В последнее время миссис Малфой, слишком занятая текущими делами, редко вспоминает об отношениях, связывающих её с шаманами австралийских (и не только) аборигенов, но связь эта сама дает о себе знать – мрачными снами, насылаемыми явно извне. Кошмары эти исполнены смысла и на что-то ненавязчиво намекают – Нарцисса даже подозревает на что, но уверенности у неё нет. Да и какая может быть уверенность, если книги, в которых об этом явлении говорится, маггловские? Они могут быть – в равной степени – как лживыми, так и просто неполными, поскольку не учитывают магию. Одно несомненно – сны эти легко отличить от обычных по их чёткости, ясности и жутким подробностям.
Сегодня миссис Малфой снится мэнор, одна из малых гостиных, где никогда не принимают гостей. Полная луна хорошо освещает стоящего у окна мужчину лет тридцати в маггловском костюме – рубашка его черна от крови. Мертвеца это не смущает – слегка раскачиваясь с каблука на носок, он говорит, явно продолжая прерванный разговор:
- Это скверная идея, очень скверная. Слишком мало шансов на выигрыш, слишком большие риски. Моё происхождение, конечно, далеко от идеального, - собеседник залихватски улыбается, показывая окровавленные зубы, - но даже я понимаю, что глупо идти против бессмертного противника. Пустая попытка, пустые потери. Лучше выждать. А если лучше – постараться не оказаться в числе тех, кого легко заменить.
«Заменить можно любого», - хочет не согласиться Нарцисса, но вместо этого лишь молча разглядывает нож, который торчит из шеи мертвеца – в лунном свете хорошо видна инкрустация на рукоятке, и это озадачивает – её быть не должно. 
- Бессмертие – это шаг против природы, - подаёт голос прежде незамеченный человек солидных лет, что сидит в кресле, в углу. – А каждая неестественность дорого обходится, что магглу, что магу. Сколько лет потребовалось Волдеморту для возрождения? Сколько потребуется в следующий раз – не вдвое ли больше? Что ему пришлось отдать алчной костлявой старухе, чтобы от неё откупиться? Здравый смысл, таланты, чувства? – Второй мужчина качает головой, его худое, заострившееся лицо говорит о смертельной болезни. – Проигрывать тяжело, безусловно, но проигрывать с осознанием того, что проиграло дело, в которое ты не веришь – не во много ли раз хуже, Ящерка?
Так и не ответив на свои вопросы, тяжелобольной берет со столика чашку и, отпив глоток, начинает кашлять.
От его кашля миссис Малфой просыпается, так и не сказав обоим, что им легко рассуждать о высоких материях, а ей – женщине трусливой и не очень умной – не до таких изысков. День простоять, да ночь продержаться, не угодив в жернова новой войны и не вообще не попавшись на глаза представителям противоположных политических лагерей, каждый из которых ей одинаково чужд.
Впрочем, послевкусие от очередного шаманского сна не оставляет Нарциссу ещё долго и, поразмыслив хорошенько, она берет в руки палочку. Вызвать говорящего Патронуса сейчас, когда жизнь не очень-то радует приятными воспоминаниями, затруднительно, поэтому миссис Малфой обращается к той части прошлого, которая не омрачена тяжелыми ассоциациями. Удачный ритуал, ничем не замутненная радость первооткрывателя и предчувствие будущих успехов. Сосредоточившись на этих чувствах, Нарцисса отправляет ящерицу с коротким сообщением: «Мистер Скримджер! Второго октября я забыла вам кое-что сказать при встрече. Мы не могли бы увидеться снова в то время и в том месте, которые удобны вам?»
Назвать своё имя миссис Малфой остерегается, посчитав, что намёк довольно ясный. Человек чести, конечно, не стал бы вообще искать никаких встреч, посчитав, что его долг выплачен и разговоры со Скримджером вовсе ни к чему, но, увы, приходилось думать не о красоте жестов, а о взаимной пользе, немного пренебрегая при этом условностями.

Отредактировано Narcissa Malfoy (23 апреля, 2016г. 14:03)

Её приглашение очень смахивает на ловушку – миссис Малфой это понимает. Руфус Скримджер может отказаться – это она понимает тоже. Человек, который решил ввязаться в предвыборную борьбу за должность министра не в мирные благополучные времена, а сейчас – когда Магическая Британия вот-вот станет полем боя – обязан вести себя осторожно и не доверять ненадёжным людям. Наивно думать, что пожиратели, начав с похищений людей и не побоявшись напасть на Лондон среди бела дня, остановятся перед покушением на неугодного им (а Скримджер явно им не угоден) кандидата.
