Смотр команды в этом году развлекал Рудольфуса Лестрейнджа меньше, чем обычно. В конце концов, именно от тех, кого он сегодня удостоит чести оказаться в факультетской сборной, зависело, возьмет ли Лестрейндж кубок квиддича в свой выпускной год.
И как это обычно бывало, когда капитан был не в настроении, это сказывалось на команде в целом: игроки перешептывались друг с другом, опасаясь дергать Лестрейнджа, и только Макнейр, который был уверен в своем статусе вратаря - и хрен с ними, личными связями, он вратарь от Мерлина - привычно игнорировал вяжущую тяжесть и мрачное состояние духа Рудольфуса.
Лестрейндж, разглядывая кружащихся в воздухе соискателей, хмуро взъерошил волосы, пинком раскрыл сундук с мячами и спустя мгновение серебристый снитч взлетел в небо, отражая лучи октябрьского солнца.
Более-менее команда была набрана - и хотя некоторым было далеко до идеала, Рудольфус не сомневался, что тренировки и зуботычины помогут выйти на общий уровень тем, кто пока до него не дотягивал. Сложнее дело обстояло с ловцом - не то чтобы Лестрейндж вообще сильно рассчитывал на победу в гонке за снитчем, он вообще предпочитал решать исход матча совсем иными способами, не все из которых одобрил бы тренер, но все же стоило позаботиться хотя бы о том, чтобы слизеринский ловец оказался не хуже любого другого.
- Это не вопрос победы, но вопрос престижа, - в очередной раз пояснил он Уолдену, который, задрав голову к небу, тоже следил за тем, как суетливо носятся на метлах пробующиеся в ловцы. Снитч, снизу кажущийся вспышкой, проскальзывал между ними, то приближаясь, то отлетая к самому краю поля, будто дразня.
- Трэверс бы давно поймал, - резюмировал Рудольфус, только в таком комментарии позволяя проскользнуть ностальгии по выпустившемуся два года назад товарищу - снитч действительно будто сам шел к тому в руки, и капитану никогда не приходилось переживать о том, что какой-то криворукий ублюдок с гриффиндора вырвет победу прямо из-под носа слизеринцев. - А в конце года Джральд будет из кожи вон лезть, чтобы оставить нас в проигрыше.
Макнейр хмуро кивнул рядом - противостояние со сборной Рейвенкло набирало обороты последние два года, капитан бронзово-синих тоже выпускалась в этом году и наверняка метила на кубок. При таких расклад проиграть было подобно клейму неудачника, а неудачником Рудольфус не был, что бы там не болтали о нем в связи с Прюэтт и теми россказнями, что распускала о нем ее распутная подружка.
- Выпускай следующую тройку, - посоветовал ему Уолден, вдоволь налюбовавшись едва не столкнувшимися друг с другом претендентами, и Лестрейндж взмахнул рукой, приказывая тем снижаться.
- Следующие! - не скрывая недовольства, бросил он в сторону, применив Сонорус и тут же снимая заклятье, как только первая тройка ногами коснулась травы. Понурившись и переговариваясь между собой, они потащились к трибунам, чтобы занять места между теми, кто пришел поглазеть или поболеть за друзей - и без дополнительного разъяснения было понятно, что капитан не счел их заслуживающими внимания.
Рудольфус проводил их взглядом, а потом, совершенно случайно, поднял голову выше - на одном из верхних рядом сидела Беллатрикс Блэк, с которой он совсем недавно так ошеломительно схлестнулся на этом самом поле.
Вторая тройка взмыла в воздух, с трибун послышались одобрительные возгласы. Рудольфус прищурился, но приветствовала соискателей не Беллатриса, а сидевшая рядом с ней слизеринка, незнакомая Лестрейнджу - в младших курсах он не разбирался.
- Последи за ними, - бросил он Макнейру и под его чуть удивленным взглядом направился туда, где сидела заинтересовавшая его ведьма: их прошлый, почти случайный разговор еще не выветрился у него из памяти, и в этом было нечто значительное.
Остановившись напротив Беллатрисы, он поднял к ней голову, разглядывая девушку и полностью игнорируя всех тех, кто сидел поблизости.
- Получила уже новую волшебную палочку? - обратился он к Беллатрисе, размещая большие пальцы за ремень - накинутая поверх формы квиддичная мантия слизеринской расцветки не скрывала драконьей кожи, пошедшей на этот элемент гардероба. - Или обходишься сломанной?

