подругу и ее жест. – Это крик из приставки – она не кусается – я проверила. Совсем замотали Лиску школьные годы чудесные, эпизод второй-преподский? – сочувственно понимающе заметила-спросила она. Эля выглядела как почти пережеванный громамонтом пикси: такой же обалдевший. – Выспаться тебе надо, Лиска. А от плохих снов у меня и Зелье-без-сновидений найдется.   
МакГрегор уже не снятся сны – и это хорошо.
Ибо выдержать все эти цветущие яблони, падающие ярко-красные яблоки на снег, бескрайние маковые поля, серо-зеленые  глаза Рудольфуса – Богиня как она могла тогда умудриться разглядеть его глаза?! – и почему-то силуэт трижды Волдемортом фторпикринового Долохова в небесах – не сможет намного более терпеливый человек, а Фиа никогда терпением не отличалась.
Раз, два Фредди заберет тебя… Хрен! Кишка у вашего Фредди тонка.
«Нынче мне снятся чужие сны — ярче моих и выше…»
Фиона, еще пару недель назад, строго-настрого запретила себе вообще думать на отвлеченные понятия «как дожить до зимы» и «Как получать удовольствие, когда вы свалились с небоскреба» и решила жить, как придется, решая проблемы по мере поступления.
Но в комнату все же прошла и вырубила телевизор.
И наступила тишина.
-  Мэрил утверждает что послушная-послушная, чем вызывает мои справедливые подозрения, но твой дедушка подтверждает ее слова. Подозреваю, ворчит он у тебя меньше – из-за появившегося нового объекта воспитаний. Таки согласись, дочь моя мало похожа на потомка древнейших родов умеющих говорить на языке времен короля Якова и манерами похожих на нашу королеву. Только чо её в родовую и прочую ритуальную магию тащит, что она в библиотеке отыскала на эту тему книжки – вообще понять не могу!  Папочке спасибо сказать что ли?… - имея в виду не только бывшего сокурсника, заметила Фиа.
И мелкую, по-хорошему, надо бы забрать – журналистка не желает плохого Элькиной семье. А вдруг господин Д. нагрянет в поместье Уинстона за внучкой? Это её сэр Гамп может прихлопнуть, так, что фиг она поймет, что ее прихлопывают; а вот Антонин Павлович – не пальцем деланый….
Забористое тогда, однако, вышло поколение!
- Эх, - продолжала щебетать журналистка, как обычно, затыкаясь лишь Селенцио, так и не решив как поближе подобраться  к теме «Мэрил и родовая магия» не вызвав уйму подозрений. – Вот почему эти научно-магические умники не могут нормальную телефонную связь настроить? С радио же у них получилось! Ты гуляла в мантии? – риторически хихикнула она. – У не-магов свободное конструкционное государство – свобода одежды в правах прописана. За нее на костер не потащат…. Как там Хогвартс? Стоит еще или новое поколение оказалось весьма умелым и на месте нашего замка – хорошенькая небольшая воронка?  В холодильнике хоть что-то съедобное есть, кроме кошачьих консервов – нам Бильбо его еды не простит? – ставя чайник на огонь, полуобернулась к названой сестре полукровка.