Отказаться глава Аврората может и по другой причине. Окружающие этого не знают, но миссис Малфой очень хорошо помнит, с чьей подачи были оправданы те пожиратели смерти, которые сделали вид, что были жертвой Империуса и помнит слова следователя о том, что он не хочет оправдывать Люциуса. Не жалеет ли сейчас мистер Скримджер о своём великодушии и не зарекается ли больше не идти ни на какие сделки с последователями идей Волдеморта? Нарцисса надеется, что всё-таки нет, что его сожаление не подошло к критической отметке – она считает аврора много лет назад спасшего её мужа, человеком рациональным и способным держать себя в руках. В восемьдесят первом никто не осудил бы Руфуса Скримджера за желание поквитаться с врагами, а ведь тогда ещё были свежи воспоминания о войне, не забылись списки потерь, не зарубцевались раны. С чего бы ему проявлять непреклонность именно сейчас, спустя четырнадцать лет? Назначенная встреча в Хайгейте только убеждает Нарциссу в этом мнении – если бы её невольный сообщник хотел выслушать миссис Малфой без риска для себя – выбрал бы более людное место. И тем поставил бы крест на дальнейших планах сотрудничества.
Родственников Нарциссы на Хайгейтском кладбище нет – что Блэки, что Малфои покоятся в фамильных склепах – но всё-таки ей не приходится прибегать к помощи карт и чужих объяснений, чтобы найти это место. Не знать исторические памятники Лондона ей не позволяет природная любознательность, а не присутствовать на похоронах известных магглорожденных ученых (пусть и инкогнито) – собственные представления о порядочности. Поэтому, поколебавшись, она всё-таки берёт с собой синие капские маргаритки, набросив на них чары неувядания. Возможно, это глупо – занимать себе руки – ведь рядом со Скримджером может быть опасно, но правила приличия, вероятно, слишком въелись в кровь младшей дочери Сигнуса и Друэллы. Неудобно это – быть на Хайгейте и не навестить покойных профессоров.
Прибегать к конспирации нет явной необходимости – едва ли зимой по кладбищу снуют толпы посетителей – но всё же миссис Малфой навещает свой маггловский дом и меняет мантию на серое пальто, а лицо маскирует при помощи шляпы с вуалью. Дело не только в скрытности, хотя она тоже повредить не может – дело в Крисе Каррингтоне и его опекунах. С ними нужно выглядеть неволшебницей естественно, нельзя упускать возможность лишний раз потренироваться. 
Аппартировав к входу на Хайгейт, Нарцисса не спеша направляется к Скримджеру. Холодный ветер и пасмурное небо придают окружающему пейзажу мрачный вид, желающих посетить достопримечательность британской столицы пока не видно, и это радует.
- Добрый вечер, - здоровается она дружелюбно, хотя и сдержанно. – Простите, что отвлекла от важных дел, но мне нужно было с вами поговорить.
В сообщение с ящерицей она обмолвилась, что забыла что-то сказать и, разумеется, это было ложью. Разговаривать им со Скримджером было тогда не о чем – неудачно обставив свою ему помощь, миссис Малфой была уверена, что не доживёт до следующего рассвета. Сейчас, пожалуй, темы для разговора появились. Но перед тем как перейти к ним, Нарцисса уточняет:
- Хотя, возможно, у вас есть ко мне вопросы? Наша последняя встреча прошла не очень спокойно.
Предложение задавать вопросы сродни её предложению выбрать место и время встречи – демонстрация добрых намерений. Несмотря на то, что последствия разговоров миссис Малфой и мистера Скримджера оказывают самое серьёзное влияние на жизненные пути обоих – это их первая осмысленная беседа. В декабре тысяча девятьсот восемьдесят первого Нарцисса находилась в полубезумном состоянии от горя, а в октябре тысяча девятьсот девяносто пятого Руфус был едва жив после пыток Лестрейнджей.
Тон у миссис Малфой спокойный, но взгляд довольно серьёзный и внимательный – мистер Скримджер пусть и достойный человек, но и противник он тоже достойный. Если им не удастся договориться, все её слова обернуться против неё, как восставшие на хозяйку псы. Значит, говорить надо осторожно.

