Кто рано встает - тот дает дважды... Или как-то так. Лестрейндж никогда не был по-настоящему силен в маггловских - да и магических - присказках, куда больше внимания в прошлом уделяя своим интересам в совершенно иных сферах, но, по старой привычке, все искал не то оправдания, не то обоснования поступкам.
Как будто за последние полгода так и не смог привыкнуть к возможности спать, не боясь проснуться с обморожением.
Наверное, это - услышанное так давно, что теперь и вовсе не вспомнить - было враньем, от первого до последнего слова: не умирали в Азкабане от холода. От чего-чего, но не от холода - но Лестрейндж предпочитал не рисковать. У него и так осталось всего девять с третью пальцев на руках.
Словом, раннее утро с точки зрения работоспособного до икоты Рабастана было ничуть не хуже любого иного времени суток и встретило его в центре маггловского Лондона, пимерно за квартал от гостиницы, в которой остановился Ирвинг Дрейк. Лестрейндж планировал этот визит - не обязательно сегодня, но вообще - и озаботился выяснениями адреса. Он бы, может, и еще пооттягивал вторую встречу - в конце концов, на сей раз с ними не было Яэль Гамп, и кто знает, не развяжет ли ее отсутствие руки журналисту - но уже завтра конкретно для него, Лестрейнджа, все может быть кончено, и хочется довести до конца хотя бы часть задуманного.

За стойкой администратора сонный маггл средних лет, и на входящего в вестибюль Лестрейнджа он поднимает взгляд намного позже, чем следовало бы, чтобы заметить короткое движение палочкой: Конфундо не настолько мощное, чтобы вызвать сильное возмущение следящих чар, которые наверняка в центре города исправно обновляются, но достаточное, чтобы администратор, и без того к концу смены путающийся в собственных ногах, окончательно растерял способность здраво соображать.
- К мистеру Дрейку, Ирвингу Дрейку. Доставка с работы, - бубнит Лестрейндж, пряча волшебную палочку в рукав от растерянного взгляда маггла. - Срочная. Он ждет. В каком он номере?
Маггл сонно моргает, сомнения на его лице поглощают все прочие эмоции, он обходит Лестрейнджа взглядом, как будто пытается сообразить, почему "доставка с работы" не в курсе, в каком номере требующийся им Дрейк, а так же какое отношение Лестрейндж, похожий на посыльного не больше, чем на Санта Клауса, имеет к "доставке". Однако Конфундо есть Конфундо: Рабастан, конечно, для верности предпочел бы Империо, не будь отслеживания, но и более безобидные чары у него выходят неплохо. В общем, магглу хватает.
Лестрейндж оказывается у книги регистрационных записей даже быстрее, чем администратор ее листает - и когда тот еще только останавливает палец у нужной строчки, Рабастан уже разворачивается к лестнице: маггловским лифтам он как-то инстинктивно не доверяет.

Если Дрейк и накладывал какие-то чары на дверь, то Аллохомора справляется по крайней мере с замком.
Лестрейндж некоторое время стоит за дверью, прислушиваясь и стиснув пальцы на дверной ручке - он не то чтобы сильно озабочен этическим аспектом вламывания в чужой номер и почти не опасается застать там Яэль Гамп, скорее, беспокоится, что Дрейк может встретить его чем-то вроде Ступефая. Просто потому что сам Лестрейндж бы уж точно так и поступил бы.
Он совершенно напрасно не думает, что оставшийся в холле гостиницы администратор на удивление быстро отойдет от Конфундо - это, безусловно, крайне интересная реакция, наверняка способная заинтересовать и Вэнс - и начнет звонить постояльцу в номер, чтобы предупредить о странноватом визитере, а потому, когда из-за двери доносится немелодичная трель звонка, сомнения и расчеты отходят на второй план, оставляя место только для мгновенных реакций.
- Ответьте по этой... вещи, скажите, что все в порядке, - он запинается только в самом начале - мозг упрямо отказывается выдать название этого прибора для связи на расстоянии. - И что вы меня ожидали.
Договаривает он уже оказываясь за плотно закрытой дверью номера Ирвинга Дрейка, отделяя их обоих от еще спящего коридора гостиницы. Волшебная палочка недвусмысленно намекает, что журналисту лучше не спорить, но Лестрейндж собирается как можно скорее вернуться к тому варианту общения, на котором они закончили прежнюю встречу - то есть, по возможности, без прямых угроз и перехода к их исполнению.
- Ваша статья в "Ежедневном Пророке" о Пожирателях Смерти... Вы не помните ничего из того интервью, не помните меня, но я и есть ваш источник. И мы договорились продолжить. Вы готовы продолжать? - Лестрейндж слегка искажает факты - они весьма условно договорились, но он в самом деле обещал, что найдет Дрейка для второго интервью. Но если Дрейк передумал, самое время узнать об этом - и, возможно, отказаться от идеи самостоятельной игры с прессой.

Журналист узнает его довольно быстро - снова узнает, между прочим. И снова сияет, будто в самом деле увидеть Рабастана Лестрейнджа в своем номере - к большой удаче. Это порядком нервирует, как и вновь прозвучавшее "Баст", но Лестрейндж только кивает, следя за движением руки Дрейка. Тот, хвала Мерлину, тянется не к волшебной палочке, а к сигаретам.
- Рабастан, - автоматически поправляет пожиратель, гадая, на сколько еще его хватит, если Ирвинг Дрейк будет продолжать его приветствовать этим семейным прозвищем.
Теперь, когда администратор - неожиданно устойчивый к Конфундо и только ли к Конфундо? - успокоен ровным и искренним тоном ответа Дрейка, Лестрейнджу тоже становится немного комфортнее. Видимо, комфортнее становится и журналисту, раз он, по-прежнему голый и оттого должен бы чувствовать себя еще беззащитнее, спускает взгляд с ввалившегося к нему Пожирателя Смерти, чтобы сделать кое-какие пометки в блокноте.
Рабастан отмечает для себя необходимость проверить запись.
- Одевайтесь, - любезно кивает он, не демонстрируя ни грамма интереса к кухне, но палочку все же убирает в карман - он уже знает, что Ирвинг Дрейк больше всего на свете любит делать свою работу и навряд ли захочет терять свой пока единственный источник. - А я пока введу вас в курс нашей с вами договоренности.
Разумеется, журналист может ему не поверить - но у Лестрейнджа есть мало чем подкрепленная уверенность, что тот узнает свой собственный стиль в достигнутых успехах при переговорах.
Найдя в комнате стул, Лестрейндж устраивается на нем с доступным комфортом и следит, чтобы Дрейк не выудил незаметно волшебную палочку - от некоторых привычек лучше никогда не избавляться.
- Мы договорились, что я буду стирать вам память о наших встречах - для и моей, и вашей безопасности. Идея была вашей - я настаивал на Непреложном Обете. Договорились, что вы сможете не отчитываться передо мной в проведенных вами изысканиях по моим рассказам, но оставите за мной право первого прочтения черновика статей. И возможность указать на ложь или несоответствие действительности. Договорились, что я расскажу вам нашу версию событий - ради объективности. Договорились, что я сам буду находить вас для следующей встречи. Договорились, что вы будете уничтожать заметки и черновики.
Он хмурится - все ли упомянул? С их прошлой встречи прошло не так уж много времени, но они были настолько наполнены событиями, что Лестрейндж с трудом припоминает, о чем они говорили в прошлый раз, на кухне Яэль Гамп.
- О договоре вы должны помнить - но я хочу убедится, что у нас не возникнет неприятного сюрприза. Обливиэйт достаточно надежные чары, но, к примеру, ваш консьерж весьма устойчив к Конфундо... Не важно. Главное, мы не составляли плана работ - но если вы поработали со своей статьей дальше, то у вас могли возникнуть новые вопросы, на которые я мог бы ответить. А если нет - я могу просто продолжить рассказывать вам о том, чем была и является Организация для тех, кто принял идею Темного Лорда. Ну и о самой идее. Полагаю, вы об этом наслышаны, но убийства магглов далеко не все, ради чего все это затевалось.
Вообще-то, Дрейк в ту их первую встречу собирался дать аналитический очерк с комментариями и цитатами своего анонимного источника - и дал, и этого уже хватило, чтобы о нем заговорили даже в Ставке, а затем собирался перейти к интервью, но вот об этом Лестрейндж напоминать собеседнику как раз и не торопится. Он все еще не слишком жаждет оказаться в центре освещенного софитами круга, пойди все не так - хотя уже практически все идет не так - и тянет время, надеясь, что они смогут оставаться в плоскости исторического экскурса.
- Если вам нужно выпить кофе, то мы можем перейти в ту комнату, - это не любезность даже, это подготовительная работа: Лестрейндж собирается - если уж завтра может оказаться в числе монстров, атаковавших спящих детей - пройти по дороге, заложенной две недели назад, максимально далеко.