- Кажется или был? Ох, подруга, темнишь ты что-то – к Кассандре не ходи… - проницательно глянула она на Лиску.
Про детей она не стала добавлять ничего. Слов не нашла. В конце-то концов, кто аристократических змеек со стороны мог видеть: она или Яэль? Вот то-то и оно, что Фионке все же видней. А на счет были-не были. Так военное же тогда поколение с неугасаемым поствоенным у взрослых синдромом. Не магглорожденные, как журналистка, а воспитанники волшебного окружения. И за это Пожирателям тоже должно быть стыдно.
За детей.
Будущее.
«Мы в очередной раз успешно справились с разрушением того, что не можем создать» - как напишет один, неизвестный магам, писатель через каких-то пять месяцев.
- Издеваешься?! – даже обиделась Макгрегор, чуть не взвившись от возмущения. – Чтобы я дочь отцом упрекала…которого между прочим сама и выбрала, пусть и случайно. Дедом, впрочем, тоже не собираюсь. Хоть и чистокровный козел он, как выяснилось – этот самый дед! Нет, вообще не понимаю я мужиков…
Зачем оставлять рожать ту, которая для тебя грязь?!
Вот на-хе-ра?
Презерватив – ваш надежный друг. Или зелье. Авада, впрочем, тоже подойдет.
Заноза в сердце свербела все больше и больше. Ну, узнала она кто ее родной папаша. Дальше-то что? А! Хрен с ним! У неё все равно был тот, чье лицо она уже забыла, сохранив память о его имени. Несмотря ни на все, но подводить его хотелось в самую последнюю очередь. Пусть даже она и фиговая воспитанница – честно скажем.
- Ей наш Хогвартс не грозит. Я в Дурмстанг собираюсь отправить – там образование все же лучше, как ни крути. Только ей не говори.… Заранее.
И снова все слова сказаны. 
А себе мир дочь сама выберет. В конце концов, кто сказал что выход – он один-единственный?
- И слава тебе вовеки веков! – весело-торжественно кивнула Макгрегор, отыскивая ножик и дощечку.
Знала бы она про эти мысли о храбрецах, лишь рассмеялась. Храбрость – она по глупости или молодости бывает. Еще от бессилия случается. Ей так Хьюз говорил. И пока она не нашла возражений никаким его словам. Включая: «Совсем ты зажралась в своей школе для трудновоспитуемых подростков, Макгрегор. Даже не пишешь почти ничего».
- Я последнее время дома редко ночую, – будто оправдываясь, сказала она.  Действительно – чтобы у магрегор не было сытого ужина в холодильнике – это сказочка на ночь. – Хотя все равно скоро придется в декрет уходить. Насижусь еще. Или не придется – как ты говоришь, «тучи» же. Вот попадусь я двум братьям-террористам на узкой темной улочке. И спросят они меня – какой вы крови, товарищ. А я скажу – идите нафиг, идиоты. А они пошлют меня на два слова, которые прозвучат явно не «Иди отсюда».
Почему-то, говоря о собственной смертности даже не устрашилась. Мысленно покатала эту новую для себя мысль, будто сладкий леденец во рту, и со вздохом отложила подальше. Распишитесь, мисс Макгрегор и получите приз от судьбы: смерть еще заслужить стоит, а вы её не заслужили – права такого не имеете.
- Что ж там может быть такого интересного в родовой магии-то? - взяв пример со старшей подруги и перепрыгнула с темы на тему. – Ну, кроме, что это еще сложнее древних рун и грязнокровкам не понять.

Действительно. Темнят – все. Сплошная темнуха, короче. От такого прозрения Фиа даже аж приуныла, но быстренько выбросила это из головы,  с возрастающим интересом наблюдая за бытовой магией подруги. Она даже себе не призналась бы, что ей нравится наблюдать за такими будничными проявлениями волшебства. Это было из причин, из-за которых она не смогла бы порвать с темной стороной Лондона. Даже внутренние голоса затихали – им тоже нравилось смотреть.
Подруга произнесла имя американца так, будто за ним скрывалось много радости – и еще больше боли. И пахло громадной сенсацией. Но интересоваться Фиона не спешила – некоторые сердечные тайны должны оставаться тайнами.
- Французы? – пренебрежительно фыркнула Макгрегор. – Эти самые «оревуар, месье» с понтами и каретами? Ильверморни? Нет, она конечно демократичная  – ничего не скажешь, да и полукровке там типа будет лучше, но на Гарвард таки не тянет. Да и вообще – у них наверняка полно своих умников, помнящих о законе Раппапорта. А все-таки жаль. Я бы не отказалась, если бы школа наша напоминала магический колледж Оксфорда, а не школу в сельской глубинке. Так что образование Дурмстранга – единственное, на что можно серьезно смотреть в волшебном мире, если собираться в нем жить, а не выживать. Она справится. Не магглорожденная же. А потом буду ей настойчиво рекомендовать пойти в бакалавриат не-магов. Знаний мало не бывает.
О, эти благие намерения, выросших в башне второй по вышине в Хогвартсе!
- Война? Если ты забыла, то наше прекрасное Министерство отменило уже войну. Это было так… пустяк. Терроризм.
Голос звучал ровно. Действительно, что ей Первая магическая война? От нее у нее никто не погиб, только лишь близкий родич чужие жизни отбирал. Может жизнь бабушки одной знакомой ей лиски.
- Рудольфус мог меня запомнить. Он не из тех, кто своих сбежавших жертв отпускает.
Это прозвучало не менее равнодушно.
Эль так уверенно говорила, будто верила, что ребята с темной стороны волшебного мира занимаются лишь невинным хобби по разведению пчел. Глупая, глупая Лиска, любящая прикрыть ладошками глаза, не смотреть и продолжать идти с широко закрытыми глазами. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.
Макгрегор предпочитала жить, как будто ей срезали веки. Тоже – то еще извращенное удовольствие. Для ценителей, дракон их сожри.

