Когда тебя будит ребенок – это не забываемо. Особенно не забываемо, если ребенок нашел все же твою палочку и решил потренироваться в магии, окончательно разделавшись со стаканами и перекрасив несчастного белого Бильбу в радужный цвет. Собственно когда удивленный кошак запрыгнул на женщину – Фиона открыла глаза. Кошка, переливающаяся всеми цветами, заставила её проморгаться, пощипать себя за руку, и окончательно уверившись, что таки проснулась, встать с кровати.
Разгром квартиры с помощью обычного детского любопытства вышел весьма успешным. Впору было снимать фильмы про нашествие Пожирателей и показывать те в учебных целях – пока смертоеды не подадут в суд за клевету, утверждая, что даже у них происходит все менее разрушительно. Виновница всего этого безобразия, с невинным видом новогоднего ангелочка, скромно стояла посреди кухни. 
Макгрегор присвистнула и вспомнила, что давно обещала Мэрил зоопарк, а себе выходной день.

Зоопарк умилился с раннего посетителя. Когда нужно, Мэрил могла изобразить послушную девочку в желтой шапочке и розовой курточке. Не дать, не взять – ангелочек с белокурыми косичками и голубыми глазами.
Журналистка рядом смотрелась, как конвоирующий по этапу молодняк рыжеволосый ангел в черной куртке и берцах.
- Добрый – это какой? – сурово поинтересовался милый белокурый ангелочек. – Три непростительных знаете? Как вы относитесь к Азкабану и дементорам?
Фиона поперхнулась. Добро пожаловать в волшебный мир, дочь моя! Он не станет ждать положенных восемнадцати лет, чтобы тебя сожрать. Да. Работа мамы явно несла свой отпечаток, несмотря на то, что эта самая мама родную доченьку нередко видит разве что за завтраком.
А последнее время нередко доказывало, что добрые волшебники могут и в Азкабане десяток лет ни за что отсидеть и в непростиловку уметь. Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии – страна больших возможностей. Уехать, например, уже можно.
На забавного юношу женщина глянула с не менее невинным видом, вспоминая фразу одного аврора, мол, вот молодежь пошла – им все обливейтить кого-то надо. Не стирать память, а ставить на путь исправления и сотрудничества с магической администрацией. В данном случае, сделаем вид, что это были просто детские выдумки.
- Думаю «школиё» обидится, если ему не хватит подарков, - засмеялась женщина. – Оставьте себе, спасибо.

Милая леди брала пример с матери (отчего та была не восторге) и вчера дочитала «алую чуму» Лондона. Фиона лишь тихо заковыристо материлась, видя такую упорную целеустремленность пойти по маминым стопам, и жалела несчастные стены Башни-из-слоновой-кости. Впрочем, Мэрил уже как пару лет жила в своем, собственном, мире; куда был заказан всем вход, а ей – выход.
Вся в родную мамочку, которая тоже пыталась в её возрасте наладить контакт с окружающими, а потом, забив на это неблагодарное дело, предпочитала компанию книг компании сверстников. И, пожалуй, в бабушку. Недавно только учительница, охреневая от ученицы, осторожненько интересовалась, откуда такие познания у семилетнего ребенка – ибо Цвейга дети ей раньше не зачитывали.
Лучше бы характер взяла отцовский или, хотя бы, незадачливого папаши журналистки (тот явно был бы лучше дочерниного), а внешность – Фионы, ей-Моргана.
-  Спасибо, - поблагодарила за новогодний подарок вежливая девочка, решив не обижать взрослого парня отказом. Да и прикольная же шапка! И мама явно не против. Да и парень хороший – что обижать? Наклонила голову набок и внимательно стала рассматривать почти взрослого волшебника.
- Постоянная бдительность, - нравоучительно заметила девочка. В устах семилетки это прозвучало забавно. – Вот встречу я волшебника. Злого. С палочкой и круциатусом. Но знать об этом не буду, ибо газеты не читаю. Нет, я, конечно, понимаю, что нахожусь в пространстве сказки. Априори волшебной и безопасной, но… 
Макгрегор тяжко вздохнула. Эту фразу дочь явно у неё подхватила. Недавно Элли с горьким смехом заметила, что темная страшная сказка внезапно кончилась, и начилась военная хроника, а она, как глупая курица и вообще магглокровка, даже точку перехода заметить не успела.
К счастью, фразу, что «и хрен мы скоро денемся от этого ядерного гриба» добавлять не стала, решив, что и так хватает страхов.
- Просто её мама – журналист по профессии и рейвенклововец по смыслу жизни, - поясняя, вмешалась женщина, пока юноша не сбежал в ужасе. – Меня Фиона зовут, а эту юную леди – Мэрил.

