После потери коттеджа, который они уже успели обжить, Вэнс сетовала на то, что пришлось оставить несколько заготовок для зелий - действительно, необходимость немедленно убираться из шотландского поселка была не предусмотрена ни ею, ни Лестрейнджем, так что несколько почти доваренных зелий пришлось уничтожить, чтобы не давать аврорам шанса установить, в чем именно нуждаются беглецы.
Хуже всего было то, что в эти зелья входили ингредиенты, достать которые было не так-то просто - вместе с Лестрейнджем Эммалайн в сентябре нанесла визиты во все более-менее нелегальные лавки, где не интересовались личностями клиентов, обчистив их полностью, и следующего завоза нечего было ждать раньше Рождества, а столько времени не было ни у целительницы, от которой требовал результатов Рудольфус, ни у самих Пожирателей. Сетования Эммалайн, осторожные, но от того не менее справедливые, вынудили Рабастана, продолжающего склонять бывшую рэйвенкловку к окончательному переходу под знамена Темного Лорда, искать выход: ясно было, что отныне аптеки и зельеварческие лавки Лондона для них закрыты - после возвращения Скримджера информация о сбежавших ПС-ах оказалась в распоряжении Аврората, как и информация об Эммалайн вэнс, похищенной целительнице, - а и без того небольшие запасы Оборотного зелья иссякли, так что ситуация выходила из-под контроля, что изрядно нервировало всех обитателей коттеджа Риддлов.
Впрочем, самого Рабастана куда сильнее беспокоило состояние его окклюментных щитов: до Азкабана он уделял этой ментальной практике незначительное внимание, овладев лишь зачатками навыка, чтобы прикрывать мысли в процессе вербовки или разведки от тех редких магов, что владели легиллеменцией, но сейчас ситуация изменилась. Тот выбор, что он, практически не раздумывая сделал, однозначно решив не упоминать о присутствии и возможной помощи Нарциссы Малфой в побеге Руфуса Скримджера, тем ставил его самого под удар: Лорд вроде бы удовлетворился беглым просмотром событий того вечера, блоки выдержали, но Рабастан вовсе не был уверен, что сможет скрыть что-либо, пожелай тот обстоятельно разобраться с деталями. Четырнадцати лет отсутствия практики было достаточно, чтобы его разум стал неповоротливым, неуклюжим - окклюментные блоки ощущались неловкими, будто неподходящего размера мантия, стесняющая движения и демонстрирующая всем окружающим недостатки покроя.
К тому же до него дошли слухи, что Долохов получил задание как следует пролегиллементить всех и каждого из членов восстанавливающейся Организации, не исключая и сокамерников, так что он чувствовал, что время,  практически неощущаемое в тюрьме, несется вскачь, побуждая к действиям. Ему нужно было в кратчайшие сроки решить проблему с окклюменцией - и проблема с зельями оказалась как нельзя кстати: она дала Лестрейнджу благовидный предлог встретиться с Северусом Снейпом, чтобы получить возможность аккуратно поинтересоваться у того, практикует ли он по сию пору ментальные чары.
Явившись в Паучий тупик, будто собравший все самое худшее обоих миров и буквально кричащий о том, что даже авроры наверняка стараются избегать этого места, Лестрейндж негромко постучал, толкая дверь - его должны были ждать. Помещение дохнуло ароматами лавки зелий, густо смешанными с чем-то, куда менее определяемым, но вряд ли приятным, но в любом случае, пока Рабастан приходил в подобие восторга от любого помещения больше сорока футов площадью.
Скинув капюшон, он прошел дальше в поисках хозяина, вытаскивая из кармана пергамент, заполненный аккуратным почерком Вэнс - та не стала стесняться в запросах по наущению Лестрейнджа, тем самым давая ему повод не торопиться обратно и выяснить интересующие его самого моменты.
Снейп обнаружился довольно скоро - без лишних церемоний Лестрейндж передал ему список на изучение и по привычке шагнул к покосившейся полке, на которой громоздились книги всех мастей и расцветок, в основном посвященные зельям. Впрочем, с краю, почти затерянная между желтоватыми от возраста страницами какого-то самодельного справочника, притулилась брошюра с броским названием на латыни, примерно переводимом как ментальные искусства. Знал ли о ее присутствии в своем доме сам Северус или нет - Лестрейндж вполне мог допустить, что хозяин запросто может не знать досконально содержание своей библиотеки - было не так важно. Ухватившись за тускло-серый переплет, Рабастан вытащил книгу из ее гнезда и развернулся, демонстрируя Снейпу название.
- А я все думал, как тебе удалось в восемьдесят первом не пополнить нашу компанию в Азкабане - судя по тому, что ты не пополнил список предателей, дело не в сделке в Авроратом, - бесцветно произнес он.
Отсутствие интереса изобразить было не сложно - его и в самом деле мало интересовало, как именно Снейп избежал тюрьмы, - куда важнее было то, практикует ли он ментальную магию до сих пор.
- Моих блоков едва ли хватило бы, возьмись они за меня как следует, но у них хватало доказательств и без  легиллеменции, - вообще-то, после нескольких изнурительных допросов сгодился бы и средний умелец, , но сейчас Лестрейнджа интересовала защита самого высокого класса. - Это долго? Есть какие-то самостоятельные практики для усиления блоков? Ты не мог бы...
Потребовалась вторая попытка - от проклятой социализации Лестрейндж теперь был еще дальше, чем в свои двадцать.
- Ты не мог бы научить меня? - "и не спрашивать, для чего мне это, желательно," но это Лестрейндж оставил при себе.

Таращась на Снейпа, Лестрейндж возблагодарил Мерлина за то, что тот вовсе не кинулся выяснять, с чего вдруг Рабастана заинтересовала окклюменция. Не то сказывалась принадлежность к факультету, представители которого высоко ценили умение не лезть в дела окружающих, не то за эти четырнадцать лет мрачный слизеринец сознательно выбрал путь отчуждения. Рабастан ставил на второе, хотя и о факультете серебристо-зеленых сохранил не худшие воспоминания: особенно на фоне того, что пару раз жизнь сводила его и с теми, кто рвал мантию и бордовый факультетский галстук, лишь бы вмешаться в дела и размеренное течение жизни других.
