Первое пост-рождественское утро для Араминты было ни разу не мудренее вечера.
Во-первых, она, воздав хвалу Магии старым проверенным способом (через ритуал), была немного не в себе. Ощущение, будто похмелье есть, но его на самом деле нет – одно из самых отвратительных (тут Мелифлуа сделала себе мысленную зарубку так это и передать будущим поколениям), и ведьма старательно отпаивала себя чаями, сибаритствуя в собственное удовольствие.
К вечеру она уже чувствовала себя на всё готовой, поэтому, празднично приодевшись (это значит, плюс метательный дротик в корсаж, плюс стилет к голени, плюс перчатки с лезвиями-невидимками), отправилась на не менее праздничную игру.

Во-вторых, сегодня вечером Араминта Мелифлуа исчезнет – вместо неё появится Конфетка.

Место для игры немного сбивало с толку, но, зная приглашающего, удивляться было нечему: старый пройдоха всё мечтает отыграться на всех и сразу. Видимо, в честь Рождества решил пригласить игроков в свою таверну – там, на втором этаже, за комнатами хозяина, было помещение для игры.
Араминта появилась четвёртой и последней, как настоящая леди.

Пока гости обменялись взаимными оскорблениями, тщательно замаскированными под добродушные и сердечные поздравления, часы пробили семь.
Совсем вне графика, но зато в честь прошедшего праздника.
Игроки расселись по местам (Араминта не упустила возможности съездить каблуком по ботинку соседа – праздник же!), принесли Клятву Игрока, и только возжелали выпить в честь отсутствующего по причине абсолютной кончины Клэйтона, известного под именем Джем, как дверь отворилась, и в помещении стало на одно действующее лицо больше.

Араминта быстро просекла, что у всех собравшихся случился нервный тик.
Не каждый раз за игровым столом у тебя появляются такие вот… форс-мажоры.
Тьфу, каламбур.

- Гвоздь, – ехидной интонацией обратилась Мелифлуа к хозяину таверны – не сводя при этом внимательного взгляда с новенького. – Мы уже отужинали. А этот… - Араминта огладила доброго (или наоборот) молодца плотоядным взглядом, - несколько староват для десерта.
Ведьма была единственной, кто произнёс хоть что-то.
Остальные трое молчали, как нюхлеры под водой.
Мелифлуа ещё раз оглядела всех присутствующих, перемигнулась с хозяином таверны – тот явно был ни при чём.
Засада? Чья? Аврорат? Нет, слишком чистенький, да и обычная игра сегодня. Среди присутствующих подсадных уток точно нет, на Оборотное или Чары личины среагировали бы амулеты.

Мелифлуа решила, что надо действовать. Глоток огневиски с залихватским занюхиванием рукава разбавил гнетущую атмосферу, и ведьма, причмокнув, поднялась с места. Подошла к новенькому, которого к столу – вот гостеприимная сволочь! – под одну руку вёл Гвоздь, и сама вцепилась во вторую.
Какой красавчик!
- Ах, какие глаза! – томно выдала Араминта, бесстыдно разглядывая гостя. – Ох, что это я. Господа, надо бы познакомиться.
Точно. К Гвоздю на игру просто так никто не приходит.
Мелифлуа получила тычок в бедро от Маньяка, состроила тому дикую рожицу. Моментально вернула всё своё внимание молодому магу (ну пожалуйста, Мерлин, пусть это будет волшебник, а не сквиб и не вырожденец!), радостно улыбаясь.
- Буду мамочкой, - игриво согласилась на роль хозяйки ведьма. – Слева от вас, милый гость, - она помнит, надо по часовой стрелке, да и начать с хозяина заведения, - наш добродушный хост, мистер Гвоздь. Далее, - Араминта повела рукой, - мистер Уайлдкард, - на самом деле – владелец подпольной зельеварни, где создают распрекраснейшие галлюциногены, но этого никому знать не положено. – Следом, вот этот невоспитанный сэр по правую руку от меня – мистер Маньяк.
У Маньяка было такое добродушное лицо старого сенбернара, что заподозрить его в чём-либо похуже мухоубийства было категорически невозможно.
– И я, - ведьма указала на себя рукой в очень театральном жесте. - Конфетка, - с восторгом представилась она, подавая новенькому руку для поцелуя. - Господа хорошие, как мы назовём нашего гостя? Сэр? Как насчёт…
- Джек! – выкрикнул Гвоздь, и мужчины с одобрительным свистом согласились. – Валет!
- Осторожно, парни, - просипел грубоватый Маньяк, пока Араминта проходила к своему месту, а Валет усаживался в кресло, ранее закреплённое за ныне покойничком Карлом Клэйтоном. – У неё Валет! – отбивая пальцами какой-то ритм по столу, затейливо пропел старик, похожий на сенбернара.
Араминта сморщила нос: чёртов магглокровка, всю жизнь прозябающий в мире простецов!
- Хам, - фыркнула она, - пошляк и балабол.
Небось, опять песенку какую вспомнил, негодник.

