Долохов только цокает языком, когда Рудольфус подтаскивает жену ближе к себе, рискуя размазать свеженанесенные руны и заполучить неплохой негативный эффект из-за собственной неорганизованности, однако предотвращать возможную беду не собирается: он не нянька великовозрастному болвану. И хотя удивление, как этого самого болвана угораздило дожить до стольких лет - не исключено, кстати, думает он не без иронии, что тому причиной Азкабан: в одиночке не так-то просто умереть, обладая хотя бы зачатком инстинкта самосохранения - периодически занимает Антонина, привыкать к экзальтации и семейным сценам в исполнении супругов Лестрейндж ему нет нужды.
Сдерживая ехидную усмешку, он удостоверяется, что хотя бы Беллатрикс принимает его слова всерьез и аккуратна в прикосновениях, и возвращает стилос в чернильницу. Куда интереснее наблюдать за присутствующими - когда в помещении ощутимо зашкаливает сексуальный посыл, который мадам Лестрейндж испускает с каждым своим движением, первой жертвой, как часто происходит, становится тот Лестрейндж, который третий лишний. Поспешные дела, если не сказать - бегство Рабастана огорчают разве что артефактора - торговец явно рассчитывал продать весь свой ассортимент, и теперь замер, гадая, что значат предпоследние слова младшего брата. Возможно, думает Долохов насмешливо, в голову Хорезми наконец-то закрались сомнения в отношении того, что сегодняшняя сделка будет ему выгодна. Сам Антонин склонялся к мысли, что Рудольфус вышвырнет торговца вон, да еще и предложит поблагодарить себя за сохранение его жизни. Бизнес по-лестрейнджевски, хмыкает Долохов, едва ли приведет в восторг Торговую палату.
Беллатрикс на удивление в мирном настроении - быть может, Рудольфус в кои-то веки нашел верные слова. Идиллия в семействе, конечно, зрелище занятное, и Антонин с удовольствием бы продолжил изучать столь редкий феномен, однако ситуация не располагала к излишней романтике.
Мокрый след от прикосновения языка Беллатрикс на шее ее мужа блестит в тусклом освещении, но с каждой секундой видно, как багровеет кожа под чуть смазанным рисунком.
Долохов приподнимает брови: он предупредил об ожоге, вот безумная женщина. И все же в одном он уверен: Беллатрикс не кинется в кухню, запивать последствия своих действий ледяной водой. Не сейчас, пока цепляется за волосы Рудольфуса. Эти двое накоротке с болью, и видит Один, Антонин не решается предположить, к добру это или к худу для Организации. Лестрейнджи умеют вселять страх - но что случится, когда, по их же собственной неосторожности, их головы швырнут к ногам Скримджера?
Он снова цокает языком, привлекая внимание, кашляет деликатно и невероятно наигранно - таким кашлем добрый и чересчур потакающий засидевшийся со своим женихом в гостиной дядюшка мог предупредить о своем приближении.
- Мы все, без сомнения, оценили силу ваших чувств и готовность к жертвам, но позвольте мне закончить начатое, пока все это не утратило смысл из-за грубых нарушений техники нанесения рун.
Обходя Рудольфуса, он выбирает точку на широкой спине, с  которой начнет новую вязь - основной мотив. Лестрейндж чуть кривится, сказывается хромота, и Долохов вносит необходимые коррективы в предполагаемый рисунок.
- Будет неприятнее.
Рисунок куда больше, и хотя это временные чары, не идущие ни в какое сравнение с тем, чем наградила его Мелифлуа, Рудольфусу будет, что терпеть. Если хочет, пусть цепляется за юбку жены в этот момент.
К тому же, любопытно, не передастся ли Беллатрикс частично эффект.
Стилос касается лопатки, антонин выводит жирную твердую линию - под темным рисунком взбухает первый рубец, по спине Лестрейнджа проходит легкая дрожь, больше похожая на зыбь - чернила входят в контакт с магическим ядром.