Уточнения, которыми Северус дополнил свой лаконичный ответ, были ожидаемыми: не настолько отупел Лестрейндж в Азкабане, чтобы не понимать, с чем связано успешное овладение любыми чарами.
Он согласно мотнул головой, любовно придерживая выбранную брошюру - хозяин не предложил вернуть книгу на место, и Лестрейндж продолжал цепляться за переплет, давя желание немедленно углубиться в чтение. Обернувшись на жест, опустился в кресло, не переставая следить за реакцией собеседника. Впрочем, предложение присесть и без дополнительных фраз значило, что Северус не прочь обсудить затронутую Лестрейнджем тему, вот только значило ли это, что зельевар согласиться помочь, Рабастан не понимал.
- Уверен, - коротко ответил он, отметая прочь сомнения - как будто у него был выбор.
Прищурился, вытягивая ноги - комната, настоящая жилая комната, носившая следы интеллектуальной деятельности, казалась почти нереальной, как будто он отвык от этого навсегда. Не без труда расцепил пальцы на книге, позволяя той оказаться на столешнице, расстегнул мантию у ворота.
- Я хочу книги, - прозвучало жадно, кажется, но да драккл с ним, с тоном. - И практику хочу.
В практике таилась основная опасность - достаточно было Снейпу заинтересоваться обстоятельствами побега Скримджера, и песенка леди Малфой была бы спета, но Лестрейндж считал, что сможет контролировать собственные мысли и предлагать учителю лишь те не представляющие интереса ни для кого обрывки воспоминаний, что уцелели после тюрьмы. Книги были бы безопаснее, куда безопаснее - но на постепенное, теоретическое изучение у Лестрейнджа попросту не было времени. Он даже не был уверен, что сейчас, вернувшись в очередное временное убежище, не встретит там Лорда, желающего разобраться как следует в побеге главы Аврората. И это постоянное ожидание выматывало не хуже чем прогрессирующее безумие Рудольфуса.
- Предположим, кое-какие навыки у меня есть. Предположим, я даже все еще не растерял способность их применять,  - медленно начал Рабастан, намеренно оставляя все  в гипотетической плоскости. - Мне нужно оценить, насколько сильную попытку прочесть сознание блоки могут выдержать. И довести этот показатель до максимума. Насколько хороший окклюмент ты?
Уже договорив, он поймал себя на мысли, что вопрос прозвучал чересчур прямолинейно - практически грубо, и что Северус может счесть его интерес агрессией и вовсе указать на дверь - в конце концов, друг другу они ничего должны не были.
- Я не ставлю под сомнения твои навыки, - даже среди снобистски настроенных чистокровных Пожирателей Снейп пользовался славой человека, который доводил до совершенства все, за что брался, - но мне нужен профессионал, способный выдерживать самую мощную легиллеменцию.
Ну, собственно, если он ошибся в своих заключениях насчет нежелания Северуса Снейпа лезть в чужие дела, то аудиенция у Темного Лорда Лестрейнджу обеспечена: Милорд значился в списках самых мощных легиллементов в числе первых и наверняка мог заинтересоваться, что младший Лестрейндж желает утаить от бдительного ока.
Впрочем, Рабастан оптимистично сомневался, что Лорд применит к нему Аваду, а Нарцисса, определенно, сама была повинна во всем, что могло накликать на ее голову немилость вернувшегося патрона ее мужа.

Упомянутое имя Альбуса Дамблдора служило лучшим доказательством успехов Снейпа в окклюменции. Лестрейндж кивнул, давая понять, что и такой завуалированный ответ на вопрос его устроит, как и подтверждая, что догадки собеседника о "предполагаемости" его визита абсолютно верны.
Так или иначе, они оба понимали подоплеку прихода Рабастана: Снейп мастер в защите сознания, и выбор Лестрейнджа не случаен.
Как ни странно, эта прозрачность мотива оказала на Лестрейнджа успокаивающее действие. Снейп понимал все, что должен был понять, и вовсе не бежал прочь сломя голову, отказывая наотрез - не самый невероятная реакция, учитывая, что Темный Лорд едва ли придет в восторг, столкнувшись с блоками там, где по умолчанию мог бы рассчитывать на полное подчинение. Но вот за косвенным подтверждением мастерства последовало вовсе не такое радужное продолжение.
В том, что зельевар без энтузиазма отнесся к идее Рабастана, ничего странного не было, но Лестрейндж все равно почувствовал разочарование: как и чем уговаривать Снейпа, реши тот заупрямиться, не было вариантов. В прошлом Северус Снейп едва ли не демонстративно отвергал ценности того круга, куда оказался вхож, а Лестрейндж, даром что никудышный психолог, смог достаточно верно оценить внешний вид собеседника, чтобы прийти к выводу, что ситуация не изменилась.
Но попытаться стоило - недаром в прошлой, до-азкабанской, жизни он занимался вербовкой.
- Об альтруизме речи не идет,  - благодаря Мерлина за такой удачный намек, Рабастан сосредоточился, пытаясь понять, чего может хотеть бывший слизеринец. - Я заплачу за уроки - гоблины Гринготтса не подчиняются распоряжениям Министерства и признают настоящих хозяев сейфов.
Он скользнул взглядом по книге, по позабытому списку ингредиентов под ней, снова поднял голову, пытаясь понять, насколько наигранной была неуверенность в голосе зельевара.
- И не отниму у тебя много времени. У меня есть кое-какие навыки, мне нужно только скорректировать ход дальнейших тренировок. И проверять результаты.
Будь дело менее тайным, он бы не чинясь пообещал Снейпу поддержку рода - Рудольфус, быть может, пришел бы в ярость, но слово брата поддержал бы - однако ему не хотелось впутывать семью в очередную авантюру. От Рудольфуса и Беллатрикс участие Нарциссы в побеге Скримджера должно было оставаться не меньшей тайной, чем для Милорда.
Он не был мастером уговаривать - никогда не был, если уж на то пошло, всегда больше рассчитывая на прагматичность и разумность своих доводов, однако на сей раз на кон поставлено было слишком много: Лестрейнджа не так страшил отказ Снейпа и донос Лорду - с этим он, предположим, сумел бы разобраться, пока они совсем одни в этом заброшенном домишке - как то, что кроме Северуса других вариантов у него не было. А между тем, время шло.