- Правда? – изумилась девочка. – А как же Гарри Поттер, которого еще маленьким… ну этот Вы-знаете-кто – по имени великого темного волшебника всех времен Мэрил не называла, потому что выговорить его еще не могла, - …хотел убить?
- Добро от зла…добро из зла… - пробормотала под нос себе женщина. Сколько их, желающих попытаться сотворить добро из зла, забывая, что темное не сделать светлым, как нефть не сделать шоколадкой. 
Все, ять, для мифического общего блага.
Я часть той силы, что вечно всем желает добра и вечно по пути делает разнообразную фигню.
- В «Пророк»,- понимающе хмыкнула женщина. – В любой информации есть смысл. Даже в удобной.
И её открытая жажда свободы, справедливости и ценности каждой личности, с которой она везде носится, прямо как представитель древнейшей фамилии со своей драгоценной кровью, тут совсем не к месту.
От «нормальных сказок» Фиа снова хмыкнула. Информированность и паранойя – неофициальный девиз факультета под синим флагом. Такой же, как у алых – слабоумие и отвага; у зеленых – ехидство и практичность. А у барсуков видимо был «дружелюбие и наивность». Хотя, лично Фиона всегда заменяла второе слово на «верность».
Джону бы юноша понравился.
- Помочь с трансфигурацией? - кивнула она на мешок с шапочками.

Отредактировано Fiona McGregor (31 июля, 2016г. 00:27)

Журналистка засмеялась: Риту мальчик изобразил просто замечательно – хоть в актеры.
- Считается, - так же парировала девчонка. – Ибо смертожоры тоже не смотрят: дети перед ними или нет. И вообще – эти ка…. – покосилась она на маму и поправилась, - … бандиты убили дядь Джона. И теть Марту. А те ничего плохого им не сделали. И волшебников не существует! А мы – маги.
Фиона чуть не побилась головой об ближайшую клетку с внимательно рассматривающим их волком – видимо бедную зверушку забыли покормить – дочка сдаст все явки и патроны.
- Дочь… - заметила мать.  – Я тебя в партизаны не возьму.
- Ма-ам, я случайно!
- А это мое слово! Да старые пер…ой… они, - непедагогично отмахнулась фиона.  – Держатся за свои махровые традиции, а других и знать не хотят.
Ну, может кроме Нарциссы Малфой и еще нескольких известных ей человек среди высокородных. А вообще, Фионка нередко им сочувствовала: жить, как предки завещали, шаг вправо, шаг влево расценивается, как "предательство наших особенных генов", прыжок на месте – попытка улететь, и постоянно упоминают, мать их, Род. Будто тот живое существо и может чем-то навредить, если поступят не так, как надо глупым правилам. И мама тоже его вечно упоминала, пусть и маггла и не стоит, по мнению магических фанатиков, внимания. Ненормальные, короче.
Честно говоря, в детстве она немного побаивалась родичей своих друзей – у Эльки, например. Мало ли, что там скажет про неё и отсутствующую родословную, чистокровный маг в энном по счету поколении. Запретить общаться может, не запретит, из дома может тоже не выгонит, но наталкиваться на жалостливый взгляд… Больно надо! Слишком много она таких взглядов видела. В не магическом мире – на приютскую девчонку. 
- Подмораживает. Ты на вход или на выход? – улыбнулась магглорожденному, легко перейдя на тыканье. – Магия – это уже не спортивность! Сам посуди: легко починил чашку, легко помыл посуду, легко залечил перелом.… Где же тут – сложность? И, можешь обращаться на "ты" - махнула она рукой. – Выканье меня переносит на скучный светский прием, к бывшим преподам или к некоторым чистокровным.  Либо допра…пардон, интервьюируемым. А на счет предков и фамилий…. Если память мне ни с кем не изменяет: во Франции перед первой революцией также было:  одни упирались в свою чистокровность и традиции, а другие устроили взятие Бастилии и суд над Людовиком-как-там-его-по-счету. Или в России. Или еще много где.

