Араминта исследовала одну интересную шкатулочку для хранения сыпучих ядов – точнее, всё пыталась заставить клеймо Мастера проявиться – как Борджин, явившийся аки дементор из-за угла, не произнёс своим неподражаемым замогильным голосом, что «там, это самое, тебя». и ещё так головой покивал.
Мелифлуа даже брови поднять забыла, настолько обалдела.
Это Рождество ей одни сюрпризы готовит – и приятные, надо заметить.

Таким образом, к слову, Борджин реагировал далеко не на всех клиентов. Араминта, поднявшись из мастерской, ещё из коридора оглядела визитёра – то есть, оглядела сундук, размещённый на прилавке.
- Надо же! – затмила орду Люмосов своей улыбкой Мелифлуа, буквально подплывая к волшебнику с протянутой для поцелуя рукой.
Его волшебную палочку – готовую к защите или человекоубийствам – она тактично не замечала.
- Ах, что вы, что вы! – кокетливо засмущалась Араминта Карактакусовна, очень удачно заалев щеками. – В искусстве дарить комплименты вы до сих пор лидируете с завидным отрывом, - с оттенком смущения добавила ведьма.
И только возжелала спросить что-то такое, заковыристое, известное только им двоим по Германии, как Долохов подтвердил, что он – самый что ни на есть настоящий Долохов.
Кто ещё способен с такой обезоруживающей прямолинейностью требовать угощения?
Араминта улыбнулась совсем солнечно, и, подхватив гостя под локоток, направилась на второй этаж.
Визиты Антонина лучше оставлять за закрытыми дверями.

- Рюмочку кардамонной? – гостеприимная Мелифлуа спор накрыла на небольшой стол.
Она быстро и навсегда запомнила – Долохов ей сам это говорил своим убедительным голосом – что под «выпить» всегда надо достойно «закусить». А британцы вообще пить не умеют – но что с них, островитян, взять.
Припоминая свои первые попытки надраться, все до единой включающие Рэда, Араминта соглашалась.
Пирог с почками, припасенный ещё из дому да так и не ставший обедом, занял своё почётное место рядом с яблочным штруделем.
- Ещё рюмочку? Не откажите, уважьте хозяйку!

- Итак, - Мелифлуа выразительно размяла пальцы, - я вижу сундучок.
Ведьма вообще любитель констатировать очевидное. Но Долохову с его жизненным опытом уж точно не привыкать.
- Что за прелесть сегодня прибыла с вами ко мне, Антонин?
Ну вот как тут спокойно усидеть в кресле, ну как?!

Араминта любила лесть. Потому, что сама льстить не умела нисколечко – считала, что собеседник должен пищать от экстаза от одного только факта, что Мелифлуа до него снизошла.
Ведьма улыбнулась во все зубы – совершенно не по-английски – и разомнула пальцы. Приготовилась к артефактному священнодейству.
У Долохова ненужных побрякушек не бывало.

Араминта внимательно наблюдала за деактивацией чар на сундучке – спорить было можно, что это старая работа континентального мастера, если не русского – старая школа, заточена на взаимосвязь с одним магом. Грохни Мелифлуа Антонина – сундучок тоже бы… того. Теоретически.
И выклянчить эту красоту для исследований не выйдет. То есть, выйдет, но Араминта считала себя умной ведьмой, и на идиотские поступки не подписывалась.
Ну ладно, вчерашний вечер не считается.
- О, керикион! – волшебница, подозвав к себе перчатки их драконьей кожи, резво изучала вещицу. – Гоблинская работа, под сотню лет, - определила она.
Интересно, жезл чем-то отравлен? Надо будет изучить.
- Двести золотых.
Борджин, если бы подслушивал под дверью, точно скрючился бы на полу в конвульсиях жадности – он бы начал торговлю с полусотни. Гарантия.
Вредноскоп Араминта отодвинула в сторону, сразу сцапав в руки подсвечник. Кузнец был настоящим художником – такое тонкое плетение стержня и поддерживающей резьбы, ух! Так, это что?..
- Хм, здесь когда-то были другие камни? – Мелифлуа присмотрелась внимательнее к россыпи крохотных камушков в вырезанных чешуйках. – Змеевик? – удивлённо спросила она.
Свойства подсвечника привели её в восторг – Араминта уже воображала, как переплавит навершие и сделает вычурную и очень пафосную дверную ручку для лавки – вот хохоту-то будет, когда явится какой-то авроришко!
- Сотня, - покачала головой ведьма.

