Беллатрикс он с собой не берет - на мероприятия, подобные этому, Рудольфус Лестрейндж отправляется один. Ей не место среди его министерских коллег, ее место в Лестрейндж-Холле, в его кровати. Рано или поздно она поймет это, а пока пусть торчит в гостиной и переписывается с подругами, пусть навещает мать и сестру, пусть проводит время так, как надлежит проводить время его жене. Его беременной жене.
Он не потерпит, чтобы она вела себя скандально, и не потерпит, чтобы она мешала ему вести тот образ жизни, который он желает вести и впредь. В конце концов, брак - это его права и ее обязанности.
Он стоял недалеко от входа, надменный, с бокалом виски, который пустел даже чаще, чем домовики сновали мимо с подносами, небрежно облокотившись на спинку высокого кресла, и маги, даже те, кто был с ним знаком, обходили его стороной, кивая в знак приветствия и наталкиваясь на угрюмый взгляд.
Счет опустевших бокалов приближался к полдесятку, и Лестрейндж хотел бы оказаться подальше от атмосферы чужого веселья, чтобы окунуться в веселье на свой вкус, но продолжал цедить крепкий виски, перебирая события прошедшего дня.
После своего ухода с тренировки, навязанной внезапно обеспокоившимся за своих работников Министерством, Лестрейндж провел несколько приятных часов в излюбленном борделе на Лютном, самом бесстыдном и меньше всего напоминающем ему министерскую чопорность, зато девка, которую он выбрал на этот раз, в отличии от его постоянных рыжих и пышнотелых симпатий была тонкой, верткой и короткостриженой. И все равно мало напоминала ему авроршу, с которой он имел дело с утра.
Оставив на подносе очередной пустой стакан и подхватив новый, Рудольфус оглядел разделившихся на несколько небольших групп гостей в поисках хозяина мероприятия, чтобы попрощаться: напряженный день требовал разрядки, которую не могла подарить даже умелая девка из Лютного, Беллатрикс в ее нынешнем положении он старался не трогать, а значит, стоило отправиться по следам собственных недавних аппараций. Очередное зверское убийство в маггловском Лондоне не привлечет внимания Аврората, если Рудольфус не использует магию, а он и умел, и любил убивать без волшебной палочки.
Заметив хозяина, Теренса Паркинсона, Лестрейндж направился к нему, нацепляя фальшивую улыбку, которая превратилась в искреннюю, стоило ему заметить стоящую в обнимку с малознакомым мужчиной ту самую авроршу, с утра бередившую его инстинкты.
- Рудольфус, - Паркинсон подвинулся в сторону, освобождая место подошедшему Лестрейнджу. - Ты же знаком с Томом и Дженис Итонами? Том, Дженис - это Рудольфус Лестрейндж, он работает в Отделе охраны магического правопорядка...
- Я знаком с мистером Итоном, - взгляд Рудольфуса не отрывался от аврорши, держащей в руке бокал с вином, затемнившим ей губы. Точь в точь как кровь на губах шлюхи, которой он заплатил достаточно, чтобы та не держала обиду. - А миссис Итон в Министерстве не встречал.
Он ухмыльнулся, меряя женщину взглядом. Он еще помнил тепло ее тела под своей ладонью.
- Дженис аврор, - Теренс взмахом руки подозвал прислуживающего гостям эльфа. - Еще вина?
- Никогда бы не подумал, - Рудольфус продолжал смотреть на авроршу, внезапно получившую имя и семейный статус. Его авроршу.

Пока Теренс поддерживает благостную атмосферу, которой так славятся его вечера для узкого круга лиц, Лестрейндж наблюдает за своей новой знакомой, впитывая каждое ее движение, сохраняя на лице то самое подобие улыбки, которое может обмануть тех, кто мало его знает.
