1995: Voldemort rises! Can you believe in that? |
Добро пожаловать на литературную форумную ролевую игру по произведениям Джоан Роулинг «Гарри Поттер».
Название ролевого проекта: RISE Рейтинг: R Система игры: эпизодическая Время действия: 1996 год Возрождение Тёмного Лорда. |
КОЛОНКА НОВОСТЕЙ
|
Очередность постов в сюжетных эпизодах |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » 1995: Voldemort rises! Can you believe in that? » Завершенные эпизоды (с 1996 года по настоящее) » Рэйвенкло - это диагноз (13 января 1996 года)
Название эпизода: Рэйвенкло - это диагноз.
Дата и время: 13 января 1996 год, вечер.
Участники: Эммелина Вэнс, Рабастан Лестрейндж
Коттедж, куда Темный Лорд отправил Лестрейнджей. Лаборатория колдомедика, переоборудованная из одной из неиспользующихся комнат.
В отличие от любой другой комнаты в этом коттедже, здесь едва ли не идеальная чистота: старый полоумный эльф, которого Рудольфус приволок от руин Лестрейндж-Холла, из ума, может, и выжил, но свои обязанности выполняет так, будто последних пятнадцати лет не было вовсе.
А что бормочет себе под нос - это издержки все тех же пятнадцати лет. Рабастан его даже понимает - и периодически ловит себя на мысли, что тоже бормотал бы, будь он поразговорчивее. А так приходится обходиться мысленными беседами с покойным, мать его, Розье.
Вот опять - домовик, вцепившись обеими лапами в покрытые шрамами уши, прошествовал мимо под собственное бормотание в открытую Лестрейнджем дверь в лабораторию, как будто позабыл, что на глаза хозяевам попадаться без зова не должен. Впрочем, может и забыл, а может, не считает Эммелину и Рабастана хозяевами.
Лестрейндж не проверял - он вообще вспоминал о существовании домовика, только когда сталкивался с ним нос к носу, как сейчас. И тут же забывал об этом, стоило эльфу исчезнуть из поля зрения.
Захлопывая за собой дверь, Лестрейндж огляделся: с учетом всех обстоятельств, Вэнс справилась на Превосходно. В отсутствие целительницы кто знает, где бы они все трое сейчас были - и Рабастан, и Рудольфус, и Беллатриса.
На каком шатком мостике между безумием и здравомыслием, между жизнью и смертью? А сейчас Рудольфус хромает заметно меньше, из его зрачков исчезло то постоянное пламя, которое его брат старался не замечать в тюрьме. Беллатриса перестала напоминать оживший скелет, а сам Рабастан больше не чувствует непреодолимого желания выкашлять легкие.
Но больше всего он благодарен за другое - ночью, когда коттедж затихает, только зелье Сна-Без-Сновидений спасает его от повторяющихся кошмаров под звуки накатывающих на каменистый берег волн.
Лестрейндж выставляет на стол пустую склянку, косится на дверь, убеждаясь, что та закрыта.
- Кончилось. Есть еще? - и тут же, без перехода. - Ты думала о будущем? О том, что будет, когда в целителе отпадет насущная потребность? Тобой интересовался Долохов.
Вэнс принесла Непреложный Обет - но Рабастан не припоминает, чтобы Рудольфус обещал ей жизнь. Или свободу.
Не так уж много возможностей у Эммелины Вэнс, как ни крути.
Эммелина в последнее время начала привыкать к своему положению, пусть и близкому к положению пленницы, но все же сейчас, вдали от привычной жизни, она чувствовала себя… свободнее. Да, там, в прошлой жизни до Обета, она была сама себе хозяйкой, сама решала, где быть, что есть и чем заниматься. Но там была работа, обязательные встречи с людьми, которые не всегда были приятны ей, обязательные декреты министерства, которым приходилось следовать. Сейчас же все прошлое осталось там – до Неприложного Обета. Но теперь, пусть даже и непривычно, но Эммелина могла сама решать, что ей делать, как изменять дозировки зелий, опираясь на реакции организмов пациентов, а не на рекомендации министерства, единые для всех. А в комнате тем временем кипят зелья. Эммалин не Мастер-зельевар, но что-то умеет. И этих умений вполне хватает на целебные зелья и не небольшие модификации оных. За яды женщина не взялась бы…
Рабастан как всегда входит по хозяйски. Но именно хозяином он здесь и является. Бывший друг, приятель, с которым в свое время Эммелина провела достаточно времени за одной партой и на одном факультете. Изменился он, но при этом от знакомого Рабастана в этом беглом преступнике было тоже не мало. Звук поставленной склянки заставил Эммелину вздрогнуть, а вопрос застал немного врасплох. Пути, как и прежде, было три, Лина надеялась на первый, что смерть будет быстрой и не мучительный, мечтала о третьем – о новой свободе, хотя и не верила в это особо, страшилась второго – боль целительницу пугала, как и унижение.
– Конечно, – ответила Эмми на первый вопрос, но одновременно поблагодарила про себя способность Рабастана перескакивать с одной темы на другую без перехода, ведь будь у нее в руках зелье, не факт, что сосуд остался бы цел после такого вопроса, а не разлетелся бы осколками по полу.
– Долохов? – голос целительницы чуть вздрогнул, затем, взяв себя в руки, женщина уточнила: – Я его интересую как целитель или как игрушка?
Затем, глубоко вздохнув колдомедик подошла к запасу зелий, доставая оттуда нужное своему тюремщику, а затем, прикрыв на пару секунд глаза и сделав пару вздохов, вернулась обратно к Упивающемуся Смертью и протянула флакон.
– Зелья Сна-без-сновидений, - в очередной раз проговорила Эммелина. – На следующей неделе попробуем уменьшить дозу зелья…
- Как игрушка? - переспрашивает Лестрейндж неуверенно - может, привычка переспрашивать общая для всех с факультета Ровены, может, роднит только их с Вэнс, он не знает в точности - и качает головой, опуская взгляд на сосуд с зельем в руках собеседницы. - Нет.