Вредноскоп недовольно заворчал, оказавшись слишком близко к блюду, и Араминта, подхватив его и кинжал, философски заметила:
- Эти – в обмен. На выбор: или два незарегистрированных порт-ключа – привязка координат осуществляется по желанию клиента – или трактат Андраша Костолома с единственным его сохранившимся портретом на фронтисписе. Бранится, что дрянной сапожник, но на вопросы отвечает, - возмутилась Араминта, намекая на совершеннейшую невоспитанность чернокнижника из Мишкольца.

Остались безоары и вредноскоп. Последний Мелифлуа невзлюбила заочно – эта дрянь у неё в лавке постоянно реагировала на что-то. Главное, не на тёмные вещицы, а на защитные и контурные чары.
- Рунический круг на счастье? – поинтересовалась ведьма, приподняв мешочек с универсальным противоядием, и не зная, что интересного за него предложить. – Или восемьдесят золотых. Не больше, - сразу отрезала ведьма.
Задумалась, глядя на кинжал. Приподняла его в воздух магией и поинтересовалась:
- Интересные вещи, Антонин – даже слишком, чтобы просто сбывать их с рук. Может, так: я арендую этот кинжал – с последующим индивидуальным усовершенствованием, разумеется, и верну вам, скажем, через полтора месяца. И порт-ключи с трактатом отдам сегодня же. А вы – во имя старой дружбы – оставите мне на эти полтора месяца свой сундучок. Исключительно для исследований – использовать не буду его никоим образом.

Вообще-то, щедрое предложение.
Невежливое, это да, но вдруг Долохов да согласится? Явно же задумал что-то каверзное. А она и сундучок сохранит в целости.

Араминта кивала, соглашаясь, и не отводя взгляда от кинжала. Она уже видела в красках ту замечательную картину, когда будет наносить на лезвие нужные руны, проводить над оружием парочку ритуалов – всё для того, чтобы заполучить очередной не слишком универсальный, но очень полезный в некоторых случаях клинок.
Было как-то даже совестно, что Долохов вот так вот сходу согласился и кинжал отдать, и сундук оставить. Руки у Мелифлуа хорошие, это да, в таких оставлять редкости никогда не жалко, но что-то здесь было не так.

- Антонин! – с игривым возмущением воскликнула ведьма. – Вы торгуетесь, как Моргот! – с искренним восхищением добавила она, бросив на волшебника острый подозрительный взгляд. – Сундучок оттяпает мне руку? Попытается позавтракать моей магией? Или закусить моей головой?
Не шибко она была сильна в славянских поделках – слишком уж мастера были индивидуалистами, не подчинявшимися правилам ни одной Школы – потому и опасалась.
- Это жестоко, - по слогам добавила ведьма.
Затем моментально встрепенулась, услышав, что Долохов сам расскажет, как колдовать над сундучком.
- Но справедливо! – молниеносно исправилась волшебница, напустив в голос азартной торжественности.

У Долохова было что-то неуловимо схожее с Наставником: наверное, старая дурмстрангская выучка, что ли.
Секрет сундучка заставил Мелифлуа податься назад в попытке спрятаться в кресле и окзааться подальше от хроноворота.
Как-то она этой гадости с лета не доверяла.
- Ох ты ж бабка моя Блэк! – Араминта позабыла про опасения, и, увидев потрясающие возможности сундучка, тут же приземлилась рядом с ним. – Изолирующий внутренний контур, цикличные внешние – да-да-да? – с затаённой надеждой посмотрела она на волшебника. Чуть слезу не пустила от умиления: - Тысяча – и порт-ключи.
Моргот всемогущий, Араминта будто в сказку попала!
- На продажу?! Эту прелессссть?! Антонин, я, конечно, особа крайне злобивая и меркантильная, но отличаюсь умом и сообразительностью. Был когда-то схожий сундук у моего Наставника – так и не открыл мне формул, как с ним работать…
Мелифлуа втайне подозревала, что немец и сам был не в курсе. Пользовался только ограниченным функционалом.
Вот это Араминта ему нос утрёт!