- Не совсем, - коротко отвечает Лестрейндж, не слишком понимая, почему Дрейку приходит в голову спросить о Яэль Гамп. - Не через нее.
Нужно ли говорить Дрейку, что он вхож в дом Хакни Уик?
Впрочем, с учетом предстоящего Обливиэйта, почему бы и нет. Ведьме это не навредит, ему - тем более.
- У нее. Мы познакомились у нее.
Дрейк одевается довольно спокойно, даже неторопливо. Лестрейнджу в голову не приходит, что он мог бы выйти - когда вламываешься с волшебной палочкой наперевес в чужой номер, зная, что тебя ищут по обе стороны границы миров, некоторые моменты условной социализации как-то выскальзывают из фокуса восприятия. К тому же, несмотря на то, как у них все гладко прошло в прошлый раз, нет ни малейшей гарантии, что за прошедшие две недели Ирвинг Дрейк не перестал страстно желать объективности - или хотя бы цельной картины.
Поэтому Лестрейндж тоже ждет - не так спокойно, и уж точно довольно напряженно.
Мрачнеет, когда слышит упоминание о "вашем же человеке" - Ставка предсказуемо заинтересовалась Дрейком, но он рассчитывал, что в ситуации с надвигающимся нападением на Хогвартс у них с журналистом еще будет пара спокойных недель. Видимо, зря.
Следуя за Дрейком на кухню, закатывает глаза - покушение на Скримджера, разумеется, приписывают им. Долохов как-то еще в Азкабане рассказывал несколько дней одну и ту же байку - как в конце семидесятых по редакциям газет гуляло письмо от в прошлом достаточно уважаемого, но откровенно спятившего мага, который убеждал всех читающих, что Карла Бриджуотера, маггловского мальчишку из Стаффордшира, убил лично Темный Лорд. Лестрейндж до сих пор был убежден, что это нелепая выдумка, но теперь не так уж в этом уверен: очень удобно, когда на расстоянии протянутой руки есть те, кого можно обвинить абсолютно в любом преступлении.
Кто бы справился с соблазном.
Лестрейндж вцепляется в спинку кресла, стараясь не оглядываться по сторонам: всего лишь чайник, всего лишь кресло, какие-то маггловские устройства, он наверняка знает их названия и принцип действия. Ирвинг Дрейк полукровка, ему все здесь привычно - с него и стоит брать пример.
- Мистер Дрейк, - начинает Лестрейндж, вновь отмечая, что журналист, так или иначе, возвращается к своим вопросам, заданным еще с кровати - видимо, это профессиональная черта, - мне нечего вам ответить - никаких обсуждений не было. Надеюсь, и не будет - я по-прежнему хочу сохранить анонимность. Однако то, что вы упомянули, будто наш человек подбрасывает вам темы, говорит о многом. Например, о том, что вами заинтересовались. Не расскажете мне, что это за человек и почему вы считаете, что он от нас? Обещаю, что после я охотно прокомментирую для вас покушение на Министра. Вам понравится.
Он с легкостью дает это обещание - Лестрейндж уверен, что Дрейк оценит информацию о том, что Пожиратели Смерти имеют к покушению отношения столько же, сколько и сам журналист. Правда, Дрейка наверняка приведет в уныние невозможность написать об этом - Рабастан хорошо запомнил магическое действие фразы "не для печати" - но Лестрейндж пока скрывает этот нюанс. Впрочем, он считает, что сможет объяснить необходимость сохранения этого секрета - хотя бы какое-то время. Слишком малоизвестная информация, слишком очевиден след, ведущий к Ближнему Кругу.