У него есть основания сомневаться в этом варианте: Вэнс считается добычей Лестрейнджей, и едва ли Долохов попытается изменить этот расклад без достаточно веских причин, вступив в конфликт с Рудольфусом, но Рабастан справедливо полагает, что Эммелину не обрадует его детальное пояснение. Впрочем, вариант с тем, что Долохову интересна Вэнс как целитель, он тоже рассматривает со скепсисом: по крайней мере, на первый взгляд Антонин выглядит относительно здоровым - и без отметок, что оставила на остальных магическая тюрьма. К тому же, как подозревает младший Лестрейндж, если у Долохова и есть нужда в помощи целителя, он добывает ее там, где добывает все остальное: одежду, галеоны, самоуверенность.
- Скорее, как член Ордена Феникса, - мрачно сообщает Лестрейндж свои выводы, сделанные на основе общих вопросов Долохова, касающихся Вэнс, принимая флакон и никак не комментируя фразу Эммелины насчет уменьшения дозировки, хотя уменьшение нужно ему в последнюю очередь - он и без того спит недостаточно, потому что иррационально и до смерти боится проснуться не там, где заснул, а с пересмотром дозы это время может сократиться еще сильнее, но это подождет до следующей недели.
- Считает, что ты знаешь больше, чем сказала мне, - он не хочет, чтобы это прозвучало как упрек, но Эммелине лучше иметь в виду, что ее честность ставится под сомнение теми, кто не связан с ней несколькими годами общих интересов, общей деятельности, общих достижений. Да и едва ли она будет удивлена этими сомнениями: в его редких сохранившихся воспоминаниях мисс Вэнс наивностью не страдала, с чего бы этому недостатку развиться у нее теперь.
Склянка опускается на стол с глухим стуком, когда Лестрейндж подтягивает к себе стул и садится, демонстрируя, что разговор не окончен.
Он пришел не только ради того, чтобы дать понять Вэнс, что ей стоит подготовиться к очередному витку интереса к своей персоне - причем интереса специфического. Он пришел, если можно так выразиться, отплатить ей за эти месяцы, когда она, пусть и в своих интересах, лечила, варила зелья, подбирала тактику - и все это за смутное обещание жизни.
- Не про первый Орден, а про второй, - добавляет Лестрейндж совсем уж скучным тоном. Про первый они знают достаточно - у них есть Петтигрю. Про второй... Снейп раз за разом подчеркивает, что всю информацию обязан передавать непосредственно Милорду, разумеется, Долохов ищет собственные источники. Вот только у Рабастана есть и свои мотивы не давать ему как следует взяться за Вэнс: обливиэйт обливиэйтом, но практически на любые чары есть и обратные, а то, что случилось при побеге Скримджера, должно оставаться тайной от всех Пожирателей Смерти, иначе Нарцисса будет обречена.
Удержать Долохова как можно дальше от Вэнс и любой ценой - так видит свою задачу Рабастан, которому не обойтись здесь без помощи самой целительницы. И единственный способ, который пришел ему в голову, заключается в том, чтобы дать понять Антонину, что Эммелина целиком и полностью на стороне Пожирателей и нет необходимости копаться в ее сознании, выискивая утаенное.
Рука Эммелины чуть дрогнула, когда Рабастан переспросил насчет игрушки. Но женщина быстро взяла себя в руки. В голове пронеслась мысль, что игрушки бывают разными, о каких-то игрушках заботятся, а какие-то ломают. Но продолжение было не лучшим, напоминая о том, что о прошлого никуда не скрыться. Орден Феникса, Лина уже не раз и не два думала о том, что эта ошибка юности будет ее преследовать всю жизнь. Хотя тогда казалось, что весь мир можно спасти, просто встав на пути тех, кто имеет иную точку зрения. Но мир оказался сложнее, он не делился на правых и виноватых, только на тех, кому целительница могла помочь, и кому не могла.
Звук соприкосновения стекла и столешницы заставил Эммелину повторно вздрогнуть, целительница про себя подумала, что хорошо бы самой пропить курс успокаивающих зелий, благо она готовила все лекарства сама, да и запас ингредиентов тоже был. Вслед за Рабастаном Эвелина присела за стол со своей стороны стола. Но расслабиться хоть немного Лине не удалось, ее напряжение выдавала спина, прямая, да руки, сжатые в замок на столе.
- Рабастан, как я могу знать больше, чем уже сказала, если в начале августа, пятого августа, если точнее, ко мне зашел Ремус, сообщая, что Дамбльдор хочет видеть старых друзей в конце августа на традиционном чаепитие. Я как раз вернулась с дежурства, поэтому мы не особо долго разговаривали, я пообещала попробовать прийти, Рем же пообещал сообщить позднее точную дату. Затем я дала ему укрепляющее и успокоительно, ты же понимаешь, что луна на оборотня особенно в дни перед полнолуньем влияет особо сильно, а волчьелычного в квартире обыкновенного целителя быть не могло, мы попрощались, а затем двадцать четвертого числа я стала не доступна для Ремуса. Он не успел мне даже даты собрания сообщить, не то что передать какую-либо интересную информацию! – Эммелина перевела дыхание, пытаясь убедить саму себя, что Круциатуса за этим монологом не последует, это же тот самый Рабастан, к которым она некогда сидела за одной партой, да и безумие, что поселилось в семействе Лестрейндж во время пребывание в Азкабане, более или менее отступило. – Я ничего нового сообщить не смогу, да и в первую войну я не была особо активным членом Ордена, целитель, что с таких как я взять, а старые планы… Они не слишком же теперь актуальны, а новых не знаю.
Эммелина отпустила ладони и в раздумиях постучала пальцами левой руки, пытаясь понять, как можно действовать в этом случае и что предполагает Рабастан.
Он и рад бы сказать Вэнс, что беспокоиться ей не о чем - потому что целителю, совмещающему в себе еще и функции зельевара, когда речь заходит о стандартных зельях из набора колдомедика, совершенно ни к чему волноваться - только не говорит, потому что это не так. Ей есть, по поводу чего волноваться, он это знает, она это знает.