- Поставь свои условия, - глухо бросил Лестрейндж, надеясь, что невозмутимый зельевар окажется не так уж непоколебим в быту. Людям всегда что-то нужно, даже зельеварам: новый котел, лабораторный дневник одного из современников Основателей, доброволец для опытов на худой конец. Кто знает, какой слабости подвержен Снейп.

Просто будешь должен мне.
Лестрейндж в упор уставился на зельевара, гадая, не шутит ли тот. Нет, не шутит - определенно не шутит.
Прищурился, но сразу же выдохнул, почесал отросшую щетину - торговаться он будет тогда, когда у него будет выбор, а пока вариантов два: или соглашаться, или валить отсюда, надеясь, что Снейп не станет выяснять, что именно собирался скрывать Лестрейндж такими усилиями.
- Буду должен тебе. Лично я, - бормотнул без энтузиазма, положил обе руки на стол, размышляя, не внести ли еще уточнений - повесить долг на род в целом было чревато, но, вроде бы, собеседника устраивал и конкретный Лестрейндж в качестве должника - а затем поднял мрачный взгляд. - Но это останется между нами.
Снейп, будто специально играя на нервах, медленно проглядывал книгу, которую незадолго так жадно прижимал к себе Лестрейндж - не то тянул время, не то давал Пожирателю как следует обдумать свое решение. Впрочем, Рабастан уже не сомневался: стоило ему переступить порог этого дома, как его подхватил поток предначертанного, лишая возможности отступить. Все, что было сделано ранее - все принятые ранее решения - теперь сложилось в один-единственный узор, финальный аккорд пока терялся во мраке будущего, однако гнал Лестрейнджа вперед как под Империо.
Отложенную книгу Рабастан проводил долгим взглядом, неосознанно подбираясь - как бы он не настаивал на практике, от грядущего копошения в мозгах энтузиазма не прибавлялось. Старая добрая теория, безопасная и успокаивающая, не годилась, и Лестрейндж уныло предвкушал следующие полчаса, если не больше.
Вопрос Снейпа явился катализатором: не то чтобы Рабастан был уверен, что они вовсе не коснутся нежелательной темы, но сейчас впервые осознал, что Северус вполне может получить скрываемые сведения из первых рук, и вот это заставило Лестрейнджа нахмуриться, отвести взгляд, замолчать.
- Десять дней назад, - после долгой паузы ответил он, намеренно называя точный срок и наблюдая за зельеваром - увяжет ли тот последнюю практику Лестрейнджа в окклюменции с побегом охраняемого Скримджера, заранее было не предсказать: насколько Северус был в курсе произошедшего второго октября, оставалось только догадываться, а потому Рабастан надеялся по реакции собеседника нащупать линию для дальнейшей коммуникации. - Прежде чем ты продолжишь, пара вопросов. Тебе необходимо будет видеть, что именно я хочу скрыть? Или достаточно будет тренировки на любом воспоминании?
Ладно, еще оставался шанс, что Снейп не сможет пробиться через уже имеющуюся защиту сознания Лестрейнджа, но рисковать было бы глупо: очевидно, что уроки будут заключаться в попытке легиллеменции, так что имело смысл выяснить все до того, как неосторожность Нарциссы Малфой станет известна кому-либо третьему.

Не то чтобы после ответа Снейпа стало легче - тот отреагировал в своей манере, не без раздражения отметив, что для просителя, коим, безусловно, в данный момент Лестрейндж и выступал, у того слишком много вопросов, разобраться с которыми следовало как минимум до озвучивания просьбы. Впрочем, зельевар тут же напомнил, что речь идет не только о конкретном воспоминании, но об усилении блоков в целом, чем поставил перед Рабастаном очередной вопрос, которого он избегал без малого две недели - нужна ли ему возможность контролировать степень проникновения в сознание в целом?
Очевидно, ответ был положительным - очевидно было даже Снейпу, и Лестрейндж снова кивнул, соглашаясь. Не имея под рукой омута памяти, да и если бы имел, вовсе не собираясь оставлять ничего там, куда имел бы доступ Рудольфус или Лорд, Рабастан предпочел решить проблему принципиально другим путем.
- Именно об усилении, - согласие было выражено достаточно внятно.
Следя за кончиком волшебной палочки зельевара, Лестрейндж откинулся в кресле, вроде бы готовый к чужому присутствию в своей голове, как будто к этому вообще можно было подготовиться: с легиллеменцией он дело имел, как и совсем немного - с окклюменцией, базовый набор джентльмена, ничего сверх самого необходимого, и прекрасно помнил ощущение, когда Рудольфус неуклюже принимался копошиться в его сознании.
Тот не был хорош в ментальной магии, прилагал слишком много усилий там, где можно было действовать мягче, работал резко и даже топорно - но совершенно на поверхности, а потому Лестрейндж оказался совершенно не готов к уверенному и непреклонному, хотя и тонкому вмешательству, последовавшему за заклинанием, скастованным зельеваром.
Было действительно жутковато - и большее похоже на манеру Темного Милорда, по крайней мере, на первый взгляд. В отличие от Рудольфуса, Снейп не бился в закрытую дверь, надеясь на мощность чар, а целенаправленно искал лазейку, куда уже и обрушивался изо всех сил.
Почувствовав, что чужое присутствие дает о себе знать куда отчетливее, Лестрейндж собрался, прибегнув к последнему средству - визулизировал перед собой глухой кирпичной стены, да так четко, что стена приобрела вполне отчетливые черты: побеги побуревшего от летнего зноя плюща, меловую крошку высохшего цементного раствора между темно-красными блоками. Вот только стена ощутимо поддавалась: подрагивала с искусственной периодичностью, будто под ударами тарана, сыпались осколки.
Лестрейндж глубоко вдохнул, задержал дыхание, представляя себе, как перед кирпичной кладкой вырастает еще одна - из глухих каменных блоков, укрепленных арматурной сеткой в основе, уже не стена, а целый фундамент, но высотой в полтора человеческих роста, но, видимо, это оказалось ошибкой: едва он отпустил концентрацию на прежней кирпичной стене, как они обе разлетелись в пыль, смешавшись с тем, что покрывало полы в лавке торговца ингредиентами для зелий, в которую Лестрейндж сопроводил Эммалайн Вэнс первого сентября этого года.
