Дни бежали быстрее, чем рассчитывал Долохов, пользующийся гостеприимством бухарестского дома Кэрроу, куда был приглашен и Макнейр.
Амикус по-прежнему не появлялся, занятый своей ролью во всем происходящем, Алекто вела себя подчеркнуто нейтрально, как будто не было ни ожиданий, ни разочарования, и Антонин Павлович позволил себе сосредоточиться на главном, собирая сведения о Каркарове.
И все же основную надежду он возлагал на найденную расческу и бритвенное лезвие. Как бы умело Игорь не заметал следы, как бы он не пытался сбить охоту, которую все же ожидал, оставляя противоречивые сведения, была магия, против которой подобные увертки были бессмысленны.
Магия - старая, даже древняя, и требовательная, как капризная жена, но зато всегда сумеет дать то, в чем ты больше всего нуждаешься, если ты будешь готов платить. И Долохов был готов, готов заплатить любую цену, чтобы последний раз взглянуть в глаза тому, кто не просто предал клятвы, но у кого не хватило мужества даже встретить своих палачей лицом к лицу.
Но магия требовала больше, намного больше, чем мог бы дать Антонин Павлович - и как нельзя более кстати было желание Уолдена Макнейра отстоять справедливость. Разумеется, Долохов предпочел бы раздавить гадину сам, мстя за годы прежней дружбы и предательство, но и у министерского палача были весомые мотивы просить у Хозяина крови Каркарова, к тому же, ритуалы поиска, к которым собирался прибегнуть Антонин, были сложны для выполнения в одиночестве, будь маг хоть самим Слизерином, а Уолден и в прошлом нравился Долохову своим серьезным подходом к непопулярной ныне ритуалистике, и очевидно, не позабыл свой интерес, судя по тому, что они проделали, закрепляя место новой Ставки.
- Уолден,  - приветствовал он Макнейра, появившегося порт-ключом спустя пару дней с момента получения письма. - Неужели министерская бюрократия изжила самое себя? Мне и госпоже Кэрроу удалось выяснить, где скрывался Каркаров летом - разумеется, времени прошло прилично, да и само место подчищено магически, но пока это лучшее, что есть. Его дом в Болгарии заброшен с весны, сомневаюсь, что там осталось, за что зацепиться. Обсудим детали уже на месте, или предпочтете передохнуть?
Самого Долохова гнало вперед желание найти и уничтожить того, кто посмел отказаться от прежних идеалов, бросить их в лицо не только старому другу, но и Милорду, принявшему клятвы верности. С каждым часом нетерпение нарастало, но он сдерживал себя - он ждал почти четырнадцать лет, что такое час или даже день в масштабе этого срока?

Пятьдеят галеонов. Долохов приподнял брови, насмешливо поводя плечами - пятьдесят галеонов ничто по сравнению с тем, за что они уплачены. Разумеется, было бы уплачено и больше, столько, сколько потребовалось бы, но разве не было в этой цене той самой иронии, которую ценил прежде и сам Каркаров.
Конечно, Антонин Павлович не допускал мысли, что Уолден рассказал человеку, который помог решить проблему с вечной тягомотиной в английском Министерстве, для чего он отправляется в Румынию с такой срочностью, но тем ироничнее казалась эта жалкая цена - каких-то пятьдесят галеонов за возможность уничтожить предателя. Воистину, редко что-то доставалось дешевле и приносило столько же удовольствия.
Макнейр был настроен решительно - не то желал выслужиться перед Темным Лордом, не то и на самом деле близко к сердцу принял предательство Каркарова. Сам Долохов склонялся к мнению, что дело в последнем, и мрачный шотландец был потому куда более предпочтительной компанией, чем кто либо другой.
- Как угодно, - никак более не прокомментировал Долохов пожелание Уолдена отправиться к хижине как можно скорее, хотя внутренне уже предвкушал скорое погружение в охоту, ведущуюся более в сознании, нежели в реальности, исход у которой должен быть один.
Домашние эльфы Кэрроу суетились вокруг, собирая корзину со снедью - действовали явно по указу хозяйки, которая, тем не менее, пока не объявилась, с утра отправившись камином по своим делам.
Долохов отогнал особо навязчивых тварей, проигнорировал собранное и прихватил с собой лишь найденное в хижине в прошлый их визит. Ритуалы, к каким бы они не прибегли, требовали концентрации, а потому не стоило ублажать себя национальными блюдами и терпким вином. Все это после - это будет то самое после.
- Качественно, очень качественно, - ответил Долохов на вопрос Уолдена, проверяя, все ли взял. - Он всегда был силен в той части магии, что касалась иллюзии и сокрытия истины, хотя в иных случая мог допустить досадную оплошность. Одно могу сказать наверняка - он ждет кого-то, ждет, что за ним пойдут - я нашел письмо от него тому, кто придет за ним, потому, полагаю, он и позволил нам с Алекто найти его предпоследнее убежище: хотел выйти на связь. Потому и вокруг хижины, где он скрывался незадолго до нашего визита, практически не были ни охранных чар, ни ловушек - а я еще удивился, старый дурак.
Антонин замолчал, прилаживая к ремню под мантией вторые ножны - запасная волшебная палочка была для него такой ж необходимостью, как и потребность дышать, а затем усмехнулся безрадостно.
- Однако он не готов к тому, что мы не захотим вдаваться в пустые беседы - все его поведение указывает, что он хочет переговоров, быть может - милосердия,  - усмешка сменилась оскалом, сулящим смерть. - А потому за нами будет возможность ударить первыми, когда мы найдем его. Понимаю, вы ждали иного ответа - ответа, касающегося типа ритуала, который бы нам подошел, но позвольте, об этом я скажу, когда вы сами увидите все своими глазами...

Они переместились в горы, примерно в то же место, куда аппарировали в прошлый раз с  Кэрроу, но на этот раз Долохов сразу же вскинул голову, почувствовав неладное: в отдалении, куда вела полузаброшенная тропа, не было никакой хижины. На том месте, где несколько дней назад Долохов обнаружил следы пребывания прежнего друга, было лишь пепелище, уродливая обгорелая метка посреди безлюдного леса.
Пожиратель сплюнул в сердцах, накладывая чары обнаружения чужой магии - так и есть, его собственная защита была уничтожена в нескольких местах, и явно не без вмешательства пары артефактов из тех, что с рук не купишь, - и развернулся к Уолдену.
- Вы хотели знать, может ли он что-либо забыть? Он забывает, что мощные артефакты оставляют следы, и чем сильнее примененное, тем явственнее след. Он вернулся, чтобы уничтожить то, что может привести нас к нему, но вместо этого практически оставил нам подсказку.
Долохов прошел к идеально круглой пепельной площадке, присел и захватил в горсть золу, позволяя ей высыпаться сквозь пальцы.
- Вам знакомы ритуалы, помогающие определить примененные чары и совместить хронологические пласты, полагаю? Воссоздадим появление здесь Игоря или того, кого он прислал, с помощью остаточной магии артефакта, уничтожившего даже намек на то, что когда-то  он был здесь и колдовал, а затем проследим путь его аппарации. Но нам нужен тот, кто исполнит роль Игоря в этом небольшом спектакле, когда магия проявит себя. Вы найдете этого жертвенного козленка, пока я подготовлю место?