- Ну что, играем?
- Клятву.
- Клятву, Валет, - согласилась Араминта. – О том, что всё произошедшее остаётся здесь и среди присутствующих.
Вряд ли они, конечно, сегодня будут играть на тайны, но осторожность не помешает.
Особенно когда к Гвоздю кто-то отправил этого парня.
Когда карты легли на стол, Мелифлуа на правах единственной женщины в комнате решила немного нагнуть традиции и спросила:
- Мистер Валет, - энтузиазм из неё так и хлестал.
Мерлин, какой красавчик!
- У нас закон: новенький выбирает приз. Деньги, связи, зелья – или вопрос?

Карты легли на стол.
Араминта изогнулась, прочувствовала дротик в корсаже, успокоилась.

Отредактировано Araminta Meliflua (26 июля, 2016г. 23:43)

Когда истекли первые полчаса, Гвоздь поведал, что открыл таверну на сворованные деньги.
Спустя ещё тридцать минут Валет узнал, что первое своё настоящее зелье Уайлдкард сварил в пять лет – и, подлив его старшему брату, свёл того с ума.
Через час игры Араминта покаялась новенькому, что работает рунологом, обожает мейн-кунов, и готова была признать, что Валет, в общем-то, в картах неплох – обошёл Уайлдкарда в первой же игре с ним. Это дорогого стоит.
Вот только один незнакомый гость сообщал информацию, ранее неизвестную остальным игрокам. Араминта, например, знала, что драклов зельевар не только братца с ума свёл – он потом на нём ещё и свои изобретения тестировал, морготов наркобарон.

Маньяк, как всегда, драл ставки – так и хотелось разбить ему о башку пару бутылок Огденского, да из-за стола не встанешь же. Засада. Он единственный так и ни разу не загнулся – и Мелифлуа это не нравилось. То ли старый засранец знает что-то о Валете, то ли сам его и притащил – окольными путями.
Словом, игра была хорошей: проигрывали все в меру – как же, почти семейное собрание вышло. До чего-то радикального так и не дошло.

А новенький был мало того, что неплох в покере, так ещё и чертовски хорош собой. Мелифлуа оценила и достаточно ухоженные руки, и осторожный подбор слов, и что-то отчаянно напоминающую ей манеру сидеть за столом. Не жулик, не пройдоха – но и не боевик.
Араминта уже хотела спросить что-то провокационное, как ощутила ладонь на своём колене.
Вот же мать твою магглу!
Маньяк, тварь, опять играет со своим магическим протезом! То-то он, скотина, так долго и так крепко держится!

Золотое правило карточного стола: выведи соперника из себя. Или возбуди.
Маньяку второе не грозило, а вот с первым, сволочь такая, справился.

- Маньяк?
- Выхожу, - нагло сообщил он под аккомпанемент кровожадных мыслей Мелифлуа. – Конфетка явно хочет содрать с паренька всю одежду.
- Завидуй молча, - отрезала ведьма суховатым тоном, про себя костеря засранца: сбил ей момент – Араминта не успела подтасовать сама себе нужный расклад во второй раз, и теперь приходилось обходиться существующими на руках картами.
Пообещав навешать Маньяку люлей и неприятных рунических подарков, Мелифлуа внимательно следила за Валетом.
Чуть нервничает. И грань между напускным и действительным очень чёткая.
Волшебница хмыкает. Неожиданно для себя – с одобрением.