Руфус Скримджер был прав – уверенности в том, что Рабастан промолчит, у Нарциссы не было (скорее, наоборот), но вот почему такой простой выход как убийство свидетелей, не пришёл к ней в голову, миссис Малфой не знает. Влияние симпатической связи, разбуженной ритуалом и слишком явно давшей о себе знать неуместными чувствами? Нежелание обзаводиться мёртвым собеседником на тихие лунные ночи? Или воспоминания о непосредственном мальчике, живо интересующимся любыми новыми знаниями, с которым у неё до сих пор невольно ассоциируется Рабастан?
Легче всего соврать, сказать какую-нибудь обтекаемую фразу, но, к сожалению, Нарцисса понимает, что её собеседник – профессиональный аврор, стало быть, имеет профессиональное чутье на ложь без всяких сывороток правды и легилименции. А без искренности в их разговоре никак – слишком уж зыбки негласные договоренности, слишком плодородна почва для взаимного недоверия и подозрений. Она сама при первом же намеке на попытку её обмануть предпочла бы откланяться, с чего бы её собеседнику быть другого мнения.
- Я стараюсь обычно поступать разумно, - кивает она, соглашаясь с логичными выкладками Скримджера, - но тот поступок не был обдуман заранее, это было проявлением, наверное, сентиментальности. Рабастан Лестрейндж – один из немногих Пожирателей Смерти, которые относятся ко мне лояльно, в прошлом нас связывала дружба и общие магические эксперименты. Как-то не захотелось видеть его мёртвым.
Лицо миссис Малфой заметно мрачнеет от собственных мыслей – всё-таки её мышление до сих пор остаётся в значительной степени мирным. А без жёстких решений сейчас никуда, даже за подозрение в измене Волдеморт убьет всю их семью, не задумываясь, не время жалеть тех, кто не станет жалеть её. С другой стороны, рассуждай она так – была бы сейчас фактически предательницей и убийцей друга, то есть, совершила бы поступок, на который Рабастан (а он имел такую возможность!) не пошёл. Стало быть, её выбор – пусть и безумный – был верен, и сомневаться в нём не стоило. Хотя объяснить подобный шаг смертельному врагу Лестрейнджей было и затруднительно.
- Если бы у меня было время, я постаралась бы убедить Рабастана помочь мне, - добавляет она, разъясняя естественное противоречие между заявлением о дружбе и собственными предательскими действиями, - и он бы, скорее всего, помог. Но это дело не одного дня, а у меня и так ушло немало времени, чтобы найти тот коттедж.
В этом Нарцисса не лукавит – возможностей отыскать укрытие Лестрейнджей у неё, действительно, было немного, а учитывая редкость алхимических браков и соответственно книг о них, нужный ритуал нашёлся далеко не сразу. Рабастан, конечно, сказал, что они не собирались убивать пленника, но как-то вид Скримджера и его последующее лечение в Мунго не очень-то подтверждали его слова. Правильно она сделала, что не стала тянуть время – иначе и выручать было бы некого.
Хайгейт выглядит безмятежно и очень тихо – пусть и навевает мысли о смерти, но в духе скорбных элегий и благопристойных эпитафий – создаёт иллюзию спокойствия. Иллюзию обманчивую, поскольку Нарцисса понимает, что упоминание о близком знакомстве с беглым преступником в присутствии аврора к добру может и не привести. Насчёт Рабастана или Северуса она ещё может делать какие-то предположения, а вот относительно намерений Скримджера ей остаётся только догадываться. Отказ от сотрудничества её не удивит – в конце концов, миссис Малфой прекрасно осознает собственную ненадежность, не говоря уж о личных качествах, которые не внушают серьёзным людям доверия, а вот последствия признания в дружбе с младшим Лестрейнджем – если она недооценила мстительность Руфуса Скримджера – нанесут ей серьёзный вред. Внешне, правда, Нарцисса старается не показать своих опасений, её пальцы лишь более напряженно, чем это требуется, обхватывают стебли принесенных растений. Хорошо бы, конечно, отойти подальше от входа, но миссис Малфой молчит, поскольку не знает, как пойдёт разговор дальше. И пойдёт ли.