Паркинсон чувствует себя несколько обеспокоенно. Он не рад присутствию Рудольфуса, потому что знает получше многих прочих, что Лестрейнджи не разделяют модного либерализма, охватившего высшее магическое общество Англии, однако считает, что сможет усидеть на двух стульях. Молодая супруга Теренса презирает мужа за это, урожденная Мальсибер, она ценит чистоту крови выше всего остального и уверена, что никакое положение в Министерств Магии не покроет недостатки происхождения, а потому сегодня не стоит рядом с ним, принимая гостей. Элоиза уехала из Лондона, и Теренс не смог ее удержать и не слишком пытался, хотя предвкушает, как бросит ей в лицо, что не все ревнители чистоты крови настолько ограничены.
Несмотря на это, он все же обеспокоен. Лестрейндж не выглядит ни веселым, ни довольным, а его внезапный интерес к Итонам и вовсе кажется Теренсу плохим предзнаменованием.
Он отбрасывает эту мысль, непринужденно приветствуя присоединившегося к их компании Дерека МакГрата, слепо следующего за Дженис Итон, будто спутник за своей звездой.
Рудольфус в общем разговоре не участвует, хотя и с первого взгляда понимает, что подошедший Дерек аврор - у того это будто на лице написано. И когда тот уводит Дженис к танцующим парам, думает, что Том Итон просто слепой дурак, раз не замечает, что его жена лакомый кусок для этого самого МакГрата.
Терпеть соперников Рудольфус не намерен, но если муж его аврорши вызывает у него только глухое раздражение, то этот Дерек и вовсе лишний элемент.
- ... Беллатрикс? - спрашивает Теренс.
Лестрейндж реагирует на имя своей жены, отрываясь от наблюдения за танцующей парой.
- Что?
Паркинсон понимающе улыбается, пряча обеспокоенность под маской хозяйской любезности:
- Твоя очаровательная супруга редко выезжает этим летом.
Рудольфус допивает огневиски, подзывает домовика, чтобы оставить бокал.
- Она беременна, - самодовольно объявляет он.
Теренс останавливает собравшегося было прочь эльфа.
- Это требует тоста! Том, прошу. Итак, за наших прекрасных жен.
Рудольфус вновь находит взглядом Дженис, чьи белые плечи контрастируют с тонкими черными бретелями. Ей идет платье, хотя он предпочел бы увидеть ее без всего. Для миниатюрной женщины она хорошо сложена, чем напоминает ему его собственную жену. И также упряма.
- Однако на данный момент среди нас только миссис Итон. Не возражаете, если я приглашу ее на следующий танец? - он отпивает глоток, глядя в глаза Тому.
Если тому и не нравится отсутствие вопросительной интонации в словах Рудольфуса Лестрейнджа, сам вопрос полностью соответствует этикету.
Музыка стихает, и Рудольфус направляется к Дженис и Дереку.
- Следующий танец мой, миссис Итон. Вы должны мне за утро, - он полностью игнорирует Дерека МакГрата и не дает Дженис шанса отказаться не привлекая к себе внимания, перехватывая ее руку и уверенно размещая ладонь на спине. Сейчас они оба без волшебных палочек, но Рудольфус чувствует себя так, будто продолжает дуэль.
Женщина, которая смела взглянула ему в лицо и произнесла Убивающее, должна быть его.

- Ваш Ступефай обойдется мне парой дней ломоты, а последствия Розги уже не видны, - парировал Рудольфус, ведя партнершу в центр зала. - Если, конечно, вы не озаботились только лицом.
Первые такты заставили их разойтись на расстояние вытянутой руки, однако следующий же переход бросил женщину ему в руки.
Возвышаясь над ней и чувствуя, как мягко она откинулась на его плечо, Лестрейндж развернул ей голову, окидывая цепким взглядом подбородок - без следа удара.
- Лестрейнджи всегда платят свои долги, - обронил он, точным рывком отправляя авроршу в сторону и удерживая за запястье обнаженной руки. Как партнерша, она оставила свои замашки опытного аврора, двигаясь мягко и послушно в его руках, четко следуя музыкальным переходам.