И, конечно – спасибо Маньяку – её слабенькое каре здесь не потянет стрит новичка.
Араминта наклоняется над столом, вкрадчивым тоном поздравляя соперника с победой:
- Надо же, Валет, вы сегодня на коне.
Мелифлуа думает, как бы вывести из игры (а ещё лучше – из таверны) Маньяка, но правила есть правила.
- Спрашивайте, - благосклонно кивает волшебница, не меняя позы – лишь слегка склонив голову к плечу. – Только ничего личного – вам и так любой желающий сообщит, что я не пью кофе, не играю в шахматы и однажды просидела двухчасовую игру в дезабилье.

Вообще-то, кофе Араминта пила, в шахматы обставляла Борджина, а с игрой… ну, с кем, знаете ли, не бывало!
Вот если с вами не бывало – значит, живёте вы слишком скучно.

Валет прекрасен, как рассвет.
Араминта балдеет от блеска тёмных глаз, и, когда маг наклоняется, внимательно следит за мельчайшими изменениями его мимики.
Он искренен настолько, что его стоит заавадить на месте.
Чтоб не мучился.
Мелифлуа не сдвигается с места, прослеживая, как новичок оглядывается. Он поворачивает голову не артистично; не так, будто хочет привлечь внимание, обещая секрет; не опасливо и не затравленно.
Он расслаблен – настолько, насколько, конечно, можно расслабиться в такой компании, и Араминта неосознанно уважает его за такую… невозмутимость.

Четверо магов дружно и радушно улыбаются Валету – совершенно одинаковыми добродушными улыбками.
И все – синхронно, единодушно, одномоментно – превращаются в мантикор на выгуле, когда новенький задаёт вопрос.

Араминта понимает, насколько Валет на самом деле непривычен к такому кругу общения, или, что вероятней, насколько он… гусь. Играет в гуся.
Нельзя, нельзя задавать такие вопросы. Место за столом пустует всегда не зря.
Интересоваться подобным – всё равно, что брать себе псевдоним кого-то из выбывших по причине смерти игроков.
Это всё равно, что выйти в трущобы Лютного и орать, мол, прокляните меня. Проклянут ведь.

Но проиграла – продула, вот позорище! – Араминта, ей и отвечать.
Мелифлуа моментально соображает, что нельзя сказать ничего кроме того, что знают её постоянные компаньоны.
- Джем, - вполне мило и спокойно отвечает ведьма. – Смерть, знаете ли, достаточно уважительная причина для отсутствия, - тем же тоном продолжает волшебница, беззаботно взмахнув рукой.

Араминте не нравится сегодняшняя активность Маньяка, Араминте не нравится, как он водит за нос остальных игроков, Араминта практически уверена, что новую луну Маньяк не переживёт.
По крайней мере, не в этой его комплектации. И магический протез ему потребуется на самом деле, а не ради муляжа, чтобы было легче мухлевать.
Маггловский выскочка – ни дракла не понимает в искусстве шулерства!

Спустя полчаса проигрывает Валет.
Проигрывает Араминте.
Ведьма бы обрадовалась, но что-то ей подсказывает: здесь её заслуги никакой. А она не любит, когда ей поддаются.
Впрочем, она помнит о его предложении… сыграть в шахматы – из всего ранее перечисленного ведьмой новичок выбрал самое безобидное, ушло обратив всё себе на пользу. Мелифлуа восхищена: такой подход щекочет нервы, а взгляд и интонации сидящего напротив Валета дёргают за струну позвоночника.
Грех не оценить.
- А чем вы занимаетесь не за карточным столом? – опять наклоняясь к зелёному сукну, наивно интересуется Араминта тоном, приберегаемым всеми заговорщиками для того, чтобы посулить несметные богатства и выгоды от дела. – Я имею в виду, - ведьма облизывает верхнюю губу, - работу, - палец проводит по краю стола, - официальную. Вы, - надо похвалить молодца, - хорошо владеете языком.
И, красавчик, Мерлин мне свидетель, я знаю достаточно способов найти ему самое лучшее применение.

