В отличие от Косой Аллеи, в Лютном было потише: не было ни степенных мамаш со своими отпрысками, ни домовых эльфов тех семей, что избегали появления на публике, ни грязнокровок, разинув рот оглядывающих первые из чудес магического мира, с которыми они столкнулись.
Лестрейндж с тем высокомерно-презрительным видом, который отличал вчерашнего выпускника от тех, кому еще предстояло год, а то и больше, отсутствовать на семейных сборищах, окунулся в затхлую тишину Лютного, проверяя, на месте ли волшебная палочка. Здесь ни имя, ни положение могло не помочь, если у тебя в кармане звенели галеоны. Ходили слухи, что здесь прирезали и за кнаты. Рудольфус слухам не верил.
Помимо грязных лачуг, всем своим видом советующим держаться подальше, чтобы не подцепить драконью оспу, или что похуже, здесь находились и достаточно респектабельные лавки, чьи владельцы просто не желали афишировать не совсем законный товар, изредка поставляемый и сразу же сбываемый из под прилавка постоянным и уважаемым клиентам.
Помимо таких лавок здесь же располагались и бордели в опасной близости к выходу на Косую Аллею, а также магазинчик артефактов, хозяин которого вроде бы убил свою жену и так умело спрятал тело, что дело так и не было возбуждено. Вот в этот-то магазинчик и направлялся Лестрейндж, желающий прикупить пару артефактов из тех, о которых в приличном обществе и Аврорате не упоминалось. Помимо прочего, следовало его обзавестись второй волшебной палочкой, которая не могла быть связана с Рудольфусом Лестрейнджем.
Перед ним были перспективы, о которых он раньше только мечтал. Темный Лорд и амбиции круга избранных, куда недавно был посвящен Рудольфус и чью Метку носил с гордостью, пренебрегая маскировочными чарами, открыли пред ним путь.
Находясь в лавке, где сгорбленный торговец долго копался в одинаковых тряпичных коконах, а после выложил перед Рудольфусом короткую и толстую волшебную палочку, похожую на его собственную не больше, чем на корень мандрагоры, и потребовал за это уродище восемьдесят галеонов, Лестрейндж спорить не стал. Высыпав золото и добавив еще за молчание, Рудольфус задумчиво взвесил деревяшку в руке, прикидывая, не наложить ли на торговца Забвение, но тот, будто предугадав его мысли, торопливо затараторил, обдавая запахом гнилых зубов:
- За качество ручаюсь, молодой господин, никто не узнает, никто не прознает... Вас никогда не видел, никто ко мне не заходил, а палочка новая совсем, не в Англии созданная, по ней вас никогда не найдут, господин...
Лестрейндж без отвращения ухватил старого хрыча за плечо и подтянул через стойку: рослый для своего возраста и занимающийся квиддичем так, будто готовился в профессиональные загонщики, он без труда проделал все это с тщедушным торговцем, наслаждаясь ощущением своего превосходства:
- Надеюсь, что так и есть.
Отпустив прелую ткань, он выпрямился, убирая только что купленную деревяшку в карман мантии, и вышел не оглядываясь.
На улице его встретил грохот разбитой витрины магазинчика напротив. Темные артефакты, часть из которых можно было активировать простым прикосновением или даже пройдя рядом, рассыпались со стеллажа, выкатываясь из разбитых защитных сфер. Небо над переулком немедленно заволокло дымной пеленой, дышать стало кисло и трудно. Рудольфус отшатнулся обратно, спиной упираясь в закрытую дверь лавчонки, из которой он только что вышел; послышался скрежет замка - торговец запирался изнутри.
Рудольфус, пока лишь понаслышке знающий, что может поджидать случайного прохожего в Лютном, насторожился, но в панику не впал, полагаясь на свою ловкость. Спрыгнул с крыльца в сторону и, стараясь найти взглядом место, откуда швырнули заклятьем в витрину, медленно пошел вдоль стены лавки, откуда только что вышел.
Из атакованного магазинчика высунулся маг, и, прикрываясь щитовыми, наложил на улицу сканирующие чары. Вокруг Лестрейнджа замерцало ярко-голубое облако, переливаясь и подрагивая, подсвечивая цель. Он выругался, огляделся - чуть дальше такие же чары окружили еще две фигуры - старуху в потрепанной мантии и совсем молоденькую девчонку рядом.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (5 июня, 2016г. 19:32)

Вытаскивая свою родную палочку, потому что проверять только что купленную в ситуации, далекой от безобидной, было бы глупо даже для него, Рудольфус все возвращался взглядом к девчонке, в чью руку вцепилась отвратительного вида старуха. Эти двое вместе смотрелись хуже, чем цвета Гриффиндора, и Рудольфус прищурился, рассматривая уставившуюся на него девчонку, обряженную в приличную мантию, не то что тряпье старухи рядом.