Отредактировано Narcissa Malfoy (16 мая, 2016г. 18:42)

- Жива, насколько мне известно, - Нарцисса кивает несколько неуверенно, в последний раз это имя упоминалось в разговоре с младшим Лестрейнджем, а с того дня прошло почти две недели, - Рабастан упоминал, что наложил на неё Обливэйт, поэтому она не помнит ни обстоятельств побега, ни того, что отказалась бежать вместе с вами.
Фигура Эммелины Вэнс представляется миссис Малфой довольно неясной. Какие цели она преследует? По словам Лестрейнджа выходило, что она – член Ордена Феникса, но осталась ли она верна своим прежним соратникам, притворившись лояльной к Пожирателям Смерти или же решила изменить своим взглядам? Угадать трудно, тем более что пленников порой держат узы более крепкие, чем тюремные затворы и охрана – угрозы родным, магические клятвы, собственные изощренные планы. Впрочем, Эммелина не помнит того, чему была свидетельницей, так что вопрос её политической принадлежности далеко не самый актуальный для Нарциссы. Гораздо больше её сейчас волнуют предстоящие выборы министра и то, что будет потом. Волдеморт никогда не скрывал своих честолюбивых планов на Магическую Британию, так что, если ему удастся прибрать к рукам главу Министерства, он обретет немалую силу. По мнению миссис Малфой, из всех кандидатов менее всего на роль марионетки Тёмного лорда походил Руфус Скримджер, стало быть, ему первому и стоило предложить помощь. Соблюдая при этом осторожность, разумеется. Откровенность с союзником не страшна, а вот о разговорчивости с вероятным противником можно очень и очень пожалеть.
- Хорошо, что вы никому ничего не говорили, меня отсутствие свидетелей может только порадовать, - признает Нарцисса в ответ на упоминании собеседника о молчании насчёт её участия в побеге, - а насчёт долга – то это дело старое. Я помню, что идея с Империусом была вашей.
Миссис Малфой помнит значительно больше – она помнит и про то, что тогда ещё аврор Скримджер не стал давать делу её мужа ход, пообещав помощь. Утопить их тогда было делом очень простым, странно, что теперь он отрекается от прошлого. Скромность, осторожность или, действительно, дела Люциуса обстояли куда лучше, чем это можно было представить, учитывая его явную виновность? Разбираться некогда и незачем. Эхо первой магической войны в преддверии войны второй звучало глухо и почти терялось.
- Конечно, я помогла вам, потому что чувствовала себя обязанной, - соглашается она с очевидным, - но не только. Моя семья поддерживала Того-Кого-Нельзя-Называть в первую войну, это правда, но способствовать его планам сейчас мне не хочется. Скорее, напротив, им помешать в меру сил.
Миссис Малфой пожимает плечами – ей нечем подтвердить свои слова, она даже не до конца убеждена, что не совершает глупости, затевая очередную авантюру, гораздо опаснее и рискованнее предыдущей, но в чудеса она не верит и не верит в то, что полубезумный Волдеморт принесет Магической Британии благо.
- Поэтому я бы предложила вам сотрудничество, - говорит она спокойно, прекрасно понимая, что может услышать и отказ. – Не жду, что вы поверите мне на слово, но если всё же захотите выслушать, то лучше отойти от ворот.
Летнее приключение с Фионой МакГрегор не проходит бесследно – миссис Малфой уже не надеется на то, что маггловской одежде её никто не узнает, так что не хочет искушать судьбу.

Руфус Скримджер задаёт очень точные вопросы – что, собственно, логично, учитывая его профессию, но может ли она найти столь же точные ответы, Нарцисса не знает.
- Истинные планы Того-Кого-Нельзя-Называть мне неизвестны, - признает она, неторопливо ступая по кладбищенской дорожке, - тем более что я не отношусь к числу Пожирателей Смерти, но предполагаю, что он не стал бы собирать сторонников вновь и возрождать свою организацию, если бы его намерения изменились в корне с прошлой войны. А в прошлый раз он хотел преобразовать Магическую Британию в соответствии со своей идеологией.