Видимо, подсознательная избирательность сыграла свою роль, и проклятая легиллеменция неизбежно привела зельевара к целительнице, хотя и, хвала Мерлину, не в то воспоминание, которое несло в себе проблему.
Рабастан морщится - там, в лавке ингредиентов, он и Вэнс как раз касаются в разговоре методов Организации, Вэнс не скрывает своего неодобрения, а он, Лестрейндж, вовсе не отрицает ее правоту, напротив...
- Эти методы были вынужденной мерой. Тупоумие и нежелание взглянуть в лицо очевидному министерских чинуш не дало возможности изменить порядок вещей задолго до того, как я и мне подобные обратились к насилию. Если бы можно было добиться наших целей иным путем, мы продолжали бы пытаться, но иного пути нет - Вэнс, я думал об этом столько раз, что ты не сможешь даже представить. Единственный способ заставить магов обратить внимания на то, что ты понимаешь и сама, - это дискредитировать Министерство. Уничтожить его изнутри. Лишить доверия и поддержки недалеких волшебников, не замечающих опасности братания с магглами, - звучит его собственный голос, и со стороны Лестрейнджу сейчас кажется, что он мог бы подобрать совсем другие слова, найти более убедительные доводы, но не это сейчас волнует его больше всего остального: его куда сильнее интересует возможность вытолкать незваного - званого, если подходить строго формально - гостя прочь.
От обеих стен остались жалкие развалины, но подсознание отчего-то выталкивает перед ним образ распахнутой двери - и Лестрейндж, вовсе не в восторге от все еще транслируемого в его голове в режиме реального времени воспоминания полуторамесячной давности, вцепляется, если это слово вообще применимо к ментальной практике, в дверную ручку, чтобы захлопнуть дверь, оставляя Снейпа снаружи.
До чего утомительна эта окклюменция, приходит ему на ум, и так порядком сбитый с толку распараллеленными впечатлениями прошлого и настоящего, перемешанными под воздействием магии.

Пусти фестрала в сад, с накатывающим раздражением думает Лестрейндж, когда ощущает, как гость вовсе не покидает его голову, а напротив, пробирается дальше, не особенно скрывая свое присутствие.
Это едва ли кому может понравиться, и Рабастан с большим опозданием осознает, насколько рискованный путь он выбрал: на одной чаше весов необходимость как следует защитить свое сознание, а на других - вот это ощущение собственной беззащитности, от которого короткие волоски на шее встают дыбом, а ладони сами собой сжимаются в кулаки.
Там, в реальности, которая кажется куда более размытой, где он напряженно замер в кресле напротив зельевара, достигшего огромных успехов в легиллеменции, Лестрейндж тяжело дышит сквозь зубы, цепляясь за представление о каменной стене, которая так быстро пала - зато в воспоминаниях, ярких, совсем живых, Вэнс смотрит на него без страха, с подобием интереса, слушает его, драккл ее задери, и хотя в ее руках нет волшебной палочки, в последнюю очередь она похожа на забитую пленницу...
Легкий намек на кирпичную кладку появляется перед мысленным взором - Лестрейндж концентрируется на этом блеклом образе, снова и снова пытаясь разглядеть неровную поверхность кирпича, пористость соединяющего раствора, мельчайшие выбоинки и щербины...
На миг ему кажется, что он сможет - сможет вернуть себе контроль над своим разумом, сможет не пустить Снейпа дальше, но напор слишком силен. Не сумев удержать стену в самом начале, у него не хватит сил, чтобы прекратить обыск теперь, однако Лестрейндж  не прекращает метаться в своих воспоминаниях как загнанный зверь, все еще надеясь отыскать способ выкинуть легиллемента прочь.
Но единственное, что он может - это сосредоточиться на Эммалайн в своих воспоминаниях, уцепиться за ее образ, а потом соскользнуть дальше, глубже, но постоянно удерживая Вэнс в фокусе.
Вот она падает, отшвырнутая Рудольфусом - и тут же ее настигает Круциатус, короткий, но безжалостный, пригвождая к полу.
Вот она подходит к Рабастану, который под видом Амелии Боунс выбирает жертву в вестибюле госпиталя святого Мунго - там Эммалайн еще собрана и деловита, не зная, что даже не успеет принять смену прежде, чем ее жизнь изменится неузнаваемо.
В гостиной коттеджа Снейпа Лестрейндж упрямо пытается опустить веки, разрывая зрительный контакт, выстилающий красную ковровую дорожку для зельевара, а воспоминания между тем бледнеют еще сильнее, расползаются дымом, деформируются и искажаются, будто колдографии на пламенем свечи.
И снова четкий образ: Вэнс, не старше шестнадцати, с неодобрением взирает на Джеймса Поттера. Она полна законного негодования, причем на сей раз не только Мародеры доставляют неприятности рэйвенкловской старосте: неподалеку Лили Эванс, так же шестнадцатилетняя, призывает маггловского бога, а затем оборачивается к Снейпу и гневно велит ему отпустить Петтигрю, в то время, как сам Лестрейндж, только что вскочивший с каменного пола, кидается на Сириуса Блэка, толкает его и выкрикивает прямо в лицо какую-то чушь про Блэков и удары в спину. А на все это с искренним сожалением смотрит Алиса Лонгботтом, тогда еще Фоули, круглолицая и дружелюбная, как же Лестрейндж ее ненавидит сейчас.
Вот это-то воспоминание он с радостью оставил бы дементорам, но нет же, твари избирательны, им не по душе сценка из школьной жизни, хоть она разбила Рабастану мечты на пост старосты школы.
Переживать это вновь - мало радости, и Лестрейндж с куда большим бы удовольствием показал Снейпу что угодно другое, включая и пресловутые сцены домашнего насилия - это-то его как раз мало задевает, являясь чем-то банальным, если не обыденным...
Он задерживает дыхание, пытаясь выставить из головы заигравшегося гостя - память, и без того изрядно подточенная жадными и бесцеремонными вторжениями стражей Азкабана, сопротивляется, уничтожая саму себя, такой вот извращенный механизм спасения...