И ее напряженная спина, застывшие плечи выдают это знание в ней.
Вместо ответа Лестрейндж скользит взглядом в сторону от ее ладоней на столе - она все же разжала руки, это, наверное, хороший знак, - сосредотачивается на склянке с отставленным зельем.
Ему все еще странно слышать о том, что Люпин, тихий, спокойный Ремус Люпин, оборотень, но, судя по всему, мало для кого это являлось секретом, а потому он подавляет нелепое желание узнать у Эммелины, не знает ли она еще какого-нибудь ликантропа из их прежнего окружения, и вместо этого лаконично пожимает плечами.
- Тебе повезло, что ты оказалась у нас в августе.
Случись похищение позже, придерживаться версии "мне ничего не успели рассказать" было бы проблематично, и Лестрейндж в целом не видит двусмысленности собственной фразы: ведьме если и повезло, то лишь в сравнении, и едва ли она разделит его точку зрения.
- Но это только возвращает нас к моему вопросу: что ты будешь делать, когда Рудольфус решит, что целитель ему больше не нужен?
Покровительство, какое-никакое, его брата - монета полновесная, но надолго ли его хватит - вопрос интересный. Если Эммелина Вэнс не докажет свою лояльность, за жизнь бывшего члена Ордена Феникса, чистокровную ведьму, предавшую традиции, в Ставке Лестрейндж не поставил бы и кната. Он имеет представление о том, как работает мозг Рудольфуса - тот не приминет убить Вэнс для наглядности, если это придет ему в голову.
Есть у Рабастана сомнения и в том, что Эммелину удостоят Метки - она и сама признает, что всего лишь целитель, пусть даже это "всего лишь" стоит жизней. Чужих жизней и лишь пока - ее собственной.
Чтобы продлить это временное состояние до постоянного, нужно предложить нечто такое, что повысит ценность Вэнс в глазах всего Ближнего круга, а не отдельных его представителей.
- Насчет твоих слов о различиях в методике лечения магглорожденных и чистокровных волшебников, - очень аккуратно подбирается Лестрейндж к интересующей его теме. - Ты сможешь это доказать? Наглядно, я имею в виду? Сможешь дать правильные выводы?
Она не может не понять, что он имеет в виду, говоря о правильных выводах - на его руке Метка, она знает об этом. Единственные выводы, которые ему нужны, должны касаться того факта, что смешение крови делает мага менее устойчивым к различным инфекциям, и, как следствие, ослабляет чистокровные семьи.
- Или хотя бы намекнуть на эту возможность? - добавляет Рабастан после небольшой паузы, выкладывая карты на стол. Он чуть ли не прямо предлагает Вэнс блеф - но этот блеф выгадает для нее время и относительную свободу до тех пор, пока ситуация как-то не разрешится.
«Тебе повезло, что ты оказалась у нас в августе,» – Эммелина только мысленно усмехнулась. Конечно, ей повезло, она теперь не такой уж ценный приз, не ценнее любого колдомедика, согласившегося сотрудничать. Но, благодаря именно этому везению ее сознание не будут выворачивать на изнанку или пытать, пытаясь узнать что-то о планах противника. Одновременно с этим женщина подумала, что она собиралась навестить Уитернси и родителей на свой день рождения, который прошел уже в плену. В этом году не было неспешного разговора с отцом, ни выпечки матери, ни ее извечных упреков в том, что дочери давно следовало оставить больницу Святого Мунго и выйти замуж, родить детей и жить так, как полагается жить любой добропорядочной ведьме. Как же мама в такие моменты была права…
Лина грустно улыбнулась своим мыслям, понимая, что, скорее всего, родителей ей больше не увидеть, не пройтись по побережью океана, не увидеть больше красоту Озерного Края. Затем целительница отогнала прочь эти нелепые мысли, которым мыло сейчас не время и не место. Рабастан же задал вопрос, ответ на который был очевиден, отпускать ее никто явно не собирался, а в остальном. Эммелина боялась боли, боялась дойти до того состояния, в котором доставили Лонгботонов в больницу. Она предпочла бы смерть, быструю и безболезненную.
Лина сцепила руки обратно в замок, и глубоко вздохнув, ответила на первую часть вопроса:
– Если выхода иного не будет, то я предпочту быструю смерть, - затем женщина подняла взгляд от своих рук, пытаясь поймать взгляд собеседника. – Надеюсь, что твой брат сделает именно такой выбор, если вопрос для меня будет стоять между пытками и немедленной смертью.
Затем, чуть сильнее сжав пальцы, но, так и не опуская взгляд, Эммелина продолжила.
– О том, о чем я тебе до этого говорила – о чистоте крови в карточках больницы, можно убедиться, просто позаимствовав любую из заполненных. Насчет же действия лекарств… – целительница опять разжала руки и начала задумчиво крутить в руках засушенный стебель лаванды, что не успела убрать со стола, при этом внимательно наблюдая за стеблем у себя в руке. – Можно провести наглядную демонстрацию. Мне для этого понадобится два мага – чистокровный и нет, желательно магглорожденный, но и полукровка тоже подойдет. Помимо всего прочего понадобится маггловский препарат – Роцефин, два шприца. Остальное вполне можно раздобыть здесь – универсальное противоядие и зелье, уменьшающее опухоль и снимающее отек, я сварить смогу. Единственное, чистокровного добровольца надо предупредить, что последствия этого эксперимента не слишком приятными для него могут быть. Возможно просто возникновение зуда, а может наступить и анафилактический шок, это зависит от индивидуальной реакции организма. Ждать реакции придется от получаса до нескольких часов…
Затем волшебница опять посмотрела на Рабастана, пытаясь собрать убегающие мысли воедино.