Притопавшему на звук голосов, Бильбо показалось, будто в глазах хозяйки промелькнуло сочувствие, направленное непонятно на что. На приходящую в последнее время очень редко его любимую гостью? На себя? На его, такого единственного и шикарного? Потом хозяйка моргнула и все исчезло. Ему просто показалось. Бильбо спокойно зевнул и прошелся спинкой по ногам гости. Муууррр, наконец-то. Пришла.

- Надо не забыть передать это нашим радетелям чистокровности, - расхохоталась Фиона, представив выражение лица того же Лестрейнджа, скажи ему кто об предке-магглокровке. И аккуратную кучку пепла – после.   
- Честно, я бы этого твоего умника-предка крапивой бы отстегала, – откровенно заявила Фиа, ужаснувшись открывшейся перед подругой перспективе.– Это же клетка золотая.
И не удержалась, да спросила.
= А что ты тогда детей не заводила? Они бы даже внебрачными не были и род продолжен. 
Впрочем, слово «стезя» – звучало не лучше. Макгрегор, полагавшую любые магические законы совершенной туфтой, ужасало попадание за эту титановую решетку. Уж лучше смерть в декабре.
- Ща будет лучший сбор, - с этими словами она подошла к шкафчику, где имелись остатки земляничных листьев, яблок и шалфея. Когда чайник закипел, она залила улучшившуюся заварку. Та пахла Домом. Кухня, мама, ты же в школу не идешь – болеешь. От стекла немного дует, шерстяной шарф колется – колючий. Морщишься, но смотришь, как падает снег, заметая дорожки – вот же обидно: снежки пройдут мимо – пока мама не спохватывается, и не отправляет в постель. Листья пахнут теплом и тоской. Ибо так тепло, как дома в детстве, не будет уже никогда.     
Глаза оставались сухими.
Журналистка просто улыбнулась, спокойно и как-то устало – вот она же говорила. Сбор.
- Слушай, Эль. А почему твои предки придумали Непростительные?