Девчонка, со своими аккуратными косами, упрямым выражением лица, тонкими ногами и бледной, почти фарфоровой кожей, напоминала ему...
Точно, Беллатрису Блэк - младшекурсницу с его факультета, которая в прошлом году собственноручно запугала одного из заводил-гриффиндорцев старше ее на два или три курса. Чем там дело в итоге кончилось, Рудольфус не знал: не в его обычаях было нянчиться с младшекурсниками, да еще и девчонками, но Беллатриса стояла неподалеку живая и здоровая, а значит, сумела грамотно распорядиться своей победой.
Он недовольно оглядел себя, накладывая Финитэ. Сверкающее облако чуть дрогнуло и нехотя потускнело до едва заметной ауры, хотя полностью не убралось. Кто бы не накладывал чары, поработал на совесть, и Рудольфусу хотелось бы знать, что происходит. Его первой мыслью было предположение, что это нападение конкретно на него, недоброжелателей у него хватало, часть выпустилась вместе с ним и теперь свободно могла ходить по тем же улицам без бдительного присмотра профессоров, но вот Беллатриса, а тем более старуха, явно имевшая отношения к семейству Блэк столько же, сколько Рудольфус Лестрейндж - к магглам, которые были окутаны теми же чарами слежения, выбивались из этой версии.
Значит, дело было в чем-то другом.
Рудольфус сделал шаг по направлению  к Беллатрисе, подчиняясь больше бессознательному, чем какому-то осмысленному порыву, но стоило ему отлепиться от стены, как из атакованного магазинчика вновь показался тот же самый маг и, враждебно оскалившись, швырнул в Лестрейнджа невербальные обездвиживающие чары.
Не теряя времени на выставление Щитов, Рудольфус ответил связкой из опасно балансирующих на границ с темной магией вспышек, и разбитая витрина занялась жадными языками пламени. Маг тут же скрылся в недрах магазина, принявшись тушить огонь, и Лестрейндж перебрался через улицу к интересующей его паре.
- Заблудилась? - буркнул он, вбирая взглядом Беллатрису от макушки до нарядных туфелек и обращая внимание, что на сей раз на ней нет ни съехавших к лодыжкам гольф, ни замаранной мантии. В Хогсмиде она выглядела совсем ребенком, сейчас же - нарядной куклой, которую можно подарить чистокровной ведьмочке за хорошее поведение. Ведьма рядом с Беллатрисой такой явно не выглядела, и Лестрейндж тяжело уставился на нее.
- Неплохо бы убраться...
Договорить он не успел.
Из проулка за его спиной, которого еще минуту назад там не было, появилось два вертлявых мага, несмотря на летний день низко надвинувших капюшоны мантий. Один из них держал волшебную палочку наизготовку, а второй вертел в руках какой-то жезл, больше напоминающий грубо сделанное веретено. От веретено во все стороны рассыпались зеленоватые искры, и оно издавало немелодичное жужжание.
Лестрейндж в артефактах не был знатоком, но эта вещь не внушала доверия.
- Бёрк! - заорал тот, что держал в руках веретено. - Все сроки вышли! Твоя лавка будет уничтожена!
Рудольфус вновь прищурился: до него постепенно доходило, что он оказался свидетелем какого-то местного выяснения.
Из лавки вылетела оса, метнувшаяся напрямик к подсвеченным сканирующими чарами. За ней показалась еще одна, затем еще, а затем на улице появился целый рой, направляющийся на синий свет.
- Финитэ! - Лестрейндж взмахнул палочкой вновь, на сей раз в сторону Беллатрисы: она была слишком мала, чтобы использовать магию вне Хогвартса, а старуха не выглядела ее опекуном или сопровождающей - по крайней мере, с разрешения родителей.
И все же в чарах он был недостаточно хорош, уделяя куда больше внимания квиддичу и Дуэльному Клубу. Этим же летом Рудольфус и вовсе не скастовал ни единого заклятия не из боевой магии - и сейчас это могло стать проблемой.