– Единственное, никто официально не исследовал это различие в реакции организма на лекарства в зависимости от чистоты крови. Такое исследование требует средств и подопытных, но первое после Первой Магической никто выделять на подобные исследования не будет, в с подопытными еще большая проблема – подобные эксперименты назовут нарушающими права магглорожденных… – на последних словах в голосе Эммелины слышится сожаление. Она решила умолчать о том, что по ее мнению, лечение могло бы проводиться более успешно, будь эти данные у колдомедиков, что все это было бы направленно только на благо пациентам в ее глазах.
Вэнс не отводит глаз, высказывая свои пожелания к быстрой смерти. в общем-то, для Лестрейнджа это не сюрприз. У Эммелины всегда хватало и ясности мышления, чтобы делать выбор даже в сложных ситуациях - принесенный ею Обет тому подтверждение, - и гордости, чтобы принимать последствия своего выбора.
Он предпочитает пока промолчать, не вступать на этот хрупкий лед, не обещать бывшей сокурснице быструю и легкую смерть - во-первых, решать не ему. Во-вторых, он предпочитает видеть Эммелину живой.
Но, возможно, ей пока и не требуется его ответ.
Теребя в руках стебелек, при каждом движении осыпающий на столешницу сухую шелуху, Вэнс продолжает говорить - и он выдерживает ее прямой взгляд.
- Эта демонстрация - ты уверена, что результат будет? - от мысли, что он соберет Ближний круг, пообещав наглядную демонстрацию различий в физиологии магглорожденного и чистокровного, которая в итоге оберется провалом, у него внутренности завязываются в тугой узел.
Лестрейндж выдыхает, следуя дальше за логикой Эммелины, и настороженно кивает.
- Здесь ты можешь не беспокоиться о правах магглорожденных, - неприглядная правда его слов повисает в импровизированной лаборатории, но таковы факты - и не рэйвенкловцам с ними спорить. - Как насчет того, чтобы для начала провести несколько экспериментов для себя? Понаблюдать, собрать варианты реакций - чтобы на контрольном показе все прошло, как запланировано. А я пока упомяну, что ты занята важным для нас исследованием.
Действительно, важным - таким, которое могло бы заткнуть рот всем, вопящим о равенстве маггла и мага. Жаль, что Вэнс не занялась этим как следует двадцать лет назад - кто знает, как могло бы оно все обернуться.
Впрочем, двадцать лет назад и он собирался поднять вопрос о пересмотре прав магических разумных популяций - о чем только не задумываешься в шестнадцать.
- У тебя будет столько материала, сколько понадобится, - он не избегает использовать термин "подопытных", просто для него, едва он задумался о перспективах, это всего лишь материал. - Если Милорд или Долохов заинтересуются - ты получишь столько чистокровных, сколько будет нужно.
Для чистоты эксперимента он бы не остановился на магах - магглорожденных и нет, но это позже, это детали. Пока ему нужно убедиться, что они с Эммелиной мыслят в одном направлении. Что она не откажется, подвергая свою жизнь - а возможно, и его - опасности.
К тому же, есть шанс, что это исследование, увенчайся оно успехом, укрепит идеологию Организации и если не увеличит количество сочувствующих, то хотя бы уменьшит приток на сторону, ратующую за единение и равенство. Это уже немало - и может занять Долохова, грезящего информационной войной.
Колдомедик и не рассчитывала на ответ, говоря о смерти. Она просто надеялась, что слова передадут тому, кто будет принимать решение. Не на большее. А вот темя исследований, как и почти любого выпускника Рейвенкло, захватила все мысли Эммелины. Да, конечно, с одной стороны она понимала, что общество в основном осудит такой эксперимент, но ведь на исследованиях, проведенных во времена Гринневальда, базируется большинство новшеств колдомедицине. Часто раде большого прогресса и спасения жизней приходится чем-то жертвовать. Или стоять на месте, используя дедовские способы лечения и моля Мерлина и Моргану, чтобы те помогли.
Насчет же демонстрации женщина не была уверена, но это был один из тех путей, что она видела. Наглядный, так как времени на аллергическую реакцию нужно не много, но с другой стороны была вероятность, что как раз маггл с той самой индивидуальной непереносимостью антибиотика данной группы и попадется, тогда реакция не будет отличаться у мага и маггла. Лина задумалась, конечно, лучшим вариантом было проведение ряда экспериментов, но где взять испытуемых, готовых на рисковый эксперимент? Впрочем, вопрос отпадал сам собой, если подумать, кто сидел сейчас напротив колдомедика.
– Скорее всего результат будет, но есть люди, даже среди магглов, кто не переносит те или иные компоненты даже маггловских таблеток, тогда их реакция будет аналогична реакции волшебника… – Эммелина задумчиво продолжила. – В самом деле, было бы лучше провести ряд экспериментов, хотя бы с десятком подопытных в каждой группе. Единственное, это вещество, она накапливается, то есть если колоть его часто, то возможно непредвиденное возникновение аллергической реакции, если проводит эксперимент, то затем придется выжидать время, необходимое для того, чтобы вещество полностью покинуло организм испытуемых.
Перспектива исследований почти полностью захватила колдомедика, но вот только слова о Милорде и Долохове были подобно Агуаменти. Вместе с ним пришло осознание, что, скорее всего, она пожертвует жизнями ради эксперимента, но, с другой, ей вспомнилась девочка-полукровка, что умерла от не верного сочетания зелий. Неверного только для нее, а не для среднестатистического чистокровного мага, которого обычно и лечили в Мунго.
– Рабастан, сам ты веришь, в то, что их заинтересует эксперимент, которые не дает гарантии? Это пока только предположение, которое возникло из моей практики в Мунго, оно не подтвердилось ни исследованиями, ни чем… – колдомедик опять сплела руки в замок. – Чистокровных магов не так уж и много, я не знаю, сколько из них вообще согласится в этом всем участвовать. Боюсь, даже для первой пробы с антибиотиком – Роцефином – мы не наберем даже минимальный нужный десяток, особенно если предупредим о риске. Добровольно на это мало кто пойдет, я же сама себе вколоть препарат не смогу – должен же кто-то будет оказывать медицинскую помощь при реакции на медикамент.