Отредактировано Fiona McGregor (11 августа, 2016г. 20:58)

Сложные, – мысленно хихикнула Макгрегор, честно считающая себя простой, как табуретка, причем даже не волшебной, и очень сильно удивившейся, если бы узнала, что понять её – тот еще квест пьяных алхимиков и лишь чуть пожав плечами.
- Идем до шоколада, - по-настоящему весело улыбнулась мальчишке. – О, мне в Хоге жутко не хватало электричества и науки. 
А также Хьюза. Джек. Джо. Остальных.
Она не просилась сюда. А теперь те, кто притащили, требовали вписаться за них, не давая ничего взамен, и лишь всегда забирая дорогое и родное. Наверное, это называется добром волшебников. Хоть волком от их правды и их добра вой. Фиона всегда придерживалась нехитрого принципа, если невкусно – выплюнь, грязно – отмой, сломано – почини или же вообще нахрен выброси, готовая умереть за свои убеждения, ибо жить с ними не-воз-мож-но; главное чтоб в результате действий человечество было спасено и все живы остались. Но последние пару месяцев окончательно пошатнули мироустройство волшебницы. Мир тронулся, треснул по швам и закатился в тот самый пыльный угол, где ему самое место, господа присяжные заседатели. Добрые волшебники плевать на тебя хотели, а злые то убивать передумают, будто им яблоко Ньютона на башку свалилось и карму сдвинуло глобально, то на ледяной лавочке журналисток психованных обогреют. Логика? Че, не слышали? Мы так и думали.
- Может, и пишут…- задумчиво ответила журналистка. Читатели в этой стране попались какие-то не активные, хоть заизворачивайся морским узлом и заиграйся словами. Только один раз и вышел престранный разговор с бывшей учительницей, да только вот толку-то от него оказалось, как утопленнику от ботинок. Забавно оказалось узнать, что Школа для тебя до сих пор осталась местом светлых и добрых сил. А оказалось, что дерьмо говна не чище; один и тот же портной их всех кроил. Словом, добро всегда побеждает зло, причем «зло» - это наречие.
Но ведь нельзя же так! Еще Толкиен заповедовал, да.
И Ма-кошка никогда не была злой. Строгой – да. Честной – да. Справедливой – двести раз да. Но не злой. Нет никакой справедливости, чтобы отправить человека загорать на Север, к дементорам.
И она теперь им не верит.
Врут.
А Профессору верит: добро не может быть злым, а, следовательно, недобрые все эти законопослушные магические граждане, да и она, Фиона Макгрегор, блин, не лучше.
– У меня там и имя честно подписано.
Фиона в Пророке была одна.
- Эх, лады, будем изображать светский прием чистокровных велеречивых снобов. А ты разве не знаешь, что у нас и так война идет, если Мистеру Аврорату верить, да и…не только ему?
Хаффлпаффец оказался забавным. И добрым, что совсем-совсем было немало.
Очень ловко увернулась от птичьей неожиданности – пернатые просто обожали мисс Макгрегор, даром, что факультетский символ, и, казалось бы, должно быть взаимопонимание и любовь. С гусями, особенно, это взаимопонимание было. Тот жизни не знал, за кем гуси не гонялись. Пять раз подряд, в один день и одни и те же.