Беллатриса отступила к стене одномоментно с ним, вытащила палочку - краем глаза Рудольфус оценил ее желание драться, тем более неожиданное здесь, вдали от Хогвартса, вдали от друзей или кто там придавал ей силы в Хогсмиде в прошлом году. По его собственным впечатлениям, слизеринки не отличались драчливым норовом, их оружием были интриги и умелые манипуляции, и Беллатриса на этом фоне выделялась даже в свои пятнадцать или сколько там ей было.
Блэкова гордость, уже давно ставшая притчей во языцах, помноженная на эту готовность постоять за себя, делали в глазах Рудольфуса эту худенькую девчонку, неизвестно каким ветром занесенную в Лютный, его подобием, союзницей вне зависимости от пола и возраста - временной, безусловно, но союзницей.
И, если судить по ее действиям, она тоже предпочла держаться вместе, не кинувшись вслед за старой ведьмой, которая с неожиданной прытью улепетывала прочь в своих развевающихся лохмотьях - недалеко.
Лестрейндж заметил чуть мерцающую ауру в выходе из проулка еще раньше налетевшей на нее с разбега ведьмы, так до сих пор и не избавившейся от окруживших ее чар, но не пошевелил и пальцем: не в традициях его рода была помощь случайным людям на пути, исключение составляли лишь те, кто, подобно самим Лестрейнджам, относились к древним и чистокровным родам, и там в дел вступали не соображения альтруизма - Рудольфус не узнал бы альтруизм, даже если бы столкнулся с ним в собственном поместье - но куда более давние.
Ведьме, которая сопровождала девчонку, пришлось несладко: пчелы, ведомые магией, накинулись на нее, не обращая внимания на ее отчаянное сопротивление. Наверное, для них и были наложены эти чары подсветки, от которых та так и не смогла избавиться, но судьба грязной старухи интересовала Лестрейнджа не больше, чем судьба какой-нибудь грязнокровки.
Стена за спиной хоть и придавала уверенности, с точки зрения стратегии выигрышным ресурсом не была: он еще был далек от мысли, что может доверить Беллатрисе защиту тылов, но все же очевидно понимал, что опасность впереди, причем опасность пока до конца не понятная, и стена в решающий момент может не только защитить, но и задержать их отступление...
При мысли об отступлении Лестрейндж пришел в ярость, которая до сих пор отступала перед любопытством и желанием понять, во что именно они с Блэк оказались вовлечены.
Поколения предков твердили ему, что он не должен испуганно жаться к стене, будто грязнокровка, впервые оказавшийся в Хогвартсе, они требовали от него выйти на середину проулка и принять бой - неважно, оказался ли он случайным свидетелем или нет, но Рудольфуса останавливал артефакт в руках второго мага, занявшего позицию напротив лавки, из которой валил дым.
Первый из нападающих непрерывно кастовал защитные чары вокруг себя и товарища, а артефакт крутился все быстрее и быстрее, жужжание становилось громче.
Пчелы, оставившие старуху, которая неподвижно лежала на брусчатке, напоминая тряпичную куклу, поднялись с ее тела и зароились, выискивая новую жертву.
Рудольфус оглянулся на девчонку - так и есть, вокруг нее все еще оставалось едва заметное голубоватое свечение, а значит, и вокруг него тоже: Финитэ если и снимало основной эффект, то явно не до конца, а выяснять, насколько магические насекомые чувствительны к этому сигналу, не хотелось.
Обернулся он как раз вовремя: Беллатриса дергала дверь, наверняка надеясь уйти через нее из проулка, но та не поддавалась даже чарам.
- Отойди, - идея со сквозным путем Рудольфусу понравилась, как и предложение сделать дверь - не открыть, а именно сделать.
Он смерил расстояние между ними и пчелами, пока еще только роящимися над телом старухи, оглянулся на магов, больше занятых отслеживанием перемещения в лавке, чем Лестрейнджем и Блэк, а затем шагнул в сторону от облюбованного места удара, оттаскивая за плечо и Беллатрису.
- Бомбардо! Протего! - взрыв в паре шагов от лица смотрелся эффектно. Кирпичные обломки и куски слоистой будто пирог штукатурки забарабанили по вовремя подставленному щиту. Когда осела пыль, возле так и оставшейся запертой двери появился неаккуратный проем, ведущий в темное помещение, загроможденное стеллажами, теряющимися в тенях.
