Такой молодой. Совсем еще мальчишка с тонким и нервным лицом человека, привыкшего не брать то, что ему причитается, но вырывать, потому что отчего-то добровольно это не отдавали. Из таких получались не самые лучшие солдаты, но очень хорошие убийцы. Было больно сознавать, что это может им помочь.
Себя Рахиль девочкой не считала: уже минуло три года, как она должна была стать женой, а вскорости и матерью. Для этого она была рождена, к этому она была готова, этого она хотела. Затем пришла война, раскинула свое страшное Таро - Египетское Таро, Таро рабовладельцев и угнетателей, - и все переменилось в одночасье.
Ей не быть женой, ей не стать матерью - она почти голем, функция, чужая цель, вложенная в привычное тело.
Здесь должен был быть ее брат, но тифу наплевать.
Мальчишка.
Рахиль знала, что по нынешним временам в Западной Европе двадцать четыре года - серьезный возраст, и можно радоваться, если ты до него дожил. Мальчики семнадцати лет правят паспорта и отправляются в военкоматы, девочки делают то же самое, дети надевают форму не по размеру и становятся сыновьями полка - детьми сотен отцов, держащими винтовки, гранаты и пакеты со срочными донесениями.
Но то - Континент. Здесь, на острове, все было иначе, и Марк Холлборн мог позволить себе к четвертому году войны дышать разве что пылью, оседающей на стены домов после бомбежек.
Мальчишка.
Однако когда в затылок уперлось дуло, Рахиль вздрогнула. Отточенный жест: поднятые вверх руки, тихое "Nicht schießen!" - немецкий ее был куда чище, чем английский. Просительные нотки в своем голосе слышать было уже не стыдно, только так можно выжить, а вот уже три года ей было настолько важно выжить, что ради этого она готова была на все.
Сталь леденила затылок и Рахиль нутром чуяла, что этот - выстрелит, легко выстрелит. Тысячи километров до цели - и полшага до провала. Рахиль почувствовала, как холодеют руки, но покорно выполнила все, что от нее требовали.
В кресло опустилась с видимым облегчением: за годы она так и не сумела привыкнуть к близости смерти, и особенно не ожидала ее здесь, в почти мирном Лондоне, от человека, которому должно было встать на их сторону.
Пальцы слегка дрожали, Марк требовал правды и Рахиль ни единую секунду не собиралась ему лгать, но сейчас как никогда остро вставал вопрос - поверит ли он в ее правду, граничащую с истиной. Почему-то раньше она об этом не задумывалась.
Теперь задумалась, и задумалась еще над тем, а не стало ли то же ледянящее ощущение стали у затылка последним поцелуем, который принял Шимонек, ее Шимонек, который целовал ее запястья, провожая на поезд и, смеясь, просил не выходить замуж в Иерусалиме, а все-таки вернуться к нему.
Рахиль вернулась.
Но было уже слишком поздно.
- Мистер Холлборон. - она откашлялась и выпрямила спину. - Я не собираюсь вам лгать и уверяю, что не причиню вам ни малейшего вреда. Помимо всего прочего я физически неспособна это сделать, и очень вас прошу - прочтите свиток, он довольно многое объясняет. А сейчас я очень прошу вас сохранять спокойствие и не совершать непоправимых поступков. - Рахиль побледнела еще сильней, понимая, чего может стоить ей вот такая игра на грани фола.
Движения ее рук были нарочито плавными и медленными, когда девушка сняла пиджак и положила его на стол перед Марком.
- Внутренний карман, слева. Вы просили меня достать оружие, но у меня нет оружия. Эта палочка не способна даже на ступефай, ни в моих руках, ни в чьих-либо еще.
Волшебная палочка каббалиста - инструмент тонкий и не похожий на все прочие палочки. Дерево ее было кипенно белым, рукоять оплетал причудливый узор древних литер: алеф, бет, реш, хей, мем. Авраам. Имя ее отца и палочка ее отца, чье лицо Рахиль не забывала никогда.
Эту палочку невозможно было испачкать, даже погрузив в выгребную яму и иногда девушке казалось, что приложив к ней ухо она сможет услышать легкий шорох ее сердцевины - песка со Святой Земли.
- Задавайте любые вопросы, которые у вас есть, и я на них отвечу, если знаю ответ. Если есть какие-то иные требования для доказательства моих добрых намерений - озвучьте их и я постараюсь все выполнить.
Вряд ли, конечно же, этот испуганный, и оттого готовый бросится на кого угодно мальчик сочтет ее намерения добрыми, но Рахиль не лгала. Большего добра ни она, ни кто-либо еще из живущих в принципе предложить не мог.
[nick]Rachel Kogan[/nick][status]еврейка[/status][icon]https://pp.vk.me/c837533/v837533894/55f/gwhVTFaHaQg.jpg[/icon][sign]При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе.[/sign][info]22 года, каббалист[/info]
