[AVA]http://s6.uploads.ru/t/jOVIm.jpg[/AVA]

Амелия Боунс любила свою работу. Любила трепетно, нежно и преданно, отдавая себя полностью непростым, но порой весьма увлекательным министерским будням. Именно поэтому большая серая сова поздним пятничным вечером застала погруженную в работу женщину в ее кабинете, а не в уютной квартире в центре Лондона в обществе нежно любимой кошки.
Устало помассировав виски, рыжеволосая волшебница без особого энтузиазма поднялась из кресла и направилась к двери, чтобы впустить назойливую птицу. Через пару секунд в комнату влетела чем-то крайне недовольная серая сова. Птица аккуратно приземлилась на подлокотник кресла и выжидающе посмотрела на Амелию, слегка отставив правую лапку. Боунс устало вздохнула и приблизилась к птице, теряясь в догадках, кто мог прислать ей письмо в столь поздний час, когда рабочий день давно кончился, а большинство коллег уже разбрелось по домам.
Наскоро отвязав конверт от лапки совы – сегодня еще требовалось доделать отчет – Амелия разорвала плотную бумагу и приступила к чтению, мимоходом успевая подумать, что давно не получала писем личного характера, разве что от племянницы и брата. Прищурившись, рыжеволосая волшебница быстро пробежала по аккуратно написанным строчкам глазами и поджала губы, задаваясь вопросом, какого рода консультация могла понадобиться целительнице больницы им. Св. Мунго – мисс Элизабет Нэльсон.
Опустив пергамент, женщина с минуту близоруко рассматривала кольцо на пальце, пытаясь припомнить все подробности прошлогоднего октября.
Мисс Элизабет Нэльсон – миловидная молодая девушка, сумевшая поставить ее на ноги всего за полтора месяца. Не без помощи мистера Мартелла, разумеется. Впрочем, это совершенно неважно. Результат был достигнут – Амелия Боунс в начале прошлого ноября получила возможность вернуться к работе и заняться насущными делами вплотную.
Рыжеволосая женщина задумчиво постучала ногтями по столешнице, мысленно взвешивая все «за» и «против». С одной стороны, последнее время на работе был откровенный аврал, посему Боунс все реже отправлялась домой, допоздна засиживаясь в своем кабинете и при особой необходимости ночуя в нем. С другой – Элизабет Нэльсон практически вытащила ее с того света, тактично не задавала вопросы о том, где Амелию так сильно покалечили, да и вообще была с ней крайне любезна на протяжении всего курса лечения.
Глава отдела магического правопорядка цокнула языком и потянулась за чистым пергаментом. В конце концов, Амелия Боунс умела быть благодарной и никогда не забывала доброго отношения.

Отправив сову, женщина устало потерла глаза и присела в кресло, рассчитывая сегодня окончательно разделаться с бумагами. О предстоящей встрече Амелия больше не думала.

Мадам Боунс прибыла в Косой переулок за десять минут до назначенного времени. Обыкновенно она приходила куда раньше, предпочитая сама дожидаться своих непунктуальных коллег, но в этот раз все было иначе – место встречи разительно отличалось от привычных кабинетов Министерства Магии, а Корнелиуса и добрую половину Визенгамота сейчас заменяла не кто иной, как Элизабет Нэльсон.
Впрочем, задержалась она не поэтому. Амелия Боунс тщательно подбирала выходное платье, что было ей совершенно несвойственно. Работая в Министерстве, рыжеволосая волшебница редко бывала в Косом переулке да и вообще в большом скоплении магов, посему предпочитала придерживаться строгого стиля одежды, нося под темными мантиями юбочные костюмы приглушенных тонов.
Но сегодня было исключением. Боунс в срочном порядке требовалось определиться с нарядом для встречи, а она уже битый час задумчиво разглядывала несколько платьев, висящих в самом углу шкафа. Взгляд ее скользил от одного наряда к другому и с каждой секундой становился все тоскливее и тоскливее.
Мадам Боунс не любила моду магического мира, считая ее, по меньшей мере, странной и непрактичной. Благо, облачаться в странного вида платья, силуэт которых почти не изменился со временем средневековья, приходилось далеко не каждую неделю.
После пятнадцатиминутных терзаний Амелия извлекла на свет наряд, который, пожалуй,  меньше всего соответствовал магической моде, но был весьма приятен и аккуратен, несмотря на малое количество рюш, нашивок, кружев и прочего. Все почти что строго и по-деловому. Удовлетворенно хмыкнув, Амелия направилась в спальню.

Косой Переулок встретил ее неприятным холодным ветром, который, казалось, проникал даже сквозь теплую осеннюю мантию. Амелия недовольно повела плечом, слегка прищуриваясь, чтобы разглядеть нужную вывеску. Новенькая, блестящая с большими приятно салатовыми буквами - "Rosa Lee Teabag". Боунс удовлетворенно хмыкнула и направилась к небольшому кафе в конце улицы.