По возвращению в поместье, Алекто старалась всячески избегать возможности обговорить с наставником произошедшее в хижине Каркарова. Она никак не могла найти в себе для него оправдание, чтобы находиться рядом. Благо, в Бухаресте у нее появились неотложные дела, на которые можно было сослаться. Кэрроу ожидала появление Макнейра в своем доме, поэтому приказала домовикам приготовить еще одну комнату, на случай, если он задержится. Появление в доме еще одного человека было для Алекто желательно. Она рассчитывала, что это поможет ей отстраниться от предательства Антонина. Хотя, в сущности, он и не обязан был ей рассказывать всего, но наличие жены и дочери стали для нее истинным потрясением. После только что вновь обретенной веры в Долохова как в напарника это было фиаско.  Что еще мог скрывать от нее наставник, она не имела понятия, вот только доверять теперь она ему и сама не могла.
Отправившись утром на встречу с одним из своих подопечных, Алекто поручила домовикам позаботиться о гостях, если в ее отсутствие им что-то потребуется. Но и наказала, чтобы её оповестили, если они направятся куда-то.  Кэрроу было весьма любопытно узнать о ритуале, о котором говорил Долохов. Сама она ничего не смыслила в подобных вещах, лишь слышала, и ей было весьма полезно получить информацию о столь редкой магии. Более того, Алекто не собиралась тратить слишком времени на поиски причины поведения наставника. Тем более, что концентрация ее внимания перешла на более важные вещи. Вернее, она заставила себя обратить внимание на первоочередные цели, чтобы не давать повода человеческим эмоциям завладеть разумом.
Будучи в центре Бухареста, Алекто проводила тренировку со своим подопечным. Она планировала перевести его в Англию и представить Долохову как очень перспективного бойца. Верного идее и истинного дурмстранговца. Тренировка получилась по большей части ради нее самой, чтобы расслабиться. Только будучи уверенной в своей отличной боевой форм,е Кэрроу могла наслаждаться жизнью. Только это и осталось у нее.
Хлопок появившегося домовика застал женщину врасплох. Она пропустила выпад своего подопечного, ценой чему стала рассечённая бровь. 
Домовик, бледнея, решился сообщить хозяйке о перемещении гостей. Извинившись перед своим подопечным, Алекто отпустила домовика, а сама направилась к хижине. Обиды должны были отойти на задний план, так она полагала. Но при виде Долохова, который занимался приготовлениями, она не сразу решилась приблизиться. Хижина была сожжена. Кэрроу мысленно решила, что это было и отчасти ее желание. Сжечь все, что напоминало о той ночи.
Раздался еще один хлопок аппарации. Макнейер был не один. В сопровождении маггла.
- Добрый день, господа, надеюсь, я не помешаю. – Кэрроу перевела взгляд с Уолдена на Долохова в надежде услышать решительное "нет", и предложение присоединиться.

Вдалеке воздух шёл рябью из-за накладываемых заклинаний, Уолден протянул руку, находя пальцами острый край оставшегося прохода и беспрепятственно делая шаг внутрь, а вот маггл неловко наклонился, всё ещё не ориентируясь в пространстве из-за аппаратации и резкой встречи с землёй, поэтому слегка рассёк плечо: на выцветшей ткани рубашки выступило несколько капель крови. Отметив это лишь мельком, Макнейр, так же пожелав доброго дня, глубоко поклонился Алекто. Присутствие человека, не замешанного прямо в проведении ритуала, было очень полезным: иногда со стороны было виднее, как что-то шло не так, даже если не обладать при этом никакими особенными знаниями, лишь понимая главные законы магии и тонко чувствуя её колебания.
Так же быстро окинув взглядом всё результаты подготовки места к предстоящему действу, он наконец понял, почему абсолютно, железно спокоен в данный момент, даже со всеми сопутствующими задаче обстоятельствами: на поверхности осталось лишь холодное сосредоточение, оценка имеющегося и просчёт путей достижения желаемого. Ярость, нетерпение, предчувствие близости цели и осуществления давно желаемого бесновались где-то внутри, но не было ни тени опасений, несмотря на то, что задуманное буквально выталкивало на грань, а прошлое и настоящее будут меняться местами совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Очень легко допустить ошибку, сорваться с этой грани, поплатившись жизнью, а в самом худшем раскладе при стечении определённых обстоятельств – магией… Однако сейчас Уолден был твёрдо уверен в полноте и надёжности поставленной защиты. Не возникало даже привычного желания перепроверить, необходимое просто существовало на своих местах: и закрывшийся окончательно купол, отрезающий их от всего излишнего, что сейчас не имело ценности, и заклинания вокруг пепелища, в центре которого оказался маггл. Тот явно не понимал, что происходит, всё ещё не верил в быструю смену обстановки, всё ещё пытался уловить в воздухе аромат затхлости своего заведения и крепкого алкоголя. Но и чувства опасности у него было не отнять, наверняка, к нему не раз и не два заходили представители преступной части города, а последствия он научился распознавать уже при звуке открываемой двери, но теперь он либо не успел, либо просто не мог постичь, чем для него обернётся очередной посетитель. Теперь тому предстояло стать частью древней магии пропустить её через себя, стать её жертвой. Макнейр назвал бы это, скорее, даром. Усмехнувшись короткому замечанию и теперь действительно увидев, что маггл похож на Каркарова, он добавил:
-  Главное в процессе ритуала, когда реальность исказится, не отвлечься из-за этого сходства. – на предателя велась настоящая охота, когда цель появится в круге пепелища, и правда можно забыть о том, что она не настоящая.
Внимательно рассматривая найденные вещи, он подумал, что могло не быть и их: начнись поиски позднее, они бы стояли на холодном пепелище, не имея следа сильной магии, всё ещё пронизывающего пространство. Пару секунд размышляя, Уолден взмахнул палочкой, создавая короткую волну магии, не заключённой в строгие рамки, а от того более «собственной», хранящей личные особенности. Лезвие тут же отреагировало, отвергая чужеродную силу, поднявшись на несколько дюймов и упав обратно на платок. В нём была наиболее сильная связь с владельцем, оставалось найти наиболее эффективное применение. Благо, вспомнилась кровь на плече маггла. Подойдя к нему, обездвиженному, со страхом ждущему своей участи, он начал чётко проводить линии по его рукам, вспарывая кожу и тут же залечивая. Не облегчение положения, лишь способ удержать связь с другим человеком внутри, что вкупе с заклинанием, заставляющим даже малейшие следы крови Игоря, оставшиеся на лезвии, взаимодействовать с кровью маггла, причиняло ещё большую боль. А порезы вскроются чуть позже.
Закончив с этим, Макнейр вышел из круга, дождавшись, когда разговор будет закончен.
- Есть ещё кое-что, что может нам пригодится… - «поднятие» магии самого места. Самое лучшее соотношение затраченных усилий и достигнутого эффекта. Правда, не для каждой ситуации походило и не всегда получалось. Но сейчас он чувствовал верный настрой, наверное, просто видя в окружающем пространстве что-то похожее на родную Шотландию.
- Мисс Кэрроу, могу я попросить вас отойти к границе щита и налощить на себя защитные чары? – на Долохова, устанавливавшего  сам купол, по законам этой магии, воспринимавшей его хозяином положения, подобное не должно было оказывать негативного воздействия, применяющему же оставалось не увлечься и самому не стать жертвой.
Наконец Уолден поднял палочку, словно в полной тишине прислушиваясь к гулу силы и искажённому звуку ветра. Глубокий вдох, будто бы погружение в бездонную реку прошлого, голова запрокинулась к небу, а земля, ограниченная щитом, еле заметно задрожала. Потоки магии скользили мимо практически неконтролируемо, словно волнами накатывая на преграду, в такие моменты он вспоминал, что именно с этого начинался Макнейр-касл. Его род был древним, в нём текла кровь людей, видевших зарождение Хогвартса… Эта древность поднималось вместе с движением палочки, и тогда сила подчинялась, застывая в нужном положении.
- Всё. Это станет дополнительной основой, дополнительным слоем между нами и тем, что будет происходить там. – Уолден кивнул в сторону маггла, отмечая, что всё прошло легче, чем он предполагал. Хотя это не отменяло сложности предстоящего далее.