- Антонин, - ведьма расцеловала Долохова в обе щеки, - это прекрасно!
Интересно, если доработать контуры, можно будет в сундучке живое что-то хранить?
- Аврорат, не к ночи гадство это будь помянуто, - Мелифлуа вернулась в своё кресло, - забегал буквально перед Рождеством. По скидкам праздничным отвесила им не менее праздничных оскорблений – зелень, кажется, даже этого не поняла. Впрочем, это не интересно. Слухи ходят, что в новом году нас ожидает новый Главный аврор, - ведьма презрительно скривилась.- Так что будут новые встряски – и до марта, как минимум, никаких интересных вещей я не смогу ни купить, ни продать, ни обменять.
Араминта уже хотела поинтересоваться, почему это Долохов сотоварищи ещё не ликвидировали Департамент магического правопорядка как структуру вообще, но подумала, что это будет очень невежливо.
А Долохов явно из тех магов, кого лучше не расстраивать.

- В Лютном никто и кната ломаного не поставит на Шеклбота, - насмешливо хмыкнула ведьма. – Впрочем, как и на Ранкорна.
Араминта знала, что шваль местных магических гетто, пусть и была необразованной в своём большинстве, нос по ветру держала как пить дать – и потому умудрялась оставаться на плаву в любое время и при любом правительстве.
- У Ранкорна нет авторитета – и он не боевик, - развела руками волшебница. – А сейчас именно боевика – опытного, матёрого, в порочащих связях не замеченного – предпочтут кому угодно, даже Дамблдору, - презрительно выдавила Мелифлуа фамилию Директора, сующего свой длинный нос всюду, кроме Школы. – А слухи ходят, что назначат на должность Главного аврора американку, знатно отличившуюся в восьмидесятых. Мол, не знает человек, что такое коррупция в высших чинах власти.
Араминта придвинула поднос со штруделем ближе к Долохову.
Металл проехался по столешнице бесшумно.

- Впрочем, всегда можно утверждать, что на то они и слухи, чтобы ходить беспризорно – но зачем её опять привлекли к внутренним делам страны? По старой памяти или из расчёта на будущее плодотворное сотрудничество?
Пожалуй, эту информацию она выдаст Долохову просто так, по давнему знакомству – без покера за заколдованным столом.
Мелифлуа ещё не знает, что она сама знакома с будущим Главным аврором с тех же далёких и активных восьмидесятых – как и не подозревает о том, кто ей косвенно помог унести ноги от ирландских недоброжелательных служителей порядка.
Удивляться ей предстоит только через месяц.
- Это не пересказ истории какой-то бордельной шлюхи, примерившей на себя оборотку, - серьёзно смотрела на гостя ведьма, опираясь всем телом на один подлокотник кресла. - В Лютном пустозвон не приживается.

Услугу оказать – это она всегда рада.
Особенно преступникам. Особенно разыскиваемым преступникам.
Араминта чуть подалась вперёд, делая медленный и глубокий вдох.
- Есть пара безделиц с колдомедицинскими приправами включительно, - очаровательно улыбнулась волшебница, совершенно врачебным взглядом осматривая Долохова – будто пыталась на глаз определить, чем это он хочет заболеть в ближайшем будущем. – Ускоряющая регенерацию за счёт магической милы волшебника, - принялась загибать пальцы на немецкий манер ведьма, - ускоряющая регенерацию за счёт магических связок с накопителями, улучшающая кровоснабжение мелких сосудов – с этой, кстати, - Араминта скривила губы, - осторожнее: от мелкого пореза можно и кровью истечь, и, кажется, где-то валялись амулеты для улучшения концентрации внимания.
И нет, Мелифлуа даже под страхом смерти не признается, что одно довольно продолжительное время сидела на них, как шваль Лютного – на галлюциногенах.
- Индивидуальный могу изготовить – но простой, я же не целитель. И на это требуется время.