После ответа Маньяк откланивается – слишком поспешно, чтобы это не выглядело наигранно.
Уайлдкард уходит следом, по-дружески хлопнув Валета по плечу.
- Мы ещё сыграем, друг мой, - кивает ведьма хозяину таверны, который хмыкает и отправляется прочь. – Один на один. Вопрос не на вылет, а на ставку.
Здесь проще. Быстрее. Азартнее.

Так Араминта узнаёт, что её соперник прибыл в Англию чуть больше суток назад, что он любитель писать о политических – и не только – конфликтах, и что он прекрасно справляется с работой на два мира.
Как подавляющее большинство народа в Лютном.
Но Валет выбивается из привычного Араминте круга умением быть осторожным в давлении и безрассудным в вопросах. Как он это совмещает – загадка, воистину.
Впрочем, Мелифлуа тоже вынуждена признаться: да, Наставником у неё был иностранец, нет, она не расскажет, как мухлюет, и да, она работает на заказ.
А потом Араминта с подтасованным себе раскладом перебивает руку новичка.
Четыре туза и красный джокер. Конфетка против его каре на валетах.
От символизма сейчас скулы сведёт.

- О чём вы ищете в Лютном?
Ведьма намеренно опускает уточнение – информацию о чём.
Драклов янки. Смахивает на ирландца – Араминта поклялась бы хоть тут, что в крови у него буйство с зелёного острова затесалось. Азартен, со сбалансированным самомнением и знает, что переоценить умственные способности соперника – ещё хуже, чем недооценить их.
Особенно в Лютном. Здесь таких вскрывают на раз-два.
И, кстати, под предлогом чего его бы облапать? Запрещённые артефакты сойдут за повод?

Араминта подхватывает свой стакан с Огденским, но не успевает сделать и глотка, как слышит ответ. И тут же, спустя мгновение, выразительно давится воздухом, судорожно закашлявшись; резко дёргается назад – и от этого движения жидкость в наклоненном вперёд стакане вспоминает, что кроме законов магии есть ещё и законы физики.

Огневиски выплёскивается на стол и карты, но – самое главное! – попадает на Валета.
Его рубашка окрашивается в солнечно-коньячный цвет чуть выше пряжки ремня (ассоциации простреливают мозг Араминты со скоростью Непростительного), а ведьма, удовлетворившись пакостью, начинает заливисто хохотать – до слёз, до полуистерики, до срывающегося голоса.
- Извините, смеюсь не над вами, - честно признаётся волшебница, поднимаясь с места и подходя к новичку почти впритык. – Пятно небольшое, но ткань коварная, - под прикрытием слов Мелифлуа прощупывает воротник рубашки (и, заодно - пиджака), будто экзаменирует материал.
В воротнике – ничего, кроме воротника.
Это настораживает.

- Замочить надо в тёплой воде, - теперь под пальцами – мокрая ткань.
Нет, пуговицы тоже обычные. И другие, на рукавах – тоже, она заметила ещё на игре.
Он что, совсем головой скорбен – идти в Лютный, на игру, и без подстраховки?! Ни лезвий, ни дротиков, ни капсул с ядом или зельями, ни амулетов (Мелифлуа скользит пальцами вверх от пятна – на груди нет никаких кулонов на цепочках). В Лютном это всё равно, что ходить нагишом.
Хм, какая заманчивая идея…

- Мерлин, неудобно-то как, - очень артистично смущается Араминта, разворачивая кресло Маньяка и усаживаясь лицом к лицу с Валетом.
Между подлокотниками кресел – полфута, не больше.
- Рубашку лучше снять, - мягко произносит ведьма, чуть улыбаясь, будто извиняется за свою косорукость.
Заодно проверим, что там с татуировками. Невозможно же, чтобы человек был… чист настолько!
- Очищающие заклинания на влажную ткань лучше не кастовать на теле.
С телом вообще никаких заклинаний не надо.
С телом вообще не заклинания надо творить.
- Простите, - с обезоруживающей улыбкой произносит волшебница, встречаясь самыми честными на свете глазами с взглядом Валета. - Признаюсь в нашей крошечной компании: это всё алкоголь, будь он неладен – я ужасающе неловка.
Ага.
И карты себе подтасовывала тоже неловко, вот же тьфу.