Почувствовав примененные чары, Долохов обернулся - Макнейр из нашедшихся вещей выбрал лезвие и уже направлялся с тем к выкатившему от ужаса глаза магглу. Равнодушно проследив, как Уолден принялся полосовать жертву, будто собираясь снять с него кожу, Антонин снова повернулся к Алекто.
- Четверть часа? - Долохов снова оглянулся. Что же, пятнадцать минут не так уж и много, однако это лучше, чем ничего. Впрочем, если все пройдет без нареканий, им хватит времени и в два раза меньше, чем обещала Кэрроу - вот только ритуал был из тех, где встречаются подводные камни различной степени критичности. - Ну что же, четверть часа так четверть часа. Придется уложиться в этот срок.
Он адресовал Алекто одобрительную улыбку, кивнул на ее ответ о рассеченной брови, хотя жесткость в голосе бывшей протеже отдалась неприятным эхом - случайно ли у нее вышло это, или нет, но он отдавал себе отчет, что с недавних пор не имеет оснований требовать от нее предельной искренности и открытости - не после того, как сам скрывал от нее весьма специфическую часть собственной биографии.
Однако действия Уолдена навели его на определенные опасения, и уже сделав пару шагов обратно в центр пепелища, Долохов обернулся к женщине.
- И все же, Алекто, остановите кровь и залечите порез. Как вам известно не хуже меня, кровь волшебника является едва ли не чистейшей эманацией магии и может разрушить все ритуальные цепочки - а достаточно одного разрыва, чтобы ситуация стала критической. Не говоря уж о том, что в этом случае больше всех за эту ошибку заплатите вы сами.
Последнюю фразу он договорил, уже стоя спиной к Кэрроу - в конце концов, каждый сам платит за свои ошибки, и это было первым, чему он учил Алекто. Вот только так и не  понял, усвоила ли она урок.
Макнейр, с присущим ему тактом дожидающийся окончания разговора, явно имел в запасе еще кое-что, и Долохов немедленно уступил ему бразды правления, не без основания доверяя практическим навыкам Уолдена.
Сам Антонин Павлович отступил к границе купола, и магия за его спиной мягко загудела, принимая и признавая в нем своего хозяина. Этот настрой мог смениться не раз в течение ритуала, и пока Долохов молча наслаждался ощущением силы, которое дарили ему наведенные чары.
Наблюдая за Макнейром, в первые минуты он не понял, что тот делает, однако едва заметная дрожь земли, прошедшая через всю площадь, ограниченную куполом, навела его на верную догадку. С уважением он вгляделся в фигуру Уолдена, запрокинувшего голову к небу, различая золотистую ауру, окружившую волшебника, почувствовал, как заплясала магия за спиной, не то игриво, не то готовясь напасть на того, кто сейчас воззвал к чарам, слишком древним, слишком чуждым этой земле...
Напряжение внутри купола усиливалось - Долохов вынужденно вздохнул глубоко несколько раз, чувствуя, как сердце сжалось, застыло, а затем понеслось, ускоряя сокращения. Нахлынула слабость, но тут же на помощь пришла магия купола, настроенная на Антонина Павловича,  и он снова задышал спокойно и легко, запрещая себе думать о том, что эти повторяющиеся приступы неспроста и ему стоит принять к сведению рекомендации нынешней целительницы Пожирателей... как там бишь ее... или принять помощь Кэрроу.
Но все это должно было подождать. Предки отвернулись бы от Антонина, реши он сперва зализывать свои раны в какой-нибудь норе, пока предатель, которого он самолично привел в Организацию, все еще топтал землю, жил и наслаждался жизнью.
- Вы призвали магию этого места? - поинтересовался он у Макнейра, когда тот, наконец, опустил палочку и высказался. - Через себя воззвали к тому, что тут могло сохраниться со времен самого Мерлина?
Сам Долохов, наверное, не решился бы на такое - как и у Макнейра, его собственные земли были далеко, но, в отличие от Уолдена, его род уходил своими корнями вовсе не так глубоко, и кто знает, чем бы все закончилось, попытайся он подчинить себе магию земли, на которой стоял-то второй раз в жизни. А вот у Уолдена вышло - и только он сам знал, каких усилий это стоило.
Однако расспросам было не время, и Долохов сдержанно выразил свое восхищение и вновь обратил внимание на маггла в середине пентаграммы.
Тот уже давно перестал корчиться, хотя было видно, что его бьет дрожь. Остатки порванной одежды не скрывали выпуклые белые рубцы, заживленные Уолденом, а темная кровь вокруг уже подсыхала.
Время уходило стремительно.
- Мисс Кэрроу, будьте любезны, приведите жертву в сознание и заботьтесь о том, чтобы он находился в полном сознании до того момента, пока я не разрешу прекратить, - отрывисто распорядился Антонин Павлович, вставая над распростертым магглом и глядя на волшебницу.
В следующий же момент он затянул очередное заклятие: древние формулы соскальзывали с языка свободно и непринужденно, будто песня, которую заучил в детстве и не можешь забыть.
Маггл дернулся, беззвучно раскрыл рот, выгибаясь на земле и скребя ее пальцами, как будто это могло помочь. Долохов, понимая, что каждая минута на вес золота, ускорил чтение заклинания, повысил голос - быстрый речитатив разносился под куполом, с каждым произнесенным словом становясь все громчеи громче, пока не загремел горным водопадом.
Маггл агонизировал - его затылок бился о землю, взметая клубы пепла, все чаще и чаще, рубцы, оставленные Уолденом, внезапно раскрылись вновь все разом, и яркая кровь устремилась по телу причудливыми узорами.
- ... а solis ortu usque ad occasum, - договорил Антонин, и его голос, подхваченный закипевшей под куполом магией, устремился в центр круга, омывая его. Будто сама вечность коснулась его лица, не давая вздохнуть, пришло в голову Долохову, когда он поспешно отшатнулся от маггла, покидая круг.
Теперь, находясь за пределами беснующейся магии, он видел, как искажаются черты маггла, множась и расплываясь, как будто смотрел на него через толстое стекло.
- A solis ortu usque ad occasum, - повторил в третий и последний раз Долохов, напряженно ожидая. Сначала ему показалось, что ничего не произошло, только вихревые потоки, бушевавшие секунду назад над пентаграммой  и магглом, исчезли, сменившись картиной полного покоя, но тут же, едва Антонин успел подумать, что ритуал не сработал, воздух над магглом задрожал, пепел под ним, смешавшийся с кровью, закружился, поднимаясь, превращаясь в воронку, а маггл, раскинув руки, приподнялся над землей на добрый фут.
- Алекто, он должен быть еще жив! - не допускающем возражение тоном резко напомнил ведьме Долохов, не отрывая взгляда от маггла. - Уолден, готовы зафиксировать новую точку, когда он сольется с Каркаровым?
Он договорил формулу и с произнесением последнего слова пепел взметнулся вверх, кружась и застилая видимость, а когда, наконец, опустился, за рябью выставленных щитов круга стоял Игорь Каркаров.
Долохов встретился взглядом с бывшим приятелем, сжимая волшебную палочку, сделал шаг к кругу - магия вокруг будто взорвалась предупреждающим воем.
- Алекто, еще минута.
И снова речитатив - и снова замерцала пентаграмма, не давая Каркарову двинуться. Это не он, приходилось напоминать себе Антонину, это не Игорь - и он продолжал ритуал.
По невидимой границе круга побежали трещины, однако, укрепленный Макнейром, круг выдержал. Внутри бесновалось само Время - земля под пеплом то покрывалась инеем, то прорастала весенними мелкими цветами, то высыхала, будто годами не видя влаги, а затем пепел сформировался в воронку, которая уже возвысилась над тем, кто не был Каркаровым.
Он закричал, раскинув руки - черная кровь сочилась из глубоких порезов на обескровленной коже - и Долохов смог заглянуть ему в глаза.
Нет, это существо не было Игорем - и в то же самое время было.
Антонин напряженно ожидал окончания ритуала, который должен был поглотить жертву и открыть охотникам путь к предателю.