Ребяческое "с кем-кем вы встречались вчера" Лестрейндж умудряется проглотить лишь в последний момент и ловит себя на мысли, что не так уж и против запить это действие мутноватой жижей, выдаваемой американцем за нормальный утренний чай.
Слова проглатывает, а вот удивление - да что там, почти ошеломление, нет, и потому смотрит на Ирвинга Дрейка не моргая, смотрит и смотрит, все то время, которое тот говорит.
Имя Флоренс Браун известно любому, кто имел хотя бы косвенное отношение к Министерству и Аврорату в частности. Любому, кто вообще собирался делать карьеру в госструктуре, а потому да, Лестрейнджу оно известно. Извесно даже слишком хорошо.
Что ему совершенно не известно, так это то, что она имеет отношение к "ним". Ирвинг - он просил звать его Ирвинг, Лестрейндж с трудом перекатывает непривычное имя на языке, пока тренируясь в мыслях - говорит об этом совершенно спокойно, не делая из этого факта сенсации, и Рабастан ему даже завидует, потому что у него от услышанного рушатся все четко выстроенные схемы.
Флоренс Браун совершенно точно не имеет, нне может иметь к ним никакого отношения. Он бы знал.
Он бы знал?
Лестрейндж впервые задумывается, один ли он такой умный в Ближнем Круге, взявшийся играть на своем поле и по своим правилам в тайне от всех остальных, от семьи и Лорда. Ему казалось, что да. Теперь этой уверенности не хватает жизнеспособности.
Флоренс Браун, конечно, фигура куда значимее, чем любой его контакт с той стороны, исключая разве что ее непосредственного начальника, Руфуса Скримджера, но со Скримджером-то у Лестрейнджа как раз и не выгорело, а ведь, заручись он для начала поддержкой миссис Браун, добейся ее лояльности его идеям, а не только стараниями леди Малфой, то...
Рабастан открывает рот, чтобы спросить что-то, и тут же закрывает.
Новость слишком ошеломляющая, чтобы он мог прямо сейчас извлечь из нее какие-то выводы. Ему, драккл его дери, нужно это обдумать. Поспрашивать аккуратно и осторожно в Ставке - знать бы еще, как и у кого. Ему, мать его, нужно точно знать, имеет ли Флоренс Браун отношение к Организации, а если не имеет, то какого нюхлера так говорит. Чего добивается. Чего добивается, говоря об этом Ирвингу Дрейку, специалисту по связям с Пожирателями Смерти с двадцатого января, с момента выхода его статьи.
Кажется, он нащупал возможный мотив миссис Браун, думает Лестрейндж с сомнением, потому что не может пока привязать этот возможный мотив ни к какому дальнейшему - и логическому! - выводу.
Дрейк ему нисколько не помогает, категорично отказываясь обсуждать свой разговор с Флоренс Браун, но Лестрейндж - хотя и по привычке прикинувший, как именно можно добыть у журналиста эту информацию - никаких активных действий по этому поводу не предпринимает. Еще не теперь, как говорит Дрейк. Возможно, позже.
Когда он будет уверен в том, что именно ищет - и что именно хочет найти.
Лестрейндж сглатывает, пауза затягивается, кофе воняет.
Неосознанно мозг продолжает ему подкидывать всю известную информацию о Флоренс Браун - вдова, несколько размытых изображений за спинами куда шире известных личностей, доброе слово для каждого в приемной Главы Аврората. Не густо, а теперь вот, широким, эффектным мазком, сотрудничество с Пожирателями Смерти.
Сотрудничество, о котором не знает один из представителей Ближнего Круга. Занимающийся, между прочим, до Азкабана непосредственно вербовкой.
Значит, ее либо завербовали позже - кто, кто, драккл дери! - либо завербовали до, но в тайне от Ближнего Круга. С какими-то целями, о которых не должны были знать даже приближенные Темного Лорда.
От всего этого воняет еще хуже, чем от кофе. Лестрейндж задумчиво наклоняет голову к плечу, продолжая разглядывать Ирвинга Дрейка, не сомневаясь, что лезть в только что проявившийся секрет чревато проблемами - и зная, что полезет. Потому что такой контакт нужен и ему самому. Потому что шанс найти единомышленника и поддержку внутри Круга слишком важен, чтобы его упустить.
Но это, конечно, не тема для разговора с журналистом.
- Ясно, - путано отвечает Лестрейндж, когда возвращает себе способность думать о текущей ситуации. - Не станем. Поговорим о покушении.
Он собирается с мыслями, хмыкает.
- Покушение - не наша работа, мистер Дрейк... Ирвинг. - Получается легче, чем ему казалось - и снова откреститься от покушения, и назвать журналиста по имени. - Либо это чья-то личная инициатива, но неизвестная остальным. Понимаете, о том, что идет работа с Фаджем, Организация знала - как и о том, что он скорее всего будет в итоге убит. Когда я говорил вам в прошлый раз, что не было приказа, я имел в виду, что ни его жизнь, ни его смерть не играли существенной роли и он был убит по личным мотивам после того, как работа с ним была завершена. Ситуация с Руфусом Скримджером иная. Не буду скрывать, среди нас достаточно тех, кто желал бы ему смерти по личным причинам,  - с недавнего времени он, Рабастан, среди этих магов,  - он имел непосредственное отношение к нашим приговорам и поимке, но на последнем собрании было решено сохранить ему жизнь. Пока сохранить, но сохранить. Кто бы не организовал это покушение, Пожиратели Смерти как Организация не имеют к этому отношения. Но, - Лестрейндж почти печально качает головой, - это не для печати, Ирвинг.
Ожидая вспышки обоснованных возражений - потому что если не для печати, какого он все это рассказал? - продолжает говорить быстро и коротко:
- Я рассказал вам об этом, потому что вы спросили. Потому что мы договорились, что я не буду вам врать. И потому что вам нужна целостная картинка. Это не для печати, но это пока не для печати - только пока, до тех пор, пока я не выясню кое-какие детали или не сумею добиться официального разрешения опровергнуть слухи насчет покушения. Если мы вообще будем опровергать слухи о своей причастности, именно вы получите право написать об этом, но сейчас это может быть для меня слишком опасно. И слишком опасно для вас. Поэтому вы можете меня спрашивать о покушении, но не писать об этом. Это ясно?

Лестрейндж бы тоже с огромным удовольствием что-нибудь пообводил - даже этой маггловской автоматической ручкой. Даже что-нибудь записал бы с удовольствием - ему нравилось делать заметки, когда он работал в отделе Марчбэнкс, нравилось структурировать поступившую информацию.
- Я же сказал, опровержения может и не быть. Я непременно дам вам комментарии, если мы сочтем нужным не присваивать чужую работу, даже такую топорную и недоделанную, но если этого не произойдет, то пусть лучше все думают, что это тоже мы. По крайней мере, вписывается в образ.
Он не добавляет, что покушение на Министра, даже неудачное, может повысить популярность Скримджера среди общественности - но может и продемонстрировать, что выбранная им стратегия автоматически будет означать продолжение войны и этим испугает мирных магов.
Что выгоднее, Лестрейндж пока не знает, как не знает и то, что выберет Лорд.
- Что до меня, то способность Лестрейнджей к диалогу воспринимается с большим сомнением благодаря моему брату и свояченице. Думаю, у меня еще есть время и возможности сохранять свое инкогнито. Впрочем, есть вариант, при котором в этом не будет в дальнейшем необходимости и я стану вашим открытым и официальным источником среди Пожирателей Смерти. Только в этом случае я не поручусь, что одна из наших встреч не окончится прибытием группы авроров - странно, что за вами не следят уже сейчас.
Очень странно. Но ему это только на руку.
- Не скрою, я собираюсь использовать вас - так же, как и вы меня. Собирался, было бы точнее, но теперь обстоятельства изменились и моя личная заинтересованность в определенного рода статьях... больше не существенна. И мне больше нечего вам сказать такого, что могло бы расходиться с официальной версией.
Он, конечно, отчасти преувеличивает - но после неудавшихся переговоров со Скримджером его предположения о судьбе их с Нарциссой небольшого кухонного восстания несколько пессимистичны, да и о чем говорить: без поддержки официальной власти им не скрыться от Темного Лорда, как не скрылся и Каркаров.
Однако Ирвинг не собирается вместе с ним тосковать по несбывшемуся и задает новые вопросы.
В том числе и о Яэль Гамп. Вот этой темы Лестрейндж с удовольствием бы избежал, однако обнаруживает, что у него тоже есть пара личных - "человеческих" - вопросов к Дрейку.
- В какой-то степени из-за меня. Она отказалась обсуждать несколько тем еще до принятия Веритасерума, так что ее лояльность весьма условна. Полагаю, она не арестована лишь потому, что может ответить совершенно искренне, что никогда не поддерживала и не поддерживает идеологию или самого Темного Лорда. Как вы понимаете, наше с ней знакомство вполне могло бы стоить ей свободы, доведись ему стать известным - как и вам, Ирвинг. Те люди, которые сейчас управляют ситуацией в Министерстве - я давно знаком и с ними, и с их манерой действия. Главу Аврората не интересует справедливость, а Министра интересует только месть. Это вы можете записать.
Он откидывается на спинку стула, недовольно хмурится - все никак не может перейти к вопросу о перестановках.
- Что вас связывает с Яэль Гамп? Она говорит, что вы не в отношениях, это так? - сложнее этого вопроса задавать ему еще не приходилось.