- Скорее, - толкнул Рудольфус к проему девчонку, вновь оборачиваясь: маги отвлеклись на взрыв, и один из них, тот, что не держал артефакт, теперь торопливо бормотал что-то, направляя волшебную палочку на Лестрейнджа и Блэк. С каждым словом его голос становился громче, пока не загремел над проулком, но слова оставались непонятными, чужими.
- Твою же мать Моргану, - выругался Рудольфус, ничего хорошего не ожидая от этого: он и сам недолюбливал свидетелей, но быть жертвой не собирался. Ему претила идея отходить, уносить ноги, как трусливому хаффлпаффцу, но он отдавал себе отчет, что здесь, за пределами Хогвартса, без молчаливой поддержки Уолдена за спиной, он едва ли сможет диктовать свои условия двум взрослым магам, да еще и явно поднаторевшим в магических атаках. И все же отступать без боя не было в правилах Рудольфуса: уже перешагивая кучу обломков, подметая подолом мантии каменное крошево, он вскинул палочку и послал в сторону направляющегося к ним мага прицельный Ступефай, мощным ударом опрокинувший того на спину и проволочивший по брусчастке. Щиты, защищающие второго волшебника, управляющего артефактом, тут же осыпались тускло-желтыми искрами, а из лавки донесся торжествующий вопль, подтвержденный ярким лучом Редукто, выбившего артефакт из рук не ожидающего такого поворота мага.
Лестрейндж злобно ухмыльнулся, довольный собой, и шагнул в проем в стене, в темноту, где смутно проглядывали очертания высоких стеллажей. Не то чье-то хранилище, не то запасники какой-то лавки. Слишком поздно Рудольфусу в голову закралась мысль, что здесь тоже могут быть свои охранные чары, едва ли дружелюбно относящиеся к взлому с проникновением.

Рудольфус спрыгнул в проем, разверзстой пастью зияющий в стене, и приземлился, упруго и мягко, даже слишком мягко для тяжелых сапог.
Оклик девчонки он услышал, и тут же вскинул палочку, было опущенную, глядя, как она сражается с чем-то невидимым.
- Какого драккла?..
Шагнул ближе под потрескивание сгорающего тумана, стелящегося по полу и затрудняющего каждый шаг все сильнее, становясь плотнее. Его сапоги уходили в туман уже по щиколотку, и пар ластился к драконьей коже, оставляя на ней белесые разводы.
Инсендио, подпаленное Беллатрисой, было поглощено с такой жадностью, что навело Рудольфуса на неприятные ассоциации.
Он оглянулся в проем, через который они оказались в этом помещении, заставленном стеллажами, но по стенам оттуда шли отблески боевых и темномагических проклятий, причем некоторые имели своим источником или целью нечто совсем рядом с той стеной, которую разрушил Лестрейндж, и возвращаться туда не имело смысла.
Несмотря на то, что он видел, что Финитэ девчонки не подействовало, Рудольфус, тем не менее, все равно попробовал уничтожить туман этими чарами - и с тем же успехом, разве что пар стал плотнее, впитав выпущенный в него магический импульс. То же самое произошло и с Эванеско, которым Лестрейндж рискнул убрать завитки тумана, забирающиеся все выше, ощупывающие плечи Беллатрисы, полы его мантии, скользящие в верх по плотной ткани.
Хоть и позже, чем девчонка, но Рудольфус пришел к тому же выводу: туман подпитывался магией и не собирался выпускать их так быстро.
Он сделал еще несколько шагов, каждый из которых воспринимался так, будто к его сапогам привязали по огромному котлу, в которых Слизнорт варил по осени бодроперцовое зелье, но все же оказался рядом с девчонкой.
- Пойдем-ка. Сделал вход - сделаю и выход.
Прожигая перед собой узкий тоннель Инсендио, он заставил туман чуть расступиться, позволяя сделать следующий шаг, и потянул Беллатрису за собой прочь от стены с Лютным, туда, где по его предположениям, должен был быть противоположный конец склада и, как следствие, выход.
Рассеянного света от взорванного проема пока хватало, и Лестрейндж не отвлекался на Люмос, выжигая возможность для каждого нового шага, но вскоре перед ними вырос высокий стеллаж, заставленный акими-то вытянутыми ящиками, за ним еще один и еще, и, миновав их, они погрузились в полную темноту, а шагать стало еще тяжелее.