Отредактировано Antonin Dolohov (30 октября, 2015г. 08:14)

Самое опасное оружие это время. Его невозможно контролиовать. Невозможно остановить и обратить вспять, даже сама магия сопротивляется всякий раз, когда волшебники пытаются подчинить себе это оружие. Даже изобретя приспособления для перемещения во времени волшебники расплатились за это дорогой ценой, пока не узнали как именно необходимо вести себя в прошлом. Ритуалы со временем были опасны. Даже Кэрроу, не имеющая до сегодняшнего дня опыта в подобных вещах знала, чем может грозить легкомысленное отношение к столь сильной магии. Это своего рода нарушение природного баланса и магия для восстановления равновесия забирает столько сил, сколько ей необходимо, чтобы положить на противоположную чашу для уравновешивания сил в природе. Любое отступление от строжайших правил могло стать причиной смерти.
Улыбка Долохова не вызвала ответной у Кэрроу. Она старательно держала себя в руках. Из того, что она услышала и поняла, то ей просто необходимо было присутствовать здесь, поскольку поддерживать маггла должен был еще кто-то. Кто-то с опытом в колдомедицине.
Она кивнула Макнейеру, когда он указал ей место, где ей можно было расположиться. Скинув мантию для удобства, Алекто закатала рукава своего платья и вытащила свою личную палочку. Она как нельзя лучше подходила в этот момент. Служившая верой и правдой долгое время. Самое то, для манипуляций со временем.
Антонин все же решительно убедил ее залечить порез. В этот раз она восприняла это как приказ. Так было легче оценить ситуацию. Поэтому она незамедлительно излечила себя бадьяном, что находился в небольшой сумочке на талии.
- «Каждый отвечает за свои ошибки, то есть я виновата в том, что поддалась чувствам оказавшись в одной постели с тобой…» - подумала Кэрроу, но тут же легко прикусив губы вернулась к магглу.
Она осмотрела его, подмечая какие подводные камни могут быть скрыты в этом жалком тельце. Он был слаб, и это усложняло задачу. Чтобы поддерживать подобного субъекта Алекто приняла решение призвать временную магию, которая заберет ее силы, но позволит при этом длительное время возвращать вспять время, залечивая раны маггла, поскольку обычная магия здесь не подвластна, а риск велик.
Заняв удобную стойку Алекто направила волшебную палочку на маггла. Она сконцентрировалась на нем, на биение его сердца. Боль, которую ощущал маггл была велика для слабого человеческого тела лишенной магии в крови, а Долохов приказывал удерживать его в сознании. Кэрроу поняла, что это невозможно даже с магией времени, единственный способ, который мог удержать маггла было установление прямой связи между ней и им, что было рискованно вдвойне при проведении ритуала, но вновь решиться на подобное было бы и вовсе безрассудно. Даже не смотря на злость по отношению к наставнику, Алекто позволила себе действовать во благо ему.
Наложив заклятие из практической темной магии, она позволила боли пронзать свое тело, боли, которую ощущать должен был маггл. И теперь она нисколько не жалела, что послушала Долохова и залечила порезы. Вновь и вновь ее тело пронзало острой болью, которую было сложно удержать внутри, но у нее получилось, маггл был в сознании, у них получилось.
Кэрроу держалась до конца, а когда уже Макнейре стал расплетать защиту круга она обратила чары вспять и резко отшатнулась от удара собственного же заклинания. Она едва ли могла сейчас аппарировать самостоятельно, поскольку ее магический потенциал был израсходован на маггла. В целом, она сейчас была лишена магии на некоторое время, а если бы и воспользовалась, то навредила бы даже себе.

Уолден знал, насколько трудно выстроить щиты для ритуала, но почему-то не менее тяжело ему было и снимать эти барьеры. Дело было даже не в требующейся внимательности, чтобы ненароком не поторопиться, убрав составляющую, без которой вся система чар бесконтрольно рухнет: руки действовали уже привычно, палочка выводила витиеватые узоры, которые стремительно проникали между нитями, образующими узлы, разбирая их на отдельные потоки, расплетая сложную структуру. Гораздо сложнее было отпустить всё это, признать законченность ритуала, уничтожив следы своей работы. Тем не менее он виток за витком высвобождал магию, наблюдая как её волны, подобно пряже старых гобеленов, украшающих стены Макнейр-касла, отставали от общей канвы, больше не держа единый рисунок защиты. Всё, что более не было нужным, постепенно убиралось, чтобы облегчить задачу поиска следа аппарации, развязались последние узлы, сила в последний раз отозвалась напряжением, вливаясь на положенное ей место, словно здесь всегда царил покой. Наконец Уолден медленно опустил руку, больше не видя оставшихся нитей, перед ним был только пустынный воздух с всё ещё плавно опускающимся пеплом, перемешанным с кровью, а Метка отреагировала на действия Антонина. Он замер, прислушиваясь к ощущениям, пытаясь понять, насколько далеко простирается эта связь, в какую сторону она направлена, и дотронувшись похолодевшими из-за оттока магии пальцами до рисунка, одновременно вспомнил об ещё одной связи: магия этого места по-прежнему разливалась в воздухе, став для него опасно-привычной и правильной. Макнейр поднял палочку, очерчивая горизонтальную линию, словно разрезая то, что держало его здесь и могло при перемещении сбить с назначенной точки, не давая уйти. Снова глубокий вдох, но теперь всё шло в обратном направлении: река древней истории неохотно отступалась от мага, расходилась в стороны, возвращаясь вновь ко всему тому, что происходило здесь множество веков назад. Контроль длился не так долго, чтобы начать воспринимать его родственным и неотделимым от себя, однако он вмешался в очень сложные структуры, теперь эти связи не уходили так легко, затягивая своей мощью и истоками в туманных временах. Вновь тихие серые тени заскользили по внутренней стороне закрытых век, не покидая даже когда Уолден посмотрел вдаль, но он едва заметно покачал головой: сейчас, помня о своей цели, напрягая кисть, чтобы не дать той вздрогнуть, невозможно было поддаться. Сила подчинялась тому, кто противостоял ей, и всё же отпускала, заставляя торжествующе оскалиться, заметив, что воздух стал легче: если удалось пройти между тончайшими слоями времени, удержаться на грани, всё должно было закончиться благополучно, тем более что Долохов как раз нашёл искомое. И, наконец отсекая все нити, лопнувшие при малейшем усилии, Макнейр тут же поймал след аппарации, сосредотачиваясь на том месте, где тот заканчивался. Он был готов, кажется, ещё задолго до сегодняшних событий, наверное, с того момента, как узнал о предательстве, и задержался только на секунду, поспешно выдёргивая прикреплённый к поясу флакон с собственноручно сваренным зельем, имеющим ослабленный эффект, чтобы лишь ненавязчиво, не напрягая  здоровье, помочь восстановить как магию, так и общее состояние, а затем подбросив его в воздух даже не успев увидеть, поймает ли его Алекто, так как нить неумолимо истончалась, заставляя опасаться её разрыва в процессе перемещения. Он был крайне благодарен Кэрроу за помощь, несмотря на всю опасность для каждого участника ритуала, но кроме того каждый, кто с гордостью носил на предплечье Метку, переставал быть для него посторонним.