Лестрейндж слушает внимательно - настолько внимательно, насколько умеет. Недовольно молчит - Яэль Гамп не выглядела тоскующей по возлюбленному, когда они обсуждали возможный брак, но эта информация, определенно, меняет многое. Он уже знает о том, как она может быть невыдержана, как легко поддается эмоциям - и пока вовсе не уверен, что ведьма действительно сумеет предпочесть долг всей этой любовной вакханалии, случись ей выбирать. Очень плохо - у Лестрейнджей мало того, что брак не подразумевает развода, так еще и ему, в его сложной ситуации с побегом и розыском, хотелось бы быть уверенным в женщине, которая взвалит на себя половину.
Но это, конечно, он не собирается обсуждать с журналистом. Не собирается, хотя и чувствует легкое побуждение к этому: Ирвинг Дрейк из них двоих куда больше заслужил статуса специалиста по Яэль Гамп, а Лестрейндж высоко ценит мнение специалистов.
Может быть, когда-нибудь позже, думает он, закрывая на сегодня этот вопрос. Заниматься одновременно решением десятка проблем его вынуждают обстоятельства, но там, где этого можно избежать, он предпочитает действовать иначе: последовательно и не делая поспешных шагов.
- Вернемся к вашим вопросам, - наконец говорит он, уныло глядя в свою чашку - кофе даже пахнет так, что пить его нет ни малейшего желания. - Кадровые перестановки неизбежны. Хочет того Министр или нет, даже сейчас в Министерстве достаточно магов, которые готовы поддержать Темного Лорда. Маггловское оружие в Атриуме, потеря работы, атмосфера преследования и недоверия может стать хорошим поводом задуматься, на что готов Руфус Скримджер, чтобы победить в этой войне. Его методы сейчас мало чем отличаются от методов Организации - он делит окружение на тех, кто на его стороне, и на тех, кто обречен. Обещая до выборов защиту, он начал с того, что усомнился в своих избирателях, заставляет их проходить унизительную проверку. Вы дальновидный человек, Ирвинг? Можете сказать мне, к чему это приведет?
Лестрейндж снова делает паузу, кивает сам себе:
- Безусловно, Министерство будет очищено от сторонников Темного Лорда. На время. Через сколько месяцев ему потребуется проводить следующие тотальные допросы? Два? Три? Сможет ли он быть уверен, что прошедший сегодня проверку маг завтра не станет предателем по десятку различных причин? Сможет ли он быть уверен, что никто из тех, кто уже прошел тест, не был заблаговременно подвергнут Обливиэйту? Или не обладает какой-то степенью устойчивости к сыворотке правды? Не думаю. А значит вопрос, которым вам следует задаться, звучит вот как: каким будет следующий шаг мистера Скримджера? - Рабастан снова отставляет чашку, так и не решившись отпить. - Чистки, подобные этой, только усиливают армию Темного Лорда. Теперь, когда война вышла в открытую стадию и ставки названы, шпионы больше не нужны, они становятся простыми солдатами. Солдатами нашей армии, Ирвинг, а не армии Руфуса Скримджера. Все те, кто недоволен текущим положением дел, кто уволен из-за своей симпатии к традициям, но не решился бы изменить свою жизнь и отправиться к Лорду, теперь, с этим увольнением, получили эту возможность. Министр сам дал им этот шанс. Он объявил о войне открыто, а значит, время мобилизации. И теперь, помимо чистоты крови, пришло время сражаться и за себя - за свое будущее без магглов, за будущее, где завтрашний день не ведет к допросу. Где не устраиваются тотальные чистки ради того, чтобы заменить аппарат своими людьми. Мы никогда не были против Министерства Магии - сейчас же само его существование под угрозой, - Лестрейндж пожимает плечами. - Перемены заходят слишком далеко. Это уничтожит магическую Британию быстрее, чем ее уничтожило бы стирание границ с маггловским миром.

- До меня неудачный ход озвучил Министр, - пожимает плечами Лестрейндж. - И уже сделал достаточно, чтобы все желающие поняли, что к чему. Вы же сами спрашивали меня о том, не в связи ли со мной мисс Гамп сняли с должности и запрятали в другой отдел - и это несмотря на то, что, фактически, ее повысили. Разумеется, вы журналист и у вас нюх на подобные вещи - но люди довольно догадливы. И снятие с должности остается снятием с должности, каким бы повышением его выставить не пытались. Не думаю, что ваша статья - или мои слова, если уж на то пошло, - повлияют на выбранный Скримджером путь. И дело не в чистоте игры.
Он не утаивает своей информированности о повышении Гамп - не после того, как подтвердил, что они с Ирвингом Дрейком познакомились у нее. К тому же, его приятно греет мысль об обливиэйте. Однако Лестрейндж дипломатично эту радость не выказывает, будучи уверен, что Дрейка предстоящий Обливиэйт скорее печалит.
Так это или нет, это не мешает Ирвингу работать - и вопросы следуют один за другим.
- У нас не столько людей в Министерстве, чтобы Руфус Скримджер мог действительно говорить о значимом притоке свежей крови, добившись только их увольнений. Вывод я делаю элементарный - многие из тех, кого он собирается сместить или в ком не уверен, не являются сторонниками Темного Лорда. По крайней мере, не являются нашими людьми - шпионами, агентами, не важно. И, вполне возможно, продолжили бы сохранять лояльность Министерству. Сохранят ли они такой настрой после увольнения - увольнения за мыслепреступление в большинстве случаев - покажет время, но я бы не ставил на это. Что касается вашего вопроса о том, не бросим ли мы своих людей - нет, не бросим. Все, кто остался нам предан, получили защиту.
Он замолкает, размышляя о том, что защитой эти несколько Обливиэйтов назвать трудно - но, по крайней мере, Мирцелла Хант не лишится места из-за того, что не сможет пройти проверку Сывороткой правды.
- Насчет того, чем занимался Руфус Скримджер последние пятнадцать лет, я мало что знаю - вербовал ли он молодежь или действовал иначе. Однако у меня есть большие сомнения, что нынешняя Глава Аврората получила эту должность без вмешательства господина Министра - как говорит она сама, ее попросили вернуться в Англию на войну, не так ли? Кто попросил - вопрос интересный, но довольно предсказуемый, и если воспользоваться принципом Оккама, ответ один: тот, кто знал, что пост Главы Аврората скоро будет вакантным. Насколько свежей будет "новая кровь" или Аврорат погрязнет в перетасовке, которая уже коснулась мисс Гамп, я пока утверждать не возьмусь - время покажет. Но, сдается мне, в ситуации войны люди хотят иметь поблизости тех, на кого могут положиться полностью - а не вчерашних выпускников.
Последний вопрос Дрейка заставляет его задуматься куда серьезнее. Ему отчаянно не хочется признаваться перед этим мужчиной с подростковой жаждой чего-то на грани, что, с его точки зрения, магическую Британию спасать уже поздно.
- Вернуться к истокам. Переработать основные положения Статута. Отслеживать его исполнение и не допускать нарушений. Озаботиться тем, чтобы магглорожденные волшебники с рождения осознавали свое отличие от магглов. Дать им шанс раз и навсегда выбрать, какой из миров они предпочитают. - Собирая в кучу остатки былых агиток и собственные размышления, наконец выдает Лестрейндж. - И перестать делать вид, что между магглом и магом нет разницы. Она есть - всегда была и всегда будет, как есть эта разница и в самом мировоззрении маггла и мага. Спасение магической Британии в этом осознании, хотят того сторонники взаимопроникновения миров или нет.