Снова выругавшись, Рудольфус скастовал Люмос и тут же помянул Моргану куда цветистее - вокруг колыхалось море похожего консистенцией на студень тумана, чьи щупальца тут же устремились на свет. Ни проема, через который они оказались на складе, ни предполагаемого выхода не было видно, сколько бы Лестрейндж не оглядывался, к тому же ему стало казаться, что он уже не уверен, откуда именно они пришли: вокруг, расползаясь и вновь накатываясь ближе и ближе клубился белесый студень, из которого, будто обломки зубов древнего чудовища, то тут, то там выступали высокие стеллажи, уже встречавшиеся на пути.
Рудольфус не отличался сообразительностью, зато имел чутье на ситуации, которые требовали конкретных действий. Сейчас, определенно, ситуация была именно такой, и его вел инстинкт.
Он развернулся к девчонке - до чего же она была невысокой, впервые подумал с удовлетворением - обхватил ее за талию и, будто пробку, вытащил из густого тумана, уже миновавшего ей уровень пояса. Разорванная было паутина тумана вновь восстановилась с отвратительным влажным хлюпаньем, но Лестрейндж, послав мощный Редукто в ближайший стеллаж и опрокинув его на бок, пер напролом к образовавшемуся островку посреди моря студня, поудобнее, но совершенно неделикатно прижимая Беллатрису к бедру.
Дополнительный вес несколько замедлил их передвижение, но Рудольфус оказался возле стеллажа еще до тех пор, пока его не поглотил туман, и забрался на него, отпуская девчонку рядом, на достаточно широкие боковые рейки полок, явно созданных, чтобы удерживать нечто тяжелое.
- Узнаю, чей склад - убью мерзавца, - походя бормотнул Лестрейндж, и то, что у любого другого могло бы быть просто словами, прозвучало еще не обещанием, то реальной угрозой.
Огляделся вновь - повсюду, без конца и края, был только этот проклятый туман, бесстрастный, голодный, уверенный, что рано или поздно доберется до пленников склада. Использованные чары только дразнили этого охранного монстра, но становиться добычей тупого тумана Лестрейндж не собирался: недостаток в знаниях бытовых чар Рудольфус искупал глубокими познаниями в магии, которая была официально запрещена и которой официально не обучали, зато к которой практически не бывало иммунитета.
- Пиро! - темномагическое заклятие, которое он выучил уже окончив Хогвартс, легко сорвалось с палочки и другой стеллаж, находящийся в десятке шагов от того, на который взобрались волшебники, запылал целиком и во мгновение ока. Лестрейндж вглядывался в полыхающий костер до жжения в глазах и наконец-то довольно мотнул головой:
- Посмотри, темные чары не по вкусу этой твари!
И действительно, туман расступался вокруг горящего стеллажа, превращенного в пламя, а не обладавшие проворностью щупальца скукоживались и рассыпались серым пеплом, стоило им оказаться близко к ярящемуся огню.
Но стеллаж прогорал, а тумана вокруг было слишком много: будто почуяв, что жертвы вот-вот найдут способ к спасению, студенистая масса увеличивалась на глазах и уже лизала верхний остов стеллажа, на котором стояли Рудольфус и Беллатриса.
Быть может, в помещении хватило бы стеллажей, чтобы, поджигая Пиро один за другим, они смогли бы найти путь прочь отсюда, но Рудольфус, уже раз вынужденный отступить, не собирался спасаться бегством вновь. Он хотел не просто найти выход, но уничтожить здесь все.
- Как у тебя с темной магией? - спросил он хрипло - Беллатриса, в своих лаковых туфельках, отглаженной мантии, почти не пострадавшей за перипетии, с ней произошедшие, с лентами в волосах, меньше всего походила на ту, которая могла бы сходу овладеть не самым простым темномагическим проклятием. Однако Лестрейндж помнил и их встречу в Хогсмиде в прошлом году, и тот взгляд, которым они обменялись в "Кабаньей голове". - Смотри - вот тут кисть проворачиваешь вправо, локоть держишь почти прижав к телу, а на последнем слоге резко взмахиваешь палочкой наискось, как если бы собиралась вспороть ею штору. Пиро. Пи-ро. И указывай на излете на то, что хочешь поджечь. Давай проложим себе путь отсюда - я беру левее, ты - правее.
И, не дожидаясь результата, первым спрыгнул прямо в клубящийся туман, по шею очутившись в липком и жадном мареве.
- Пиро! - ближайший стеллаж слева вспыхнул, обдавая лицо жаром, и туман тут же отступил, заметался, пытаясь спастись от темной магии.