В подтверждение своих слов можно было бы продемонстрировать отсутствие Метки, но миссис Малфой не торопиться расстегивать рукав – во-первых, это ничего всё равно не доказывает (даже в семидесятых на Волдеморта работали и неклеймёные союзники), а во-вторых, ей не хочется проявлять суетливости. Скримджер не испытывает к ней доверия и имеет на то основания – просто так в числе Пожирателей Смерти не оказываются и рядом с ними без причин не оказываются тоже. И, действительно, невзирая на череду безвозвратных решений, включая историю с Каррингтоном и самим Скримджером, Нарцисса точно знает, что слегка всё же колеблется. Говоря по совести, её ничего с Тёмным лордом не связывает – ни сходство убеждений, ни личное знакомство, но с ним тесно связаны те, кто ей дорог. Вполне возможно, что её действия напрямую послужат причиной их гибели, вполне возможно, что как раз власть Волдеморта была бы для них благом. Сомнительным благом, конечно, учитывая амбиции главы Пожирателей Смерти и тот факт, что он уже потерял человеческий облик, но всё же, возможно, благом. Мёртвый, как известно, не бывает храбрым. Не бывает он и счастливым.
Мысли эти прогнать легко, напомнив себе, что иллюзии о собственной значимости ещё никому не принесли прока и ни к чему возлагать ответственность только на себя, но миссис Малфой точно знает, что они вернутся, эти мысли, потому что она всё равно не нашла для себя адекватного решения. Или оправдания.
- Лично я его не видела, - Нарцисса почти наверняка знает, что магия имени Тёмного лорда больше не работает, но на всякий случай проявляет осторожность. – Поэтому не думаю, что разговор о гарантиях безопасности мужа имеет смысл. Может быть, мне и не удастся вам оказать какой-то существенной помощи.
В сущности, сейчас приходилось полагаться только на слова, слова, которые будут стоить не дороже гниющих листьев под ногами в том случае, если Волдеморт доберется до Малфоев раньше. Или в том случае, если Руфуса Скримджера убьют Пожиратели. Или если победившая сторона – которая может и не победить, кстати – сочтёт, что преступления Пожирателей слишком тяжелы для того, чтобы их прощать. Или, если завтра Люциус Малфой попадётся с поличным, выполняя поручение Лорда.
Гулять по Хайгейту всегда было довольно занимательно, поскольку среди почерневших от времени и позеленевших от сырости крестов и скорбных ангелов, встречались и довольно живописные мраморные композиции, изображающие то фигуры людей, то животных, то какие-то символические вещи покойного. Однако сейчас разглядывать их некогда, Нарцисса думает, хотя старается держаться знакомых мест, поближе к могиле усопшего друга.
Говорить Скримджеру, что у неё есть дополнительные причины не желать прихода Волдеморта к власти или нет? С одной стороны, лучше о Крисе никому не знать, эту тайну миссис Малфой старалась хранить тщательнее обычного – гораздо тщательнее, чем сведения о своей принадлежности к числу шаманов. Но с другой стороны, её предложение выглядело довольно-таки подозрительно – ведь любому понятно, что возвышение Волдеморта возносит и его сторонников, к числу которых Малфои и принадлежат. Тем более что у Нарциссы нет твёрдых доказательств того, что Тёмный лорд готовит им плаху в конце войны – только свои собственные домыслы, основанные на чужих суждениях и рассказах.
- У меня среди магглов есть хорошие знакомые, поэтому я не заинтересована в том, чтобы истребление неволшебников или их использование в качестве рабов приобретало государственные размах и поддержку, - говорит она с явным усилием и тут же уточняет, - но, конечно, вопрос возможности амнистии Пожирателей Смерти не может меня не волновать. Если вы станете министром, вы будете рассматривать такую возможность?

Отредактировано Narcissa Malfoy (13 июня, 2016г. 21:18)

Мистер Скримджер задумывается о возможности амнистии и, даже невзирая на крайнюю условность настоящего разговора (война толком ещё не началась, что толковать об её окончании?), Нарцисса считает это хорошим знаком. По крайней мере, такая позиция делает возможным диалог, хотя она, разумеется, понимает, что на тех Пожирателей, чья судьба её интересует, великодушие правосудия едва ли распространится. Минувший Хэллоуин ясно показал, что мирный государственный  переворот в планы Волдеморта не входит, а, стало быть, рукава мантий его приближённых будут щедро вымочены в крови. Впрочем, даже без оговорки Скримджера насчёт убийств гражданских, логично предположить, что самым простым, в конце концов, будет просто пуститься в бега, воспользовавшись общей неразберихой. Обманываться не стоит - кто бы не победил в итоге предстоящих столкновений, в их кругу обязательно найдутся те, кто припомнит Малфоям их колеблюющееся положение. Вопрос в другом - от кого будет проще уйти: от организации Тёмного лорда или от Министерства?