Идти было неудобно. Она уже успела забыть, что это платье до безобразия узкое, чуть расклешенное книзу, сильно ограничивает возможности к быстрому передвижению. Мысленно ругая себя за неосмотрительность, Амелия добралась до чайной и толкнула дверь внутрь. Как только женщина переступила порог небольшого помещения, на улице начал накрапывать холодный лондонский дождь. Пожалуй, один из тех, которые грозили затянуться на целый день.

Она снимает темную мантию, оставаясь в неудобном темно-фиолетовом платье, мельком смотрит на часы – рыжеволосая волшебница приходит как раз за минуту до назначенного времени – и кивает официантке, показывая, что не нуждается в отдельном столике.
Амелия не сразу замечает Элизабет, а когда встречается с ней взглядом, сдержанно улыбается и аккуратно протискивается к окну.
- Мисс Нэльсон, - рыжеволосая волшебница кивает и присаживается напротив миловидной девушки. Сперва она не узнает Элизабет – год назад она была блондинкой, а сейчас у нее темные волосы, да и выглядит она немного нервной. – Рада вас видеть, - добавляет Амелия и вежливо просит подошедшую официантку принести чашку молочного улуна.
- Мерлин, не могу поверить, что прошел целый год, - неспешно говорит мадам Боунс, не спуская глаз с Элизабет. И правда. Год сложный, полный неприятностей и переживаний, в конце концов, до ужаса вязкий и серый.
Наконец, ей приносят чай. Амелия благодарит официантку и снова обращается к темноволосой волшебнице.
-Впрочем, мы собрались здесь не для этого, верно? – по ее лицу скользит полуулыбка. Женщина откладывает чайную ложку на блюдце и внимательно всматривается в лицо целительницы.

Отредактировано Amelia Bones (28 октября, 2015г. 19:36)

[AVA]http://s6.uploads.ru/t/jOVIm.jpg[/AVA]Амелия обвивает теплую пузатенькую чашку ладонями, машинально поглаживая голубоватую ручку. Теперь она может рассмотреть Элизабет поближе. Разумеется, не пристально, что было бы совершенно бестактно, а украдкой, бросая короткие взгляды, чтобы понять, как все-таки стоит вести себя с мисс Нэльсон дальше, выстроить определенную модель поведения. Ведь теперь она не пациентка, а девушка, сидящая перед ней, больше не в лимонной мантии, и ей требуется ее, Амелии, помощь.
Мадам Боунс делает глоток горячей, чуть вяжущей язык жидкости и сосредотачивается на мисс Нэльсон.
Все-таки Элизабет похудела. Или так кажется, потому что у нее темные волосы? Да и цвет лица какой-то бледный. С другой стороны, у кого он сейчас здоровый. Тем более Элизабет целительница, а им, как и Аврорату, сейчас приходится ох как не сладко. Так кажется Амелии Боунс, которая в силу жизненных обстоятельств неправильно трактует нервное состояние мисс Нэльсон, связывая его с работой, как и причину их встречи.
- Да вы правы, куда уютнее, чем в Мунго. Рада, что мы встретились именно при таких обстоятельствах, - Боунс согласно кивает и предпочитает перейти к более насущным вопросам. Ей неприятно вспоминать тот год и причины ее двухмесячного пребывания в больнице. Собственно это и неудивительно после перенесенных потрясений.
Элизабет не заставляет долго себя ждать, и Амелия это ценит. Только вот она совершенно не ожидает, что мисс Нэльсон будет консультироваться с ней по вопросам личной жизни. Совсем не ожидает. Это слишком неожиданно, и Боунс требуется пара секунд, чтобы осознать слова девушки. Они больше походят на лесть, которую Амелия так не любит, но взволнованное лицо Элизабет говорит само за себя – о лести не может быть и речи. Что ж, тогда это вдвойне приятно.
Улыбка слетает с губ Боунс, и женщина вся обращается во внимание, чтобы не упустить ни одной детали, которая могла бы сыграть ключевую роль в решении проблемы мисс Нэльсон. Про себя Амелия отмечает необычайную иронию судьбы: семейные правовые нормы и акты – то, в чем она разбирается лучше всего, правда, достаточно давно не практикует в связи с тесной работой с Авроратом, да и это сейчас куда важнее, хоть и менее интересно, только вот сама она до сих пор не замужем и без каких-либо перспектив в личной жизни. Но самобичеванием женщина займется чуть позже. Сейчас главное выслушать мисс Нэльсон.
Амелия машинально водит указательным пальцем по ободку чашки, всматриваясь в бледное лицо целительницы.
- Эрон Тафт? – почти буднично переспрашивает Боунс, чуть наклоняя голову в бок. Удивлена ли она? Пожалуй, самую малость. По крайней мере, Амелия никогда не задумывалась о семейном статусе Элизабет, как и о многих своих коллегах. В первую очередь ее интересует профессионализм волшебника, а частная жизнь как-то отходит на второй план. Да и сплетничать она никогда не любила, предпочитая садиться в Министерской столовой подальше от Муфалды и ее закадычной подруги.
- Да, мы с ним знакомы, - говорит Амелия, борясь с желанием упомянуть Мирцеллу Хант, секретаря бывшего мужа Элизабет, с коей ей довелось столкнуться лично при весьма и весьма компрометирующих блондинку обстоятельствах.