- Полукровок? - переспрашивает Лестрейндж лишь для того, чтобы потянуть время. Ирвинг Дрейк задает хороший вопрос - и тем он лучше, учитывая, что сам он полукровка - отпрыск именно такого брака, такой семьи. Семьи, которая в глазах Лестрейнджа не только не конкурентоспособна, но и является чем-то отвратительно-извращенным. Он не заходит так далеко, чтобы сравнить подобные браки с межвидовым скрещиванием, но балансирует на самой грани. Для него - не мыслящего себя без магии - те, кто не обладает способностью колдовать, чужаки, полное взаимопонимание, не говоря уж о совместной жизни, об общих детях, с которыми невозможно. Что, впрочем, никак не отменяет самого факта, что против полукровок Лестрейндж мало что имеет - полукровок, которые знают, кто они. Которые не цепляются за оба мира, чтобы так и не найти себя ни в одном.
- Полукровки - такие же волшебники, как и те, кто родился в семье магов. И только от них зависит, будут ли они чувствовать себя на своем месте в мире магии, - было бы странно отрицать тот факт, что он по-прежнему во главу угла ставит именно способность к магии. - Но если делать все то, о чем я упомянул, подобные семьи, браки между магом и магглом, станут редкостью - размежевание миров неизбежно сократит количество полукровок. Для вас этот вопрос личный, я понимаю, но далеко не все полукровки видят плюсы из-за своей принадлежности к двум мирам, и далеко не во всех уживаются спокойно два варианта осознания себя. Разве вы сами не чувствуете себя совсем другим, не похожим на магглов? Даже сейчас, в этой гостинице, с этим кофе? И если бы вам предложили выбирать, какой бы мир вы выбрали? Смогли бы отказаться от магии и своего места здесь ради другого? - он с интересом ждет ответа. Его собственные знакомства с полукровками не так уж разнообразны, но, пожалуй, этот ответ для него определит многое, в том числе и в отношении к Дрейку.
Между тем, второй вопрос журналиста куда проще.
Лестрейндж пожимает плечами, хотя этот жест плохо ложится на его тяжелый взгляд.
- На этот вопрос я не стану отвечать - уверен, вы поймете, что обсуждение моих источников для нашего с вами разговора лишнее. Но для той, кто хочет сохранить этот факт в тайне, Дженис Итон слишком разговорчива.

Несмотря на то, что он пришел говорить, ему достаточно комфортно и когда слово берет Дрейк. Полукровка тот или нет, чужак или нет, Лестрейндж с ним откровенен настолько, насколько вообще может быть откровенен с человеком, не носящем на предплечье Метку - и рассматривает их беседу как неплохой способ в первую очередь расставить все точки над и для себя.
- Приток магглорожденных не очень велик - но, как вы упомянули, не очень велика и популяция магов на Острове. Более того, за последние два-три десятка лет она существенно снизилась и, если одна из теорий появления магических способностей верна, то магглорожденных будет рождаться все больше, чтобы покрыть этот... хм, недостаток.
Он хмыкает, не уверенный, что Дрейку интересны теоретические выкладки, имеющие отношения к этой или прошлой войне примерно столько же, сколько американский континент.
- Прежде чем мы столкнемся с необходимостью - повторяю, именно необходимостью, а не чем-то иным - кровосмесительных союзов, пройдет немало. К тому же, далеко не в каждом браке маггла и мага рождается маг - так что смешанные семьи отнюдь не панацея. Но, отвечая на ваш вопрос, могу сказать следующее: разумеется, работа над укреплением международных связей вестись будет. И нет, вопрос о внешних войнах не рассматривается. Разве что после нашей победы здесь кто-то нападет на магическую Британию, но не мне вам рассказывать, насколько этот вариант маловероятен.
Лестрейндж делает паузу, собираясь перейти к тому, что формулировал  того момента, как узнал о том, что полукровка Ирвинг Дрейк в маггловском мире работает на войнах.
- В отличие от маггловского,  в магическом мире войны скорее нонсенс. У нас не принято массово уничтожать себе подобных - магов, я имею в виду. В отличие от маггловской, магическая история далеко не так наполнена войнами, особенно международными - да, достаточно гоблинских восстаний, достаточно внутренних конфликтов, но ценность жизни мага неоспорима и является константой, которую все так или иначе учитывают. Вам, должно быть, странно слышать это от меня, зная, что в этой стране я в официальном розыске, и зная за что, но, тем не менее, я могу с уверенностью заявить, что целями нашей Организации никогда не являлось убийство маггов. Даже сейчас, находясь далеко не в выигрышном положении, мы проводим свои акции в маггловском мире, сводя урон среди магов к минимуму. Потому что как вы и сказали, магическая популяция невелика. И потому что некоторые из нас достаточно хорошо знают маггловский мир, маггловскую историю и маггловскую тягу к массовым уничтожениям других магглов. Сотрись граница, получи магглы знания о магах - массово, бесконтрольно, беспечно - это поставит под удар магический мир. Вы хорошо знакомы с маггловскими войнами, не так ли? И наверняка понимаете, что некоторым  - многим - вещам нет аналогов в магическом мире в принципе. Как нет аналога и легкости, с которой магглы уничтожают сами себя. Перенос этого отношения с учетом изначально немногочисленной магической популяции обречет нас - и потому граница должна оставаться на своем месте. Чем меньше о нас знают, тем более мы в безопасности.