Чтобы ему так откровенно дерзили, да еще на глазах у половины факультета - к такому жизнь Рудольфуса не готовила.
Он воззрился на Блэк, с силой сжимая челюсти. Дерзкая, наглая, за словом в карман не полезет - такой он ее и запомнил.
И правда, надо же, запомнил.
Еще раз оглядел девчонку, задержавшись на копне черных кудрей. Ему не нравились брюнетки, но ей определенно шло. Шло настолько, что он снова вернулся взглядом к волосам, оттенявшим белый высокий лоб.
- И поэтому ты снова завалила Трансфигурацию? - не в его привычках было спускать грубость, но не разбираться же с ней прям здесь, при свидетелях. Впрочем, от кого он слышал, что Беллатрисе Блэк не дается трансфигурация, Рудольфус уже  не помнил - да и не имело это значения. Имело значение лишь то, как огнево смотрела ведьма из-под кудрей.
Чем Мерлин не шутит - хватит с него этих рыжих.
- Дождись конца смотра, поняла? - его самоуверенности хватило бы и на троих.
Резко дернув метлу, Лестрейндж совершил для иного самоубийственный разворот в воздухе и вернулся к Макнейру.
- Ну что?
- Вон тот, на французской метле, небезнадежен, - Уолден кивнул на одного из соискателей, который как раз в эту минуту подхватил в ладонь бившийся снитч. Рудольфус, успевший заметить, как новоявленный ловец практически неуловимым глазу движением оттолкнул ногой метлу второго претендента на мячик, удовлетворенно кивнул - ему нужен был не просто хороший ловец, ему нужен был игрок, понимающий, насколько важна победа. Готовый на все.
А уж тому, как играть грязно и незаметно, его научат.
Велев соискателям спускаться, Лестрейндж незатейливо объявил поймавшему снитч мальчишке, что тренировка завтра в четыре. Тот не сразу понял, но когда осознал, что принят, осклабился во весь щербатый рот, одарил поникших соперников ликующим взглядом и ускакал в раздевалку.
Обиженный им парень, старше на пару курсов, судя по виду, подошел к капитану.
- Он оттолкнул меня, толкнул ногой метлу, я и...
- Заткнись, - оборвал его Рудольфус, смотря сверху вниз и не подумывая спешиваться. - Он хорош, потому что он принес мне снитч. Как он это сделал, меня не касается. Пошел прочь.
Слизеринец зло прищурился, однако перечить не стал - развернулся гневно, забросил метлу на плечо и пошел вслед за победителем отборочных.
- Драка будет, - Макнейр, как обычно, выглядел воплощением спокойствия, но Рудольфус все же повернулся к нему и посмотрел прямо в лицо.
- Мне без разницы. Это не мой бой.

Он бросил взгляд на трибуны - в той их части, которая его интересовала, наметилось оживление. Лестрейндж уже успел прийти к некоторым выводам относительно Белларисы Блэк, а потому вполне допускал, что она захочет уйти, намеренно проигнорировав его полупросьбу-полуприказ.
Ухмыльнувшись, Рудольфус бросил вперед метлу, приземляясь перед девчонками. Впервые за все это время взглянул на спутницу Беллатрисы.
- Ты можешь идти, - милостиво отпустил он младшую из сестер Розье и чуть посторонился, давая ей пройти. Та немного помялась, глядя на подругу, но все же вняла голосу разума и послушно поспешила прочь.
- Понравилось? - Лестрейндж кивнул на опустевшее уже поле, имея в виду смотр. - Нравится квиддич?

