На Кладбище Всех Душ опустилась ночь. Серп луны так и не поднялся над притихшими навсегда могилами. Все часы в округе пробили полночь, на одной из аллей зашуршал гравий. Ночной гость, такой же тёмный, как сама ночь, осторожно пробирался между могил и надгробий. Весьма красивых подчас надгробий, иногда выраставших в целые склепы и памятники. Но сейчас у Северуса Снейпа не было ни времени, ни желания наслаждаться кладбищенской атмосферой.
Кто мог знать, что осторожное желание проникнуть в самые глубины тёмной магии приведёт его на это кладбище Лондона однажды. Но после раскрытия секрета бессмертия Тёмного Лорда зельевар стал видеть в нём ещё более могущественного мага, сколько бы людей не погибли по его вине.
Конечно, на проведение ритуала проклятия нетерпимый и с детства озлобленный Снейп отозвался почти с энтузиазмом. Кроме того, с Сириусом до сих пор не было покончено. Пару дней назад Пожиратели ещё раз выпустили его в люди, что закончилось смертью аврора Клиффорда. Казалось бы, теперь Блэк никогда не сунется обратно в Британию, но так уж вышло, что он был идеальной жертвой, которую никому не жалко. Не хватит на его долю несчастий, способных окупить всё то, что он себе позволял.
Снейп остановился у высокого каменного креста. Надпись на ступенчатом сером постаменте гласила: «Уилки Коллинз, автор Женщины в белом…» Остальное терялось во тьме. Какой-то непопулярный маггловский писатель. Но важна была не личность покойника и не его известность, а дата смерти. Уилки почил в период осеннего равноденствия. Когда-то в тот день кельты праздновали Мабон, совершали обряды и готовились к зиме. Снейп всегда любил современную магию, но ритуалы заставляли его обращаться к прошлому и находить там давно забытые энергетические каналы.
Волшебник достал из кармана кусок воска, который застыл от холода, и сжал в ладонях, иногда проверяя, насколько тот уже податлив. Северус чувствовал близость мести, которая обязательно сработает, в которой не нужно учитывать тысячу подводных камней и опасаться, что за Сириуса опять вступятся друзья. И чувствовал близость магии, которую можно постигать всю свою жизнь, но так и не постигнуть до конца. И, пожалуй, едва ли не впервые он не ощущал необходимости врать и прикидываться кем-то другим.
Северус обернулся к приближающейся фигуре, убеждаясь, что это не ночной сторож.
- Милорд, - Снейп склонил голову. – Я принёс всё, о чём вы говорили.

Северус слушал внимательно, глядя в темноту и раскатывая воск между ладоней. В любом деле, касающемся магии, есть свои нюансы. Многие из них забываются со временем, частью из них начинают пренебрегать, а важности они своей не смотря ни на что не теряют. А уж в ритуале соблюдение всех мелочей должно привести только к наилучшему результату. Так же, как и в зельеварении. Но выбраться из лаборатории на свежий кладбищенский воздух иногда бывает полезно. А для их жертвы губительно.
Снейп кивнул, раскатывая вязкий комок в тонкий пласт и выкладывая осторожно посередине остатки найденных в комнате Сириуса следов его пребывания там. Хорошо, что тот не подпускал выжившего из ума домовика к своим вещам да и вообще не доверял ему. Но теперь маскарад с оборотным зельем больше был не нужен, а ритуал достаточно провести один единственный раз. Иначе пришлось бы уже лезть на чердак к Клювокрылу и искать там волосы Блэка, а времени раскланиваться с гиппогрифом у Снейпа не было, так же как и достаточно здоровья, чтобы лазить у этого существа под копытами.
Профессор придал воску форму фигуры человека, чувствуя себя словно в кружке очумелых ручек, что было совсем неуместно в присутствии Тёмного Лорда. Северус никогда не занимался никаким видом искусства. Искусство вообще было большим пробелом в его жизни. Ситуация немного исправилась благодаря знакомству с людьми из высшего общества, но он всё ещё мог считаться безнадёжным. Снейп задумался на секунду, а не стоит ли слепить собаку из этого подобия человека, но магия не любит неточностей. Он вспомнил ещё раз мерзкую рожу недруга, этот дурной Блэковский блеск в глазах, эти надменные отмашки в их последнюю встречу от него, Снейпа, шпиона и надежды Ордена. Выделил аккуратно ногтём нос, очертил линию волос, теперь коротких. Хотя разве это чем-то поможет Блэку?.. Пожалуй, вышло неплохо. Непропорционально и кое-где криво, но зато похоже на человека, а не жалкого червяка, которым Снейп хотел бы изобразить Сириуса.