Отредактировано Araminta Meliflua (28 июля, 2016г. 18:30)

Араминта сейчас захлопает в ладоши, начнёт притопывать и попискивать – какой вид! Не родители были у волшебника – ландшафтные дизайнеры! Лучшие! Ах!
Поджарый, суховатый, жилистый – Ммммммеррррлин, всё, как она любит!..
И – никаких татуировок. Никаких даже намёков на них – даже тех рисунков, которые умело прячут профессионалы того же элитного круга, что и Мелифлуа – чистая, здоровая, не запятнанная никакой магией кожа.

Араминта ничего не понимает. То есть, одна половина мозга Араминты ничего не понимает – ну не может быть, чтобы он явился сюда без ничего, фактически голышом, по наитию, без рекомендации, без прямого указания, без приказа, без подстраховки.
Сам.
В нём нет бахвальства и мерзкой наглости – хотя от такого красавчика подобного только лишь ожидать осталось, и ведьма это записывает в неоспоримый и недооценённый плюс мага.
В минусах ходит ответ на её вопрос. Араминта… опасается. Здраво. Сейчас не то время, когда можно дышать спокойно – и тот, кто умеет спрашивать (а Валет – убедилась не только она одна – в этом мастер, хотя работает сегодня в пол-ноги), может и уметь загонять в угол.
Мелифлуа не любит углы.

Ведьма позволяет мужским пальцам скользнуть по руке (оборачивает ладонь так, чтобы маг не прощупал лезвий под манжетой), но в прикосновениях нет ничего от сыщика.
Это настораживает ещё больше.
Впрочем, вторая половина мозга позволяет себе роскошный пир – любованием. И не только.
Араминта тянется к магу, проводит второй ладонью по его торсу – сверху вниз, и под пальцами нет ничего, что напоминало бы вшитые под кожу составные артефактов.
Мерлин мой, да ты чист, как младенец!
С такими невинными и наивными сам Моргот прописал делать всякие нехорошие вещи!

Волшебница с удовольствием проводит раскрытой ладонью по животу журналиста, чуть царапая кожу ногтями, потом хватает пальцами пряжку ремня и тянет мага на себя и вниз.
Да, так, на колени. Умница.
- Часто, - с придыханием соглашается ведьма, - и надолго. Ну… - облизывает губы она, - вы ещё расскажете мне, как правильно двигать фигуры. И все-все правила, - кокетливо добавляет волшебница. – И, - Араминта, скользнув пальцами по запястью журналиста, ставит его ладонь на изгиб корсажа платья – как раз себе под грудь.
Ныряет правой рукой вниз, к кромке подола, и, чуть качнув ногой, тянет тяжёлую ткань вверх.
- …и все секреты игры, правда? – с затаённым, возбуждённым, азартным восторгом мило интересуется ведьма, разрезая взглядом воздух у губ волшебника.
А потом за мгновение одной рукой выхватывает палочку из крепления в сапоге, другой – дротик из шва-обманки корсажа.
Кончик палочки упирается журналисту в основание нижней челюсти, совсем рядом с артерией – Араминта давит сильно, заставляя мужчину немного запрокинуть голову; остриё дротика всё-таки пускает кровь на коже под нижним правым ребром волшебника.

- И-ме-на. Кто тебя сюда отправил и за кем конкретно? – спокойно, ровно, на одной ноте спрашивает ведьма.
Чёрт, от него пахнет хной. И чем-то травянистым, похожим на ветивер. Нет, его точно надо заавадить.
Такое тело в комплекте с лицом и голосом – оружие массового поражения, и это оружие или упрятано в землю, или находится в её единоличном пользовании.
- Зачем тебе ответы на незадаваемые вопросы? – голос, кажется, дрогнул. – С жизнью распрощаться можно тремя дюжинами гораздо более простых и доступных способов.