Итак, что ей известно об Эроне Тафте? Занимает хороший пост в отделе международного магического сотрудничества, близкий родственник двум министрам магии, яростно печется о своей репутации, впрочем, его не следует за это винить, вежлив, обходителен, знаком с большинством влиятельных чиновников Министерства. Пожалуй, все.
Амелия частенько встречалась с ним в коридорах, на общих совещаниях, несколько раз разговаривала лично. Обычный, трудолюбивый, ничем не примечательный человек, вызывавший лично у нее уважение за работоспособность и преданность своему делу.
Но вот Элизабет, похоже, раздражается при упоминании о бывшем муже, оно и понятно, каким бы человеком не был Эрон Тафт, воспоминания о прошлых отношениях зачастую неприятны, и кому, как ни Амелии Боунс об этом знать.
Мисс Нэльсон говорит неспешно, чуть нервно, рыжеволосой женщине даже начинает казаться, что с трудом. Да и ее можно понять – не каждый решится рассказывать о своей личной жизни почти незнакомому человеку и уж тем более просить каких-то советов и консультаций.
Амелия поправляет волосы, делает небольшой глоток горячего чая и краем глаза замечает кончик волшебной палочки, очертивший круг рядом с их Элизабет столика. Боунс ставит теплую чашку обратно на стол и чуть подается вперед, смотря прямо на мисс Нэльсон.
-  Вы можете не беспокоиться, все строго конфиденциально и останется исключительно между нами, - успокаивающе заверяет Амелия и отклоняется назад.
Она, конечно, ожидала несколько иного рассказа, да и, признаться, куда больше подробностей, чем недомолвки и абстрактное видение ситуации. Но, видимо, Элизабет не любитель раскрывать все карты, что, разумеется, можно понять, но это слишком осложняет дело.
- Мисс Нельсон, - спокойно произносит Боунс, наконец, оставляя чашку в покое, - устный договор между магами бывает разного рода. Все зависит от конкретной ситуации. К сожалению, не смогу вам ничем помочь, если не узнаю больше информации о договоре, условиях, действующих лицах, причинах. Я прекрасно понимаю, что вам сложно об этом говорить, возможно, даже неприятно, но мне нужно увидеть полную картину, чтобы посоветовать вам что-нибудь дельное. Пожалуйста, Элизабет, это в ваших интересах, - мягко говорит Амелия, пытаясь немного успокоить целительницу. Она даже называет ее по имени, стараясь, чтобы голос звучал как можно доверительнее. В конце концов, это словно горькое лекарство, которое необходимо принять для выздоровления, без него никуда. И Боунс думается, что Элизабет Нельсон прекрасно об этом знает.

[AVA]http://s6.uploads.ru/t/jOVIm.jpg[/AVA]Амелия Боунс внимательно смотрит на Элизабет Нэльсон и пытается понять, что перевесит в девушке, сидящей напротив – нежелание делиться личным и сокровенным с почти посторонним человеком или необходимость в консультации сведущего в законах специалиста. Спустя минуту целительница все-таки медленно кивает, очевидно, взвешивая те или иные аргументы и приходя к наиболее разумному решению – получить помощь.
- Прекрасно, мисс Нэльсон, - говорит женщина и принимает более расслабленную позу, чуть отклоняясь назад и все еще поглаживая ободок чашки. – Можете быть уверенной, что свое мнение к этому человеку я не изменю и, разумеется, на нем наш разговор никак не отразится, - кивает Амелия и для пущей убедительности твердо произносит: «Обещаю».
Элизабет Нэльсон нервничает. Нервничает сильно, это видно невооруженным глазом. Она облизывает пересохшие губы, потирает руки, смотрит куда-то в чашку, явно пытаясь сосредоточиться и восстановить в памяти подробности непростой ситуации.
Амелия переводит взгляд в окно, стараясь не утомлять Элизабет излишним вниманием. В конце концов, дело явно серьезное, раз мисс Нэльсон, как ей показалось еще в Мунго, решительная и достаточно строгая, сейчас молчит, раздумывая, с какого конца начать и к чему подвести в итоге. Что ж, она пока не спешит. У них есть время. И Амелия Боунс не намерена торопить девушку напротив.
Элизабет начинает свой рассказ. Она говорит про друга. Действительно ли друга или, как то часто бывает, кого-то большего? Амелия Боунс не спрашивает. Это нетактично, да и к делу, пожалуй, отношение вряд ли имеет. Собственно, лезть в дебри личной жизни, еще и чужой, глава отдела магического правопорядка не собирается, поэтому лишь кивает, оставляя «друга» на откуп совести мисс Нэльсон.
Это уже интересно. Что может толкнуть девушку просить помощи у бывшего мужа? Опыт в этой сфере у мадам Боунс крайне не богатый, но много ума не надо, чтобы понять – безотлагательное, почти безнадежное дело. Она снова кивает, показывая, что внимательно слушает мисс Нэльсон.
Амелия Боунс приглушенно хмыкает, когда Элизабет заговаривает о суде. Собственно, предположить, что глава отдела магического правопорядка отреагирует восторженно на заявление девушки о нарушении закона, было бы глупо. Впрочем, мисс Нэльсон это и так прекрасно понимает, обращаясь к ней лично, а не прося об официальной аудиенции.