Северус трасфигурировал почти плоскую металлическую пиалу и положил туда воскового Блэка. Даже в таком обличии он откровенно бесил Снейпа и вызывал желание смять в бесформенную кучу. Профессор посмотрел на Волдеморта мельком, но отчитываться не стал, всё ведь и так ясно. Да и не совсем привычно чувствовать себя учеником, а не учителем. Хотя отчасти даже приятно, тяга к знаниям в Снейпе никогда не угасала.
- Участвовать добровольно или?.. - Северус не закончил, но знал, что его поймут. Насилие было частью жизни Пожирателей и их предводителя. Всегда ведь можно притащить даже ничего не ведающую жертву и обратить её ненависть себе в помощники. Он поставил пиалу у могилы рядом с артефактами, глядя на них задумчиво. Пока они не начали и промедление не будет сильно злить Волдеморта, можно позволить себе ненадолго перейти от частного к общему.
- Милорд, я хотел бы проникнуть в самую суть подобных проклятий. Личные вещи жертвы тоже могут помочь? Что важнее, энергетика жертвы или могущество заклинателя?

Северус запечатлевал в памяти каждое движение Волдеморта, следил за тем, как он неторопливо и уверенно рисует пентаграмму. Сколько подобных обрядов он провёл, сколько из них увенчались успехом, сколько виновны в превращении Лорда в того, кем он сейчас является? Тёмный Лорд определённо знал, о чём говорил. Страшно подумать, что ты можешь спокойно пить чай в своей гостиной и даже не подозревать, что щупальца тёмной магии уже тянутся к тебе с ближайшего кладбища.
Снейп хотел переспросить о проклятых предметах, но не знал, как бы осторожно задать вопрос. Его всё мучила мысль о крестражах, о сильной магии, которая исходила от медальона. Но он не должен даже думать об этом. Как несправедливо, что из-за проклятой осторожности, этого вечного противостояния добра и зла и глупости собственной молодости он не может совершенно невинно искать ответы на свои вопросы.
Профессор закрепил пергамент посередине надгробия и поместил в указанное место восковую фигурку. Разрезая заклинанием руку, он с удовольствием отметил про себя, что его настроя против Блэка хватило бы сейчас, чтобы из раны сочился яд, а не кровь. В темноте она казалась чёрной, скатываясь каплями по тёмным камням, напоминающим отполированные куски металла. Казалось, что кровь не течёт дальше по надгробию, а впитывается, питая руны и заключённую в них магию. Гематит, как следует из его названия, любит кровь. Следуя совету тёмного мага, Северус не жалел крови, как когда-то Сириус не жалел забитого слизеринца. Кажется, он мог бы стоять над каждым артефактом вечно, передавая свою жизненную энергию этому ритуалу, но если сам ритуалист погибнет, то принесённая им жертва явно будет слишком велика.
Снейп наскоро остановил кровь и снова встал около Тёмного Лорда, обойдя по кругу надгробие с расставленными артефактами. У него появились новые вопросы, но их он оставит на потом, теперь уже не годилось лезть поперёк величия магии. Заклинание, как и символ, было начертано в книге. Если он должен научиться чему-то, то ключевой момент, основу проклятия, тоже должен создать он. Да и личность и намерения творца проклятия тоже значили немало, как он выяснил. Впрочем, и у Тёмного Лорда могут иметься свои претензии к Блэку. Но явно не такие серьёзные, как у Снейпа. Зельевар прочитал формулу про себя, отделил знакомые корни латинских слов, прочувствовал саму суть и поднял палочку, на этот раз читая вслух. Он боялся оторваться от страниц книги и увидеть, что призмы всё так же прячутся в холодной тьме, но руны светились красноватым светом, словно в них загорелась щедро пролитая кровь, тусклые, словно кладбищенские огни, иногда подрагивающие лучи соединялись над пергаментом, всё ярче разгораясь.