Там, куда они прибыли, было пусто, Макнейр внимательно осмотрел помещение, уже думая, что Игорь решился уйти, и собираясь выругаться, но послышавшийся звук шагов и чёткие, уверенные действия Антонина остановили его. Вскипевшие было эмоции успокоились, улеглись: всё подходило к долгожданной точке, теперь Каркарову некуда бежать. Он кинул мантию на массивный, добротный стул, стоящий ближе всего, накладывая цепочку заглушающих и отвлекающих чар, так ка лишние свидетели сейчас не должны были мешать. А Игорь как раз спускался с лестницы, заметно сбившись с шага, когда увидел не только Долохова. Впрочем, он старался в едва заметном изгибе губ и позе показать, что действительно ждал именно таких гостей, словно не замечая пристального взгляда Макнейра. А ему было видно, как тот нервничает, потому что предполагал присутствие лишь одного человека и надеялся на давнее знакомство. Теперь же весь план так и не мог начаться.
- Выглядишь гораздо хуже, чем на колдографиях с недавнего турнира, или же мне это кажется из-за тени? – говорить совершенно не хотелось, но ему нужно было, чтобы Игорь наконец  поравнялся с ними, сойдя с оставшихся ступеней, принимая их условия и подтверждая, что у него нет запасного способа сбежать. К тому же тот действительно не мог похвастаться тем же надменным взглядом, каким смотрел со страниц газет ещё год назад.

Когда пришлось затаиться, кто-то из тщательно закрывавших бледную Метку на предплечье предпочёл забыть о событиях войны, вместе со всеми изобразив радость от «победы», видимо, решив, что оправдание даёт им право отречься от идеи, Макнейр же не забывал. И в очередной раз мог поймать себя на том, что пристально смотрит на кого-то, кто просто встретился в коридорах Министерства, на самом деле раньше не случайно встречаясь в Ставке. Но он никогда не предполагал, что вспомнит об этом, встретившись с Каркаровым. С тем, кто прибыл в Англию, когда происходящее медленно раскачивалось в сторону возможности вернуться к настоящей жизни, двигаясь ещё едва ощутимо даже для тех, кто не раз чувствовал дрожь воздуха перед неминуемым боем, но уже обнадёживая и заставляя с нетерпением ждать, почти затаив дыхание, чтобы не сорваться с места раньше времени. Игорь однако так и не прибыл на кладбище, чтобы принять свою смерть ещё тогда, стоило вызову наконец прорвать напряжение, освободив то, что так долго ждало своего часа. Словно уже существующей ненависти было недостаточно, он ещё больше выводил из себя, одной короткой фразой обесценив своё предательство, считая ничего не значащим фактом и сообщив, что не ожидал увидеть того, кто захочет расплатиться именно за позорный суд, вскрывший все самые отвратительные черты его личности. Уолден привычным движением вытащил палочку, планируя наконец довести всё дело до достойного конца. Ощущение, что Каркарову никуда не деться, дарило странное подобие спокойствия, хранящего под собой кипящую ярость. Плавно закатывая рукава, он отмечал тот эффект, которого добился Антонин всего несколькими словами: безусловное последствие очень давнего знакомства. Возможно, Игорь хотел вернуть выпад, но для Макнейра это было бесполезно: слишком многое было услышано подобного о Пожирателях Смерти, когда они были главной темой для обсуждений. Статьи, наполненные ужасом во время войны и пафосным торжеством в год исчезновения Тёмного Лорда… В каждой можно было между строк прочесть своё имя, но сомнений никогда и не существовало, так что он чуть слышно произнёс:
- Может быть и в пекло, но это пекло разжигаем мы сами своим Адским пламенем. – подняв руку, Уолден действительно чувствовал, что не нуждается ни в каком утешении, скорее, жалеть о сделанном следовало тому, кто стоял сейчас перед ним: то, что раньше стало спасением от Азкабана, теперь оборачивалось неминуемой смертью. Уже примериваясь, чтобы запустить заклинание сразу после заклинания Долохова, он проследил за концом плети и резко оборвал формулу на середине, едва ли не зарычав от досады и не выругавшись только потому, что Антонин прекрасно выразил все эмоции одним восклицанием. Однако кружка, привлёкшая внимание своим грохотом всё же после порывистого движения палочки полетела в стену: когда цель уходила из-под удара, он не мог себя контролировать, сейчас ещё и не понимая, как можно выбрать жалкие несколько минут страха… Хотя Каркаров мог подготовиться очень основательно, предусмотрев лестницу с другой стороны дома и выход, который можно оградить от запирающих чар. Игнорируя неприятный ком не нашедшей применения злости, он попытался предположить, сколько сил осталось у Игоря и сколько у них. Впрочем, на последнее плевать. Предатель будет убит. Сегодня. Сейчас…  Долохов также заговорил о том, чего потребовала от Игоря его иллюзия, и Макнейр откликнулся на предположение, что тот близко:
- Будь так, Мерлин, будь так. – неосознанно последовав примеру и прислушавшись, он повернул голову в сторону Антонина, уже стоящего на лестнице, отвечая на вопрос. - Месть, которая является долгом и единственно возможным вариантом. – слова и серьёзность больше напоминали нерушимые клятвы соблюдать древние правила и обычаи, что произносились перед родом в ритуальных залах, но это ощущение рассеялось, стоило Уолдену сорваться с места. Это действительно была его ответственность перед Элоизией, которая раньше носила фамилию Руквуд.
А Каркаров, видимо, готов был пойти на всё, чтобы если не спасти, то хотя бы немного продлить свою жизнь: сама лестница хранила ловушки, на маскировку которых тратилось явно немало времени. И, скорее всего, у Игоря был знакомый артефактор, предоставивший не только тот, что сжёг убежище, но и те, что сейчас были скрыты. Перемахнув через последнюю ступень, почти не заметив, что та и сама оказалась лишь иллюзией, Макнейр остановился на втором этаже. Искать всё то, с помощью чего предатель надеялся уйти от возмездия, сейчас не было времени, так что он, кивнув Долохову, широким движением послал заклятие вдоль коридора, срывая часть отделки и тут же опуская часть щита, насколько успевал это сделать, пока вся защита жалкого существования Игоря приходила в движение, широким потоком распространяясь по проходу. Сквозь оседающие ошмётки, кажется, дерева, краски и бумаги наконец можно было рассмотреть наименее пострадавшую дверь, без сомнений определяя, где искать Каркарова.

