4.Ее звали Ариана. Аберфорт повторял это имя нараспев, наслаждаясь игрой собственного голоса, и тогда Альбус демонстративно затыкал уши, пытаясь читать книги, тайком вынесенные из отцовской библиотеки.
– Зануда, Альбус! Ты – зануда, слышишь меня? – крикнул Аберфорт, наклоняясь к брату через жесткий подлокотник кресла.
– Вот иди и играй со своей Арианой, а мне книгу надо на место убрать, пока папа не вернулся, – огрызнулся Альбус в ответ.
Ариана смущенно подергала Аберфорта за рукав, что-то шепотом ему выговаривая. Она делала это, путая местами слоги и упуская часть слов: Аберфорт, чтобы не смеяться, прикрыл рот ладонью и нахмурился, намеренно придавая своему лицу сердитое выражение.

Со стороны входной двери послышался щелчок замка, а за ним – тихие шаги.
– Мне мерещится? – настороженно спросил Альбус, вытягивая шею.
– Нет, идут, – с трудом выдавил из себя брат, не успев до конца отсмеяться.
Под испуганный взгляд Аберфорта, Альбус спрыгнул с кресла и выскочил из детской.

5.Книга соскользнула с верхней полки и плавно опустилась в горячую детскую ладонь.
– Что ты делаешь! Папа же запретил!
– Он запретил только вставать на табурет, чтобы достать книги, а я колдую, – рассудительно и невозмутимо ответил Альбус, бросая короткий взгляд на Аберфорта: тот стоял позади, насупившись и скрестив на груди руки.
– Вчера ты сказал, что поиграешь со мной и Арианой сегодня. Ты опять солгал, – с упреком произнес Аберфорт. Но было в этом упреке и что-то еще.
– Я занят, поиграйте вдвоем.
Из-за спины Альбусу послышалось обиженное сопение, а потом в высокой раме окна задрожало толстое двойное стекло – это Аберфорт закричал:
– Ты никогда не станешь хорошим волшебником!
Стекло надломилось, и тонкая трещина с расходящейся паутиной царапин расползлась сверху вниз.
Альбус замер: мысль о проклятии проскочила в голову словно бладжер, и он постарался заглушить ее, сосредоточившись на впервые проявившейся магии брата.
– Поздравляю, – рот едва слушался его, потому что мышцы лица свело от невысказанной злости, но он все равно продолжил: – Надеюсь, что ты станешь тем, кем хочешь стать.
Альбус до белизны в пальцах сжал книгу и отвернулся к окну.
Уходя, Аберфорт услышал жалобный хруст срастающегося стекла.

6.Со двора на Альбуса яркими пятнами смотрели подсолнухи. Высокие и крепкие, они нисколько не трепетали от ветра и гордо тянулись к солнцу.
– Ты засиделся дома, мой мальчик, – раздался из темноты коридора голос отца, а затем его длинная и узкая ладонь мягко легла на плечо Альбуса.
Он вздрогнул и солгал:
– Я не очень люблю гулять.
– Ты просто боишься, что Аберфорт и Ариана не захотят гулять с тобой.
Даже спиной Альбус почувствовал, что отец сказал это улыбнувшись. Он обхватил себя руками, мучительно борясь с сомнением и обидой, но все-таки спросил:
– Ты думаешь, что я ошибаюсь?

Теплая ладонь исчезла, и Альбусу сразу стало как-то не по себе.
– Пока не попробуешь – не узнаешь.
Альбус метнул быстрый и завистливый взгляд в сторону бесстрашных цветов. Желтые головы подсолнухов все так же равнодушно были повернуты к солнцу.

7.Альбус стоял в тени, прислонившись к стволу высокой липы, и подслушивал.
– Не сердись на него, Аб.
Ариана лежала на спине, и в ее тихих серо-голубых глазах, проплывали пенистые облака. Над ней возвышались еще не раскрывшиеся бутоны васильков, из которых Аберфорт старательно плел венок, и их тонкий запах приятно щекотал ноздри.
– Ты просто не понимаешь. Он всегда будет выбирать не нас, – раздраженно ответил Аберфорт. – Нужно сказать папе, чтобы заделал щель в заборе.
– Я уже сказал, – угрюмо и решительно произнес Альбус, выходя на свет. – Я хотел извиниться.
Заложив руки в карманы брюк и чуть опустив голову, он исподлобья смотрел на брата: Аберфорт о чем-то долго и тяжело размышлял.
Наконец, он встал и сделал несколько шагов навстречу.
– Принято.
Ариана, мечтательно улыбаясь, прикрыла веки.