- Что ты их так защищаешь? – внимательно глянула она на ту, которая рассказывая про Лестров, будто пыталась оправдаться. Как она быстро забыла про Чарли. Видимо он был уже не волшебник.
- Я и от второго мужчины в своей жизни ребенка не хотела, – спокойно пожала она плечами, не открыв этим Америку. Можно подумать Яэль не знала её мужчин! С Родериком у них тогда ничего не было. А вот с приютским – да. Про самого первого «Ты же будешь молчать, девочка?» она не призналась даже Шеймусу. Не призналась и сейчас – на ходу поменяв список партнеров.
Про полукровку Айвора – Гамп знала тоже.
И про вечные синяки на запястьях, на протяжении разрушительных отношений в течение почти двух лет – неизвестно каким тронутым мазохистом названные «любовью» – Гамп тоже знала.
Джон – ничего не знающий о волшебстве – ее не ударил ни разу. Единственный, от которого она хотела детей.
Пожалуй, при личной встрече она сможет убить. Человека с серо-зелеными глазами. И… человека  с серыми. Даже через «невозможно» и воспитанный пацифизм.
Фиона усмехнулась сама себе. Кому скажи про лишь пять партнеров у маггловоспитанной – не поверят. Макгрегор хорошо умела кидать понты, изображая, что старее ее только грязь и что она не видела в вашем сексе, эх, молодежь, вот они в библиотеке та-а-ак зажигали, едва мадам Пинс отворачивалась.
- Оказывается, дети – весьма прикольные существа, несмотря кто их отец. Впрочем, тут я совершенно не пример… - развела она руками. – А скорее прямая агитация на тему «Так жить нельзя!». Фотографируй и на плакат в холле Хога! И мелкой подписью: «ее мало пороли в детстве». К слову. А смелая ты – резко поменяла профессию, да посреди учебного года.
Была ли эта резкая смена связана с Авроратом и их перестановками либо просто у Эль случился февральский бзик? Вроде лиса, а не кошка – на приближающуюся весну должно бы плевать.… Сделав мысленную пометку запомнить, журналистка захихикала от умильной картины. Бильбо явно тащился как моль по нафталину, всем видом показывая, что его – бедного и прекрасного – тут забросили. И вообще – гладьте его, гладьте.   
- Забавно так. Три Непростительных. Трое братьев из сказки. Прямо конкурс – найди пару и ответь на вопросы. Чего боишься? Что ты хочешь? Кто ты?Лично я боюсь Круциатуса.
Выбрать же из Даров – не выходило. Зачем они ей?
Фионе казалось, что подруга выбрала бы связку Империо – Палочка.
- А действительно, что ты так лихо сменила работу?

- Я не наговариваю. Я – предупреждаю.
На самом деле Макгрегор не замечала даже странностей в поведении Лавгудов – что уж тут говорить. Но если многие уверены в некотором сумасшествии журналистки – зачем спорить? Предупредила и все проблемы решены. Да и подсознательное что бывает иная жизнь, что многие – даже магглорожденные – хорошо сроднились с правилами этой страны Чудес, нехило работало.
«Ох, Эль, Эль. Лихо сокращающая свое имя до названия банального алкоголя, а не колдовского пафосного Несимар Вольфганд Рудольфус Несимир. Чистокровная и по-настоящему волшебная, еще на первом курсе с концами вынесшая мозги собственной человечностью и тем, что можешь, слизеринка, вписаться за совершенно невоспитанную магглорожденную девочку. Мне до тебя, как Волдеморту до ангела».
- Без подлянки говоришь? – хитро прищуривается она. – А что если накатать статейку на тему злоупотреблений в вашей доблестной организации? Или он совсем-совсем законопослушен и все такое?
То, что на дворе – чрезвычайное положение, сбежавшие из тюрьмы члены запрещенной в стране организации, различные теракты как-то позабылось. Кого оно интересует – это чрезвычайное положение! Тем более оно не всегда оправдание.
- Проходит, да, - согласно кивнула она. – Да и по сравнению с убивающим и подчиняющим заклятьями смотрится довольно блекло. На первый взгляд. Приятного аппетита!
Потом Фиа замолкла…и как обычно оперативно переключилась, расказывая о каких-то юмористических забавных рабочих моментах, о том, что она собирается перекраситься в синий и иных глупостях.
- Только вот в чем проблема, Эль, – внезапно поменяла она опять тему, снизив голос до шёпота. – Это единственное заклинание, которое невозможно оправдать даже благими причинами. Даже жестокостью-во-благо. Та грань, за которой человек становится не убийцей или манипулятором, а мастером пыток. Ибо для «включения» этого заклинания нужна ненависть либо презрение.
И поэтому она боится.
Ибо помнит то свое желание не только убить члена одного из двадцати восьми, но и собственные мечты причинить ему дикую боль.
И это далеко не то, что хотела бы о себе знать Фиона Макгрегор.
- И я боюсь того, Эль: что если половина ученых правы и побеждают гены, а не вшивое бытие там или воспитание…