- Ряд экспериментов, - кивает согласно Лестрейндж, не без легкого интереса размышляя о том, а где найти такое количество чистокровных магов - да еще и на достаточный срок, чтобы дать препарату покинуть организм подопытного.
Новые похищения - дело неблагодарное, особенно сейчас: не держать же похищенных магов и магглов здесь, в этом хлипком коттедже, который по сравнению с Лестрейндж-Холлом кажется крысиной дырой, а младшему Лестрейнджу, ценящему уединение, еще и катастрофически тесно: он вынужден постоянно натыкаться на прочих обитателей дома, и это не идет на пользу его социализации.
Он рассеянно наблюдает за Вэнс, гадая, не размахнуться ли ему на использование Ставки - там достаточно пустых и подходящих помещений, там можно добиться сравнительного покоя для эксперимента, там, в конце концов, рукой подать до подопытного материала, а также маггловских целителей на случай интересных реакций или чего-то подобного. Там, в Ставке, защищенной сильнейшими и объединенными чарами, можно использовать магию, в том числе и Непростительные - а никогда не знаешь, когда может пригодиться Империо.
- Их заинтересуют возможные выводы, - отвечает Лестрейндж, чувствуя, что Эммелина не просто колеблется, но и вполне обоснованно опасается за свой статус, пойди что-то не по плану. - Долохов все равно хочет поговорить с тобой - и как только он выкроит для этого время, то объявится. Заинтересуй его. Распиши перспективы. Пусть думает, что ты настолько увлечена этими планами, что не помышляешь о побеге.
Тебе же будет лучше, так и не добавляет он.
В Организацию приходили по разным причинам. Едва ли кого-то насторожит, что ученый в выпускнице Рэйвенкло восторжествовал над моралистом.
- Если ты добьешься в этом успеха, количество и качество подопытных вообще будет не твоей заботой, - повторяет Лестрейндж, прекрасно понимающий, что им все равно придется кое-что проделать самостоятельно, до запуска основной части эксперимента. Им - потому что он не собирается стоять в стороне. - Попробуем на мне. Вероятно,я приведу еще пару чистокровных магов. Просто чтобы убедиться, что это будет хоть что-то. Роцефин, шприцы... Что нужно еще?
Он намеренно не спрашивает о риске, хотя "анафилактический шок" для него неведомая тарабарщина. Это всего лишь маггловские лекарства, повторяет Лестрейндж себе, не давая вспоминать, рассказывала Бэрбидж хоть что-то о медицине простецов. Кажется, они любят резать - но это его как раз не способно удивить.
Он знает, что эксперименты на себе - признак крайней степени отчаяния, признак, если уж на то пошло, нестабильной психики ученого, если иметь в виду семейные легенды и жизнеописания тех экспериментаторов, которыми он восхищался в детстве несмотря на примерно одно и то же окончание их историй - "но расчеты оказались не верны и тело таки и не нашли", но это его сейчас мало останавливает. Эксперимент в руках Вэнс. А Вэнс он доверяет настолько, насколько может - по крайней мере, в том, что касается ее профессиональной деятельности.
- Все это можно купить в любой маггловской лавке или мне нужен рецепт? - если второе, то ему придется воспользоваться магией, а значит - дождаться, пока продавец будет в помещении один. Это мелкие детали, но он предпочитает основательно подготовиться.
Эммелина задумалась еще раз, достаточно здраво понимая, что провести эксперименты в полном объеме не получится. Вернее, сейчас не получится. С одной стороны было страшно ошибиться, ведь теория не всегда становится практикой, но с другой, с другой стороны такое исследование давало ей время, и было интересно самой целительнице.
– Возможные выводы, – Вэнс аккуратно подбирает слова. – Выводы о различиях чистокровных и магглорожденных?
Сама целительница рассматривала в первую очередь эти эксперименты как возможность в будущем подобрать верное решение. Зачем использовать сложные и дорогие зелья для магглорожденных, давая им двойную, а то и тройную дозировку, если достаточно раздобыть маггловский антибиотик, которые погасит болезнь лучше магических аналогов в этом случае. Но перспектива озвученных выводов немного пугала.
– Долохов, – опять растерянно переспросила Эммелина, пребывая все еще в своих мыслях. – Насколько скоро он хочет поговорить? Сколько времени у нас есть?
Время, сейчас оно играло против Лины, ведь эксперименты и выводы требовали времени. А затем девушке пришла в голову идея, несколько странная и пахнущая фальсификацией.
– Рабастан, мы ведь можем не представлять полноценные выводы и эксперименты, а привести пример, крайний случай. Для этого нам понадобится маггл или магглорожденный, у которого нет аллергии, и чистокровный, очень желательно, чтобы реакцию у него на препарат происходила как можно быстрее. В этом случае, возможно, даже не стоит полноценно выводить препарат из крови добровольцев. Ведь количество препарата в случае аллергии усиливает реакцию, а нам именно она и нужна! – глаза Вэнс загорелись от перспективы. Возможно, немного не честно было подгонять эксперимент под результат, но если он открывает путь к исследованию и, быть может, жизни, то почему бы и нет.
– Да, нам понадобится сам Роцефин, шприц, если в аптеке Роцефин будет только в виде порошка, то физрастров. Купить его у магглов можно только по рецепту, как и большинство лекарств. Остальное, остальное я приготовлю сама. Необходимы вещества для выведения лекарства из организма, снижающие раздражение и сыпь. Это я приготовлю, но могут понадобиться дополнительные компоненты для зелий… – Эммелина в задумчивости обвела лабораторию глазами. – И новый котел, чтобы не смешивать даже потенциально вещества для реабилитации организма с чем-то иным.
- О различиях на физиологическом уровне, - уточняет Лестрейндж, вскрывая карты. - На уровне взаимодействия с магией.
Докажи нечто подобное двадцать лет назад - все могло бы пойти иначе. Докажи подобное в Европе пол века назад - и последствия сложно представить.