- До сих пор,  - отвечает Лестрейндж глядя на уверенные движения Дрейка, расчерчивающего лист - в движениях чувствуется то, что, видимо, называется талантом, или хваткой, или компетентностью, - спор о природе магии открыт, а потому утверждать, что ее можно - или нельзя, разумеется - похитить, можно с позиций пропаганды, нежели умея доказать нечто подобное. К тому же, вас не должно удивлять наличие нескольких непротиворечащих буквально друг другу точек у официальной идеологии, которые работают на различных уровнях и пользуются популярностью у различных слоев населения. Или в Соединенных Штатах все иначе и манипуляции общественным мнением на уровне устаревших, но по-прежнему популярных среди части публики теорий не ведутся?
Ему, пожалуй, и правда интересно: ему вообще интересно все, что имеет отношение к формированию общественного - а то и массового - сознания, хотя он понимает, насколько этот интерес неуместен, не ко времени сейчас - а потому развивать эту тему, наверное, не стоит.
- В любом случае, основная опасность магглорожденных не в том, что они воруют магию - хотя не выгодно было бы нам сейчас отрицать это заблуждение, осененное временем и традицией, - а в том, что именно они склонны подходить к магическому миру с мерками маггловского и наоборот. Видеть в магглах себя - и забывать о культурных, исторических, да и, право, физиологических различиях, которые, несмотря на то, что в глаза не бросаются, существуют. Забывать о том, что зависть в равной степени свойственна любому - а история маггловского общества суть история зависти и стремления завладеть чужими ресурсами, материальными или иными.
Лестрейндж выдыхает, качает головой - он снова увлекся, позволил себе увлечься, закопаться в более никому, в общем-то, не нужные версии и концепции. На таком интервью не построишь, должно быть, да и статья выйдет излишне претенциозная - а то и попусту прокламационная.
И это даже хорошо, что Дрейк двигается дальше, тасуя темы разговора - иначе разговор вышел бы совсем не тем, которого они оба ждали.
- Да, именно о современной деятельности Организации, - коротко отвечает Лестрейндж, подтверждая догадки журналиста насчет смены курса. - По итогам прошлого образа действий можно заключить, что точечное воздействие не приведет нас к успеху. Но и развязывать войну между магами нам сейчас невыгодно. Как вы и сами догадываетесь - и наши с вами беседы тому прямое подтверждение - мы хотим получить максимально возможную поддержку среди магов, и потому мы вынесли теракты за границы магического мира - как предупреждение, если хотите.
Он чуть колеблется, но все же не упоминает о том, что немаловажной целью является и стремление посеять страх у магглов перед теми, кто способен на большее, и хотя Дрейк сам подводит разговор к признанию этого, Лестрейндж молчит: Ирвинг произвел на него впечатление умного человека. Умного настолько, чтобы самому догадаться: угроза смещения границ при данных обстоятельствах, срежисированных и инициированных Пожирателями Смерти, куда больше им выгодна, чем кажется на первый взгляд. Перепуганные, разозленные магглы намного быстрее обнаружат свою истинную природу - и на этот раз никому, ни одному полукровке, магглорожденному или любителю магглов не придет в голову утверждать, что граница между мирами не нужна.
- После возвращения Темного Лорда и побега из Азкабана тех, кто к этому времени еще был жив, - все же находит он достаточно нейтральные слова, чтобы не отбить у Ирвинга охоту к продолжению контакта, - требовалось продемонстрировать, что мы по-прежнему сила, с которой нужно считаться. Устроить массовую бойню в магическом мире означало бы навсегда лишить Организацию даже возможности вербовки или иному способу присоединения магов, так или иначе заинтересованных в мире без магии - или мире с иной расстановкой сил. Между тем маггловский мир до сих пор многими волшебниками считается чем-то вроде другой планеты - идеальный плацдарм для демонстраций и наглядного послания тем, кого это могло бы заинтересовать. Впрочем, - Лестрейндж отдает себе отчет, что целенаправленно уводит Дрейка от опасной темы, и готов к равноценному размену, - на этой демонстрации мы не остановимся. У нас есть, что предложить тем, кто до сих пор колеблется. И в скором времени это предложение будет проиллюстрировано.
После нападения на Хогвартс Дрейк сообразит, о чем шла речь - и Лестрейндж ловит себя на смутном ощущении, что едва ли не предвкушает их следующую встречу. К тому времени, если обстоятельства сложатся благоприятно, он планирует выступать официальным эмиссаром Темного Лорда в переговорах с журналистом - и крайне подробно освятить цели и задачи нападавших на Хогвартс, не обойдя вниманием и возможные последствия, выступай Пожиратели во время этого нападения с другими целями и задачами.