- Это далеко не все мои таланты, - притягивая таким же рывком Дженис к себе, Рудольфус наклонил голову, втягивая идущую от Дженис смесь вина и духов и опуская ладонь на ее поясницу, почти копируя завершение их дуэли. Сейчас ее тело казалось куда податливее, но все еще далеким от настоящей покорности, а потому он не церемонился, зная, что миссис Итон, несмотря на внешнюю хрупкость, куда крепче, чем кажется на первый взгляд.
- Вы нанесли мне серьезное оскорбление, угрожая Авадой, - еще один разворот, рывок, прокручивание партнерши и снова рывок, чтобы почувствовать упругость ее груди под черным строгим платьем. - Танец - лишь малая часть желаемого возмещения.
Музыка вела дальше, становясь пронзительнее и беспокойнее: подчиняясь логике танца, Рудольфус вновь притянул Дженис к себе, заставляя ее прогнуться в спине, откидываясь назад и уперевшись коленом ему в бедро. Разница в росте и весе позволила ему подхватить ведьму под спину, как будто она весила не больше метлы, и приподнять в воздух, второй же рукой  фиксируя горло. Несколько поворотов, удерживая парнершу на весу,  и Лестрейндж позволил ей мягко съехать по его ноге, вновь нащупывая паркет под ногами.
Ритм становился все навязчивее, скрипка неистовствовала и ей дерзко вторил рояль: когда композиция достигла кульминации, Лестрейндж дернул Дженис на себя, властно подхватывая ее колено. Разрез определенно маггловского платья не стеснил заключительного па, хотя наверняка шокировал тех чистокровных дам, что были верны английской магической моде.
До репутации Дженис Рудольфусу не было дело, а в своей он был уверен.
Отпуская бедро ведьмы одновременно с замирающими звуками окончательного аккорда, Лестрейндж коротко поклонился, больше формально, нежели в самом деле благодаря за танец.
- Этот танец мне понравился больше, - без улыбки произнес он.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (22 апреля, 2016г. 21:30)

Отсутствие улыбки на лице Рудольфуса объяснялось присутствием мужа аврорши, которая остановилась вместе с музыкой.
Удар не был неожиданным - Лестрейндж сделал бы не меньше, увидев, как кто-то позволил себе нечто подобное с его женой, но он все же был урожденным Лестрейнджем, и, как факт, был убежден, что имеет право на куда большее, нежели полукровный работник Министерства Магии.
Именно ради этого он принял Метку: ради сохранения своего привилегированного положения. Ради еще больше вседозволенности, ради беспринципной власти.
Удар у мистера Итона был поставлен неплохо, и сказывались годы, проведенные не в кабинетах Министерства, но на поле.
Голова Рудольфуса откинулась вверх и вправо, когда кулак Тома Итона задел по касательной нос, но и этого хватило, чтобы сухой хруст, раздавшийся, казалось, в самом мозге, мгновенно превратил Рудольфуса Лестрейнджа из подобия джентльмена в бесноватого зверя, выпуская на свободу накопившееся за день раздражение.
Он чуть наклонился вперед, наклоняя голову то к одному плечу, то к другому, разминая шею, а затем, практически без паузы, выбросил вперед правую, дробя костяшки о скулу оскорбленного мужа. Итон, будучи немногим ниже, представлял собой отличную мишень, и Рудольфус, чувствуя бодрящий привкус стекающей в горло собственной чистой крови, ухмыльнулся, предлагая бывшему школьному сопернику на квиддичном поле продолжить.
- Рудольфус! Том! - если у Теренса Паркинсона и было желание спровоцировать нечто подобное, сейчас он глубоко раскаивался, пока гости этой вечеринки для узкого круга приглашенных переговаривались приглушенно, разойдясь по периметру бального зала.