Дженис Итон, повторила про себя Араминта.
Имя ей не сказало ровным счётом ничего – всплыли в памяти газетные заметки о судах в восьмидесятых, да и всё.
На «куколку» Мелифлуа среагировала радостно и по-детски счастливо – будто вернулась в ученическую юность в Германии. И Долохов, точно так же, как и тогда, опять задавал интересные задачки.
Такие, какие нахрапом не решишь – и односторонним образованием от которых не отмахнешься.

- Здесь бы автономный комплекс, - размечталась Араминта, сощурив глаза в исследовательском энтузиазме. – Как в ритуалах: нейтрализатор, стабилизатор, преобразователь, усилитель, инвертор, - пояснила она.
Ну да, ритуалы с одновременной активацией всех параметров используют столь же часто, сколько приходят к власти Тёмные Лорды, но ведь используют!
Как навесить всё это на одного человека – живого человека – Мелифлуа пока не имела никакого понятия. Но она придумает.
Обязательно.

- Пожалуй,  с вашей профессией стимулятор противопоказан, - задумчиво ответила ведьма, поворачивая кисть под ладонью Долохова и обводя пальцами внутреннюю сторону его запястья. – Можно изготовить стабилизирующий артефакт, привязать его ритуалом к силовым контурам или виталистическим узлам, но если потом его с вас снимут – сердце не выдержит. Мышца привыкает к поддержке поразительно быстро, начинает щадить себя и перебрасывает львиную часть работы на артефакт. Разве что в кость грудную его впаять, но это чертовски долго, чертовски больно – нельзя использовать анальгетики – и активация, в придачу, в три этапа происходит.
Араминта подвинула ладонь выше, забралась пальцами под манжету, принялась отбивать ритм по предплечью мага.
- Но хороша же идея, да? – ухмыльнулась Мелифлуа, сфокусировав взгляд на Долохове. – Я сейчас нечто подобное исследую – справедливости ради отмечу: не ожидала, что такие решения придут в голову волшебникам двенадцатого века.
Ещё бы. Ни инструментария, ни узкоспециализированных знаний.
- Варварство, но эффективное.

- А реанимирующие артефакты, запускающие импульс сродни Эннервейту – это тоска смертная, - ведьма убрала руку из-под ладони Долохова. – К тому же, они ориентируются на частоту пульса. Будете медитировать, пульс замедлится – артефакт сработает. Пульс участится от принятых зелий или активных движений – артефакт сработает. Делать ментальную привязку я не стану – вы можете быть в бессознательном состоянии, или даже во сне, и попросту не сумеете активировать контур. К тому же, - Араминта скривилась, - с реанимирующими артефактами много проблем в плане смены обличий: они плохо взаимодействуют с Оборотным зельем. Даже улучшенной рецептуры, в местном борделе популярной, - цокнула языком ведьма.

Араминта сидела, слегка наклонив голову – взгляд, направленный на руку Долохова, был отсутствующим.
До того момента, пока она не сообразила: подсказка и решение задачки – перед ней. Почти под её пальцами.
- Татуировка.
Мелифлуа задумчиво трёт ладони, садится в кресле расслабленно, откинувшись на спинку стула.
- Стабилизирующий контур с полной автономностью, воспринимающий критическое значение показателей опорных точек как сигнал к активации – если вы без сознания, или активирующийся по указанию отсроченным ритуал, - поясняет ведьма. – Его можно сделать цикличным, разумеется, - она сделает. Точно сделает, – после активации и последующего приведения статических показателей в норму он вернётся в начальную точку ожидания. До следующей активации.

Араминта перебирает в воздухе пальцами, размышляя над символами, которые можно использовать в этой работе – но все домыслы разбиваются о реальность.
- Это лучший выход из ситуации: при правильной закольцовке компонент татуировка будет существовать в самоподдерживающемся режиме. Единая комплексная магическая функция.
У неё есть нужные растворы и инструменты. Нужно определиться с рисунком.
- Но у вас уже есть одна, - ведьма указывает на предплечье мага, - и я понятия не имею, как она среагирует на мою работу.