- А, вот вы о чем, - качает Лестрейндж головой. - Нет. То, что вы называете противоречием, на деле чистый популизм. Разумеется, ни один из представителей чистокровных семей, оставшихся верными традиции, не допустит, чтобы магглорожденный волшебник или маггл стал частью его рода - и на то причин куда больше, чем версия о краже магических способностей. Многие семьи из тех, о которых я говорю, чтят и пользуются родовой магией, а основной постулат родовой магии касается того, что запрещено ее ослабление. Чем чище кровь - тем мощнее магия рода. Брак с представителем или представительницей такого же древнего рода подпитывает родовую магию обоих родов - в то время, как брак с грязнокровкой или магглом ослабит ее. Заметьте, я говорю не о магических способностях или потенциале, я говорю именно о возможности взаимодействовать с магией рода. Эта возможность станет меньше - вот откуда появилось это представление о краже магии. И, таким образом, покрыть недостаток магов магглорожденными можно - при грамотном их воспитании, при жизнеспособном Статуте. Что до чистокровных семей - увы, здесь с такой легкостью задачу не решить. Магия рода, хотя и проявляется весьма различно в разных семьях, как правило, накладывает определенные требования на своих носителей - и невыполнение их чревато тем же самым ослаблением возможностей пользоваться ею. Одно из этих требований - это продолжение рода, но путем усиления родовой магии, а не ослабления ее. Чистокровный маг, действующий в интересах рода и магии рода, не приведет в род грязнокровку, насколько бы талантливой та не была.  Как и не примет в род ребенка от подобного союза - это просто невозможно. И это ограничение существует не только среди тех, кто присягнул Темному Лорду - даже среди магглолюбцев или тех, кто предпочел сохранить нейтралитет, браки с магглами или магглорожденными достаточно редки.
Он выдыхает. Не так часто Лестрейнджу вообще выпадает возможность изложить то, что он слышал в детстве, а затем разыскивал подтверждения этому самостоятельно в трактатах о природе магии. Среди тех, с кем он общается по большей части, нет нужды пояснять, чем опасно кровосмешение, и он пользуется этим интервью по полной, хотя и подозревает, что это Ирвинг в статью не пустит - слишком узко, слишком мала целевая аудитория, слишком много информации придется раскопать, чтобы сопроводить все это подтверждениями или опровержениями.
  - Разумеется, пока нет доказанной теории происхождения магии, это всего лишь версия, основанная на эмпирическом опыте отдельных родов. Но она работает - и потому мы и против слияния миров из-за союзов магглов и магов. Потому и перенесли свою деятельность в маггловский мир. Сейчас слишком дорог каждый чистокровный маг, чтобы стать даже случайной жертвой. Цена вопроса слишком высока. Цена вопроса выживания таких как я. Или как мисс Гамп.
Он снова пожимает плечами.
- И потому, как вы видите, говоря о роде я имею в виду очень конкретный аспект: родовую магию. Ни полукровки, ни магглорожденные похвастаться ничем подобным не могут. То, о чем вы говорите, упоминая родственников, принадлежащих миру магглов и тем самым находящихся в опасности, всего лишь семейственность, она свойственна людям вне зависимости от возможности колдовать и долги, которые накладывает она, лежат в плоскости личного выбора и ни на что не влияют: отречение от рода среди магглов, насколько я понимаю, не редкость: чуть ли не каждый, взрослея, покидает родительский дом, а часто и семью вообще, и это никак на него не влияет. В моем случае, например, это привело бы к проблемам в том числе на уровне физиологии. К тому, что родовая защита перестала бы действовать, открывая меня полученным в прошлом или будущем проклятиям отложенного действия. К тому, что вернуться я бы уже не смог. Семейственность важна - но не выдерживает ни малейшего сравнения с требованиями магии рода. А потому смерти родственников магглов, разумеется, повод для трагедии - но не больше. Да и какая разница, как пришла смерть, от чьей руки? Будь миры изолированы, магглы были бы в безопасности - как и маги.
Они переходят к следующему вопросу, и Лестрейндж чувствует неприятное послевкусие - вопрос уж очень похож на личный.
- Я едва ли заинтересовался бы миром магглов, будь граница как следует очерчена, - медленно отвечает он, вспоминая, когда впервые задался вопросом, а каковы его соседи среди себе подобных. Наверное, Ирвингу сейчас поверить будет сложно, но когда-то - и не так уж давно, если смотреть трезво, хотя кажется, что прошло куда больше двадцати с лишком лет - Рабастан Лестрейндж вообще отличался дисциплинированностью и уважением к правилам. - Но судить об этом сейчас по меньшей мере бессмысленно. Но ваш вопрос - вы правда считаете, что, выйди я к Гринготтсу и объяви о своих выводах, как границу закрыли бы? Мы начали с вами с этого в прошлый раз: первыми к Темному Лорду присоединились те, кто имел вес и авторитет в магическом обществе, и даже их слова не хватило. Почему? Хотел бы я знать. Считаю ли я, что способен на большее, чем они? Нет. Считаю ли я, что путь насилия себя не оправдал? Да. Считаю ли я, что с него можно свернуть? Нет.
Он окидывает взглядом журналиста.
- Видите ли, Ирвинг. Сейчас все это стало слишком личным для любой стороны. И то, о чем я вам здесь рассказываю, на треть лишь то, во что я бы сам хотел верить, на треть - идеальные ожидания, и лишь на треть - возможное развитие событий. Но вы хотели историю, отличающуюся от официальной - и я вам даю ее. Из первых рук. Я не обещал вам, что предложу решение, которое устроит абсолютно всех и будет единственно верным. И я его не предлагаю.
Время предложений прошло, Руфус Скримджер очень хорошо дал ему это понять.
- То, что я вам предлагаю - а через вас и тем, кто захочет услышать - это подумать о том, чего они хотят больше: мира с магглами или мира внутри магического сообщества. Если придется, сделать выбор - в том числе и между мирами. Потому что мы не отступим. Темный Лорд не отступит. И мы даже сейчас сильнее, чем хочет думать Министерство. Этих деталей должно хватить.

Пока Ирвинг Дрейк пишет, Лестрейндж наблюдает: его вообще успокаивает как реакция журналиста на происходящее, так и то, как Дрейк погружен в свою работу. Ему явно нравится то, чем он занимается, он явно компетентен в своей области, а Лестрейнджу импонируют специалисты, находящие удовольствие в свой работе. Сложись все иначе, он и сам был бы таким - и Рабастан обрывает себя, чтобы не задаться вопросом, а не научился ли он получать удовольствие от того, чем занимается теперь.
Кивая на фразу о последнем вопросе - он еще не сказал, но сегодня, очевидно, в их с Дрейком сценарии произойдут изменения, потому что ждать он сегодня не может - Лестрейндж настораживается. На его памяти, последние вопросы редко касаются чего-нибудь безобидного, едва ли журналист спросит его о количестве сахара в чае или здоровье Рудольфуса.
Так и оказывается: последний вопрос Ирвинга Дрейка занимает Рабастана изрядно.
- Ирвинг, - он помнит, что журналист просил его звать по имени, и эта просьба занимает свое место в списке условностей, которые нужно соблюдать для достижения наилучшего эффекта, - это два вопроса. Отвечу на оба. Во-первых, после того, как мы достигнем желаемого ужесточения границ, в терроре отпадет необходимость. Ни одна из прочих целей несоотносима с развязанной войной - Темный Лорд не искал и не ищет ни личной власти, ни высокого статуса в Министерстве, а многие из тех, кто поддержал его двадцать, тридцать лет назад, пожертвовали этим сознательно. Эти смерти - вынужденная мера, к которой пришлось прибегнуть ради достижения одной-единственной цели, но это не значит, что подобная политика распространится в виде реакции на любое несогласие в магическом обществе. Все прочее не угрожает магической Британии и сохранению традиций и чистокровных семейств так, как угрожает смешение миров - и потому я могу вам ответить: доведись нам достигнуть основной своей цели, Организация изживет сама себя. И убийства, совершаемые под эгидой Лорда, прекратятся.
Мимоходом он вспоминает собственного брата, но тут же выкидывает эту мысль из головы - нести ответственность за личные мотивы своих членов Организация не должна.
- На ваш второй вопрос ответ не столь очевиден. Несомненно, есть две социальные группы, удовлетворяющие вашим критериям - это магглорожденные и полукровные волшебники. Однако в отношении к ним многое зависит от того, кем они сами считают себя. Я знаком с полукровками, которые успешно интегрированы в магическое общество, в том числе и в общество чистокровных волшебников по сути, и которые не чувствуют себя лишними или уникальными из-за своей принадлежности двум мирам. Вы и сами подтвердили, что не чувствуете себя иным. Также я знаком и с маглорожденными, которые нашли себя в мире магии. Полагаю, в конечном итоге дело в том, какой мир предпочитают они. Способны ли, в конце концов, выбрать.
Он переводит дух, прикидывает, сколько у него времени - как скоро Рудольфус обнаружит его отсутствие. По всему выходит, что уже скоро, а этого допускать нельзя.
- Я не смогу сегодня прочесть ваш черновик. Я знаю, это было одним из условий нашего сотрудничества, но это было условием с моей стороны, так что вы в любом случае ничего не теряете. Кроме продолжения контакта, если исказите мои слова.
Но он не исказит, уверен Лестрейндж. Дрейк по-своему амбициозен, он ухватился за возможность стать единственным журналистом, имеющим прямой выход на Организацию - ради чего ему сейчас отказываться от этого, Лестрейндж даже не представляет. И это одна из причин, по которой Лестрейндж предпочитает иметь дело с профессионалами: они выполняют свою работу как следует.