Отредактировано Walden Macnair (28 ноября, 2015г. 23:14)

Стоило отдать должное Каркарову: он вложил действительно много сил в сложную систему артефактов, сейчас последовательно реагировавших на чары. Вихрь уходил, оставляя после себя стены, покрытые трещинами и лопнувшую деревянную обивку, сила постепенно спадала, заменившись звенящей тишиной, но Уолден не снимал щит, лишь развернувшись боком и закрыв глаза, отсчитывая про себя секунды. Через две из них низкий гул прошёлся сигналом угрозы по сознанию, а ещё через одну отдача наконец с оттяжкой накатила мощной волной, заставив покачнуться, чтобы удержаться на ногах и отступить. Однако пространство теперь не давило на восприятие, взывая к чувству опасности: то не исчезло, но замолкло до следующего раза. Лишь пыль стояла в воздухе, и какая-то невзрачная картина, видимо, изображавшая когда-то местные красоты, висела частью рамы с оборванным полотном на уцелевшем гвозде. Разогнав мусор и пройдя по скрипящим половицам ближе к нужной двери, Макнейр остановился, наблюдая за непривычной магией, уничтожившей преграду, но встретил их лишь инфери. Впрочем, ещё хуже было то, что все щиты, окружавшие дом и делавшие всё происходящее только небольшой отсрочкой неизбежной смерти предателя, сейчас теряли свою прочность. Неслышно выдохнув сквозь зубы, Уолден сжал палочку в пальцах, не отпуская взгляда мертвеца. Чтобы не мешать действиям Долохова он переместился ближе к стене, пробуя ухватить разлетающиеся нити антиаппарационного купола и из-за этого обнаружив, что с мест, где раньше крепились артефакты, к инфери тянутся тонкие нити, очевидно, для подпитки его сил. Обрывая их, выжигая концы и растворяя, Макнейр не сразу заметил чёрное пятно, застыв на месте. Определённо, он привык к существам, имеющим различное число конечностей вместе с головой, которую можно отрубить, однако если для борьбы с ожившим трупом существовало знакомое и надёжное средство в виде огня, то с таким приходилось встречаться впервые. И при том, что ему, чистокровному магу, живущему в окружении этой силы с самого рождения, известно не всё, желание магглорождённых запретить непонятный раздел тёмной магии казалось просто безумным. Пристально смотря в непроглядную черноту, Уолден внимательно выслушал слова Антонина, кивком показав, что понял их. Стоило ему отступить на шаг, как пятно метнулось вперёд, заставив отскочить, задев самым краем, но всё же попав на подол в последний момент прихваченной с первого этажа мантии, мгновенно пожирая его. Выругавшись, он скинул её с плеч, наблюдая, как плотная и качественная ткань превращается в ничто. Но щиты уже заметно ослабли, так что не было времени думать об уцелевшем бы достаточно дорогом предмете гардероба, останься он на первом этаже. На ходу закатывая рукава рубашки и поправляя кинжалы на поясе, не теряя больше ни секунды, Макнейр стремительно направился прочь от Долохова. Пока ему удавалось при безостановочном колдовстве лишь удерживать купол в одном положении, не дав окончательно разрушиться, для его укрепления нужно было выйти ближе к нему, работая непосредственно с узлами. Ступени, ведущие обратно ко входу, больше не вызывали доверия, а отвлечься от постоянно повторяемого заклинания, чтобы их проверить, было невозможно, но рядом нашлась ещё одна лестница, приставленная к двери в потолке. Поднявшись и высадив локтём хлипкий замок, Уолден оказался на крыше, наконец широкой волной вплетая в щит новые нити. Давно не обновляемая черепица осыпалась, уходя из-под ног, балансируя, он в одно мгновение поставил вокруг себя рассеивающие внимание чары, вернувшись к куполу: не хватало ещё лишних свидетелей. Теперь можно было применить весь свой опыт в подобной области, но вытеснять заклинания изнутри было гораздо легче, чем заставлять их вновь занимать положенные места. Идя по краю и чувствуя каждый шаг под сильным здесь ветром, Макнейр ощущал настоящую свободу, широко улыбаясь, однако долго так продолжаться не могло: Каркаров с неизвестно откуда взявшимися у него силами, разрушал щит виток за витком. Оставалось только заставить чары захлопнуться, закрепившись прямо на здании, но тогда это заодно убьёт и его самого… Если только не рискнуть.
Переведя дыхание и сосредоточившись, он наконец остановился, пытаясь уловить нужный момент, и, когда медлить дальше было некуда, потянул всю громаду запирающих и антиаппарационных заклинаний на себя, доводя до точки невозврата, отпуская и одним слитым движением на развороте проламывая дыру в крыше.
Из-за невысоких потолков и привычки группироваться приземлиться удалось вполне удачно, но плечо прошило болью: на излёте стремительно вплавляющийся в сам дом купол, сейчас едва заметно переливающейся пеленой закрывающий отверстие, прошёлся по нему, оставив вспухшую и кровоточащую борозду словно по коже попали хлыстом. Но, услышав тихий стон, Уолден едва ли подумал о флаконе с заживляющим на поясе: Игорь сидел, прислонившись к стене под окном и прижимая к телу также повреждённую руку: резко вышедшая из-под контроля магия обернулась против него. Тот огрызнулся, на ослабевших ногах всё же поднявшись и вновь направив палочку на раму, но сбежать бы ему уже не позволили. Одним взмахом отбросив его обратно, выбивая им дверь, Макнейр сразу же узнал знакомую обстановку: всё это время предатель скрывался прямо напротив комнаты с инфери, замаскировав вход под часть стены с наибольшим количеством артефактов. Ухмыльнувшись, Уолден внимательно осмотрел пространство под ногами, не желая вновь встретиться с тем пятном, что было способно поглотить всё, встречающееся на пути, а затем переступил порог, оглядываясь в поисках Долохова.