- У меня нет доказательств причастности моего мужа к преступлениям, - Нарцисса качает головой в знак отрицания, - и, как вы понимаете, искать их не в моих интересах. Я многое потеряю в случае его ареста или смерти.
Речь идёт не только о деньгах, хотя миссис Малфой не уточняет конкретно, её больше беспокоят намерения Руфуса Скримджера. Принадлежит ли он к числу политиков, которые расматривают Магическую Британию как шахматную доску и пожертвуют любыми фигурами ради того, чтобы поставить мат красноглазому королю или нет? Рассуждения кандидата в Министра разумны и ничем не подтверждают такого вывода, однако Нарцисса все же избегает упоминаний о пожирательских делах мужа - на всякий случай.
- А что касается моего предложения, то я предлагаю вам помощь в предвыборной компании, - переходит она к сути дела, - благоприятные отзывы в прессе, поддержка некоторых общественных деятелей, ученых и политиков, возможно небольшие мероприятия, которые не потребуют моего личного вмешательства. Организационная работа - моя основная деятельность последних десяти лет, у меня есть небольшой опыт в этих вопросах.
Это все мелочи, не оказывающие крупного влияния на исход выборов - Руфус Скримджер достаточно известен и харизматичен, чтобы победить и так, но это единственная помощь, которую она может сейчас предложить. Не очень заманчиво, поэтому, наклоняясь, чтобы положить цветы на могилу Брайена Грина, известного в узких кругах исследователя исчезнувших цивилизаций Центральной Америкм, не называет имён тех, на чью лояльность может рассчитывать. Может быть, аналогичное предложение придётся делать Корнелиусу Фаджу, зачем раскрывать карты.

Нарцисса отвечает не сразу, наклонившись к могиле, чтобы бы положить цветы, она прикасается ладонью к надгробному камню в тщетной надежде что-то услышать. Рассказ Рабастана о Розье, который говорит в его голове, внушает надежду на то, что и у нее в отношении мира мертвых есть какие-то изменения, но ничего не меняется. Ей по-прежнему доступны (или она им доступна?) лишь зыбкие ночные видения, никаких голосов. Хотя, пожалуй, что сказал бы мистер Грин о сложившейся ситуации, можно угадать и так. Он сказал бы, что на стороне Волдеморта спокойно существовать могут лишь олицетворения зла, а они с Люциусом – всего лишь модификации этого самого зла. Впрочем, точно знать Нарцисса не может и потому лишь отмахивается от пустых фантазий и, выпрямившись, поворачивается к собеседнику. Ей нечего сказать ни о Фадже, ни о Ранкорне, поэтому она отвечает лишь на последний вопрос:
- Я предпочитаю держаться в тени, мистер Скримджер, и там, где это возможно, вести переговоры под оборотным или через подставных лиц, это несколько снизит риск. Кроме того, та сторона не очень мной интересуется, им вполне хватает лояльности Люциуса. Отношения с семьей у меня прохладные, исключая мужа и сына, а последние прекрасно знают, что мои научные изыскания требуют времени и некоторых отлучек.
Основной причиной снисходительности семьи к сомнительным занятиям миссис Малфой, не говоря уж об еще более сомнительных знакомствах, служит ее шаманская болезнь и необходимость, если выражаться просто, контролировать ее симптомы. Тем более, что некоторые ритуалы имеют довольно жесткую привязку к времени и условиям их проведения. Впрочем, есть еще одна дополнительная причина, по которой Нарцисса считает, что сумеет сохранить свою деятельность в тайне, и как раз ее можно было назвать.
- Вы правильно отметили то, что мой муж – довольно умный человек, - говорит она, неторопливо кивая в знак подтверждения, - так что я думаю, что он довольно скоро поймет, что на стороне Пожирателей Смерти ему делать нечего. Как это уже поняли некоторые из тех, кто прежде был сторонником Того-Кого-Нельзя-Называть.
На стороне Волдеморта был отнюдь не раскол, создавать такое впечатление у Руфуса Скримджера было бы ошибочным решением (зачем недооценивать противника?), но допустить намек на то, что кое-кто из союзников Темного лорда сомневается в прежних идеалах, миссис Малфой считает уместным. Другое дело, что этим колеблющимся  глава Аврората вряд ли поверит так же легко, как ей – человеку, по сути, нейтральному - да и на предательство им пойти сложнее.