Лестрейндж, чистокровный настолько, что, проткни ему палец, и из пореза выступит чистая магия, не сразу понимает, что пытается ему втолковать полукровка-Дрейк. Да и позже тоже не очень понимает.
Его круг общения включал в основном лишь тех полукровок, что изо всех сил стремились соответствовать - и не без успеха - чистокровным магам, перенимая у последних отношение к традициям, к эльфам, ко всему прочему и ко всем прочим. Снейп, Петтигрю - да мало ли кто еще - они наравне принимали Метку, имели шансы достигнуть всего того, что хотели - и Лестрейндж не понимает, что имеет в виду Дрейк.
Разве что он говорит о магглорожденных, но - Мерлин - разве не в  их в первую очередь интересах эта граница?
- Вы же не всерьез об этом, да?  - уточняет он недоверчиво, вспоминая все,что знает об Америке - английской в прошлом, на минуточку, колонии. - Ну вот о равенстве?
Или серьезно? Вроде бы, формат их общения шуток, а тем более таких странных, не предусматривал.
- Как будто мы предлагаем нечто принципиально новое, в корне разрушающее так идеально сбалансированное, идеально равное общество! - едва ли не взрывается он, отталкиваясь от стола. - Ирвинг, оглянитесь. Я не знаю, как дела обстоят у вас в стране - и готов допустить, там там как среди магглов, так и среди магов воцарилось утопическое равенство, но здесь, в Британии, сословные деления все еще есть в обоих мирах. Равенство в правах- и кстати, я ни разу не упомянул, что магглорожденные волшебники или, если уж на то пошло, полукровные, будут иметь меньше прав или будут более беззащитными перед чистокровными, напротив, укрепить границы можно, лишь досконально соблюдая закон! - будет гарантировано и будет обеспечиваться, что же касается разницы в восприятии... Чем же это отличается от того же мира магглов? Аристократия как существовала, так и существует, несмотря на пертурбации - Мерлин, да у них до сих пор монархия, хоть и ограниченная. Социальные разделения - вопрос скорее естественный, и не важно, чем они обуславливаются: происхождением, капиталом или популярностью. Элита существует в любом обществе - но это не является признаком нежизнеспособности этого общества или признаком того, что все прочие слои чувствуют себя угнетаемыми.
Он пожимает плечами, не уверенный, верно понял Дрейка - представление об обществе как об однородной массе чуждо Лестрейнджу в принципе, и ему нелегко представить, что собеседнику может прийтись не по нраву идея социального разделения.
К счастью, есть вопросы, которые решить намного проще.
- Да, память сотру, - подтверждает он. - И просмотрю ваши записки, раз уж черновиков не дождусь. Вы же сможете написать статью по собственным заметкам, не помня нашего разговора?
Конечно, дело достаточно хитрое, но Лестрейндж наблюдал за тем, как Ирвинг составляет эти заметки - как ставит понятные только ему значки, как связывает обрывки фраз. Неужели не сможет разобраться в собственной логике даже с чистого листа?
- И, Ирвинг, не беспокойтесь о реакции.
Он мог бы добавить, что в виду надвигающегося нападения на Хогвартс в этой статье Дрейк может написать о чем угодно - выглядеть невинными жертвами непонимания Пожиратели Смерти не смогут, но все же не добавляет.
- Любовь к нам со стороны всей аудитории - не ваша забота. Это не повлияет на наше сотрудничество.

- Одно "но", - уточняет Лестрейндж, пока Дрейк потягивается, хрустит пальцами. - Вы забываете об одном "но" - все чистокровные семьи не появились внезапно и неоткуда. Каждый чистокровный род стал таковым, соблюдая несложные, в общем-то, правила, впоследствии ставшие нерушимыми традициями: не скрещиваться с магглами, оценивать предполагаемого партнера не с точки зрения сиюминутной прихоти или влечения, а с точки зрения того, что он может дать роду. В формировании каждого рода есть нечто общее: количество поколений, придерживающихся этих правил. А потому, с моей точки зрения, ужесточение границ приведет к возникновению новых чистокровных семей - пусть не сегодня, но через сто лет, через три, пять поколений. Вы боитесь вырождения - я же боюсь, что родовая магия исчезнет без следа в смешанных семьях, и я не вижу другого пути сохранить ее, кроме как сознательно закрывая границы, отсекая от нас магглов - или от магглов нас, не важно - и предоставляя родовой магии концентрироваться и усиливаться. Но вы правы - мы здесь не для спора.
Какой вообще у них может быть спор - и дело даже не в том, что Ирвинг Дрейк полукровка. Дело в том, что они видят мир настолько по-разному, что при других обстоятельствах такой разговор между ними не мог бы состояться никогда - не встреться они однажды в доме Яэль Гамп, не будучи заинтересованы в том, что каждый может дать.
Лестрейндж замолкает, миролюбиво поднимает вверх обе руки ладонями в Дрейку - он действительно пришел не спорить в это ранее утро. Ему вообще не до споров, да и уже потрачено слишком многое, чтобы сейчас сворачивать в сторону.
Кидает взгляд на блокнотный лист, исписанный, а иногда и исчерканный. Дрейк прав, разобраться будет тяжело, но чем больше он вглядывается в переплетение символом и чужие значки, чем больше проступает логика,с  которой журналист следил за беседой.
Нет, разумеется, это совсем не то, что читать уже законченный черновик, практически аналог статьи, но тоже достаточно - обрывки его собственных слов, подчеркивания, отсылки. Ничто не цепляет Лестрейнджа, все выглядит на своих местах - в первую очередь он проглядывает листы, выискивая свое имя, затем какие-то детали в записанных цитатах, которые могут вывести на него, и на всякий случай проглядывает дважды, хотя чувствует, что терпение Дрейка небезгранично. Журналист вообще производит впечатление человека дела - и даже когда сидит спокойно, это впечатление никуда не уходит. Лестрейндж знаком с людьми такого же склада, и не собирается испытывать терпение своего нечаянного контакта в магической прессе.
- Пожалуй, достаточно, - он отодвигает блокнот, тянется за палочкой. - После нашей прошлой встречи у вас были какие-либо негативные симптомы после применения Обливиэйта? Головная боль, навязчивые идеи, плохой сон?
Ему не должно быть дела до самочувствия Дрейка - но он не знает, сколько еще таких встреч и таких Обливиэйтов им предстоит, и не знает, насколько хватит журналиста, пока он не начнет заговариваться или терять часы или дни.