Он задумывается на миг о том, что это странно - неужели за столько лет, десятилетий, никто не обратил внимание на детали, заинтересовавшие Вэнс? - но отбрасывает эту мысль как непродуктивную. Обратили или нет, сейчас не имеет значения. Сейчас важны только результаты.
Эммелина вновь возвращается к угрожающему ей разговору с Долоховым. Рабастан может ее понять - на ее месте он бы тоже не горел желанием установить контакт с как можно большим числом представителей Ближнего круга - но посочувствовать не может.
- Я бы не завел этот разговор, если бы думал, что время терпит, - мягко отвечает Лестрейндж, не давая, впрочем, никакой конкретной информации. Да и откуда бы ему знать. - Он не отчитывается передо мной, но интерес высказал достаточно навязчиво.
Да что там навязчиво - под Нурменгардом Лестрейнджу казалось, что Долохов наплюет на нормы вежливости и устроит сеанс нежелательной легиллеменции прямо там, у проклятом ущелье. И то, что славянин не так давно подтвердил свои намерения, привело Рабастана к этому разговору и Эммелине.
К чести ведьмы, она держится с присущим ей самообладанием. И возникшие проблемы решает с той же эффективностью, которая в свое время принесла ей пост старосты факультета.
Лестрейндж кивает удовлетворенно, потирает лоб, кривовато ухмыляется в ответ на явный энтузиазм на лице Вэнс.
То, что предлагает она, одновременно просто и наглядно - самое то для первого шага, для того, чтобы заручиться поддержкой в дальнейших исследованиях. Если бы он знал, что Эммелину беспокоит честность эксперимента, то развел бы руками - иногда приходится идти на крайние меры. Отчаянные времена, что тут еще сказать.
- Роцефин, физраствор, рецепты, шприц, - бормочет он слова, которые звучат непривычнее, чем формулы чар, а затем, не решаясь положиться на память, вытаскивает волшебную палочку и невербально призывает перо и пергамент, чтобы записать все, сказанное бывшей коллегой.
- Компоненты для зелий и котел позаимствуем у Снейпа, - Лестрейндж сворачивает пергамент, складывая его во внутренний карман своей маггловской куртки - ему не жарко даже в помещении. - Маячить в Косом сейчас не время. И да. Лучше бы продемонстрировать твой "крайний случай" здесь - и тогда появление Долохова будет кстати. Предлагаю все подготовить и сыграть на опережение, пригласив его сюда. Сколько времени тебе потребуется?
Эммелина покачала головой. Рабастан делал несколько поспешные выводы и она, как ученый, не могла не возразить ему. В самом деле, смелости возразить у женщины хватило только благодаря тому, что это был младший из братьев Лестрейндж, бывший сокурсник.
– Рабастан, я не уверена, что мы можем говорить о полноценном различии на физическом уровне, скорее о различных реакциях на то, что создали магглы – на химию, как говорят они, и на магическую составляющую лекарств.
Затем целительница обвела взглядом комнату, пытаясь в уме посчитать, сколько времени им нужно. Было ясно, что даже для шоу придется искать материал, вернее добровольцев с разной реакцией. Лучшим вариантом, конечно, была бы крайняя степень аллергической реакции, но… не ясно было то, как прореагирует на подобное шоу его зритель.
Лина наблюдает за Рабастаном, за тем, как тот собирается, как будто бы не происходит ничего не обычного, как тот самый идеальный молодой человек, что сворачивает пергамент со списком продуктов для похода в Диагоналлею. Лина чуть встряхивает головой, отгоняя неуместные сравнения, никогда ей не приходилось наблюдать подобную картину, только если не считать те моменты, когда отце шел за покупками в деревню. Колдомедик собралась, пытаясь не дать мыслям разбегаться от волнения.
– Аптекарь должен знать, в какой у него упаковке лекарство. Если будет возможность, то хотелось бы иметь Роцефин с запасом, – Эммелина понимала, что сама увеличивает риски и объем разбоя своими словами, но как-то ее это не слишком волновало в тот момент. – На подготовку хорошо бы иметь порядка недели. Или больше подопытных, из которых можно быстрее подобрать тех, кто наиболее подходит под данное шоу…
Руки целительницы опять начали немного подрагивать от напряжения, и женщина опять переплела пальцы, пытаясь сделать тремор не настолько очевидным. Теперь на карте стояло слишком много…
- Не можем, - покладисто соглашается Лестрейндж с поправкой, внесенной Вэнс в его планы насчет доказательств физиологического различия магов и магглов, - но можем говорить о том, что разница реакций дает обширно поле для исследований.
В конце концов, разность реакций может демонстрировать, что сближение миров, начавшееся еще полвека назад, может быть опасно и тем, и другим - а большего Лестрейнджу на данных момент и не нужно: ужесточение границ между маггловским и магическим мирами неизбежно уменьшит количество смешанных браков и, таким образом, полукровок, даст возможность магическому обществу вернуться к прежним традициям, а там рукой подать и до идеи контроля над миром простецов - разумеется, лишь в целях самозащиты. Снять пелену очарования с магглов, показать, что они - иные, а потому могут быть опасны - он думал об этом двадцать лет назад, взахлеб споря с Бэрбидж, - это уже больше, чем все, на что он рассчитывал в будущем, сидя на азкабанской койке. И за это стоит поблагодарить Вэнс, хотя бы тем, что придержать Долохова и Рудольфуса подальше.
То, как внимательно наблюдает Эммелина за его действиями, ускользает от внимания Рабастана, который крайне обрадован названным сроком. Он был готов к месяцу, наверняка попытался бы настоять на ускорении подготовки, назови Вэнс срок дольше, но неделя оказывается ответом на его беззвучные просьбы. Больше подопытных прямо сейчас он ей обещать не может - маги сейчас, в январе, осторожны, да и возглавляемое Скимджером Министерство едва ли станет придерживаться страусиной политики Фаджа. К тому же, до одобрения, хотя бы неофициального, Ставки он вынужден заниматься подбором - или отловом, тут уж как повезет - подопытных в одиночестве, что тоже вносит свои коррективы во временные рамки.