Пусть его и не просили, но Снейп уже вспомнил всё самое плохое в стенах Хогвартса. Эти воспоминания не только давали ему ещё один повод для злости, которая даёт силы и напоминает, что ты ещё жив, но и часто были тяжелой ношей. Возможно, он сможет отдать часть из них этому проклятию.

Снейп уже не так сильно отвлекался на реакцию Волдеморта, и его заворожила магия. Но старое, оставшееся ещё с Первой войны предчувствие иногда пробегало по позвоночнику едва заметным холодком. На этот раз даже приятным: Северус не чувствовал опасности для себя, скорее его будоражило разливающееся перед ним могущество, власть над судьбой Блэка. Кроме того, профессор не ощущал себя марионеткой, а Лорда кукловодом. Всё действо происходило по его собственной воле, согласно его намерениям и даже совесть, робко сначала что-то вспоминавшая про Орден, давно замолчала. Она сжалась в углу и с замиранием сердца ждала, не позовёт ли Северуса тёмная магия обратно в свои объятия, чтобы как всегда вмешаться.
Воспоминание вытянулось из виска тонкой серебряной нитью, повлекло за собой целую вереницу, но Снейп терпеливо оборвал его. По воспоминанию для каждой призмы. Он отбросил все недавние, там его ярость не была столь жгучей. С первым справился без труда: драка в подземелье, когда этот паскудник прикинулся Лили. Каждый удар Сириуса словно снова заставлял нос гореть. Дальше профессор выбирал осторожнее, искал причины ненавидеть исключительно Блэка, который вечно ошивался рядом с этим Поттером, который раздражал ещё больше. Но Джеймсу все проклятия уже нипочём.
Наверное, глупо должны выглядеть эти школьные неурядицы на фоне тёмной магии, зельевару уже неловко было вытаскивать на свет божий эти подёрнутые временем картины своего счастливого детства. Он продвинулся дальше. Хогвартс он уже закончил, но мародёров ненавидеть продолжал. Мародеров, которым помогал прикрывать задницы, а они всё равно пустили всё коту под хвост. Блэк-предатель, новая серебристая вспышка повисла на кончике волшебной палочки. Пусть это и было неправдой, но в Северусе это всё ещё было живо, он готов был охаять даже невиновного, кому угодно отдать свою вину в случившемся.
Лучи окончательно разгорелись, питаемые энергией негативных воспоминаний. Хорошо, что для тёмной магии нужны именно такие эмоции, иначе бы Снейпу пришлось избрать иной интерес. На секунду ему показалось, что кружится голова, то ли от сильного желания размазать по стенке того гриффиндорского подростка из воспоминаний, что он теперь сделал бы без труда, то ли от потери крови. Он мог перестараться в обоих случаях, но уже чувствовал, как близость завершения ритуала наполняет его холодным спокойствием, облегчает хотя бы на время.
Северус заглянул на всякий случай мельком в книгу, но никаких новых рекомендаций она не давала. Красный свет легко подцепился палочкой, стал отделяться отростком, виться вокруг маленького, ничтожного Блэка. Каждая призма щедро готова была делиться тем, чем с ней поделился сам волшебник. Скоро паутина рисковала превратиться в настоящий магический кокон. Вероятность, что Сириусу придётся её распутывать, была минимальна, но Снейп должен был постараться. В просветах, казалось, юный Блэк взмахивал своей дурацкой чёлкой, нагло усмехался, давал волю кулакам. Но нет, всего лишь игра воображения и неяркого света.
Снейп опустил палочку и подбородок, оглянувшись и одними губами полувопросительно прошептав: «Милорд».

Северус принял молчаливую оценку своей работы, мрачно ухмыльнувшись углом губ. Признание его заслуг, конечно, важно, до сих пор важно, но и достигнутый результат сам по себе не менее значим. Зельевар ведь не ждёт похвалы, когда варит яд, зато после все его усилия окупаются с лихвой и он получает гораздо ценную незримую, неслышную благодарность безликой смерти.
