Она не советовалась с Нимфадорой - и, пожалуй, это единственное, что вызывает у Андромеды сомнение. Стоило предупредить дочь. Впрочем, малышка смышленая, и наверняка начала догадываться уже позавчера, когда с раздражением покинула дом на площади Гриммо.
Что ж, с тяжелым характером Нимфадоры Андромеда знакома с детства и этих "волков" не боится. С категоричным характером матери Дора тоже знакома. И тоже не боится.
Они играют на одном поле. И время их маленькой партии пришло.

Андромеда отрывает взгляд от последних строчек шекспировской "Бури", откладывает книгу на низкий столик с резными ножками. Филин принес ей письмо и усаживается на витую ограду перед окнами, открытыми в сад. Андромеда читает письмо бегло, оно и не изобилует информацией - всего лишь формальное приветствие и выражение надежды, что сотрудничество будет выгодно обеим сторонам.
Плотная бумага и витиеватый почерк директора отправляются в камин, а Андромеда возвращается в кресло, берет книгу. Нужно сообщить Доре, будет неприятно, если о пополнении Ордена она узнает от посторонних.
Разговор, однако, Андромеда откладывает до вечера - к чему спешка.
За ужином Тэд рассказывает смешные истории о своих коллегах, потом они с Дорой обсуждают новый цвет ее волос - Андромеда уже не замечает этих изменений - и то, как восхитительно пахнет пирог с патокой. Вот прямо как в Хогвартсе.
Андромеда лениво улыбается - в детстве у них на столе частенько бывал этот пирог, домовики знают толк в выпечке. Этот пришлось заказывать в одной из лучших кондитерских Косого, и то вкус немного не тот. Похож на те, что в Хогвартсе, но до блэковского не дотягивает. Как, наверное, и все вокруг.
Впрочем, это обстоятельство Андромеду не расстраивает.
- Дора, задержись на минутку, пожалуйста, - пока Тэд со свойственной ему непринужденностью убирает со стола, Андромеда отзывает дочь в сторону и кивком головы приглашает в свой кабинет.
Миссис Тонкс искусствовед и историк, и это отражается в каждой детали ее кабинета: тяжелый дубовый стол, ряды уставленных книгами полок, витиеватые подсвечники, картины ее любимых сцен из Шекспира и изящные шкатулки ручной работы из серебра и изумрудов. Здесь все дышит личностью хозяйки и в отличие от остального дома лишено почти кричащей простоты.
- После собрания, с которого ты ушла немного несвоевременно, у меня осталось очень много вопросов, - Андромеда подходит к окну и, тихонько стукнув по раме палочкой, заставляет его закрыться. -  Я не беру сейчас во внимание личности, хотя там тоже не все гладко. Меня больше удивила поразительная неорганизованность и некоторая... Растерянность, атмосфера которой так и давила на меня похлеще семейного антуража. Полагаю, ты и сама все это замечала.
Андромеда обходит стол, опирается на него одной рукой, разглядывает дочь в ярком свете. Она кажется совершенным ребенком, девчонкой, даже не девушкой - в этой мешковатой одежде и с короткими волосами ее сложно принять даже за выпускницу Хогвартса, не то что за получившего лицензию аврора.
- Я уже имею представление о твоей позиции - Орден ты не оставишь. Что ж, спорить я не буду. Больше не буду. Это твое дело, ты взрослая девочка и будешь поступать так, как велит тебе совесть, сердце и что ты там еще перечисляла. Но тогда ты должна понять и меня - мое сердце тоже мне кое-что велит. Полагаю, теперь мы будем видеться чаще. Если, конечно, ты не намерена пропускать собрания или и дальше вести себя так, будто у всех остальных есть время оповещать тебя о последних событиях в личном порядке. Можешь поздравить меня с вступлением в ряды твоей горячо любимой организации, Дора. Видишь, я стараюсь проникнуться твоими идеями, солнышко. Надеюсь, ты очень рада.

Андромеде даже нравится реакция дочери, и знай она ее чуть хуже, со спокойным бы сердцем отпустила и закрыла эту тему.
Но ведь ясно, что это будет всего лишь отсрочкой неизбежного взрыва, и куда хуже, если эпицентром снова станет дом на Гриммо. А вот их собственный дом - и этот конкретный кабинет - уже видел достаточно, чтобы ничего не опасаться.
- Дора, я хочу, чтобы ты поняла меня правильно, - Андромеде плохо дается этот мягкий тон, которым обычно говорятся подобные вещи, а потому звучат ее слова как-то странно, как будто в записи на старую маггловскую пленку. - Я не считаю, что ты нуждаешься в опеке. И я понимаю, что ты уже взрослая и стараюсь не ограничивать твою свободу.
Андромеда поджимает губы - она ведь правда делает максимум возможного, чтобы жизнь ее дочери не была похожа на ее собственную. Чтобы у нее, Нимфадоры Тонкс, никогда не возникло чувства, что ее дом - клетка, из которой она хочет вырваться любой ценой.
Естественно, это не касается ее попыток привить дочери хотя бы элементарные понятия об этикете и манере поведения, достойной приличной девушки из хорошей семьи. В этом плане им всю жизнь приходится идти на уступки друг другу, и вот как раз здесь Доре не в чем упрекнуть мать. Она стойко терпит эти ее эксперименты с прической и цветом волос, и даже уже не пытается купить ей в подарок платья или шляпки. Может быть, впрочем, это из-за собственных экспериментов - даже сейчас, глядя на ярко-розовые волосы дочери, Андромеда вспоминает, как собственноручно выкрашивала кудри Беллатрисы в точно такой же цвет.
И эта мысль - это воспоминание о строптивой сестре - возвращает Андромеде отступившую было решительность.
- Но ситуация слишком серьезная, чтобы мне оставаться в стороне. Я не умаляю твоих достоинств как аврора и не собираюсь лезть в твою работу, но Орден подразумевает куда больше.
Если бы не жесткое сопротивление, Андромеда вполне полезла бы в ее работу - потому что методы этого ее наставника Андромеде категорически не нравятся. Она слышала об Аласторе Грюме достаточно, чтобы не гореть энтузиазмом от того, что он называет ее дочь одной из своих одареннейших учениц.
- И я надеюсь иметь право голоса в этой организации, - Андромеда глядит на дочь заранее мрачно, чуть понижает голос - потому что прекрасно знает, как ей не понравятся ее следующие слова. - В том числе по части поручений, которые они будут давать тебе.
Вот тут ее может ждать ураган - потому что это и есть, по сути, то самое вмешательство. И чтобы не пропустить удар, Андромеда сама переходит в наступление.
- Потому что ты не помнишь те годы Первой войны, ты была еще ребенком, а мы с отцом делали все возможное, чтобы уберечь тебя от того ужаса, что витал в воздухе. А мы были там, мы видели, что происходит, видели, как умирают люди, как их убивают, не размениваясь, не считаясь с количеством жертв. И все это начинается снова, Дора, уже начали пропадать люди, все в точности, как тогда. И я не допущу - о нет, я не допущу - чтобы моя дочь стала очередной жертвой этой бессмысленной войны!