Ей обидно почти до слёз: она могла бы такое создать, ну прямо ТАКОЕ, и это было бы гениально и неповторимо – но Метка, драклова Метка, с неизвестными и неизученными свойствами, с непредсказуемой реакцией на новую магическую структуру…
- Чисто теоретически, - Араминта вертит головой, будто пытается вытряхнуть лишние размышления из головы, - татуировки не должны конфликтовать. Это будет трёхслойная спайка – рунический круг, стабилизирующая петля, самоподдерживающийся цикличный контур.
Вряд ли татуировка будет выделять Метку как отдельный магический контур – за столько-то лет та уже не просто намертво прикипела к Долохову по всех плоскостях, но и неотделима от него.
Значит, Антонин и Метка, по идее, – одно целое.
- С другой стороны, она сроднится с вашими магическими узлами – и, если уже существующая воспримет её как враждебно настроенную структуру, будет очень плохо.

- Но татуировка никак не скажется на вашей жизни – она не взаимодействует с зельями, артефактами, ритуалами и вашей собственной магической составляющей. Выдрать её из вас, конечно, тоже будет невозможно – разве что с магией как таковой, но вам это и так известно. Потерять её нельзя, лишится её нельзя, украсть её нельзя. Это идеальный вариант.
Был бы, не будь у Долохова Метки.

Араминта умолкает, отпуская Антонину время на раздумья – и втайне надеется, что он знает если не всё о Метке, то хотя бы что-то, кроме её формы и цвета.
Иначе будет вдвойне обидно.
- Бордель, - ведьма усмехается лукаво и злорадно одновременно, - обслуживает каждого, кто платит за удовольствие.
Араминта немного щурится, усмешка перетекает в улыбку.
- Приходит клиент, высказывает свои пожелания, выбирает девицу из каталога, платит, получает удовольствие – всё, как в любом борделе. За исключением того, что заказать себе можно кого угодно. Буквально кого угодно – или, точнее, как раз того, кого больше всего хотелось бы.
Знала бы Араминта, кому клепает зеркало-артефакт, навесила бы там пару подарочков.
Чисто ради смеха.
Ну и из врождённой вредности.

- Девицы принимают Оборотное зелье изменённой рецептуры – оно действует дольше, наделяет принявшего не только идентичным внешним сходством, но передаёт способность копировать повадки и привычки. Не все, но самые яркие, въевшиеся в личность. Хотите – принесёте волосы желаемого образа с собой, хотите – используете типаж из каталога.
Ведьма съезжает по сидению вглубь кресла, откидывается на спинку, опирается на подлокотник и улыбается так, будто только что доказала ранее недоказуемую теорему какого-то крутенного нумеролога.
- И местный этот бордель настолько, что его владелица – Шарлотта Трэверс. Та самая, да.
Мелифлуа произносит последнее слово так, будто выносит смертный приговор. Ну, или наоборот – милует приговорённого к смерти через четвертование как минимум.

Араминта зачарованно следит за пальцами Долохова, расстёгивающими и поднимающими манжету, обнажающими Метку на предплечье. И зачарованно слушает: вряд ли кто ещё сообщит ей хоть какие-то крохи информации об этой татуировке.
Мелифлуа автоматически отбрасывает весь пафос и идеалистический восторг, вычленяя главное. Контур не автономный. Связь точно двусторонняя, рисунок явно с магической подложкой-невидимкой, и влияет он… на весь организм сразу.
Интересно было бы протестировать Мтку в мирных условиях: она же наверняка жрёт виту, укорачивая носителям отпущенные годы. Магия стремится к балансу, а повышенные – улучшенные – показатели навыков, способностей и отдельных физических параметров явно не берутся из ниоткуда.
Араминта смотрит на Метку с неприкрытым восторгом. Её работы тоньше, аккуратнее, безопаснее.
В первую очередь – для неё самой.
Но не восхититься возможностями, о которых она смутно догадывается, ведьма не может.

