К апрелю его вообще мало что заботит, кроме предстоящих экзаменов.
Окружающие кивают с пониманием - Рабастан Лестрейндж всегда чрезмерно серьезно относился к испытаниям, а тут выпускной год.
Окружающие не понимают, что дело не в мандраже перед экзаменами. Лестрейндж отродясь в своей жизни с таким явлением не сталкивался. Дело в другом.
Спустя пару месяцев ему придется покинуть Хогвартс и в полной мере принять то, что уготовило для него будущее вне зависимости от его желаний.
От природы склонный к фатализму, Лестрейндж не видел бы в этом проблемы, если бы не четкое осознание, что именно входит в программу будущего для него.
Он не то что бы против - но и не то что бы за, а потому предпочитает спасаться от противоречивых мыслей за четкими и внятными страницами учебников. Там, по крайней мере, все понятно - и бесплодные рассуждения о целях и средствах всегда подчинены логике и рациональным законам.
А потому он уходит в экзамены с головой.

Рабастан готовится к выпускным экзаменам с такой страстью, что удивляет даже привычного Розье. Эвану правда не понятно, для чего зубрить все эти скучные даты, зубодробительные прозвища и этапы простейших чар. Эван считает, что достаточно будет трансфигурировать чайный сервиз в выводок мышат, справиться с каким-нибудь стихийным заклинанием и назвать четырех хогвартских основателей.
Рабастан готовится как следует, и даже аргумент Розье, касающийся их будущего, не работает.
- Все равно война, - Розье легкомысленно листает лекции Рабастана по трансфигурации - с недавних пор Лестрейндж стал брать с собой в библиотеку приятеля детства, чтобы иметь предлог не подсаживаться к Люпину.
- Война скоро закончится, - Рабастан понижает голос, несмотря на то, что в этот апрельский день в душной библиотеке никого, кроме него и Эвана Розье нет. - И когда она закончится, магическому обществу понадобятся новые законы, регулирующие права полукровных волшебников.
- Нечего там регулировать, - надменно отбрасывает пергаменты Эван, - под Обливиэйт вместе с грязнокровками и сквибами - вот и все.
Лестрейндж чарами возвращает обратно отброшенную трансфигурацию, ищет лекцию о специфике превращения живого в неживое и наоборот, и начинает чертить таблицу для наглядной иллюстрации вышеуказанного. Он усмехается на слова Розье, но дает втянуть себя в повторяющийся спор.
- С... грязнокровками все понятно, - ругательство плохо ему дается, - но сквибы и полукровки должны получить возможность выбора, в каком мире жить. Выберут магию - значит, никаких магглов. Выберут маггловский мир - тогда уж Обливиэйт и никакой магии.
- А предатели крови? - тут же спрашивает Эван, лениво поигрывая пером.
- А предателей крови не будет, - терпеливо объясняет Рабастан, продолжая усердно чертить, - либо - либо.
- Но есть же те, кто уже...
- Ты знаешь, что с ними будет, - сухо заканчивает Лестрейндж и начинает заполнять графы.
Розье знает - ему семнадцать в июне, и он тоже примет Метку вместе с Рабастаном, после выпускных экзаменов.
Он вздыхает - ему уже не терпится покончить с надоевшей школой, встать под знамена чистой крови, стать героем.
- Знаю, знаю,  - ворчливо отвечает он, не обращая внимания на сухость тона приятеля. - Просто знаешь, может, они просто...
Он умолкает, уставившись на стеллажи в дальней проходе, ведущем в Запрещенную Секцию. Рабастан перестает писать, поднимает голову и разглядывает друга. Он отчасти догадывается, что имеет в виду Эван, но ничего утешительного предложить не может.
- Может, - очень тихо говорит Лестрейндж после долгой паузы, а затем опускает голову к своей таблице. На проходящую мимо профессора Бербидж он тоже не смотрит.

В гостиной, куда он возвращается после библиотеки, его настигает чувство дежа вю. Ученик пятого курса подтягивает чистокровных второкурсников по маггловедению под одобрительными взглядами Эммалайн. Лестрейндж собирается проскользнуть в спальню, забрать кое-какие справочники и, быть может, отправиться обратно в библиотеку, чтобы не слушать про магглов - с недавних пор эта тема вызывает у него раздражение, но Бартлби, сегодняшний специалист по маггловедению, окликает его, заставляя остановиться.
Бартлби - полукровка. И Бартлби знает, что Лестрейндж сам не свой до маггловедения. Был. Еще в прошлом году.
- Рабастан, Рабастан! Они не верят мне, что магглы отправились в космос, - он чуть растерянно улыбается, разводит руками, дескать - а я-то что сделаю. Вэнс поджимает губы, но не мешает - обращаться к признанным авторитетам в той или иной области в традициях Рэйвенкло.