8.Со двора едва доносился грубый мальчишеский смех.
– Просто представь, что ты пишешь сам, – сказал Альбус, пододвигая брату пергамент и чернила.
– Я пытаюсь, – буркнул Аберфорт. Он старался вспомнить, как перо движется по неровной поверхности листа, но все его мысли срывались к сестре, которая ушла гулять на задний двор.
С кончика пера скользнула густая капля. Вслед за ней на пергамент упало и перо.
– Еще раз, – скомандовал Альбус, подпирая голову рукой.
За ситцевой шторой зловеще качнулись подсолнухи.

Перо снова поднялось в воздух, но, неожиданно, со стороны окна послышался шум борьбы. Закричала Ариана.
Аберфорт вскочил, опрокидывая чернильницу, и выбежал из комнаты.
Альбус замер, сверля невидящим взглядом растекающееся пятно.

Ариана закричала еще раз, и через стекло Альбус увидел, как маггловский мальчик толкнул ее в спину. Она упала, зацепившись платьем за куст шиповника, и зашипела от боли.
На негнущихся ногах Альбус медленно вышел в коридор: из-за полуоткрытой двери в сад промелькнула жилистая фигура отца.
Беготня, перебранка, рассекающий звук удара.

На земле, среди синего моря васильков, лежала Ариана. Лицо ее было в кровь исцарапано ветками, на правой скуле наливался синяк. Из-под изорванного платья торчала ободранная коленка.
Она что-то шептала не переставая, и Аберфорт, не выдержав, встряхнул сестру за плечи: Ариана безразлично дернулась, одними губами проговаривая бессвязные слова.

Снова закричали.
Альбус, неуверенно вглядываясь в примятую ботинками траву, отправился за отцом.
Он увидел широкую брешь в заборе и вылез через нее на улицу. Прямо перед ним в клубах пыли отец избивал соседского ребенка.

9.Отца арестовали.
Альбус ощущал жгучий стыд, но не мог признаться в этом ни брату, ни матери. Пелена спала с глаз, и теперь он отчетливо понимал, что никогда по-настоящему не знал своего отца.
День за днем Альбус проводил в его кабинете, будто бы хотел увидеть среди небрежно отложенных тетрадей, закладок и остро наточенных перьев таинственные символы и загадочные знаки, рассказывающие о своем хозяине больше, чем все вечера, проведенные с ним наедине.
Альбус становился изгоем.
Никто из домашних не разделял его отчаяние, и он чувствовал себя бесконечно одиноким.
– Ты видел? – спросила его мать однажды.
Альбус равнодушно пожал плечами, пытаясь скрыть неприятное волнение, шевельнувшееся в груди:
– Видел. Он убил его голыми руками.
Мать нахмурилась. Ее губы, сжатые в тонкую бескровную полоску, чуть подрагивали.
– Ты видел, что они сделали с Арианой?
– Они толкнули ее, она упала, – быстро ответил Альбус, будто стесняясь. Он хотел выглядеть взрослым, рациональным, разумным, только эмоции все равно захватывали и влекли его вслед за собой. – Да, она испугалась, но…– его передернуло, и он прикрыл глаза, сосредотачиваясь. – Папа не должен был. Он не имел права, – тихо, почти не слышно закончил Альбус.
Вместо того, чтобы ответить, мать больно схватила его за руку и потащила за собой. В комнату Арианы.
– Смотри, – прошипела она, закрывая своей высокой фигурой дверной проем. – Смотри!
Она подтолкнула Альбуса вперед, и он нерешительно огляделся.

Вокруг царила разруха: мебель была безнадежно разломана, сквозь прожженные гардины просвечивало июльское солнце. Альбус непонимающе посмотрел на мать:
– Это Ариана сделала?
– Они напали на нее, требуя повторить колдовство, – сдержанно ответила Кендра, но лицо ее побелело от злости. – Теперь она боится себя. Она боится своей магии, но не может не колдовать.
– Целитель… Он поэтому приходил? Ее вылечат?
– Нет. Она никогда не оправится.