Внимательно всматриваясь в пляшущие языки огня, оттеняющие всё пространство, заполняя его тенями, Уолден отметил среди них пятно на полу. Существо неизвестной, странной природы действительно больше не представляло угрозы, но вместо него коридор теперь заполняло Адское пламя, бесновавшееся на постепенно плавящемся дереве. Всё же иногда верным было утверждение, что подобное вытесняет подобное, но он бы, скорее, согласился встретиться с привычной, грозящей в каждую секунду выйти из-под контроля магией, чем с тем, к чему прибегнул Игорь. Тот же, очевидно, считал наоборот, так же заметив гибель того, что считал надёжным препятствием для своих преследователей: переведя взгляд на Долохова, Игорь избегал смотреть куда-либо в сторону, боясь наяву увидеть в отблесках огня то, что уже давно не давало ему покоя, заставив в спешке сбежать из Англии, тем не менее точно зная, что бесполезно отрицать собственное бессилие: время уходит очень быстро, и уже вскоре вся придуманная им защита станет лишь пеплом, а совершённая с сожжением укрытия ошибка лишь приблизила этот момент. Он хотел было уже что-то сказать, но, стараясь оказаться ближе к стене, закрыв тем самым спину, неудачно опёрся на руку, откуда из неаккуратной раны на пол капали крупные красные капли крови. Конечность мгновенно напомнила о себе неприятной острой болью, так что Игорь лишь стиснул зубы, выплюнув нечто нечленораздельное, теперь хмуро уставившись на Макнейра.
Но тому не о чём было с ним разговаривать: всё возможное уже было сказано ранее, на суду, в нелёгком начале восьмидесятых годов. Этого было более чем достаточно, большего и не требовалось. Сейчас не осталось того, что Уолден хотел бы выяснить лично у предателя, лишь взять положенную ему плату за поступки. Плату, которой станет вся жизнь, хотя, вспоминая о сути дела, её преждевременного завершения было явно мало для всех последствий того выбора. Когда-то давно он ещё задавался вопросом, что привело Каркарова к решению сотрудничать с Визенгамотом, с самим Краучем, который до этого сумел доставить немало проблем, добившись для авроров разрешения применять Непростительные заклятия. Тогда, когда всё существование было наполнено лишь ожиданием, Макнейру казалось очень важным разобраться, как возможно отступиться от собственных клятв, принесённых совсем не год назад, отступиться от Лорда, от идеи, от людей, с которыми приходилось сражаться бок о бок, порой даже доверяя им свою жизнь. Разобраться, чтобы не отпускать то время, уходящее всё дальше с каждым днём, чтобы сравнить с тем, что произошло с ним самим, поняв, удастся ли дождаться возвращения прошлого, не казнив самого себя. Но сейчас всё это больше не играло особой роли, вытесненное долгом как перед тем, кто даровал ему Метку, так и перед тем, кто вошёл под сень и защиту его рода. Сейчас он помнил только буквально прожигающий заголовок в Ежедневном пророке, сообщающий об аресте Августуса Руквуда, и остановившийся взгляд своей жены. А также атмосферу смерти и отчаяния, которая от неё исходила, заменив привычное спокойствие и стойкую уверенность, этим опасно приблизив к тому, что Уолден привык ощущать в личности своей матери.
Ожидая, что Долохов всё же скажет последнее слово своему давнему знакомому, наконец завершая долгие поиски, он вскинулся, посмотрев на потолок, когда послышался треск не выдерживающей жара черепицы, что вкупе с давящим антиаппарационным щитом, буквально впечатавшимся в фасад здания, когда Макнейр захлопнул его, не дав Игорю окончательно разрушить, заставляло опорные стены натужно гудеть, соединяясь с рёвом пламени. И это больше не давало времени ни на секунду промедления.
- Твоя кончина должна была быть менее масштабной и более долгой, более мучительной… Но главное – сам её факт. – Уолден сжал теплеющую палочку в пальцах, поднимая руку. Действительно, предатель не заслуживал завершения своей жизни на фоне разгорающегося мощного пламени, хотя его взгляд, отражавший огненные вспышки и тёмную фигуру, подводил достойную черту всему прошедшему.
- Игорь Каркаров, ты обвиняешься в нарушении своих клятв, твоё имя отныне и навсегда покрыто позором среди тех, кто остался верен. Ты лишён права на оправдание и последнее желание, тебе и без того было дано слишком много времени, чтобы раскаяться и вернуться, приняв наказание за неявку на вызов Лорда. Твой приговор – смерть.  – эти слова сами пришли на ум, стоило Антонину упомянуть казнь. Макнейр понизил голос, отдававшийся мрачным набатом, наклоняясь к предателю ближе, и, не обращая внимания на очередные его слова его об их скором, новом, на этот раз окончательном проигрыше, добавил практически шёпотом. – А это тебе отдельно за Руквудов. – в глазах Игоря наконец мелькнуло понимание, почему за ним пришёл не только тот, кого он ожидал увидеть, а Уолден вытянул из-за пояса кинжал, обнажая и втыкая лезвие в зазор на стыке двух досок, отпуская намотанную на рукоять цепь, концы которой глухо звякнули, коснувшись пола, а потом разрослись, чтобы соединиться за спиной Каркарова. На секунду установилась полная тишина, словно даже Адское пламя стало беззвучным, затем звенья окутались тьмой, распадаясь, окружая человека в центре сотней тёмно-фиолетовых стремительно вращающихся колец. И, стоило тем сдвинуться с места, как они мгновенно образовали иглы, протыкающие и пригвождающие Игоря к полу. Приданое Элоизии составлялось явно с умом и учётом нарастающей войны, перебирая как-то вечером эту цепочку, всегда носимую при себе, она рассказывала, что Августус действительно, пока работал в Отделе Тайн, занимался и разработкой подобных артефактов, так что дома у них скопилось много подобных вещиц. Конечно, будь Игорь на грани, будь у них время для того, чтобы последовательно напомнить ему все прегрешения, после каждого разрывая звенья, это бы доставило ему больше терзаний, но иглы одна за одной пронзали плоть насквозь, пока последняя, собравшая в себя целый пучок, не завершила всё ударом в горло, а Уолден не выдернул кинжал движением палочки, задержав на несколько мгновений раскалившуюся сталь в воздухе, затем рывком загнав в ножны, всё ещё не сводя взгляда с Игоря, словно убеждаясь, что поручение Тёмного Лорда действительно выполнено.
- Его палочка, кажется, осталась в той комнате. Огонь сожжёт здесь всё. Если будут пристально разбираться, найдут артефакты, наверняка, спишут всё на них, так что пока у нас есть возможность не привлекать к себе внимание раньше, чем это запланировано.

Отредактировано Walden Macnair (21 декабря, 2015г. 07:37)