А жаль. Жаль, что статья на тему: «И эти лица – хранят нашу магБританию» не состоится. Фиона бы даже пережила пару головомоек начальства после этого.
- А я его и боюсь – Круциатуса. От себя. – Отозвалась журналистка спокойно и легко. – И да, тут ты все-таки не права, – возразила Макгрегор. – Личность колдуна влияет очень сильно. Я знаю людей, которые даже в трудной ситуации не смогут хладнокровно и расчетливо убить или причинить боль.
Маги, забывшие любые законы (и людской и божий) считали, что их мораль отличается от маггловской. И за нее не придется платить.
Маги ошибались. 
- Тут ты тоже не права… - продолжила она. – Я вот не сожалею о родителях. До трясучки ненавижу собственного обнаружившегося отца, решившего обрадовать чистокровными генами грязную маглу двадцать семь лет назад – правда – но не сожалею. А абсолютное счастье в нашей жизни недостижимо. У меня было, как не крути, но хорошее детство.
Эль её… утешала? Макгрегор мало кто в жизни вообще утешал. И за слова о невиновности рожденного, Фиона была, ой как не сказать словами, благодарна.

Отредактировано Fiona McGregor (19 сентября, 2017г. 13:30)

Многое бы Фиона отдала бы за жизнь «слепоглухонемой обезьянки», не брать в голову и сидеть как мышь под веником. Не получалось. Характер не тот.
- Не марать рук и головы – не выйдет, Эль… - вздохнула, коротко усмехнувшись. – И я – видела. Хотя, конечно, ультра маги совершенно не согласятся, что у каких-то магглов может быть что-то опасное. Вот драконы – это тема. Или Волдеморт.
А красивые зверушки, кстати. Не Волдеморт, конечно. Волдеморт все-таки не зверушка и не красивый. С другой стороны, она про него лишь со слов Поттера знает – а пацан не факт что интересуется мужской красотой. Она драконов имеет ввиду. Грандиозные существа. Иные до полной оторопи и мыслей – куда магическое человечество все-таки лезет?
Вот и родители Лиски не захотели марать руки и забивать голову лишним. Но говорить такое она не будет. Не милосердно.
- Твои родители переживали за тебя и хотели спасти на этой войне. Зато у тебя очень-очень классный дедушка.
Глянула на чай, и поняла что, бобик все. Боливар не выдержал двоих. Позовите белого кролика! А ведь две недели продержалась….
Встала и достала из шкафчика бутылку банального огневиски. Ей знакомый рассказывал, что в Первую Магическую так в аврорате чаи гоняли: с каждым глотком просто подливали огневиски в чашку. Обычно после допросов.
- Пить будешь? Ну, а я выпью, пожалуй, ибо уже слишком. Хоть и нельзя беременным, но ладно.
В разведенном алкоголем черном чае ничего не отражалось. Сделала глоток.
- Дочь воспитывать? – непонятным тоном начала она. – Творить? В голову не брать…проглотить там, либо сплюнуть? Забить на Джона – это же какой-то жалкий маггл, что мне, дракловой волшебнице, до него и его убийц? Ты знаешь имя второго, кто там кроме Руди был… - небрежно сократила она имя главы чужого рода. – Про папашку дочки, я уже рассказывала. Ты знаешь, что любой глава рода – обладает абсолютной властью над домочадцами…по крайней мере мне так рассказывали. Знаешь, что я оказывается совсем-совсем не магглорожденная, как думала, а стопроцентная полукровка, незаконнорожденная дочь родовитого отца? К счастью, не принятая в род, и я очень надеюсь, что мужику не хватит сентиментальности. Знаешь, что мой отец знает про меня? Знает про Мэрил! Как думаешь, кто мой этот хренов отец?
И медленно, раздельно, подняв голову и глядя прямо на старшую подругу произнесла:
- Антонин. Павлович. Долохов.
И жестко – даже тогда в больничной палате в усмешке было больше Фионы – усмехнулась:
- Ну как, Лис? Хороша моя наследственность?

Тогда, в тринадцать, она подсчитывала, сколько дней осталось до отправки в Хогвартс. Мужик тот приходился знакомым директрисы, что ль. И даже был трезвым, как стеклышко. И, скука, знал, сколько Фионе лет.   
- А её сейчас нет – она в город уехала.
- Что? Да, я знаю.
Тот момент, когда Макгрегор уже поняла, что дело пахнет керосином, уже не менял ни-че-го. 