- Неделя - то, что нужно. Неделю я тебе обеспечу, - заверяет он целительницу, прикидывая, сколько поверх обещанной недели он сможет держать Антонина Павловича подальше от коттеджа, обжитого Лестрейнджами и Эммелиной. И как часто сможет отправляться на поиски магов и магглов для эксперимента.
От мысли привлечь брата Лестрейндж отказался, едва она оформилась: ему нужен живой материал, не трупы, а последнее время у Рудольфуса проблемы с понятийными формулировками.
Он рассеянно поднимается с места, смотрит на переплетенные руки целительницы - она нервничает. Интересно, варит ли она успокоительный бальзам и для себя, но о таком не спросишь. Зато это возвращает его к кое-каким мыслям, которые посетили его чуть раньше.
- Откуда ты знаешь про это маггловское лекарство? - в лоб спрашивает Лестрейндж, не собираясь ходить вокруг да около. - Ты проводила какие-то эксперименты сама, раньше?
Эммелина, насколько он понял из статей об ее исчезновении, колдомедик не из рядовых, но он точно знает, что ни разу не встречал ни слова о том, что она занималась обсуждаемой сейчас проблемой. Однако о Роцефине - или как его там - рассуждает уверенно, пользуется маггловскими терминами с легкостью, которая может свидетльствовать о практике.
Эммелина пытается расслабиться. Но вот признаваться, что исследователь в ней давно поборол ту самую почти идеальную девочку-старосту, которой она была некогда, было неприятно. И страшно, остальные бы ее знакомые осудили бы мисс Вэнс, но не Рабастан, как ей казалось. Все же осуждать может то, что сам никогда не совершал ничего предосудительного.
– В самом деле, – Лина заговорила после некоторого молчания. – В самом деле, этот эксперимент был почти готов. Мой один знакомый врач, отец магглорожденной ведьмы, должен был как раз достать Роцефин к моему дню рождения. Небольшой подарок анонимного дарителя должен был прийти в ночь на четвертое сентября. – Женщина еще раз глубоко вздохнула, а затем посмотрела на свои руки. – Это исследование я начала достаточно давно, лет десять назад, чуть больше, в отделение интенсивной терапии поступило две недавние выпускница Хогвартса. Магглорожденная и чистокровная ведьма, они были подругами. Вместе экспериментировали над зельем, что не должно было дать такой реакции, будь оно сварено верно, но оно оказалось не верно сварено, вместо корня валерьяны, купленного в волшебной аптеке, девушки добавили маггловский порошок. Я не зельевар, чтобы сказать, что пошло не так, но… Магглорожденная девушка до сих пор в коме, чситокровная пришла в себя, на ее же подругу зелья не действовали, а магия больше мешала, чем помогала. Тогда ее отец, тот самый врач, предложил попробовать маггловскую медицину, состояние Анны стабилизировалось, но улучшений нет, – Целительница перевела дыхание. – Большинство в больнице не обратило на это внимание, ведь магглорожденная не так ценна, как чистокровная, но, но я не смогла так это оставить. Сначала я просто навещала ту ведьмчку, а затем ее отец, он предложил мне все доступные ему средства для лечения дочери. Я, я не смогла устоять. – Лина грустно улыбнулась и опять опустила взгляд. – Мы экспериментируем почти шесть лет, в основном на магглорожденных, что лечатся в той клинике, магглах, готовых пойти на риск ради платы, изредка на полукровках, маггловоспитанных. Есть пара частокровных магов, согласившихся нам помочь. К примеру, та самая подруга Анны, ее сестра и мать. Некоторые зависимости у меня еже есть, но некоторые не подтверждены, не хватает подопытных. Что уже удалось установить – это то, что хуже всего маги реагируют на антибиотики. Наиболее быстрыми по аллергической реакции являются антибиотики, вводимые в кровь. Наиболее распространенный из них – Роцефин.
Эммелина сделала пару глубоких вдохов и выдохов, пытаясь успокоиться и вернуть себе равновесие. Если в Мунго узнают об ее экспериментах, то там целительнице Вэнс больше не работать. Но представить Рабастана Лестрейнджа, рассказывающего старшему целителю об экспериментах его подруги детства – это было на грани фантастики.
– Рабастан, я знаю, что предлагаю сделать, а так же я знаю, чем это может обернуться. На мой день рождения посылка не пришла, значит, отцу Анны рассказали о моем похищении. Он знает, что это обозначает необходимость уничтожения следов эксперимента, полагаю, он так уже и поступил…
Впервые за весь разговор, тянущийся, может, и с некоторым напряжением - впрочем, опознать это самое напряжение у Лестрейнджа не вышло бы, вцепись оно ему в глотку - ему кажется, что Вэнс может не ответить. Однако это впечатление обманчиво: его старая приятельница, очевидно, всего лишь брала паузу для раздумья, и не собирается уходить от вопроса.
Лестрейндж слушает внимательно, не перебивая. Эммелина не из болтливых, а потому все, ею сказанное, имеет свой смысл и свое значение. И даже история, которая, по сути, поначалу кажется не имеющей к делу прямого отношения, с каждым витком сюжета интересует Рабастана все больше.
Он чуть удивленно ведет головой - маггловское лекарство на день рождения? То есть, даже не книгу? Эммелина Вэнс полна сюрпризов - а затем снова опирается раскрытыми ладонями на стол напротив ведьмы. Вот, значит, чем Вэнс занималась то время, которое он тратил на тщательное изучение трещин в камнях, составляющих стены и пол его камеры.
Острое сожаление о потраченных впустую годах подкатывает к горлу раздражающим комом, но Лестрейндж не меняется в лице, продолжая молча слушать: теперь он на свободе, теперь он может заняться чем-то действительно полезным - тем, что может положить конец происходящему.
Эта мысль отрезвляет, возвращает разыгравшееся воображение в еще детстве очерченные жесткие границы.