Снейп посмотрел с лёгким сомнением на паутину вокруг восковой фигурки. Та будто и не думала исчезать, призмы продолжали подпитывать проклятие, словно выжимая до конца из крови и воспоминаний всё, что столько лет копилось у профессора. Необходимость ожидания в подобной компании уже не расценивалась Снейпом как великая милость или удачная возможность, но Тёмный Лорд был достаточно безмятежен, чтобы можно было извлечь даже некоторое удовольствие из этой ситуации. И, возможно, пользу. Какой рациональный человек не попытается извлечь пользу изо всего окружающего.
Северус едва не вздрогнул от вопроса, неприятно сжимая зубы, словно его заставили проглотить что-то кислое. Его лицо не выражало даже тени скорби по покойному предку или светлой ностальгии о детстве.
- Не успел, милорд, - скривил губы Северус, с неприязнью вспоминая об отце. Тобиас Снейп много чего не успел сказать и сделать по отношению к своему сыну, если вообще собирался. И кому как не Волдеморту об этом знать. - Однако же вы доказали, что это не так.
Всего лишь общеизвестный факт, Северус вовсе не хочет лезть в тайны тёмного волшебника, собирается и дальше прозябать в Хогвартсе, преподавать зельеварение и пить, скрипя зубами, тыквенный сок на завтрак. Он молча смотрел на руны, которые словно стали замерзать на ночном морозе, съёживались постепенно, теряли свою губительную силу.
- Но многие писатели утверждают, - Снейп кивнул и на могилу Уилки Коллинза, который так кстати был писателем и большим другом известного магглам Диккенса, - человек жив, пока есть память о нём.
- В воспоминаниях, - "Неужели Блэк будет жить, пока я помню о нём?.." - внутренне содрогнулся Северус. - словах, предметах.
Фигурка безвольно провалилась сквозь растворившиеся в воздухе нити магической паутины, и Снейп сдвинул в сторону тяжёлое надгробие, заставляя его магией приподняться над этим бренным миром, хоть немного повторить тот путь, что проделала отлетающая душа писателя.

Кто ещё может похвастаться беседой о жизни и смерти с Тёмным Лордом в неформальной обстановке на кладбище. Это было необычно. Северус привык к разговорам исключительно по делу в среде организаций, к которым приходилось принадлежать. Наверное, потому, что с самого начала иной вариант развития событий просто не прижился, и теперь уже не представлялось возможным что-то менять. Но сейчас думать о долге перед Орденом, вернее перед жертвами Первой войны, не хотелось. Снейп только что приблизил Блэка к могиле, почти буквально, вложил через глазницу восковую фигурку внутрь черепа, запрятал подальше. Он всё ещё чувствовал эту ауру тёмной магии, это облегчение, когда наконец удовлетворены твои собственные интересы. И закрывать эту маленькую отдушину пока не хотелось, снова кутаться в тёмную мантию и жить налюдателем, рычагом воздействия, безмолвным исполнителем чужой воли.
Снейп занёс над останками маггла, такими же, как и у любого волшебника, палочку и повернулся к Волдеморту.
- Значит, не такое уж надёжное это проклятие? – профессор с сомнением опять покосился на могилу. Конечно, всё это было подкреплено материальными предметами, но ведь основа во многом была заложена именно воспоминаними. Он наложил пару охранных заклятий, простых, чтобы присутствие магии было не слишком сильным, не давало себя обнаружить, но чтобы и посторонние лица сюда так просто свои носы не совали, если им это когда-нибудь вдруг взбредёт в голову.
- Однако, энергетика у вещей всё же слабее… - задумчиво продолжал думать вслух Снейп. Вернее, делать вид, что размышляет. Он уже давно об этом думал и даже успел почерпнуть кое-что из лучших друзей человека – книг. Наверное, никогда не сможет он поделиться хотя бы частью этих знаний с учениками, которым защиту от тёмных искуств продолжает преподавать некомпетентный сброд. Но им кроме квиддича ничего больше и не нужно, казалось, а вот у Северуса жажда знаний всё ещё сохранилась. – Пусть они и надёжнее. Мы можем усилить их магией, получая порой бесценные артефакты, но если добавить к этому ещё и духовную составляющую, сила артефакта существенно возрастает. Я прав?
Снейп водружал надгробие обратно, аккуратно поправляя, глубже вдавливая в потревоженную землю: могила не должна вызывать подозрений.