А Лестрейндж вроде как еще и староста.
- Отправились, - подтверждает Лестрейндж, разворачиваясь и оглядывая недоверчивую мелочь. - Вам же профессор Бербидж должна была рассказать об этом...
- Вот они ей и не верят, - отвечает вместо своим подопечных Бартлби.
Лестрейндж опешивает, теперь его в спальню не загнать - не верить профессорам уже перебор, как бы не гордились сине-бронзовые критической позицией.
- Она же магглорожденная, - как будто это все объясняет, указывает на очевидный факт какая-то курносая девчушка из тех, у кого сейчас и идет этот коллоквиум.
Вэнс хмыкает уже неприкрыто, но на Лестрейнджа смотрит с интересом - на него смотрят, кажется, почти все, кто собрался по своим делам в гостиной или ждет начала следующего кружка по интересам.
Рабастан откладывает на общий стол свои пергаменты и свитки, взглядом показывает Бартлби, что с этой проблемой они разберутся вместе.
- Профессор Бербидж прекрасный специалист по маггловедению, - веско начинает он, глядя прямо на девочку, которая смущенно опускает голову. - И благодаря тому, что она родилась в семье магглов, она знает о них и может рассказать куда больше, чем любой из волшебников. Она выросла среди них. Она понимает, как и чем они живут. И если она что-либо говорит о магглах - так оно и есть.
Вэнс вздергивает брови, чуть удивленная его горячностью, однако продолжает молчать. Лестрейндж благодарен ей за это - и одновременно понимает, что покривил душой. Чарити Бербидж не считает магглов опасностью для волшебного мира - и в этом серьезно ошибается. Впрочем, чтобы обнаружить это расхождение, нужно действительно интересоваться маггловедением, а Лестрейндж готов поставить собственную волшебную палочку на то, что те, кого собрал сегодня в гостиной Бартлби, так далеко не зайдут.
Да и кто знает, будет ли нужно маггловедение вообще через пару лет, если то, ради чего воюют его, Рабастана, отец и брат, будет претворено в жизнь.
- Магглы лишены магии, зато они научились облегчать себе жизнь иными способами, и эти способы чрезвычайно хитры. А в качестве сопутствующего они достигли и других интересных вещей. Например, сумели отправиться в космос. Увидеть те созвездия, о которых вам рассказывают на Астрономии - и без магии. Научиться перемещаться на далекие расстояния, пусть и не так быстро, как с помощью порт-ключа или аппарации - и тоже без магии. У них нет летающих метел, но есть их подобия. Поспрашивайте своих друзей, которые выросли среди магглов. А если будете стараться, профессор Бербидж может взять вас на экскурсию, - он блекло усмехается, вспоминая свой собственный опыт с экскурсией, и уверенный, что Бербидж вряд ли в ближайшее время еще раз сделает подобное исключение. А уж после победы Волдеморта это станет невозможным. Однако его посул имеет некоторый успех: глаза нескольких второкурсников разгораются.

Поверх голов рассевшихся прямо на полу, на сброшенных подушках, второкурсников, Лестрейндж нашел взглядом заговорившую - полукровную, кажется, ведьму, которая, в отличие от того же Бартлби, редко принимала участие в спорах о приоритете чистоты крови, все чаще разворачивающихся за пределами гостиной Рэйвенкло. Так и сейчас, оставив за скобками происхождение Бербидж, девочка начала с себя - чтобы тут же вступить на скользкий путь дальнейшей критики профессора маггловедения.
Лестрейндж покопался в памяти - рэйвенкловок традиционно опекала Вэнс, очень любезно избавляя его от лишних контактов с племенем неведомым, непознанным, а после Беллатрисы в Холле, еще и воспринимаемым как враждебное, но знать учеников в лица и по именам было для старосты естественным - вспомнил все, что знал о Мэри Кёртис. Не густо, но и этого хватало, чтобы понять: бунтаркой она если и была, то в исключительно рэйвенкловском смысле. А значит, вмешалась не ради пустой критики.
И несмотря на то, что он был согласен с ее оценкой позиции Бербидж - Мерлин, да он сам еще в прошлом году на каждом факультативе маггловедения поднимал тему субъективности профессора - это было недопустимо. Не в присутствии второкурсников, жадно слушающих тех, кто постарше, как будто рассчитывая узнать тщательно скрываемые секреты школы.
Рабастан заколебался. Он уважал Чарити Бербидж, в том числе и за уверенность в своих словах, но этого было недостаточно для того, чтобы отстаивать точку зрения, которую он сам не разделял. Дискуссия не ради дискуссии, но ради результата - в гостиной сине-бронзовых это было не пустыми словами.