Женщина тяжело вздыхает, подавляя горячее желание прочитать нотацию о подобном поведении Элизабет, но вовремя спохватывается, прекрасно понимая, что быть откровенной тяжело, а говорить о неправомерных действиях ей, главе отдела правопорядка, еще сложнее. И, несмотря на очевидное нарушение, Боунс, скрепя сердце, проглатывает фразу.
Девушка резко поднимает на нее глаза, смотрит в упор, но Амелия отвечает спокойным прямым взглядом. Честность Элизабет, конечно, немного шокирует, но оно определенно к лучшему. И Боунс уважает это.
- Продолжайте, пожалуйста, - мягко просит женщина, пытаясь показать целительнице, что все почти в порядке, ее не смущают слова о нарушении закона, и она не корит за это мисс Нэльсон.
Отчего-то ей начинает казаться, что Эрон Тафт не такой уж и прекрасный человек, но она уже обещала Элизабет, что не изменит свое отношение к коллеге, и слово свое намеревается сдержать. Мисс Нэльсон торопится, видимо, понимая, как странно звучат ее слова в адрес бывшего мужа и, похоже, переходит к сути.
«Чистокровны…долг жизни…» - слова словно врезаются в память. Все не так просто, как ей казалось поначалу. Сложнее.
Женщина еще раз вздыхает, трет виски, пытаясь вспомнить всю изученную литературу и случаи из своей и чужих практик. Пока на ум приходят только пару статей из кодекса да одно происшествие столетней давности. Она молчит, дожидаясь, пока девушка затихнет, и Амелия сможет рассказать свое видение на ситуацию.
Но тут Элизабет говорит то, чего женщина никак не ожидает услышать. Она произносит: «Баст Гриффит», тем самым неосознанно совершая большую ошибку. 
Амелия Боунс на мгновение застывает, после чего умиротворенно обхватывает чашку и подносит к губам остывший чай. Рыжеволосая ведьма держит себя в руках, размеренно делает глоток, давая своим мыслям выстроиться в логическую последовательность, а после ставит посуду обратно на стол и спокойно, почти удовлетворенно устремляет на Элизабет спокойный взгляд.
Конечно, Амелия знает Гриффита. Чистокровного, пятнадцатилетнего, эрудированного. Прекрасного мальчика и выросшего из него Рабастана Лестрейнджа, опасного преступника, Пожирателя смерти, убийцу и волшебника, гордо делящего звание грозы магической Британии со своим братом и невесткой, с коими Амелия, увы, также прекрасна знакома.
И она не ошибается. В магическом мире просто нет чистокровных магов с такой фамилией. Да и, наверное, никогда не было. Не в 20 веке точно.
Она удивлена, что, наверное, видно даже по ее спокойному лицу, то ли словами Элизабет и скрытым смыслом, то ли тем, что мисс Нэльсон настолько просто берет и выкладывает перед главой отдела магического правопорядка все карты. Не специально, конечно. Тем не менее, перед Боунс почти флеш рояль, редчайшая комбинация, сложившаяся в этот раз так просто, без лишних усилий, без блефа – просто бери, повышай, срывай куш. Слишком странно.
- Баст Гриффит? – спокойно, выдержанно переспрашивает Амелия, чуть улыбаясь Элизабет. Сейчас она благодарит Мерлина за службу в Министерстве, где волей – неволей приходилось держать себя в руках, иной раз надевать маску, не показывая истинных чувств.
- Кажется, он закончил Рейвенкло, - невозмутимо и уверенно говорит Боунс, ловя себя на мысли, что все-таки наслаждается произведенным на девушку эффектом. – Мы с ним знакомы. Собственно, это неважно, мисс Нэльсон, - сразу продолжает Амелия, неспешно делая еще один глоток чая. – Мы говорим о вашей ситуации. Вы рассказали мне почти все, и я смогу помочь, дать дельный совет. Остается только выяснить, мисс Нэльсон, что за услугу вы оказали Басту Гриффиту? – Амелия подчеркивает имя и чуть отклоняется назад, пристально всматриваясь в лицо целительницы.
Конечно, она знает. Прекрасно знает, о какой услуге идет речь. Это так просто, словно попросить Аврорат применить детские отпирающие чары. Женщина почти не сомневается – Элизабет помогла Лестрейнджам бежать. Да еще и с помощью бывшего мужа, за что тот пытается снова окольцевать целительницу. Все складывается в четкую картину. Амелия даже забывает о юридической консультации. Слишком много удивительных новостей, от которых Боунс пока не может отойти и посмотреть на ситуацию трезво. Осознание пьянит.
Она с секунду смотрит на Элизабет, а после отворачивается к окну. Интересно, девушка понимает, что делает, кому доверилась, в конце концов, что ее ждет после такого почти признания?
Амелия молчит, ожидая ответов на поставленные вопросы. Эйфория медленно покидает ее, принося с собой почти болезненное отрезвление и неприятный вопрос «что дальше?», ответ на который, как бы ни хотелось, в скором времени придется дать.