Интересно, а знает ли сам Снейп, насколько его вторжение в сознание напоминает действие проклятых стражей Азкабана, думает Лестрейндж, пока избавляется от ощущения чужого присутствия. То, с какой легкость у зельевара получилось проникнуть за выставленную стену, обескураживает - и все же Лестрейндж осознает, что, несмотря на фиксации на Вэнс, ему удалось скрыть самый главный секрет. Вопрос только в том, как именно - при ментальном контакте он действовал больше по наитию, да и Снейп не знал, что именно ищет, а потому, вероятно, и позволил увлечь себя далеко в прошлое, хотя и держался в опасной близости от того, что желал бы скрыть легиллементируемый.
Пройдет ли такой фокус с тем, кто будет дотошно перебирать любые события определенного вечера, неизвестно.
Впрочем, слова Северуса звучат не окончательный приговором, и Лестрейндж, наблюдая за тем, как его собеседник крутит в пальцах палочку, размышляет над тем, что значит это краткое "сойдет".
Он предпочитает не вдаваться в подробности, что это умение отчасти контролировать чужое проникновение далось не само собой - жадные твари не разбирались в воспоминаниях, глотали все, что вызывало хоть какой-то эмоциональный отклик у своих жертв, а потому тем, кто не хотел стать пускающим слюни овощем в первые годы, приходилось изыскивать возможности дозировать присутствие дементором в своей голове, ограничивать их ценой едва ли не добровольного расставания с частью памяти ради сохранения другой.
Ничего примечательного, если подумать, но этот навык оказывается не совсем бесполезным даже теперь.
Снейп молчит долго, а Лестрейндж не дергает его, давая собеседнику высказаться: воспоминания, которым они оказались свидетелями, не слишком сильно его зацепили, он куда больше доволен, что им удалось так быстро покинуть самое первое, связанное с Вэнс и ее реакцией на его попытку заставить ее задуматься о целях, которые преследуют Пожиратели. Эммалайн Вэнс его личный проект, он заинтересован в ней куда больше, чем в банальной вербовке, и кое-что предпочел бы оставить при себе и не демонстрировать никому, а потому Лестрейндж полностью сосредотачивается на том, как ему удалось сбить Снейпа с воспоминания о посещении лавки ингредиентов.
Судя по следующей фразе зельевара, озвученной после долгой паузы, от того этот финт тоже не остается секретом - но и никаких уточняющих вопросов не следует.
- Возможно,  - откликается Рабастан, обдумывая такой вариант защиты сознания. Звучит неплохо - и уж точно хватит для тех, кто захочет мельком пробежаться в его голове в поисках подтверждения лояльности. Раскрутить виток воспоминаний и реакций, связанных какой-либо общей точкой он, кажется, сможет - но как быть, если легиллемент захочет узнать нечто конкретное и не позволит сбить себя со следа? - Но разве не вызовет это лишних подозрений, если вместо четких воспоминаний легиллемента выбросит в далекое прошлое, малоотносительное к тому, что он хочет узнать? Или под ложным путем ты имеешь в виду и ложные воспоминания?
Определенно, без теории тут не обойтись - но в ситуации нехватки времени Лестрейндж готов поступиться некоторыми принципами и узнать часть интересующей его информации не из толстенного талмуда, снабженного, желательно, латинским названием и не содержащего рисунков.
Наклонившись вперед над столом, он хмуро ждет ответа.

- Единый связанный ход мыслей? - переспросил Лестрейндж уточняюще, пытаясь соотнести это описание с тем, что творится в его голове благодаря долговременному вмешательству дементоров. Учитывая, как мало он помнил сам - и насколько обрывочны и хаотичны были его воспоминания - быть может, именно это повлияло на благополучный исход легиллеменции Лорда на скорую руку, стоило Лестрейнджу объявиться в новой Ставке с неутешительными вестями.
С другой стороны, Снейп, только имевший увлекательный трип по "золотым моментам с Эммалайн Вэнс" никак не прокомментировал то, насколько внезапно сменился содержательный ряд воспоминаний, а стало быть, и эта обрывочность, и это мельтешение вполне укладывалось в понятие нормы.
Сам Лестрейндж, имевший не такой уж богатый опыт в легиллеменции в прошлом и тогда больше сосредоточенный на том, чтобы уловить некий конкретный образ или настрой, плохо помнил подробности - а потому с огромной настороженностью относился к происходящему здесь и сейчас, несмотря на то, что сам и был инициатором этой встречи.
Между тем, пока он пытался сопоставить то, что знал об опыте проникновения в чужое сознание, со своим собственным опытом в качестве подопытного, Снейп продолжал говорить, и его слова вызвали новые вопросы у предпочитавшего здесь не пустить все на самотек Лестрейнджа.
Северус говорил с уверенностью, заставившей Пожирателя с интересом взглянуть на собеседника - в том, что он не ошибся с наставником, Пожиратель уже убедился, однако после весьма напряженных первых минут разговора сейчас зельевар куда больше стал напоминать гостеприимного хозяина, который рад похвастаться своими достижениями в интересующей гостя области.
- Я бы попробовал оба способа, - отозвался Лестрейндж, устраиваясь в кресле поудобнее. Его несколько нервировала волшебная палочка, постоянно мелькающая в руках Снейпа, но напоминание, что все это затеяно ради пользы, помогало сосредоточиться и не сбежать от настолько активного взаимодействия с человеком, членом семьи не являющимся. - И ложный путь, и ложные воспоминания. Заодно попробую продержать подольше первую стену, думаю, в прошлый раз я недооценил необходимость постоянного контроля над ней.
Он приглашающе взмахнул рукой, проследил за кончиком волшебной палочки зельевара - ничего приятного в том, чтобы оказаться вновь под прицелом чужой деревяшки не было, но сейчас время было не самым подходящим для размышлений на эту тему.
Встретился глазами с нечитаемым взглядом Снейпа, вздохнул поглубже - и снова визуализировал стену, удержать которую не смог при первой попытке ментального контакта.
На сей раз это удалось куда проще и быстрее - и стена вышла достаточно впечатляющей, будто настоящей. Не сразу, но он понял, что на этот раз этот образ был не выдуман - эта стена действительно существовала, и не так давно он видел ее воочию, когда отправился вместе с братом к руинам Лестрейндж-Холла. Склеп, в отличие от разрушенного поместья, пострадал мало, и выбеленные временем и вечной осенью каменные стены, охранявшие прах поколений Лестрейнджей, теперь призваны были оградить от чужого проникновения сознание одного из своих прямых потомков.