Когда ткань снова скрывает предплечье Долохова, Мелифлуа разочарованно поджимает губы.
Нравятся ей эффектные и эффективные вещи – а Метка явно и то, и другое.
Араминта даже быстро моргает, будто приходя в себя.
И, наконец, выцепляет то, что её настораживает, из речи мага.
- С чем Метка не в состоянии справиться сама? – настороженно спрашивает волшебница, задумчиво сощурив глаза. – Конфликт с магическим ядром? Узловое проклятие?
Сердце. С сердцем проблемы у тех магов, чьи жизненные силы что-то вытягивает – как в чёрную дыру.
- Что паразитирует на ваших виталистических показателях? Это не только Азкабан, верно?
Будь проблема только в тюрьме, Араминта уже бы изрисовала всех сбежавших вдоль и поперек.
Здесь что-то другое.
Что-то слишком чужое и чуждое.

Она знает, чем платят ритуалисты за свои умения – и почему они стареют гораздо быстрее обычных магов.
Она знает, что к концу собственной жизни каждый её день будет полностью и под завязку забит мелкими ритуалами настроек пассивной магии – лишь бы вырвать себе ещё один час.
Интересно, как долго сам Долохов на магической поддержке?

Араминта никак не комментирует фразу о «бедной девочке» - слышать о том, как кому-то где-то пришлось нелегко, от узника, удерживающего Смерть на расстоянии вытянутой руки чудом одним – диковато, по правде говоря. Мелифлуа только насмешливо смотрит на волшебника, разминая пальцы – работы будет много. Работа будет сложной.
Пожалуй, за такую Мелифлуа готова немного приплатить.

Араминта слушает – и ушам не верит.
Моргает, выплывая из ошалелого состояния оглушения.
Смотрит на Долохова так, будто он – Моргот, забежавший на чаёк, пока тридцать три его Мордреда горят чешуей своей… или чем кто там горит?..
Нет, положим, Араминта знала, о чём говорил маг.
Но всё равно не верила. Отказывалась верить.

Привязать к себе – магией привязать – здание, вписываясь за его целостность собой.
Это при том, что родовое поместье на Антонине живёт. Антонином живёт.
И проклятие навесила на него женщина, жена – умирая в попытке дать продолжение волшебному роду.
А Долохов всё ещё жив. Относительно здоров.
И вот так вот является за побрякушкой.
Араминта, кажется, вспоминает, что лёгкие природой ей выданы для работы, а не для галочки, и судорожно втягивает в себя воздух.
Нет, она знает, на что способны боевики и какой у них запас сил, но мать же вашу да семью фестралами…
Мелифлуа чувствует, как дрожь прокатывается по коже – от шеи, по плечам и вниз, по спине.
Это сколько в Англии волшебников, способных на то же, что и Долохов ? Вбухать кучу мощи в защиту, отдавать существенную часть резерва на подпитку поместья, затыкать огромный вечно голодный рот проклятью и колдовать при этом – колдовать сильно и эффективно?
Как же чудовищно он силён.

Араминта медленно моргает.
Поднимается с кресла, без слов манит волшебника за собой жестом, и в обалделом молчании направляется в лабораторию.
У неё пухнет голова – или это волосы становятся дыбом?
- Раздевайтесь до пояса, - ведьма отодвигает стул на высоких ножках в приглашении, а сама скрывается в подсобке.
В подвальчике тепло, сухо и светло, на столе всё ещё куча пергаментных листов с расчётами, над столом в магическом коконе висит шкатулка для ядов – изучение которой прервал визит Антонина. Араминта ходит по лаборатории, собирая нужные материалы, попутно задавая Долохову вопросы – и  его ответы зачарованное перо вносит в нужные графы на пергаменте.
Ей почти не придётся ничего считать.
Ведьма взмахом палочки расчищает место на столе, подходит к магу с левой стороны, звеня склянками – растворы, зелья, порошки, волшебная краска. И кисти. И стилеты. И специальная волшебная палочка.
- Локти на стол, - ровно приказывает ведьма, прикладывая к рёбрам Антонина – напротив сердца, но сбоку, а не на груди – клочок пропитанной остро пахнущим раствором ткани. Араминта задумчиво рассматривает пергамент с числами и символами – ответами мага – и хмурится:
- Мне нужна будет опорная точка. Здесь, - она прикладывает пальцы к нижнему углу левой лопатки. - И ещё никакого обезболивания.
Нет, садизма в её голосе вообще не слышно. Нисколечки.