- Профессор Бербидж, как и любой человек, имеет право на определенную позицию, - очень, даже, пожалуй, чересчур медленно начал он, подбирая наиболее дипломатичные фразы и чувствуя, как заинтересованно умолкают второкурсники, будто почуявшие важность момента. - Она основывается на собственном опыте и не так уж сильно заблуждается. По крайней мере, не во всем.
Он оглядел притихших второкурсников, заинтересовавшегося Бартлби.
- Профессор Бербидж не обманывает вас, рассказывая о том, чего достигли магглы. А маггловедение до конца года предмет обязательный. Нельзя терять баллы лишь из-за того, что вы не верите магглорожденному профессору. Продолжай, - передал он управление получившими внушение младшекурсниками Бартлби и протиснулся к креслу Кёртис, пользуясь тем, что оно стояло в отдалении от места основного действия.
Как та, "кто выросла среди магглов", Мэри заинтересовала его - особенно критикой позиции Бербидж. Получить подтверждение опасности магглов от той, что провела среди них большую часть жизни, казалось соблазнительным - навсегда увериться в выбранном пути дорогого стоило, учитывая, как сильно поколебал его убеждения тот уикэнд с Бербидж и ее отцом.
- Не хотел говорить при всех, но если им сейчас сказать, что Бербидж не права - на маггловедении можно будет ставить крест. А для многих из них это единственный шанс узнать о магглах хоть что-то и не считать их чудовищами, - закинул он пробный шар, садясь в соседнее кресло и приманивая к себе брошенные было на стол книги и свитки.

- А что, можно привить любовь? - вскользь поинтересовался Лестрейндж, встречаясь взглядом с собеседницей. По его мнению, эта напасть уж точно мало зависела от внешних обстоятельств, однако он не хотел, чтобы пустая абстракция стала темой для беседы с заинтересовавшей его полукровкой, прожившей достаточно среди магглов, а потому не стал развивать этот вопрос, вернувшись к уже обсуждаемому.
Хотя Мэри и весьма развернуто и даже обстоятельно охарактеризовала, что именно ей не нравится к манере представления информации профессором Бербидж, Лестрейндж, привычный к тому, что за первым смыслом слов как правило содержится еще один как минимум, уловил, что именно безобидность магглов по словам Бербидж больше всего и цепляет Кёртис.
А может, не уловил, а дал себе волю принять желаемое за действительное - потому что в корне был несогласен с посылом насчет безобидности магглов и возможности сосуществования двух миров в мире и гармонии.
Скрепя сердце он готов был признать, что среди магглов попадаются... симпатичные экземпляры - но известные факты не давали забыть о том, что в своей массе магглы опасны. Опасны для самих себя, для окружающего мира - и, по убеждению Рабастана, для магов.
- Они не боятся, потому что ничего не знают о магглах кроме того, что рассказывает Бербидж. А ты знаешь - и потому не согласна с провозглашаемой безобидностью. И я знаю - и тоже не согласен, - не было необходимости скрывать от Мэри свою истинную позицию по этому вопросу, раз уж она так любезно пошла на беседу. - И то, что мы оба не согласны - ты, жившая среди магглов, и я, изучаюший их историю и быт на расстоянии, - говорит о многом.
На самом деле, это могло было бы быть идеальной аргументацией, если бы дело было в ней, но, как справедливо считал Лестрейндж, ему стоило бы пояснить Мэри, отчего он, не считающий магглов безобидными, только что велел второкурсникам слушать Бербидж без возражений.
- И сколько бы профессор Бербидж не твердила о том, что маггл и маг могут жить бок о бок, не скрываясь, это всего лишь утопический идеал, который никогда не станет явью. Об этом нечего беспокоиться. Но и знать о магглах нужно больше - понимать, как и чем они живут, понимать, что опасность они могут представлять только в определенных условиях и только если их недооценивать. И с этой точки зрения работа Бербидж полезна - неизвестное очень часто приобретает либо пугающие черты, либо, как ты и сказала, может быть недооценено.
Он помолчал немного, собираясь с мыслями, но любопытство было сильнее.
- Если бы тебе дали выбирать, ты предпочла бы остаться в том мире? Предпочла бы не оказаться волшебницей?
Его заботит этот вопрос - по настоящему заботит уже несколько лет. Настолько, что он забывает о тактичности, спрашивая напрямую.
Бербидж считает, что границы быть не должно - но понимает ли она, что далеко не всем даже полукровным или магглорожденным волшебникам понравилось бы оставаться в маггловском мире?
По крайней мере, Лестрейндж лично знает одного, который предпочел бы иметь с тем миром как можно меньше общего: Северус Снейп никогда не давал себе труда скрывать свое отношение. Кажется, Мэри Кёртис разделяет его нелюбовь к тому миру, что родной ей на половину.
Что может быть лучшим подтверждением для теории о том, что объединение миров принесет в магическую Англию не только положительную составляющую.