В жизни многое зависит от слов. Например, когда женщина пытается говорить  с мужчиной, находящимся на другой стороне баррикад и подскакивающим от любого случайного сорвавшегося словесного ляпа, да на резкий звук почти отвечающий заклинанием. Или две женщины, пьющих шотландский чай, и одна совершенно не слышит другую, молотя какую-то словестную шелуху. Или когда мать пытается объяснить ребенку, почему дядя Джон больше не придет. Молчание тоже может быть ответом. Их страна закостенела в равнодушии – главное, чтобы не тебя, а остальное может катиться к дракклам.
Фиона промолчала.
- Меня сухопутное зверье любит. Собаки, особенно… - откровение вырывается облачком пара. 
Про Хаффлпафф говорили: скажи, сколько у тебя с него друзей, и я скажу какой ты человек. Друзей-барсуков у Фионки не было, что явно символизировало. Зато змееныши набирались на вагон и маленькую тележку.
Война, по сути, только на террор и опирается. Война – сама террор. На Хегвейском кладбище, на лавочке, сидел человек, однажды пошедший не по той дорожке. Фиона не была уверена, что через поколение потомки будут считать ту сторону неправой. И у мальчишки напротив взросление будет не материнским путем шагом по прямой марш, с критикой Флитвика на счет техники, укоризненной Макгонагалл, с лекцией о падении нравов, да возмущением старосты на тему «какой идиот держит в тумбочке Контекс? Эта дрянь рвется через раз!», а с отчаянными красно-зелеными росчерками  и дружелюбными мордами в масках. Своды Школы видели многое, а в туалетах и на трибунах записано многое. Годы жизни, например, некого Родри с Грифа.
- И ты уедешь, магглорожденный мальчик в забавной шапочке и с мешком подарков за плечами? Отойдешь в сторонку и дашь умным взрослым, заварившим всю эту овсянку, разобраться в их невкусной горькой стряпне? – недоверчиво хмыкнула взрослая маленькая девочка. Не уедет. Не даст. Такие, с идеализмом в глазах и мечтами о мире в голове, не уезжают: падают на баррикадах, расчищая дорогу тем, кто пользуется их смешным идеалом.
И мир становится чуть серее, что явно когда-нибудь его все же доконает.
- Саурон-то местный…да… тот еще…. С человеком, что бессмысленно убивает, не ведут осмысленных разговоров.
Впрочем, ей-то он ниче не сделал. А вот Долохов. Или старший Лестрейндж. Или тот, кто убил Марту. С другой стороны, она жутко не любила тех, кто обижает детей.
- Шоколад, - хором ответили две ведьмы, присаживаясь за столиком. Лично Фионке горечи и так хватало в жизни, а Мэрил просто обожала сей напиток богов. Заказав напиток, женщина задумчиво отпила.
- Откуда же ты такой взялся?