Тонкая кисть, больше смахивающая на толстую иглу, выводит рисунок нижнего слоя. Основа всей работы. Рунный круг, символьная структура – красновато-фиолетовая краска остаётся на коже ровным слоем, будто впитываясь мгновенно – ни каких потёков, никаких капель. Ничего. Араминта ручается за свои материалы.
Ведьма шепчет, потом – напевает; магические формулы катренов сплетаются в заклинания – рисунок светлеет и светлеет, пока не становится бледно-молочного цвета. Мелифлуа берёт в руку ланцет – и следует его лезвием по бледному рисунку.
Кровь проступает на коже, но не стекает по ней – остаётся будто заключённой в ювелирных разрезах. Араминта ведёт ланцетом по рисунку, не отрываясь – и не переставая напевать зубодробительные заклинания. Вторая рука ассистирует независимо: широкая кисть, через равные промежутки времени смачиваемая в специальном зелье, обрабатывает порезы.
Когда ведьма откладывает ланцет в сторону, то хватает ту, другую, специальную палочку – и начинает второй этап.

Рефрены высвобождают магию раствора и рисунка – они начинают взаимодействовать: символьный рунический круг, небольшой, четырёхдюймовый, выпускает на поверхность кожи чуть больше крови – та застывает объёмным контуром, розовеет, белеет, и медленно втягивается под кожу, врастая в тонкие нижние слои мышц. Вместе с кровью и волшебной краской исчезает и сам рисунок.

Без остановки и передышки Араминта вновь берётся за стилет – другой, с лезвием потоньше, и чертит по коже под аккомпанемент новых заклинаний другие руны.
Второй слой, второй этап. Действие. Стабилизация, укрепление, закольцовка автономных контуров. Тонкая кисть наносит на порезы резко пахнущий порошок – тот закрепляет новый рисунок, выжигает его магическим образом.
Волшебная кислота, ни дать ни взять.
Араминта чувствует, как татуировка начинает оживать: внутренний слой сцепляется с магическими узлами, сплавляется с ядром в единое целое, и что-то – может, магия Метки – толкается щекоткой в пальцы ведьмы.
Не всё Долохов ей сказал.

Ведьма переводит дух, подталкивает Антонину скатанные в валики отрезы чистой ткани – у мага кровь идёт носом. Кожа горячая, наверняка ещё и голова кружится. Мелифлуа бросает взгляд на часы, проверяет числа в столбцах пергамента, выдыхает и направляет палочку на воспалённую кожу.
Последний контур. Сигнальный, активирующий, сдерживающий. Араминта аккуратно закладывает в него параметры и условия активации, оставляет отрытой одну сцепку для опорной точки, и прикладывает к почерневшему рисунку – по краям цвет скатывается в пурпурную синеву – ткань, смоченную специальным зельем.
Шипение – раствора и Долохова – наполняет лабораторию. Под ладонью ведьмы татуировка оживает – Араминта чувствует магический отклик, один – второй – третий… и четвёртый.
Это, мать его, что такое было?! Это Метка?!

Волшебница убирает окровавленную ткань, обрабатывает татуировку антисептиком. И многозначительно молчит.
Одно зелье, второе, третье – цвет татуировки немного блекнет, припухлость и краснота кожи несколько спадают.
Араминта прикладывает ладонь к шее Долохова, считает пульс – ничего удивительного для такой процедуры.
Шея Антонина влажная и очень, очень горячая. Или Метка, драклова Мётка – далеко не только то, о чём рассказал ей маг, и вытянула из Араминты слишком много магических сил, и это не волшебника лихорадит, а у неё пальцы ледяные.
Мелифлуа разворачивает руку Долохова предплечьем кверху, рассматривает Метку. Та невозмутимо скалится в ответ.
- Как ощущения? – интересуется Араминта, рассматривая то одну татуировку, то вторую – свою, то – лицо волшебника. – Ещё одну экзекуцию выдержать сможете, или нужна передышка?
Она бы не отказалась от последней.
Стабилизирующие татуировки – самые гадские из всех возможных. Так выжимать мастера ни одни другие не способны.