Однако времени предаваться сетиментальным откровениями не было, зато эта стена, составленная из мощных каменных блоков, навела Рабастана на некие мысли в отношении того, какой ложный путь он может избрать: впечатления от посещения бывшего поместья были достаточно сильны,чтобы за ними можно было спрятать нечто другое, а также достаточно мотивирующи, чтобы дать импульс к созданию ложных воспоминаний.
Сосредоточившись на визуализации, он крайне осторожно запустил крошечную попытку воссоздать родовое поместье таким, каким помнил его до разрушения.
Постепенно, очень аккуратно, чтобы не дать понять Снейпу о ведущейся активности, Лестрейндж продолжал деталь за деталью рисовать за стеной образ обжитого Холла, ждущего возвращения своих хозяев, тщательно отбирая те картины реальности, что разрушали это впечатление и пряча их подальше, между разрозненными воспоминаниями детства.
Когда стена дрогнула впервые, он даже не отреагировал, продолжая сосредоточенно представлять поместье, целый холл, большую гостиную и широкую лестницу, ведущую наверх вдоль пыльных гобеленов и темных портретов тех Лестрейнджей, которым не хватило места в галерее. Сложнее всего было справиться со следами неизбежного запущения, но Рабастан в меру вдохновлялся тем впечатлением, которое произвел на него коттедж самого Снейпа.
К тому моменту, когда стена была на грани того, чтобы поддаться, оставалось самое сложное, по словам зельевара - поверить самому в нарисованный образ. Лестрейндж окончательно отбросил фиксацию на стене и полностью вгляделся в созданную его собственным воображением картину, заставляя себя поверить, что это реальность.
И все же безуспешно: он никогда не мог похвастаться богатой фантазией, и когда другие плыли на волнах воображения,младший сын Рейналфа Лестрейнджа предпочитал подвергать любое впечатление тщательной и рациональной проверке.
Стоило ему попытаться убедить себя, что поместье до сих пор цело, как глянцевая картинка пошла  мелкой рябью, а сквозь отредактированный фасад проглянула неприглядная реальность в виде остовов обгоревших комнат и закопченных колонн на месте широкого крыльца.

С каждым его коротким вдохом осыпается глянцевый вид поместья - воспоминаний, далеких и кажущихся невероятными, явно недостаточно, а между тем, Лестрейндж выбрал одно из наиболее целых, наиболее вдохновляющих. Если уж он не способен удержать образ дома, в котором прожил большую половину жизни, то едва ли сможет поддерживать на удовлетворительном уровне какое-либо другое ложное воспоминание.
Впрочем, разобраться с этим - и попрактиковаться - он еще успеет, а пока стоит сосредоточиться на этом въедливом госте в его сознании, продолжающем свое путешествие. Снейп явно пытается отправиться куда-то дальше, или глубже, или как вообще обозвать этот зуд, но Рабастан пока упрямится, цепляясь за виды разрушенного поместья - может быть, это мрачное зрелище станет его новой защитой...
Ощущение бесконтрольного скольжения ошеломляет, а затем его ослепляет яркая вспышка Непростительного.
Не Вэнс, цепляется Лестрейндж за эту мысль - он должен спрятать то, что может стать и для него, и для Эммалайн приговоров. Но, кажется, Снейпу нужна не она.
Подчиняясь неумолимому подталкиванию и стараясь обойти тот, другой вечер в коттедже, Лестрейндж обнаруживает себя вновь в том же воспоминании, которое Северус уже видел, но парой десятков минут ранее - Эммалайн пока сидит на диване, застывшая после Петрификуса и едва ли соображающая как следует, что происходит, он сам стоит за ее спиной, демонстративно держа волшебную палочку у виска бывшей коллеги на посту старосты, и ее бледное лицо во вспышках Круциатусов кажется еще бледнее.
Посреди комнаты Рудольфус пытает Скримджера, хотя пытает, кажется, не самое уместное определение: несмотря на важность захваченного пленника, глава рода даже не пытается выяснить обстановку в Аврорате, захваченный желанием отомстить. Рабастан слышит свой собственный окрик - Рудольфус! Ты его просто убьешь сейчас! - слышит запинающийся голос Вэнс - Я помогу, разумеется - вновь видит, как Скримджер натягивает путы, отводя голову как можно дальше, а потом изо всей силы бьет склонившегося над ним Рудольфуса. Как тот отшатывается, выплевывая кровь, как вскидывает палочку - невербальный Круциатус длится, кажется, бесконечно.
И ничего приятного в том, чтобы пересматривать именно это, Лестрейндж не видит - он позволяет себе чуть оторваться от зрелища, снова возвращается мыслями к фальшивым воспоминаниям, и, надеясь, что Снейп пока увлечен судьбой Главы Аврората, начинает аккуратно подтасовывать то, что пока в его распоряжении.
Повинуясь его желанию, Вэнс-из-воспоминания привстала на диване, безотрывно глядя на Скримджера - он помнил, что на деле она сохраняла непоколебимое спокойствие, чем и обеспечила себе относительно благополучное продолжение вечера, но, быть может, следовало дать понять Северусу и всем прочим, что она далеко не так владеет собой, пусть считают ее перепуганной пленницей, быть может, тогда и интереса она вызывать будет куда меньше.
В его откорректированном воспоминании он не успевает остановить ведьму, когда она вскакивает на ноги и бросается на Рудольфуса, чтобы прекратить пытку главного аврора - на деле, это представить оказалось даже проще, стоило только вспомнить о Беллатрисе, которая не раз позволяла себе кидаться на мужа, хотя и по куда менее значительным поводам. И, как и в сотнях воспоминаний о семейных сценах, в его новом воспоминании Рудольфус отшвыривает от себя подлетевшую к нему женщину - на сей раз не жену. А затем, убедившись, что Скримджер больше не подает признаков активности, он оборачивается к упавшей возле стула посреди комнаты Эммалайн и снова спускает с палочки Пыточное.