Маги жили еще в девятнадцатом веке, в лучшем случае – в начале двадцатого. Умом это понимала даже Макгрегор, пусть и принять не могла. Вообще-то она даже понимала, зачем создан Статут, знала и про преследование людей иной веры, бродяг, которых съели овцы и охоту на ведьм. Но одно дело теоритические понятия, а другое – каждодневная жизнь, где её двойственная жизнь не принесла никому ничего хорошего. 
Возможно, если бы она в тот день держала палочку не в сумке, все пошло бы иной дорогой…
Баристе были подарены еще две открытые улыбки: спектакль, сударь, спектакль. Потом, когда парень отошел, младшая девочка хихикнула:
- Мы прямо разведчики. Слоны идут на север, шлите апельсины ведрами.
Журналистка пыталась вспомнить, о чем сама думала в шестнадцать лет. Аааа….мировая революция банзай? Маг с магглом братья навек? Кстати, она до сих пор считает это классной идей.
- А что ты предлагаешь им делать? – с интересом наклонила голову Фиона. – Писать на стене Министерства «Министр – дурак»? Раскрасить Азкабан в радужный цвет? Выпускать оппозиционную газету, соревнуясь с «Придирой»? Отрыть таки этого недобитого Лорда и провести с ним просветительную работу, что так поступать низзя? И Волда будет плакать от стыда…
Парадокс нынешнего времени состоял в том, что такие вот мальчики, вместо того, чтобы бегать на свидания, спокойно рассуждают на тему войны и пустых домов после. Барсучонок вызывал уважение тем, что защищал свои убеждения, борясь за то, что сама журналистка по сути уже подрастеряла, напевая имперские марши в редакции. 
Поглядев на подслушивающую дочь, резюмировала – просрали. Старшее поколение – первую магическую, их – начинающуюся вторую. Даже победа в этом беспределе ничего не даст – детки всю жизнь теперь будут ждать третью, шарахаться от собственной тени и спать с палочкой под подушкой. А после этого еще кто-то на Дьявола бочку катит. Бедный, бедный Дьявол, желающий от скуки стать, наконец, хорошим…
Аве, Темный Лорд! Идущие по Зеленой миле шлют твои достижения нахрен.
У дочери, кстати, вышло не так уныло.
- Потому что многие взрослые – умные мудаки! – радостно заявила девочка. – Ай, мам, ну правда же! – среагировала она на легкий подзатыльник.

Макгрегор могла рассказать, что такое, когда ты попадаешь в ракурс внимания местных скинов, ибо…и далее идет дли-иный перечень твоих преступлений, включая главное – дружбу с негром. И как весело изображать "догони меня бейсбольная бита" и прятки потом на заброшенном заводе. И как это особенно весело, учитывая, что тебе тринадцать, а парням лет по двадцать минимум.
Могла. Но не хотела.
И никогда, даже ради спасения, она не обращала против тех, кому нечем защититься от магии, собственную волшебную палочку.
- А Иву можно это говорить! - взрослый мальчишка Мэрил нравился. Она даже любовалась искоса.
- У него своя мама есть... - парировала журналистка.
Краем глаза замечает зеленую вспышку. Вскидывается.
И понимает, что… это просто лазерная указка.
Детская ЗЕЛЕНАЯ, мать её, лазерная указка.
Макгрегор, отец твой (лицо которого ты забыла), ты с какого дуба рухнула, война даже не начиналась-то толком?! Пугаешь тут окружающих неадекватом…прима погорелого театра Олдвича, звезда телешоу. Тем более от Авады нет ни щита, ни рецепта, ни заклинания.
Замечает испугано-недоуменную мордочку дочери, натягивает виноватую улыбку на лицо: дескать, извиняйте, камрады, мы тут просто-просто повторяем роли в спектакле. Военном. Честно пытается не утопиться в этой чашке с шоколадом и не отбить лоб об ладонь.
Садится.
Такими темпами головушку придется лечить весело и со вкусом.
Представив выражение лица психиатра, когда она расскажет про магический мир, журналистка чуть не разрыдалась в голос от дикого ржача.   
- Как попробовать говорить с теми, кто пускает зеленую вспышку только потому, что ты не той крови? – риторически пожала плечами женщина, продолжая разговор. – Когда-то я тоже самое спрашивала у нашего авроратского Ваймса…гм…пардон, Скримджера. Он, переживший британскую магическую войну, сам не знал. А я верила в мир, дружбу и жвачку.
Это было не те слова, которые, по-хорошему, стоит говорить умной взрослой. Но и той, ни другой Фиона себя не ощущала.
- Проблема в том, что у всех кучка обидок и опасений на несколько тонн. Уверенности в своем праве на. Отделении. Что одна птица, поющая на ветке, лучше другой. Что одна птица никогда не договорится с другой. Ненависти. А с ненавистью, со страхом – не договориться. Она слепа и глуха, как оглушенный взрывом крот.
И женщина открыто улыбнулась:
- Впрочем, что касается мира и жвачек, и сейчас верю.

Отредактировано Fiona McGregor (2 ноября, 2016г. 21:36)