Грустная улыбка Эммелины помогает ему в этом.
Когда ведьма завершает рассказ, он некоторое время размышляет над услышанным, глядя поверх ее головы, а затем, будто придя к некоторым ответам, кивает:
- Но ты не уверена, так? Не уверена, что он свернул вашу деятельность? Десять лет работы, шесть лет экспериментов, надежда на исцеление дочери - может быть, этого оказалось достаточно, чтобы продолжить самому? - он понимает, что выдает желаемое за действительное, но, будучи рационалистом, не может хотя бы не попытаться использовать ту работу, что уже была проведена. Начинать с нуля, когда есть отлаженные механизмы, лаборатория...
- Ты доверяешь своему магглорожденному другу? Доверяешь настолько, чтобы поверить, если он скажет, что готов продолжать ваши исследования, даже если часть результатов не будет напрямую иметь отношение к его дочери?
Вообще-то, Эммелина наверняка не зря упомянула, что ее коллега - из маггловского мира. Привести его сюда, равно как и поделиться всей информацией о задуманном рэйвенкловцами едва ли хорошая идея, да и отреагировать на появление пропавшей без вести еще в конце августа Вэнс, которую уже едва ли не похоронили, он может не так, как хотелось бы Лестрейнджу - и все же, получить доступ к лабораторным записям, к самой лаборатории... После того, как - и если, конечно - они добьются успеха со своей небольшой демонстрацией, они смогут располагать куда большим количеством времени и свободы - так почему бы не продолжить то, чем Вэнс занималась последние шесть лет с того места, на котором она остановилась со своим грязнокровкой.
Эммелина негромко рассмеялась. Это был скорее истерический смех. Да, люди всегда слышат то, что хотят услышать, но Слизерин и Райвенкло учат своих воспитанником играть словами и смыслами. Лина не слишком это любит, но изредка она тоже играет. Но сейчас, сейчас то исследование может продвинуться , а Анна может очнуться. Если все получится. Да и когда исследователей больше двух, то эксперименты проходят с большим успехом, так как наблюдающих и делающих выводы больше. Быть может, третий увидит то, что было скрыто от двоих, что осталось незамеченным замыленным глазом.
- Рабастан, - целительница продолжает подбирая слова. - Я же говорила о следах, а не о лаборатории. Магглы изобрели многое, в том числе и возможность без магии достаточно быстро перевести ключевые образцы в иное место. А так же хранилища информации, не всем доступные, и далеко не все бумажные. Мы с магглами давно разошлись в развитии, мы - два разных мира. Волшебники верят в магию и делают многое с помощью нее, магглы, магглы же верят в технологии. Полагаю, даже если мы придем по известному мне адресу, мы не обнаружим там ни Анны, ни ее отца. Не факт, что и семья подруги Анны еще в Англии....
Эммелина глубоко вздохнула, а затем скопировала позу Рабастан, точно так же оперевшись на стол с другой стороны этого предмета мебили.
- Доверяю ли я отцу Анны? Да, доверяю. И верю, что какую-либо зацепку от оставил, чтобы я смогла найти их, если выживу. До этого времени вопрос о том, что с экспериментами и с исследованиями был не самым главным вопросом для меня, но... если у меня появится таковая возможность, я бы хотела продолжить. Рабастан, полагаю, - Лино опять начало немного нервно постукивать пальцами по столу, - для нас сейчас первоочередная задача не поиск лаборатории, а шоу перед Долоховым. Ты не даром начал этот разговор, мне в самом деле стоит доказать, что я могу быть полезна. А затем, если у меня появится чуть больше свободы, возможно, нам удастся вытащить на свет те записи и результаты, что уже есть...
В отличие от Беллатрисы, смех Вэнс не отзывается у него в позвоночнике противным напряжением, хотя и заставляет недоумевающе нахмуриться.
Он понимает, что забежал далеко вперед - что то, о чем он спрашивает, скорее имеет отношение к долговременным планам, которые, вполне возможно, так никогда и не осуществятся, и благодарен Эммелине за то, что та не тычет его в эту утопичность, но очень мягко указывает на реальное положение вещей.
- Да, да, - нетерпеливо отзывает он, дергая плечом, - прекрасные магглы изобрели много полезных штук, чтобы компенсировать отсутствие магии, но как может ученый и отец отказаться от возможности поднять на ноги дочь?
Вообще-то, вопрос риторический - несмотря на то, что Рабастан с легкостью может себе представить, что существует достаточно причин, которые могли бы заставить кого-угодно забросить прежние планы, он рассчитывает, что этого не произошло. Вэнс оправданно пессимистична; в конце концов, едва ли она желает своему магглорожденному другу знакомства с Лестрейнджем - даже с одним из - и он в каком-то смысле уважает ее желание не впутывать в эту историю, которая может окончиться смертью, в том числе и не быстрой, кого-то еще, но соблазн слишком велик.
Вэнс взывает в разуму, и его несколько попускает: действительно, при всей соблазнительности идеи он не может позволить себе увлечься поисками лаборатории и разбирательством в шести годах чужой работы. Есть задачи и поважнее.
к тому же, откровенность Эммелины - если это действительно откровенность - незамеченной не остается.
- Ты права, - ему приходится сделать паузу, чтобы успокоить разыгравшееся воображение. - Не будем пока строить так далеко заходящих планов. Разберемся с текущими вопросами, выгадаем время, получим большую свободу и возможности.
Он бы с удовольствием посвятил остаток жизни этим попыткам выяснить, что кроется за этим найденным Вэнс отличием в реакциях, связано ли с этим творение магии - как причина, как следствие или как один из симптомов, но чтобы заниматься чем-то подобным, ему стоит для начала обеспечить себе эту возможность.
- Значит, Роцефин. Шприцы и физраствор, - подводит он черту, снова сосредотачиваясь на предстоящем.
Вы здесь » 1995: Voldemort rises! Can you believe in that? » Завершенные эпизоды (с 1996 года по настоящее) » Рэйвенкло - это диагноз (13 января 1996 года)