Макнейр и не имел желания оспаривать решение Долохова: у того существовали традиции нарушение которых казалось просто бессмысленным занятием. Удовлетворившись тем, что не зря упомянул, где Игорь расстался с ней, он не сдвинулся с места, даже когда перед глазами возник язык Адского пламени. Не приходилось сомневаться в том, что Антонин удержит такую, противящуюся любому контролю над собой стихию даже сейчас, после крайне серьёзного ритуала и долгой погони, даже после стольких лет Азкабана, даже удерживая стремительно разрастающуюся мощь лишь одной рукой. Впрочем, несмотря ни на что, каждый из Пожирателей Смерти постепенно возвращался к своей полной силе, наверное, из-за понимания, что это необходимо, потому что война ещё не окончена. А вот жизнь того, кто решил пойти против прошлого, против клятв, имеющих невероятное значение, завершилась. Огонь вновь отступил на безопасное расстояние, открыв картину распластанного на полу предателя: теперь иглы распадались, улетучиваясь светло-фиолетовым туманом, едва заметным в дрожащем от жара воздухе. Макнейр полностью согласился с тем, что за свой выбор Каркаров получил право на самую бесславную смерть, которой полагалось произойти в каком-нибудь тёмном закоулке одной из мелких и невзрачных улочек, уж точно не освещённой светом властного и гордого заклинания, но раз всё случилось именно так… В конце концов более важно успешное достижение цели: воля Лорда, не прощающего тех, кто отрёкся от верности ему, была исполнена. Бросив последний взгляд на Каркарова, Уолден мимолётно подумал, что благодаря Адскому пламени нужда в плотной, как раз для середины осени, мантии отпала. Хотя на самом деле не только из-за него.
Едва задев те узлы, на которых, кажется, каким-то чудом держался шит, теперь в большей степени не закрывавший от посторонних, а удерживающий сжигаемый пожаром остов дома в одном положении, он почувствовал, как тот расходится в стороны, словно швы на старой, обветшавшей ткани. Проведя волшебной палочкой протяжённую линию, дав чарам уйти в оба конца коридора и поняв, что всё остальное магия завершит сама, Макнейр аппарировал сразу след за Долоховым, уже краем сознания улавливая как сила смела все оставшиеся барьеры. Возможно, ему было слегка жаль, что невозможно увидеть тот миг, когда опорные стены окончательно истончатся, больше не выдержав веса крыши и рухнув прямо на фундамент здания, погребая под собой всё то, на что возлагал Игорь надежды, желая спастись, а затем неостановимое Адское пламя уничтожит следы и будет гореть, пока ещё будет оставаться хоть что-то, что оно посчитало своей целью. Впрочем, уже завтра им удастся это увидеть сквозь объективы колдокамер и прочитать сквозь призму журналистского видения. Однако, если бы не упоминание Каркарова, вряд ли будет понятно, что в статье идёт речь именно о том, к чему они приложили руку: из правды там, наверняка, стоит ожидать только факт смерти известного в широких кругах человека.
Ветер мгновенно пробрал до костей, теперь заставив на мгновение вновь пожалеть о мантии, сгинувшей по вине призванного Игорем создания. Но тут же Уолдена опять обдало жаром, распространившимся по телу и свернувшимся где-то в ладонях вызывая зуд: идя на обращение к древней магии, пропитавшей саму землю, он был готов, к определённым неудобствам, как, например, способность этого места повлиять на его состояние. Оно было повреждено действием артефакта, Каркаров не разменивался на мелочи, уничтожая своё убежище, теперь же оно искало то или того, кто восполнит образовавшуюся пустоту, отдав свою энергию. Это подтверждало и состояние трупа маггла, лишённого даже своих посмертных эманаций, однако Макнейр не планировал сейчас пасть жертвой подобного, дёрнув рукой, он заставил пепел, подчиняясь заклинанию, вздрогнуть, смешаться, разрушая след пентаграммы, указывавшей, что здесь проводился ритуал, а затем отвлёкся, заметив, как остановился Долохов. Уолден замер, уже по одному взгляду того понимая, что происходит и всю важность этого.
Его действительно вела сюда в первую очередь обязанность отомстить, пусть и имеющая под собой верность Лорду, перед которым предатель также был виновен. Однако он так и не успел этого сказать, лишь смотря на Антонина, стоило ему поднять руку. Смотря прямо в глаза, но отнюдь не с угрозой: просто такие слова не произносятся без причины, они стоят многого, и сейчас он принимал каждое из них, затем прикрывая глаза и коротко наклоняя голову, показывая, что запомнил то, что ему хотели передать.
- Вы также можете рассчитывать на мою компанию и помощь, если возникнет необходимость, не важно, будет ли задействована в этом моя семья. – ответив согласно традициям своего рода, Макнейр не стал добавлять, что без участия Долохова и Алекто вряд ли бы ему удалось расправиться с Каркаровым, в конце концов именно они напали на его след. Но каждый, кто был знаком с понятиями чести, видел то, что стояло за этими словами. Он и раньше выделял среди других людей тех, кто, как и он, носил на предплечье знак Тёмного Лорда, теперь же старая, но не теряющая своего смысла фраза образовала ещё одну нить связи. Отметив то, что тот упомянул отчёт Милорду, Уолден вспомнил не так давно состоявшийся его разговор с Повелителем, подумав, что Долохову может быть известно не только позволение ему посодействовать в уничтожении предателя. Он напряжённо на секунду сжал губы, но всё же, посчитал такое знание оправданным, раз так решил Лорд.
- Я бы предпочёл остаться ещё на день или два, конечно, если мисс Кэрроу действительно не будет возражать. – Макнейр поклонился подошедшей женщине. Он учитывал возможную в предстоящем деле задержку, да и обычно в возвращении на родину препятствий не создавалось. - К тому же нужно появиться в паре мест, чтобы при случае было чем объяснить своё присутствие за границей… Но, видимо, лучше заняться этим уже завтра. – проведённый ритуал и последующие события требовали время на то, чтобы вновь прийти в себя. А также на то, чтобы обдумать всё ещё раз, заново пройдясь по опасным деталям и наконец подводя итог, переворачивая страницу истории, на которой ещё существовал такой человек, как Игорь Каркаров.

Слова Уолдена о необходимости появиться еще в паре мест напомнили Антонину Павловичу, что и его дела в Румынии не завершены. Он пожертвовал личным, чтобы найти и уничтожить предателя, отодвинул на задний план то, что имело значение для него самого, но теперь мог вволю использовать свое время и силы на то, чтобы встретиться снова с теми, кто имел перед ним пару долгов и обязательств. Колдография и кое-какие личные вещи из шкатулки, переданной ему Йенчи, требуют внимания, и как подозревает Долохов, это может стать проблемой, если он не позаботится об этом как следует.
А значит - новые встречи, каждая из которых может стать последней. Быть может, новые предательства. И на сей раз Алекто не сможет быть рядом - в том числе и из-за ошибки, которой он сам позволил случиться.
Впрочем, этим он займется позже, когда из мантии выветрится острый дух пожарища, когда отойдут на задний план воспоминания о словах Игоря, трусливых и тем более ранящих.
Подошедшая Алекто выглядит чуть лучше, чем когда они аппарировали по следу Каркарова, и Долохов внимательно изучает ее бледное лицо, выискивая признаки необратимых последствий ритуала. Наверняка вернувшись в коттедж, она сможет попытаться решить эту проблему, и наверняка успешно, но все жаль, что он не располагает ни одним из аартефактов, что так любил прежде - артефактов, которые избавили бы Кэрроу от этой опасной балансировки на острие ножа.
Да и Уолдену, думает он, переводя взгляд на Макнейра, пока тот обменивается с Алекто вежливыми формулировками, не помешал бы отдых. Наверное, он и сам выглядит ничуть не менее изнуренным, чем его компаньоны - Каркаров подготовился как следует, видимо, принялся за работу, едва узнал о возвращении Милорда, так что сил потребовалось немало. Справился бы ли он один - Долохов предпочитает не гадать об этом, отказывая признавать, что годы берут свое. Что он провел последние четырнадцать лет, не держа в руках волшебную палочку, так что теперь был вынужден не просто осваивать новое, но и возвращать прежние навыки.
И все же у них получилось. Как бы предатель не пытался спасти свою жалкую жизнь, какие бы ловушки не подготовил, это не помогло, и в этом факте Антонин видит подтверждение правоты из общего дела, дела, которому они все, хранящие Метку на руке как реликвию, посвятили жизнь.
Порт-ключ был приятным дополнением к благополучно окончившемуся делу: подобно многим чистокровным волшебникам, Алекто Кэрроу носила с собой артефакт, настроенный на ее дом, чтобы в случае необходимости иметь возможность мгновенно переместиться к месту назначения даже оттуда, откуда не могла бы вывести обыкновенная аппарация. Часто порт-ключ был многократного использования, но сейчас это не имело большого значения.
Безусловно, перемещения с помощью порт-ключа отследить было куда сложнее, чем следы аппарирования, что было на руку Пожирателям, не желающим, чтобы что-то связывало их имена с пепелищем, где наверняка еще надолго сохранится легкий флер остаточной темной магии, отпугивающий особо чувствительных магглов или тех магов, кто забредет сюда случайно.
Долохов протягивает руку и касается теплого металла, нагретого магическим фоном вокруг.
Спустя мгновение они оказываются уже Бухаресте, перед крыльцом особняка Кэрроу, скрытые от нескромных взглядом прохожих высокими парадными воротами, усиленными множеством охранных чар, и таким же высоким забором, вдоль которого раскинулась зачарованная живая изгородь. Брат и сестра Кэрроу избегают чужого вмешательства в частную жизнь, а потому особняк в конце магической улицы, выходящий задней стеной прямо на Дымбовицу, так нравится Долохову, к закату жизни и ввиду нынешней ситуации оценившему скрытность.
Отсюда они аппарировали к хижине, сюда и вернулись с победой - достойный повод закатить пир, пусть выиграна только одна битва, а война в самом разгаре.
Этим вечером они заслужили отдых, а уже с утра газеты раструбят об их сегодняшней победе.