[AVA]http://s6.uploads.ru/t/jOVIm.jpg[/AVA]Элизабет мертвенно бледная. Еще чуть-чуть и девушка рискует слиться с накрахмаленными до хруста белоснежными салфетками на столе. Амелия даже начинает бояться, что мисс Нэльсон ненароком упадет в обморок, но, к счастью, этого не случается.
С минуту целительница молчит, вероятно, пребывая в состоянии крайнего шока. Еще бы. Так опрометчиво назвав имя друга, – мадам Боунс предпочитает не думать, что девушка вкладывает в это понятие – Элизабет оказывается в весьма и весьма неприятной ситуации.
Собственно, мысль, что сама Амелия находится в, как минимум, противоречивом положении, женщина почти сразу откидывает. С этим она разберется чуть позже.
Наконец Элизабет прерывает затянувшееся молчание и задает уточняющий вопрос. Правда, скорее для того, чтобы нарушить гнетущую тишину, повисшую, в воздухе нежели для уточнения информации. Но и он не разряжает обстановку – голос мисс Нэльсон звучит сдавленно и откровенно нервно. Наверняка девушка не ожидает, что еще хоть кто-нибудь, кроме нее, имеет хоть какое-то представление о Басте Гриффите, в широких кругах более известном как опасный преступник Рабастан Лестрейндж. И то, с каким ужасом в глазах Элизабет повторяет имя мужчины, не оставляет ни малейших сомнений в том, что девушка прекрасно осведомлена о реальной личности волшебника, что еще больше ухудшает положение дел.
- Рабастан… - произносит холодно Амелия, но вовремя спохватывается. Здесь чересчур много людей, пусть даже Элизабет и наложила заглушающие чары на их небольшой столик. Слишком опрометчиво, возможно, даже опасно – вот так вот просто говорить о том, кто уже достаточно продолжительное время числится в розыске после повторного побега из Азкабана, в незатейливой чайной в компании целительницы, сделавшей почти чистосердечное признание.
Мерлин, какой-то абсурд, не иначе.
- Баст Гриффит, - через мгновение исправляется рыжеволосая женщина, - двадцать лет назад был замечательным молодым человеком. Мне весьма жаль, что… впрочем, не важно, - она замолкает, медленно отворачиваясь к окну. – Это было давно, - гораздо тише добавляет Амелия и вздыхает.
Ей не хочется вспоминать события далеких, казалось бы, прочно забытых лет. Но тени прошлого придерживаются иного мнения, решая именно сейчас яркими образами всплыть в сознании Боунс. Она чуть кивает головой, стараясь прогнать неуместные, порой печальные видения, и сконцентрироваться на девушке, сидящей перед ней. Но получается плохо. Перед глазами почти стоит образ любознательного псевдо-стажера, отчего становится немного не по себе. Нельзя обманываться. Рабастан Лестрейндж – опасный преступник, а не милый любознательный юноша. Больше нет.
- Зелье? – наконец отвлекается от собственных мыслей Амелия и снова внимательно смотрит на Элизабет. Кажется, та постепенно приходит в себя. Голос уже не отдает ужасом, хотя по-прежнему звучит как-то сдавленно, а  лицо выражает мрачную, отчаянную уверенность.
- Анти-веритасерум? – Боунс пристально всматривается в лицо мисс Нэльсон. – Это к делу не относится, но мне было бы весьма интересно узнать об этом зелье поподробнее, - все еще доброжелательно, но гораздо прохладнее говорит Амелия. – Разумеется, если вам не сложно. Боюсь ошибиться, но оно собственного приготовления? – на памяти мадам Боунс не было ни единого случая с использованием данного зелья, из чего Амелия заключила, что это либо что-то крайне редкое, но тогда бы она так или иначе знала бы о нем, либо недавно изобретенное, не успевшее попасть на магический рынок.
Элизабет замолкает, с секунду отрешенно смотрит на чашку, а после отвечает на вопрос, повисший в воздухе несколько минут назад. Нет, она больше не встречалась с Рабастаном Лестрейнджем. Ни разу. И Амелия почему-то не сомневается в сказанном девушкой, доверяясь своей интуиции.
Женщина вздыхает, подносит к губам чашку, глотает уже не такую приятную жидкость и с полминуты смотрит на Элизабет. Та пытается снова вернуться к юридической консультации, но Амелия пока не готова так скоро отвлечься от Баста Гриффита.
-  Вы понимаете, что сейчас делаете? – выдерживая паузу, произносит Боунс и отставляет чашку на край стола. – Вы только что фактически признались главе отдела правопорядка в помощи одному из самых опасных преступников магической Англии, - она говорит неспешно, четко выговаривая каждое слово.
– Элизабет, - женщина позволяет себе назвать девушку по имени, - вы ведь прекрасно знаете, что это уголовно наказуемо, - Амелия говорит чуть тише и куда более человечнее, чем пару секунду назад, – и сейчас поставили меня в такое затруднительное положение, если вы понимаете, о чем я говорю. Право, это очень сложно, - Боунс переводит взгляд на девушку и с секунду, болезненно кривя губы, смотрит на Элизабет. – Он ваш друг, и в какой-то мере могу вас понять, но… поймите и вы меня, Баст же преступник, убийца, я не в праве… - рыжеволосая ведьма замолкает, устало, чуть близоруко моргает, хмурится, отчего на лбу появляется характерная морщинка, и на секунду прячет лицо в ладонях.