В мартовской сырости отчетливо пахнуло летними травами.
Память, проклятая вечная память бывших птенчиков Ровенны, захочешь – не избавишься. 
Фиона всегда могла найти, что проставить попыткам налепить на неё табличку «виктимность». Фиона, бывшая старостой факультета и входившая в десятку лучших учеников. Фиона, устраивающая слизеринским выскочкам горячие дни Кампучии и хорошо владеющая кастетом, табуреткой и прочими подручными предметами. Которая позволила чтобы об этом все забыли – даже старшая названая сестра – ибо между «жертвой» и «кажущейся вроде жертвой» – есть крупная разница.   
Лампочка на потолке моргнула – выдавая свое недовольство заклинанием. Кот, мирно пристроившийся на соседнем стуле, лишь дернул ухом – ему тоже не нравилась магия, но от гостьи он её выдержит.
Могла бы Фиона к завершение к своим непритязательным талантам еще и чужие мысли читать, обязательно прокомментировала бы в духе, что она уже тоже не лезет, а просто оказалась в том переулке с магглом и двумя расистами-магами. Тремя.
- Он хочет забрать ее, дабы оградить от нежелательной компании, да упиться ему фенолфталеином… - не называя имени (будто Долохов, как испанская инквизиция, может внезапно возникнуть в комнате) очень спокойно произносит Макгрегор. – Уже меня предупредили.
От бессилия ей хочется плакать, но она ненавидит собственные слезы. Плачут пусть сентиментальные девицы над женскими романами. Или суровые ковбои, когда им разрешает плакать их мужской кодекс чести. А парни не плачут.

- Эль, ты чего разволновалась? – удивленно глянула она на подругу. – Я же даже не кричу.
Видимо поэтому и разволновалась. Кажется, если бы журналистка сейчас кричала, проклинала и била посуду – Эль бы отнеслась много проще, чем к этому неестественному спокойствию.
- Думаешь, я не размышляла над побегом? – так же спокойно продолжает журналистка. – Только, это все равно не выход – Каркаров подтвердит. А во-вторых, я не желаю и не хочу постоянно бояться и прятаться. Это мой - выделила она слово - ...мой город.
Временами Макгрегор могла быть принципиальной не меньше, чем вышедшие с мечом Годрика Гриффиндора. Птенцы гнезда Ровенны тоже владели собственной принципиальностью, но была та иной.
- Да сиди ты! – пытаясь успокоить слишком разволновавшуюся подругу. И встает к раковине: мытье посуды и успокаивало и не мешало размышлять. – Не знаю. Про Мэрил знают многие: мои друзья, хорошие знакомые, в редакции…Нарцисса. Мы с ней как-то случайно пару раз пересеклись в не-магическом мире. Но ведь и предупредила как раз она. Она… - запнулась, не желая сдавать Малфой. Но это же Яэль.  – … была с ним на каком-то ритуале, где он рисовал наши портреты. По памяти. Не знаю, что за хрень была.
В тот раз Фиа не уточнила, что за ритуал и сейчас весьма жалела об этом. Кто кроме чистокровной сможет рассказать о глубине родовой задницы и имеет ли та дно?
- С другой стороны, мне не нравится, что он спас меня от Авады нашего общего знакомца. Дочь-то тогда было бы легче заполучить.
Понять логику мышления Антонина Павловича никак не выходило. 
- Что-то нелогично… - в полной растерянности она поставила мытую тарелку на просушку. Не логичность и старый сподвижник Темного Лорда не вставали в одну строчку.
Хоть, блин, беги и ищи Долохова!  Даже смертники имеют право знать ответы.