Араминта убирает пальцы с предплечья Долохова – ей кажется, что через прикосновение к коже волшебника её собственная сила исчезает в никуда. Странное ощущение, но очень, очень неприятное.
Мелифлуа стоит боком к Антонину, опираясь ладонями о край стола, и думает.
- Из вас что-то тянет магию. Слишком сильно и быстро.
Это не драклово проклятие.
Ему надо к целителю, а не к Араминте – в колдомедицине ведьма та ещё балда, едва способная на самые элементарные мелочи.
- Я такого никогда не видела раньше, - ей не лень признаваться в подобных вещах. – Но, судя по функционированию магических узлов, ваше ядро скоро начнёт пожирать само себя.
Почему? Слишком много Долохов на себя взял – и проклятье, и поместье, и ещё тот, другой особняк, и Тёмная волшба, и Азкабан – спрессовавший всё воедино отполировавший до идеального блеска?
И ещё этот чужой магический отклик под её пальцами – Араминта его запомнила очень хорошо. Будто сотни крошечных игл прикоснулись к её коже – и тут же исчезли.
Исчезли, утащив за собой добрую часть силового резерва ведьмы.

- Зато есть хорошая новость, - Араминта впервые за время монолога поворачивает голову и смотрит в упор на мага. – Ваша энергетическая структура не отвергает вливание силы извне. Я бы сказала, она сама инициирует подобный, хм, вампиризм.
Интересно, согласится ли Долохов забежать на огонёк чуть позже, чтобы Мелифлуа его исследовала вдоль и поперек? Если всё именно так, как она предполагает, можно будет изготовить пару небольших магических накопителей, припрятать один из них где-то, где он будет тянуть энергию, а второй всего лишь передать Долохову. Вполне вероятно, что у сложной проблемы как раз простое решение.
Или пару магглокровок в жертву принести, перетащив их силу в преобразователь.
Это интересно.

- Осталась спайка с опорной точкой, - уже не задумчиво, а буднично сообщила ведьма, растирая кончики пальцев. – Это не так больно.
Нет, ехидства в это фразе не было. Злорадства – тоже.
Мелифлуа снова встала за спиной волшебника – кончик палочки медленно двигался по коже под напев заклинания, и следом проявлялась руническая связка. Араминта опять взяла в руки ланцет и кисть – но на этот раз надрезов было только четыре, и требовалось только зелье для закрепления рисунка.
Ладонь ведьмы накрыла татуировку на рёбрах – так было удобнее контролировать магический отклик, кончик палочки упёрся в основание рунического рисунка под лопаткой Долохова, и Араминта принялась за завершающий этап.

Волшебная связь формировалась отдельными звеньями магической цепи, прошивая тело наискось со спины к рёбрам, аккурат через сердечную мышцу – тонкая струна, способная завибрировать, передавая магический импульс по команде. Последнее звено цепочки сцепилось с нижним слоем татуировки на рёбрах – под пальцами Араминты рисунок на мгновение вспыхнул жаром.
Мелифлуа отняла ладонь от кожи Долохова, внимательно всматриваясь в переплетение линий и символов.
- Безупречно, - констатировала она не то себе, не то Антонину.
Левая ладонь ощущалась как чужеродная – ледяная, чуть подрагивающая.
Проклятущие боевики.

Пара зелий на новоприобретённые Долоховым художества, магический пластырь поверх рисунков. Араминта оглядела волшебника, отправилась к шкафчику с зельями, и вернулась с тремя флаконами:
- Восстанавливающее, не влияющее на магические узлы, - большой фиал, - Кроветворное, - колба поменьше, - Укрепляющее, - третий флакон. – Примете через сутки, если состояние будет желать лучшего. До того – никаких иных зелий, мазей, порошков, эликсиров и прочего; никакого алкоголя и женщин, никакой работы и взаимодействия с артефактами, никакого колдовства сильнее Люмоса. Снабдить вас одноразовым порт-ключом? Координаты зададите самостоятельно – от аппарации вам лучше удержаться. И, желательно, употреблять в пищу побольше белковых продуктов.
Мелифлуа знала, что Долохов и без того осведомлён обо всём этом, но профессионализм и ответственность не допускали халатности.

Араминта опять потёрла ладони – теперь чтоб скрыть подрагивающие пальцы левой руки. Ей самой ведро Восстанавливающего зелья пригодилось бы.