Ей тошно, невероятно тошно от всего происходящего. Ну, почему, почему тогда, двадцать лет назад, Рабастан Лестрейндж не представился ей как-нибудь по-другому. Сейчас бы не было таких проблем.
Она вздыхает, через десять секунд поднимает глаза на Элизабет. Боунс не по себе. Ей отвратительно, до тошноты дурно. Она ведь уже знает, что вариантов катастрофически мало, а при ее симпатии к мисс Нэльсон, вероятно, всего один.

Отредактировано Amelia Bones (6 ноября, 2015г. 20:27)

[AVA]http://s6.uploads.ru/t/jOVIm.jpg[/AVA]На лице Элизабет легко читается плохо скрываемое удивление. Целительница, вероятно, не ожидает, что история знакомства Амелии Боунс и Баста Гриффита может быть настолько давней, ведь самой главе отдела магического правопорядка до определенного момента казалось, что она напрочь забыла тот предновогодний погожий денек, когда Рабастан Лестрейндж, притворившись ее стажером, рано утром решил без приглашения ввалиться в кабинет молоденькой девушки и облить новенький костюм остывшим кофе.
Рыжеволосая женщина даже почти готова поделиться с Элизабет этой историей, но вовремя сдерживается, считая комментарии в данной ситуации излишними.
Мисс Нэльсон хмыкает, говорит совсем тихо, мрачно, Амелия еле разбирает сказанное девушкой. Интересно, что та имеет в виду? Неужели она сразу не узнала Рабастана Лестрейнджа, чьими изображениями пестрят двери, столбы, витрины лавок магического мира? Или, может, тот принимал оборотное зелье все время их с Элизабет знакомство, а потом вдруг решил признаться и открыть свою истинную личность? Как давно продолжается эта странная дружба между беглым преступником и благопристойной целительницей Мунго? Кто такой Брайан?
Все эти вопросы не дают Амелии покоя. И интересуется она ответами отнюдь не из праздного любопытства. Впрочем, как бы то ни было, прямого отношения к делу они не имеют, а лезть в личную жизнь окружающих ее людей Амелия Боунс и вовсе не привыкла.
Элизабет замолкает на мгновение после ее реплики про зелье, видимо, собираясь с мыслями. Как только целительница начинает говорить, рыжеволосая ведьма вскидывает бровь, но мисс Нэльсон продолжает, давая ответ на ее немой вопрос.
- Не знала, что он, - ведьма нарочито холодно подчеркивает местоимение и чуть мягче добавляет, - увлекается экспериментами. Весьма похвальное занятие.
Амелия хмурится, подносит чашку к плотно сжатым губам, одним глотком допивает остывший чай, и медленно опускает сосуд на стол. Она уже начинает жалеть, что поинтересовалась про зелье – женщина явно не готова к таким откровениям, пусть даже и после того, что уже услышала.
Надо же. Рабастан Лестрейндж в свободное от Азкабана время ставит эксперименты и выявляет у зелья побочный эффект. Какой талант они, оказывается, загубили.
Ей хочется фыркнуть, съязвить что-нибудь резкое вслух, демонстративно поджать губы, но Боунс этого не делает. Она просто молчит – сама виновата, задала вопрос, услышала честный ответ – в ожидании, пока Элизабет закончит.
- Впрочем, я желаю вам удачи, - получается чуть суховато, но Амелия не может по-другому. Ей, несмотря на прошедшее время, все происходящее кажется каким-то абсурдом. Вот так вот просто сидеть в миниатюрной чайной и почти буднично обсуждать опасного преступника и убийцу. Ей бы уже встать, отправить патронус в Аврорат, сообщить информацию, но она словно прикованная сидит за этим столиком и не может пошевелиться. Или не хочет?
Элизабет снова пытается вернуться к прерванному разговору. Она хмурится, с нажимом обрисовывая ситуацию почти в радужных тонах, не желая признавать правду. Для Амелии это крайне удивительно. Для нее непривычно, что кто-то предпочитает отгородиться от неприятных, но настолько очевидных вещей в угоду собственному спокойствию и счастью, пряча непривлекательную правду в глубине сознания.
Мадам Боунс любит честность, прежде всего – перед собой, поэтому называет все своими именами. Только вот Элизабет Нэльсон явно не готова к этому. Она чуть приближается, кажется, понимает, в чем дело. Хочет что-то сказать, но, слыша слова о «преступнике и убийце», в ужасе отшатывается. Видимо, целительница все-таки предпочитает не думать в таком качестве о своем друге. И ее, наверное, нельзя в этом упрекнуть.
Элизабет долго не может прийти в себя. Она старается, зажмуривается, пытается дышать ровно – но у нее плохо получается. Видимо, слова задели мисс Нэльсон куда сильнее, чем Боунс вообще могла предположить.