Отредактировано Fiona McGregor (21 сентября, 2017г. 18:31)

- Вот я и предпочту вспомнить заклинание воды, а не выбегать из дома, – упрямо заметила Фиона, невольно раздражаясь. Сразу видно слизеринский характер: лишь бы все было хорошо со мной, а мир может гореть синим пламенем. Как это все бесит! Сваливай из нашего мира – ты же не наша. На ум пришел тот скамеечный собеседник – просто прямой братец Эльки. У того тоже было большое недоумение: какого хрена сидит в магическом Лондоне женщина с пятой графой и не сбегает.
Размышляет, а стоит ли говорить о фальшивых документах и не слишком ли это будет для Лисы.
Слишком.
Не стоит.
- Она меня в детстве от каких-то ублюдочных придурков спасла.
Предположения были хорошими. Но вопрос: почему осталась жива в декабре, снова заиграл красками. На ум пришло вновь, то почти позабытое предположение, что это как-то связано с неудавшимся кандидатом в Министры. С другой стороны: а не пофиг? Не пофиг.
- Зато знаешь, даже если ты тронешься и выйдешь за кого-то из наших съехавших на чистокровной почве сбежавших узников, ворчать точно не мне… - хмыкнула Макгрегор. 
Действительно. Ей ли – имеющей отца-зека – возникать по поводу чьих-то там свадеб.
- Хотя уж тогда лучше Блэка бери – он прикольный, сидел и не расист.

- Подумаешь… - фыркает Фиона. – У вас тут все друг с другом то враждовали, то любили. Без огневиски не разберешься. Прямо какие-то вековые шекспировские страсти: я его люблю, он любит Темного Лорда, а Лорд любит… Мерлин,  что же тот любить-то может? – сильно задумалась, наблюдая за текущей водичкой и домывая кастрюльку. – Ну, хорошо – клубнику со сливками. Вот такая вот вечная британская драма, Шекспир и племянники. Хочу напомнить, родоплеменной строй среди не-дикарей на нашей планетке давно сдан в утиль, а кровная вражда – отягощающее обстоятельство.
«Что тебе сказать, Лиска? Я никогда не уеду из страны, я буду добиваться, хоть что-то, хоть очень малое, но попробую добиться. Я журналистка. Я не побегу»… - спокойно подумала она, бросив через плечо взгляд, который давно расшифровали все друзья: баран – это новые ворота, ворота – это тот самый тупой баран.   
Но вслух она этого говорить не станет.
- Неудачно врешь, – сурово отрубает. – Сложно. У меня ничего не сказано о положительности, а лишь – о прикольности. Тем более я не люблю серый мир. Просто не знаю, что с ним делать.
Питер Петтигрю не сидел в Азкабане.
Питер Петтигрю провел ритуал возрождения.
В Азкабане сидел другой.
Серый-серый мир, о котором в детстве тебе поют сладкий розовый сиропчик. Хромающая этика в данном случае промолчала в тряпочку.

А Магрегор и не думала проходиться о плохом спаривании чистокровных. Если уж подумать, то спариваться с кем угодно – их дело, хоть со злейшим врагом пускай ванну принимают.
А вот фанатизм, упрямство и внутренние шоры – зло.
Хотя, казалось бы, кто бы говорил.
- А любовь? – наклонила голову к плечу Фиона. О, этот вечный жест, определяющий выпускников Рейвенкло. Как у змеенышей – вечно поднятая бровь, у барсуков – полуулыбка, а у Гриффиндора – героическое выражение лица, будто приключения их находят не только за порогом, но даже пообедать не дают.   
– Хорошо пускай не любовь, хотя бы обоюдная симпатия в этот список-то вошла? Или «да передушим мы друг друга на второй год брака, но даже чуть-чуть слышать (видеть) настоящего партнера не станем, ибо он чистокровен по самое не балуйся – этого достаточно»?
Казалось бы, не слизеринке бы такое говорить, но Макгрегор слишком хорошо уже выучила подругу, чтобы понимать: если та решит, что видит выход из положения – прощай рациональность, двенадцать поколений предков и бедный выход, снесенный в процессе бега к нему.
Мелкую подпись в договоре Лиска тоже читать не будет.
- Наливай, - махнула она в сторону бутылки. - А я, пожалуй, чаю...Что же за положение-то дурацкое! – заворчала она ставя на плиту чайник. – То – нельзя, другое – тоже нельзя, покурить – и то нельзя.