Мерлин! Она сейчас поверит этому честному взгляду! Этой чуть подрагивающей улыбке. Так, нет, про улыбку лучше не надо.
Ты бы ещё губы облизал…
Когда журналист следует мысленному указанию Араминты, ведьма, резко отпрянув, поднимается на ноги (кресло чудом не заваливается назад), и в почти танцевальном обороте оказывается за спиной волшебника. Теперь палочка упирается ему в затылок.
На спине – тоже ни одной татуировки.
Обалдеть.
А спина ничего так… Тьфу.
Мелифлуа всё ещё моргает раз в полминуты – ошалевшая, что он мог мыслеобразы улавливать. Но она ничего не почувствовала! Что, такой мастер? Или это просто дурацкое, дурацкое совпадение, а сама она – слишком мнительна и подозрительна? Но ведь отсутствие паранойи не значит, что за вами не следят!

Ведьма слушает журналиста и быстро-быстро размышляет. Наконец, приходит к выводу, что убивать её он не собирается.
Не сегодня.
Мелифлуа отступает на шаг назад, за несколько секунд очищает заклинаниями рубашку волшебника – она же, вроде как, набивалась в помощники в этом неблагодарном деле, да? – и прочищает горло.
Было бы удобно, чувствуй она себя не в своей тарелке – тогда всё можно было бы свалить на нервозность, но Араминте устраивали разные сюрпризы. Она и в чужой могиле себя хозяйкой будет чувствовать.

Дротик прячется обратно в карман-обманку, будто его и не было. Мелифлуа залечивает царапину на боку мага, старательно поджимая губы – слишком неуместны будут её улыбочки – и помогает ему надеть рубашку. Уже без алкогольного пятна.
Пуговицы, впрочем, застёгивает сама.

- По идее, неплохо было бы извиниться, но, знаешь ли, ты в Лютном – и здесь извинения ни к чему. Знал, на что шёл, - жёстче добавляет она, оправдывая не то себя, не то журналиста.
Подумав немного, ведьма решает, что надо отдавать свои карточные долги.
Хочется, конечно, соврать – но это подло.
В картах нужно блефовать, мухлевать и держать каменное лицо, но всем известно, что игроки  - самые искренние в мире люди. Они искренни во всём.

- Здесь нет Пожирателей, - фыркает Мелифлуа с оттенком веселья. – Не бывает, - исправляется она, имея в виду карточный стол. – Так что, если ты хотел выйти на кого-то из последователей нашего Неназываемого – ошибся адресом.

Так, пуговицы надо застёгивать, Араминта, застёгивать. Не наоборот.
Вот-вот.

Ведьма припоминает вопросы и ответы – важно не сболтнуть лишнего. Хотя с этими ушлыми журналюгами никогда не знаешь, где проколешься. Сами додумают.
- Не обязательно, - кивает волшебница, прислонившись бедром к столу. – Зато я успокоилась, - показательно врёт Мелифлуа.
Успокоишься тут, когда такой горячий экземпляр находится на расстоянии в пару дюймов.
И ладно, будь он мерзсским старым лысым пузатым пустобрехом – так нет же, Валет очарователен, мил, обаятелен и красив.
И очень, очень профессионально манипулирует своей обидой и араминтиным чувством вины.
От последнего что-то ёкает в животе – опасный азарт всегда придётся ко столу.

- Будешь писать об этой войне – распрощаешься с жизнью, - переиначивает его собственные слова волшебница.
Она знает эти приёмчики – наговорить кучу всего, ничего не сказав. С аврорами в восьмидесятых иначе было нельзя.
Хотя… в наше время ни с кем иначе нельзя.
- Я не угрожаю, - мило улыбается ведьма. – Всего лишь информирую.
И факты констатирует, это да.
- В Лютном не рассказывают о тех, кто приходит – по делу или в гости. Можешь не верить, но здесь жизнь, при всей её скоротечности, слишком дорого ценится.
Особенно – жизни тех, на кого хочет выйти журналист.
Настолько дорого, что он, бедолага, может никуда не дойти.

- Тебя убьют, - просто сообщает ведьма, чуть склонив голову набок. – Здесь всегда избавляются от тех, кто задаёт слишком много вопросов.
Араминта радостно улыбается.
- Разве что предложишь в ответ что-то, от чего нереально отказаться. Баш на баш.