Девушка молчит, проводит рукой по темным волосам, смотрит куда-то в сторону. Амелия тоже отводит взгляд, снова ощущая неловкость ситуации. В который раз за время встречи ей хочется встать, уйти и больше никогда не вспоминать об этом. Но женщину снова останавливает что-то невидимое, и она остается сидеть, чуть неловко обхватывая пустую холодную чашку.
Элизабет путано пытается объясниться, впрочем, в этом нет нужды – Амелия чувствует себя еще хуже, еще более неуместно, чем могла бы. Она сдержанно кивает, чуть поджимает губы, снова отворачивается к окну. «Он не такой» - словно режет ее изнутри.
Перед глазами всплывает картина пятнадцатилетней давности. Тускло освещенный коридор, плотные темные мантии, множество суровых лиц судей и одно…женское, которое Амелия Боунс не забудет никогда.
- Пожалуйста, прошу вас! Подождите! Мой Барти, он не виноват, он не такой! Это все…ошибка! – разносится громкий плач, отзываясь эхом в гулких коридорах Министерства Магии.
Амелия старается не слушать, зажимает в руках папку, протискивается сквозь толпу. И вдруг ее хватают за рукав, а голос, такой непоправимо-обреченный, раздается почти над самым ухом. Она невольно поворачивается, встречаясь взглядом со щуплой женщиной, отчаянно ухватившейся за мантию волшебницы. Боунс нервно сглатывает, с секунду оцепенело всматривается в карие глаза хрупкой ведьмы, скомкано извиняется и спешно продолжает свой путь. Еще долгие годы Амелию будут преследовать мертвенно бледное лицо и тонкие губы, шевелящиеся в мольбе о пощаде сына.
Ей становится страшно муторно. Она зовет официантку, просит стакан воды. Сглатывает горечь, чуть кривится, поджимает губы. Вспоминает Долохова, отчего рыжеволосой ведьме становится только хуже. Интересно, он тоже «не такой»?
Амелии приносят воду. Она делает пару глотков, но лучше не становится. Когда Элизабет озвучивает мысли мадам Боунс вслух, те звучат неожиданно остро, болезненно отзываясь в груди.
Рыжеволосая женщина молчит, почти никак не реагируя на сожаления мисс Нэльсон. Только поднимает отстраненный взгляд на девушку, давая понять, что услышала ее.
Она поджимает губы, хмурится, делает еще глоток воды. Амелия находится в очень сложной неоднозначной ситуации, где все ее принципы, преданность профессии, личные качества положены на чашу весов вместе с желанием помочь Элизабет и некой благодарностью за Мунго, в который она угодила опять же таки не по своей воле.
Рыжеволосая ведьма пытается собраться с мыслями, заглушить неприятное чувство в душе, как Элизабет неожиданно называет главу отдела правопорядка по имени. Амелия заметно вздрагивает, поднимает на девушку взгляд. За пределами Министерства ее почти никто не называет по имени. Это слегка сбивает с толку, одновременно как-то сближая их.
Девушка говорит, что Рабастан Лестрейндж спас ей жизнь. Только вот она не думает или не желает думать, сколько тот погубил.
Амелия больше не может слушать. У нее начинает кружиться голова, и даже вода не помогает прийти в себя.
- Если вы уверены, что не подписывали никаких бумаг, - она говорит чуть резковато, отстраненно, - то все не так плохо. Мистер Тафт зря пытается на вас воздействовать. Даже оказав… - Амелия на секунду замолкает, переводит взгляд на стакан и, чуть погодя, продолжает, - серьезную услугу, он не имеет права на вас давить, еще и принуждать к каким-либо действиям, особенно подобным браку без права на развод, - Боунс останавливается, стараясь взять себя в руки.
- Это совершенно точно закреплено в законе, только вот, боюсь, не смогу вам процитировать отрывок в данный момент. Подобные случаи достаточно редки, особенно в моей практике. Но сфера влияния на вас, учитывая «долг жизни» так или иначе, ограничена. Вам не о чем беспокоиться. Я постараюсь сегодня-завтра прислать вам сову с выдержками из законов и пару уточнений. К сожалению, не помню некоторые детали наизусть, - уверенность, кажется, медленно возвращается к ней, а слова уже не даются с большим трудом.
Амелия отводит взгляд, снова отворачиваясь к окну. Ей все еще тошно от того, как она поступает, практически идя на сделку с собственной совестью и принципами. Боунс даже не считает нужным найти своему поступку хоть какое-то оправдание, чтобы успокоиться. 
Она, глава отдела магического правопорядка, честная и справедливая почти помогает преступнику, совершает должностное преступление! Рыжеволосая женщина болезненно кривится, трет ноющие виски, закрывает глаза.
Она уже сделала шаг, и сомневаться, проливая слезы об утраченной навеки совести и моральных принципах, поздно.
- Никто не узнает об этом разговоре - говорит Амелия минутой позже, немного свыкаясь с чувством отвращения к себе, - о том, что вы имеете хоть какое-то отношение к этому делу. Я не… - она вздыхает и с трудом продолжает, - не буду давать никаких показаний и использовать данную информацию в ходе расследования, но, если Баст Гриффит будет пойман, то я ничего не смогу сделать в любом случае, даже если бы хотела, - она подчеркивает последние слова, и чуть нервно смотрит на Элизабет, стараясь смириться с омерзительным чувством внутри.