- Если вы отправите мне свою предвыборную программу, я напишу вам свои соображения, - говорит она, конкретизируя свое предложение помощи, - умеете пользоваться маггловской почтой? Или, может быть, среди ваших знакомых есть те, кто умеет?
Ничего секретного в программе нет – их обычно печатают в газетах вполне открыто, никаких тайных сведений. А вот связь – это самое больное место, мозолить глаза окружающим своим знакомством – смертельно опасная вещь, в первую очередь, для неё. Даже сейчас встречу лучше не затягивать – в конце концов, и чистокровных волшебников порой заносит на Хайгейт, не говоря уже о полукровках и магглорожденных. Пергамент куда более безлик.

Отредактировано Narcissa Malfoy (5 июля, 2016г. 12:08)

Узнать планы мистера Скримджера - реальные планы, а не набор обтекаемых формулировок, которыми обычно изъясняются кандидаты на разного рода выборные должности - весьма заманчиво. Хотя, возможно, это всего лишь пробный камень, проверка на то, не всплывет ли закрытая информация в среде Пожирателей Смерти, а то и вовсе намереная дезинформация. Впрочем, в любом случае делиться этими сведениями с кем-либо в намерения Нарциссы не входит - во-первых, планы - это всего лишь планы, во-вторых, репутация надежного человека подобна хрустальному бастиону и рушится гораздо быстрее, чем создаётся.
Тема Пожирателей, которые задумались над целесообразностью пребывания в рядах гвардии Волдеморта, не вызывает у Руфуса Скримджера скептицизма или ядовитых замечаний, но говорить что-либо в этом отношении ещё рано. Хотя бы потому что ей надо сначала обсудить этот вопрос с Рабастаном и Северусом, а уже потом делать намеки более ясными. Нарцисса чувствует себя человеком, который бредёт по тонкому льду и точно не уверен, в каком участке он даст трещину. Глава Аврората не обрадуется сливу информации о себе Пожирателям, но и Пожирателей заставит нервничать чрезмерное внимание к ним Аврората.
Миссис Малфой достаёт из сумочки карандаш и пишет в блокноте свой адрес.
- У меня абонентский ящик в почтовом центре, - поясняет она, протягивая бумагу Скримджеру, - отправляйте все, что считаете нужным на имя Нэнси Морган.
Имя довольно распространённое среди магглов, поэтому Нарцисса его не меняет, тем более, что на этот ящик ей пишут люди, которые знают миссис Малфой под этим именем. Будь она предусмотрительнее, конечно, называлась бы магглам, с которыми её сталкивало увлечение этнографией, разными именами, но кто же мог знать, что Волдеморт воскреснет из мертвых? Адрес снятого в наём коттеджа, конечно, ещё безопаснее, но Нарцисса уже сообщила его Рабастану и считает, что лучше держать законников от этого дома подальше. Ещё есть адвокаты, вполне себе маггловские, которые выполнят любые поручения конфиденциального толка (в том числе и пересылку писем), но от них идёт прямая дорога к связи миссис Малфой и Криса Каррингтона, что Нарциссу совсем не устраивает. Остаётся абонентский ящик. Хлопотно забирать оттуда почту, но делать нечего, пока придётся обойтись этим способом связи.
Знания мистера Скримджера о маггловской почте облегчают дело - безопаснее обойтись без посредников, которые письмо могут и вскрыть - хотя миссис Малфой до сих пор не знает, насколько далеко они простираются. Может быть, он вообще живет в каком-нибудь смешанном поселении и имеет хорошее представление о жизни без волшебства.
- Если у вас есть маггловский адрес, я могу отправлять туда письма, подписанные этим же именем, - говорит она, подумав, - или посылать сов. Куплю какую-нибудь новую, в которой никто не узнает мою.
Конспирация всегда требует титанических усилий, которые далеко не всегда приносят свои плоды, но Нарцисса считает, что риски нужно снижать, где это только возможно. Не для того друзья прикрывали её опрометчивость, чтобы теперь все шло крахом.
- Если потребуется личная встреча, думаю, следует договариваться посредством Патронусов, - выдвигает она предложение, - их сложнее подделать. Как думаете?
Обычно такие переговоры заканчиваются обетами и иными формами магических сделок, но миссис Малфой полагает, что достаточно будет устной договорённости. В конце концов, их с мистером Скримджером обмен жизненно важными услугами осуществлялся без каких-либо волшебных клятв и вполне успешно.