Это Снейп уже видел мельком, это уже настоящее, и Лестрейндж чуть расслабляется, позволяя дальнейшему идти своим ходом, позволяя совместиться ложному фрагменту с истинным воспоминанием - Вэнс, не в состоянии скрыть дрожь, медленно поднимается на ноги, хватаясь руками за стул, возле которого только что стояла на коленях, приходя в себя. Вскидывает подбородок, будто оскорбленная предположением, что она плохая целительница.
Как странно, сейчас Лестрейндж отчетливо видит,  насколько напускной кажется эта демонстрация оскорбленного самолюбия.
- Такие пациенты, как мистер Скримджер, требуют долгого ухода и стационарного лечения. Простите, если я ошибаюсь, но разве вы пригласили меня для того, чтобы я обеспечила бессрочность пыток этого человека? Или всё-таки мне следует заняться непосредственно вами? - хрипло вопрошает Вэнс, будто намеренная игнорировать очевидное помешательство Рудольфуса.
Достаточно, думает Лестрейндж, вовсе не собирающийся вновь разматывать длинный клубок около-Вэнсовых воспоминаний. Надо сконцентрироваться на ком-то другом.
Мадам Лестрейндж любезно помогает ему в этом, в воспоминании перетягивая внимание всех присутствующих на себя. Она хромает к мужу, требует медицинской помощи, а затем и вовсе напоминает, что Эммалайн - крестная мать Миллисенты Буллстроуд.
Рабастан сомневается, что это может послужить для Рудольфуса поводом сохранить Вэнс жизнь, но если не принимать во внимание психопатический характер брата, для другого волшебника это было поводом - быть может, этот факт будет дополнительным пояснением, как вышло так, что Эммалайн Вэнс все еще жива. В конце концов, все знают, как высоко Лестрейнджи ставят семейственность.

Так или иначе, легиллеменция не прекращается на эпизоде с Вэнс - Лестрейндж, думающий, что понял основной интерес Снейпа, без удовольствия понимает, что зельевар вовсе не собирается покидать предоставленные ему позиции. Он цепляется за что-то другое, и Рабастан продолжает ощущать чужое присутствие. Вот это ему совсем ни к чему, особенно когда он догадывается, что, а главное, кто, привлек внимание легиллемента.
Сосредоточившись на Вэнс, он совершенно не принимает в расчет, что к тому самому воспоминанию, которое он так желает скрыть любой ценой, можно прийти и другим путем, и именно за это и расплачивается. По началу все идет не так уж и плохо: в какой-то момент Лестрейндж даже думает, что ему удастся скрыть то, что он вовсе не делает демонстрировать, однако его попытки противостоять мастерской легиллеменции оказываются безуспешными.
Снейп будто знает, что искать, и, в отличие от Темного Лорда, оказывается чуть более успешен.
По крайней мере, выуживает из отрывочные и сбитых Оглушающим заклятьем воспоминаний присутствие Нарциссы Малфой в коттедже, из которого сумел сбежать Скримджер.
Ощущение чужого присутствия оставляет Лестрейнджа внезапно - и он промаргивается, постепенно избавляясь от переживаемого снова Ступефая. Это кстати, конечно, что Снейп не продолжил - у него наверняка могут возникнуть вопросы и без момента, в котором Рабастан накладывает на Вэнс рассчитанный Обливиэйт.
Перед глазами все еще пылают клетки кроссворда, но они уже кажутся нереальными, отдаляясь се дальше и дальше, и когда Рабастан уже уверен, что только лишь один в своей голове, он смотрит в привычно отстраненное лицо Снейпа.
Тот негромко кашляет, застывший в кресле напротив, кажущийся совершенно спокойным под взглядом Лестрейнджа - это тянется долго, достаточно долго, в молчанку Рабастан играть умеет, его уж точно не тяготит тишина, которой наполнена гостиная коттеджа зельевара.
К тому же, это дает ему необходимое время, чтобы просчитать стратегию своего дальнейшего поведения. В том, что Снейп обнаружил визит Нарциссы, нет ни малейших сомнений, но вот понял ли он, что именно она оказалась причастна к побегу главы Аврората?
Дай тот хотя бы знак, было бы легче, но ничего подобного не происходит: со стороны, наверное, может показаться, будто сеанс легиллеменции продолжается, хотя Лестрейндж точно знает, что это не так.
Наконец он тоже откашливается - в горле пересохло, однако ему даже в голову не приходит попросить воды или - Мерлин - чаю: это не визит вежливости, они оба это знают и им нет необходимости разыгрывать друг перед другом миниатюры из светской жизни. Не в этой гостиной, по крайней мере.
В принципе, это даже хорошо, что Северус не задает неудобных вопросов - быть может, он не считает увиденное чем-то особенным, мало ли, что могло сподвигнуть Нарциссу навестить свою старшую сестру. Лестрейндж выдыхает и кладет руки на обшарпанные подлокотники кресла.
- Не думаю, что визит миссис Малфой заслуживает внимания, - выдает он, практически сразу повышая ставки. Зельевар может решить, будто Темному Лорду известно о явлении Нарциссы в коттедж - и кто знает, выяснится ли, что это не так, хоть когда нибудь. Лестрейндж мысленно прикидывает, сможет ли жить в постоянном ожидании развязки и решает, что сможет - это мало чем отличается от его нынешнего состояния. С другой стороны, Снейп может решить предпринять какие-либо шаги по этому поводу: предложить Милорду подвергнуть Нарциссу легиллеменции в надежде выяснить точнее подробности освобождения Руфуса Скримджера, и вот тут-то обнаружится сокрытие части информации. Но как понять, какой путь предпочтет Северус, без коммуникации, Рабастан придумать не может, а потому терпеливо ждет хоть какой-нибудь реакции зельевара на увиденное и прозвучавшее, рассчитывая по ней выстроить дальнейшие планы, будь то Обливиэйт или посулы и уговоры.

На издевательски-проникновенное "неужели" Лестрейндж и бровью не ведет, продолжая сидеть как истукан. Снейп не идиот и наверняка понимает, что такое логичное предположение о незначительности визита Нарциссы на самом деле значит, что об этом стоит помалкивать.
Или не понимает?