[AVA]http://s6.uploads.ru/t/jOVIm.jpg[/AVA]Амелии все еще нехорошо. Она допивает воду, аккуратно ставит стакан на кружевную салфетку, с секунду смотрит в пустую чашку. Голова все еще кружится, отзываясь в желудке неприятными приступами тошноты. Краем глаза она замечает, что Элизабет деликатно отводит взгляд – благодарно кивает, пытаясь поскорее взять себя в руки. Наконец ей это удается.
Элизабет, кажется, рада, что глава отдела так резко меняет тему, заговаривая об Эроне Тафте и более насущном вопросе. Амелия произносит слова ровно, чуть отстраненно, испытывая, пожалуй, облегчение от того, что возвращается к законам, актам и границам влияния. Она готова говорить о чем угодно, лишь бы снова не переключаться на Баста Гриффита, его прекрасную личность и погребенный в камере мрачного Азкабана научный талант преступника.
Элизабет коротко благодарит ее и кивает. Амелия поднимает на нее уже ясный взгляд и чуть наклоняет голову в ответ, не зная, как еще реагировать на подобные слова. Сказать, что она рада помочь – да, возможно, если касаться исключительно юридической стороны вопроса и не брать во внимание разговор о Басте Гриффите, иначе получится, что глава отдела кривит душой. Поэтому, чтобы не упрекать себя хотя бы во лжи, Боунс молча кивает.
- Об этом не может быть и речи, - строго говорит Амелия и пододвигает пустой стакан к чашке. Не хватает еще уподобиться Эрону Тафту и требовать с бедной девушки непонятно что. – Это совершенно бескорыстно, - уже мягче добавляет мадам Боунс и чуть закусывает нижнюю губу, - даже не думайте, что вы мне что-то должны. Это исключительно мое желание вам помочь, и я ничего не требую взамен. Не беспокойтесь, Элизабет, - женщина коротко улыбается девушке, стараясь не обращать внимания на отвратительное состояние.
Девушка мнет в руке салфетку, с секунду колеблется, а потом снова поднимает взгляд на рыжеволосую ведьму.
- Это очень щедрое предложение с вашей стороны, Элизабет. Я благодарю вас. Все же надеюсь, что мне не придется вас беспокоить, особенно по пустякам, - Амелия коротко, почти ненапряженно улыбается. В конце концов, ей бы не хотелось, чтобы Элизабет чувствовала себя обязанной.
Она снова упоминает Баста, и Амелия сдержанно кивает, не желая возвращаться к этой теме снова. Каким бы замечательным и талантливым он не был – в первую очередь, Рабастан Лестрейндж тот, кто дважды сбежал из Азкабана и убил несметное количество маглов и магов, а уже потом – милый и замечательный друг, да и то, видимо, для узкого круга магического населения Британии.
На извинения Элизабет мадам Боунс снова кивает, по-прежнему не находя силы и слова, чтобы ответить.
Женщина с секунду смотрит на девушку напротив, а после ее взгляд устремляется на хронометр, тактично вынутый из дамской сумочки. Мерлин, еще десять минут, и она рискует опоздать!
Амелия окончательно берет себя в руки, улыбается Элизабет, словно ничего этого не было, и пятнадцать минут назад рыжеволосая ведьма не пребывала в крайнем смятении и огорчении, снова зовет официантку и просит счет.
- Прошу меня простить, но день в самом разгаре, и у меня еще достаточно много работы, - вежливо произносит Амелия, глядя на Элизабет.
Вскоре им приносят счет – мадам Боунс быстро платит, оставляя хорошие чаевые, и встает из-за столика, оправляя темно-фиолетовое платье.
- Желаю вам успехов в ваших исследованиях, - Амелия коротко кивает Элизабет и накидывает осеннюю мантию. За окном все также льет затяжной лондонский дождь. Впрочем, это совершенно не помеха для того, чтобы явиться на работу в выходной день. Ведь, прежде всего, ей необходимо подумать, а ничто так не подходит для этого, как собственный кабинет в полупустом Министерстве.
- Вечером я обязательно пришлю вам сову, - она застегивает верхнюю пуговицу мантии, - было приятно вас увидеть, Элизабет. До свидания, - она улыбается краешками губ, кивает и, вешая на плечо сумочку, неспешно выходит из миниатюрной чайной.
Ей необходимо переключиться, заняться хоть чем-то, чтобы отвлечься и не думать о недавно заключенной сделке с совестью и своими принципами. И работа для этого подойдет как нельзя лучше. Амелия не сомневается в этом. В конце концов, именно она помогла пережить женщине и смерть близких людей, и тяжелое окончание отношений с Алексом Праудфутом в связи с кончиной их дочери, и множество жизненных неурядиц.
Мадам Боунс тихо вздыхает и исчезает в плотной завесе дождя в надежде на лучшее окончание слишком муторного и сложного дня.