Отредактировано Fiona McGregor (25 ноября, 2017г. 12:27)

Фиона невесело вздохнула: Яэль София Гамп, как она есть, данная нам в ощущениях. А потом с Макгрегор недоумевают – а что она так над чистокровками прикалывается. Одни – в Азкабане, другие – замуж по расчету, третьи, желая счастья, женятся на полукровках и становятся врагами народа, четвертые просто не хотят участвовать в надоевшем всем цирке – впрочем, они-то похоже и самые счастливые.
Умудриться получить все … и пролюбить все это не отходя от кассы.
Аристократия магической Англии. Ее честь, гордость, с умом, конечно, не сложилось, как и у не-магической половины – но что тут поделаешь.
Воспитанница улиц Ист-Энда, мягко говоря, недоумевала.
Англичане любили, порой безудержно и страстно, но предпочитали это скрывать, будто любить и быть любимыми означало совершать нечто позорное. Чистота крови навек, верность магии и традициям, четкое осознание долга перед родом – таковыми были непоколебимые устои чистокровных фамилий туманного Альбиона. Любовь оставалась на потом, если была. Ее запирали в спальнях или номерах отелей, предварительно проверив все щели и глазки, чтобы не дай Мерлин, не скомпрометировать себя. Иногда кто-то уставал прятаться, и на своем печальном опыте убеждался, что все должны барахтаться в одной болотной жиже, а кто не хочет – получает некросимволику над домом.
- Что же вы за люди такие: Гампы, Долоховы, Лестрейнджи? – не удержав вопрос, подумала она вслух. И быстренько покраснела, ибо сначала ляпнет, а потом подумает, зачем она это сделала.
Присела напротив, внимательно разглядывая собеседницу. Все же, как резко переменилась Лиса…за три месяца прямо. Ранее на нее не давила так тяжесть рода, бывшая в иных семьях не легче венценосного венца.
По совету мысленного Шерлока постаралась запомнить разговор, жалея о неимении Омута Памяти. Рано или поздно, но картина сложится из акварельных мазков.
- Ага. Беременность называется. Ну, там наш…не колдомедики запрещают в таком положении пить, курить, танцевать рок-н-ролл и падать на кулаки супругов, дескать, ребенок родится с задержкой развития или с гриффиндорством головного мозга – и я им в данном случае верю. Тебе тоже рекомендуется бросать – коль на размножение без любви потянуло. Сомневаюсь я, что у чистокровных ведьм как-то иначе. Согласись большинство ваших таки не балуются курением, чтобы теперь тебе на себе опыты ставить. Кстати, – заодно предупредила. - Мутить и потянуть на странные вкусовые предпочтения тоже может – месяц не пройдет.
…и пусть хоть один козел – даже чей-то теоретический чистокровный муженек – попробует обидеть Эльку. У Фионы сразу сработает инстинкт младшей сестры или как там звучит, даром, что она ей не родная сестра.
А фантазия у Макгрегор больная и богатая.
За окном горел лишь чудом уцелевший уличный фонарь и три-четыре окна соседнего дома с невидимой в темноте облупившейся краской. Для вдохновляющей сюрреалистической атмосферы не иначе: недавняя бытовая магия в комнате и такая магловская ерунда за окошком.
- Вот будет прикольно, если это… дитя-неожиданность все-таки станет тоже магом… - невольно задумалась и уверенно тряхнула головой, засмеявшись. – Впрочем, я, наверное, не против: больше чародеев магии и Мерлину.
И пусть половина предков в гробах переворачиваются, раз мужской потомок один свой орган не удержал – как же у их потомства пошла грязная кровь! А о том, что этот потомок может провести работу над ошибками, она задумается не раньше, чем он возникнет на пороге ее дома. Может на яблоки отвлечется. Яблоки – это хорошо.
Представив всю эту недовольную и ошарашенную вереницу неизвестных ей лиц, которым казалось, нет числа, Фиона вдруг вновь засмеялась, закрывая рот рукой, и из-под пальцев вырывались лишь сдавленные звуки.
Точно так же она смеялась, когда узнала, что ее подруга не только слизеринка, но и обалдеть какая чистокровная волшебница.
- Мир сошел с ума. Сдвинулся. Тронулся с места. И ты, и я...  И скоро остальные тоже сойдут.

Отредактировано Fiona McGregor (7 января, 2018г. 03:42)