Рабастан с удовольствием бы пришел к какому-либо однозначному выводу, он вообще любит однозначные выводы, да и выводы в целом, но у него слишком мало для этого информации: во-первых, они со Снейпом не слишком плотно общались до Азкабана - в голову лезет какой-то коврик и труп женщины на лестнице, а во-вторых, у него после тюрьмы в голове полная каша, так что и эти воспоминания могут оказаться противоречивыми и путающими.
Зато следующая фраза зельевара Лестрейнджа настораживает. Это воспоминание ложным не было, но что означает - по крайней мере? В конце концов, за Рабастаном есть попытка фальсифицировать воспоминания о Вэнс, этакий пробный камень, ни на что, с его точки зрения, не влияющий - не намекает ли Снейп сейчас, что разгадал этот трюк, к которому Лестрейндж прибегнул по его же советам?
Слишком много вопросов, слишком мало ответов. А все потому что он изменил себе, и вместо того, чтобы взять предложенные книги, вежливо поблагодарить и растаять в  тумане Тупика, остался и кусанул больше, чем может сейчас проглотить.
Лестрейндж затосковал, отчаянно и бесповоротно.
- Не было, - хмуро, но довольно равнодушно отвечает он после достаточной паузы. - Нарцисса не собирается порывать с сестрой, несмотря на то, что встало между ними.
Полуправда - не так уж плохо. Тем более такая полуправда, которая выглядит достаточно убедительной и может быть обнародована и перед Темный Лордом как возможная причина посещения миссис Малфой коттеджа, где скрывались Лестрейнджи. Навестить сестру - куда лучше, чем явиться освобождать пленного главу Аврората. В конце концов, именно так Нарцисса объяснила свой визит ему, когда очутилась во дворе коттеджа. Эти воспоминания тоже где-то тут, в его голове.
Зря он, конечно, не ограничился формальным и отстраненным "миссис Малфой", да впрочем, не так уж они с Нарциссой скрывали, что имеют общее увлечение, касающееся древних ритуалов - это тоже не должно вызвать особого подозрения, по крайней мере, пока речь не зайдет о конкретных ритуалах и конкретных целях. Вряд ли Снейпу есть дело до его отношений с бывшей мисс Блэк - а вот семья важна для любого чистокровного мага, и зельевар, столько лет крутившийся рядом, наверняка уже мог привыкнуть к этому.
- Вернемся к окклюменции, - снова нарушает тишину Лестрейндж: он дал удобоваримое пояснения нахождения Нарциссы в своих воспоминаниях того вечера, и на этом его социальные навыки полностью исчерпаны. Дальнейшие попытки продолжить диалог в том направлении выдадут чрезмерную заинтересованность Снейпа, тем самым подтверждая или развеивая опасения Рабастана. - Оценив фронт работ, посоветуешь что-то кроме ложных воспоминаний? Общие практики для повышения сопротивляемости легиллеменции?

Лестрейндж только кивает на ремарку зельевара. Ну разумеется, миссис Малфой лучше не соваться лишний раз к старшей сестрице, причем, что достаточно иронично, любой из двух.
А Снейп неплох - немудрено, что до сих пор сохранил благоволение Милорда. Много не болтает, несогласия не высказывает, констатирует очевидное. Если уж Рабастан в свое время умудрился расположить к себе Марчбэнкс, предубежденную против всей семьи после знакомства с Рудольфусом, такими нехитрыми способами, что уж говорить о Северусе, у которого из грехов - только прическа да полезная приближенность к Дамблдору.
Скользкая тема Нарциссы сама собой сводится на нет под дружное молчание обоих собеседников, и Лестрейндж даже несколько воспаряет духом - в разумных пределах, разумеется, перепадами настроения он не страдал с раннего детства.
На упоминании магглов Рабастан вскидывает голову, отрываясь от увлекательнейшего изучения столешницы, и впивается взглядом в невозмутимое лицо зельевара, проверяя, не издевается ли тот.
Предлагать одному из Лестрейнджей воспользоваться маггловской практикой - не иначе как долгие годы среди детей поселили в Снейпе любовь к рискованным авантюрам, и Лестрейндж не отказывает себе в удовольствии представить, как отреагировал бы его старший брат.
Впрочем, хотел ли Северус увидеть, как его горящая гостиная взлетает на воздух от чередования Бомбарды и Адского Пламени, а может, хотел самолично испытать то, что чувствует человек в тот момент, когда в его нос врезается чужой кулак, так и остается неизвестным, потому что Рабастан игнорирует провокационный вопрос.
Нет, его не смущает. Его смущают торчащие из всех углов корсеты и, совсем чуть-чуть, намеки на брак. Маггловские техники, как и магггловская техника, хвала Чарити Бербидж, его не смущают.
- Медитация? - проговаривает Лестрейндж малознакомое слово, роясь в памяти - и да, что-то такое всплывает. Что-то такое, маггловское, действительно. Хвала Бербидж, конечно. Страшно подумать, кем вырос бы Рабастан, не подпади в юношестве под влияние профессора маггловедения. Не сейчас же, в его солидном возрасте, заводить сомнительные знакомства и познавать чуждый ему по праву рождения мир. - Это где - ом мани бадмэ хум?
Вообще-то он спрашивает уже из чистого любопытства. Ну и некоторого желания продемонстрировать, что не только полукровкам доступна информация о таком звере, как медитация. Что чистокровные маги тоже не только в квиддиче разбираются. Хотя зачем ему это при Снейпе, которому, вообще-то, без разницы, тоже не слишком понятно - наверное, это сопутствующие симптомы затянувшего общения с человеком, не являющимся членом семьи.
Из слов зельевара явствует, что сам он этот метод на себе не применял, но и это не слишком смущает: в конце концов, всегда можно совмещать все найденные практики, хуже-то уж точно не будет, если подойти к делу без фанатизма.
Лестрейндж наклоняется над столом и все-таки утягивает к себе выбранную брошюру  - все практики, значит, все практики. А затем встает.
- Завтра зайду за компонентами из списка. А заодно, за  книгами о медитации. - Предположим, у самого Северуса подобной литературы могло не водиться, зато водится доступ к библиотеке Хогвартса, а уж там, с каким бы восторгом Лестрейндж не отзывался о библиотеке Холла или Блэк-Хауса, точно есть все. - А лучше послезавтра. - Добавляет он, чуть подумав.