Рудольфус снова ухмыльнулся, истолковав признание девчонки в нелюбви квиддичу самым лестным для себя образом. Терпеть не может, а пришла. Не она первая. Да и не она последняя.
Конечно, цвета, краски.
Он промолчал, давая высокохудожественному разговору о красоте пустого поля умереть в тишине. Подобные темы были чужды наследнику рода Лестрейнджей, он не признавал красоты, заключенной в покое или умиротворенности, для него прекрасное неразрывно было связано с действием, с победой, с достижением желаемого, а все прочее служило лишь фоном.
Однако и сарказма он не почувствовал, будучи слишком толстокожим для подобного, лишь молча оглядел поле в поисках тех самый красот и красок, никак не комментируя замечание Беллатрисы.
Зато ее следующая фраза касалась куда более приземленных материй.
- Знаю. Тебе репетитора ищут, но ты вроде двух умников с Рэйвенкло отшила, - он внимательнее вгляделся в лицо Блэк, вспоминая слышанные краем уха сплетни. Дело, помнится, было в том, что оба рэйвенкловца, несмотря на свои Превосходно по Трансфигурации, не вышли происхождением, и он оценил позицию девицы.
Беллатриса Блэк умело создавала проблемы старосте факультета.
- Аберкромби с Хаффлпаффа позанимается с тобой. Его Макгонагалл считает чуть ли не лучшим. Но ты будешь мне должна.
Аберкромби - именно так звали хаффлпаффца, на протяжении двух последних курсов исправно выполняющего задания Рудольфуса по Трансфигурации. Быть может, полдесятка галеонов и казались кому-то завышенной ценой за эссе на два фута, но Лестрейндж не считал денег, когда речь шла о качестве, и Аберкромби знал это. Как и знал то, что, откажись он, капитан слизеринской сборной позаботится о том, чтобы больше никто и никогда не обратился к нему за услугой. Не  говоря уж о других способаах выражения своего недовольства, которые использовал Рудольфус Лестрейндж.

- Нет, не все, - медленно ответил Рудольфус, чуть хмурясь. Слишком быстрое согласие от этой девчонки казалось неправильным, но чего ему было бояться - ему, Лестрейнджу.
Слова насчет извинения он пропустил мимо ушей - нечего было гулять по полю, сама виновата, что палочка сломалась. Еще легко отделалась, бладжер прошел по касательной, а ведь отбивал Рудольфус, не сдерживаясь.
Зато ее странно-светский тон показался подозрительным, и он удивленно и недовольно оглядел Беллатрису. С чего вдруг она взялась ему выкать, да еще так манерно.
- Прогуляемся? - он забросил метлу на плечо, заступил Блэк дорогу - даже если он спрашивал, ей не стоило думать, что она может отказаться. - Расскажешь мне, зачем пришла. Не на поле же любоваться. Пошли-пошли. До отбоя еще полтора часа.
Спускаясь с трибун по внутренней лестнице, Рудольфус ни на минуту не задумывался, какого драккла куда-то тащит эту черноволосую упрямицу - зато выбор места казался более благодатной темой для рассуждения.
Впрочем, с этим он определился, не пройдя и половины пути вниз. Разумеется, они пойдут к Черному Озеру - все, оборотень их задери, парочки гуляли там, пока не начинался комендантский час, наверняка там же можно было встретить и Прюетт с ее ненаглядным Уизли.
Не то чтобы Рудольфуса так тянуло к бывшей пассии, которая оказалась еще глупее, чем он мог себе предположить, однако же допустить, чтобы хотя бы пара предателей крови думали, будто он уязвлен, он не мог.
- Завтра у меня опять смотр команды - на сей раз, охотников. Аберкромби позанимается с тобой до этого времени, а потом ты опять придешь сюда. После смотра решим, что будем делать, - проинформировал он Беллатрису, выискивая взглядом прогуливающихся вокруг озера студентов. - Ты же одна? Или мне для начала нужно отогнать от тебя какого-нибудь идиота-младшекурсника?
По крайней мере, он был уверен, что никто со старших курсов с Блэк не встречается. Да хоть бы и так - это его не остановило бы.

Ярость. Топкая, жаркая, красная будто кровь - и Рудольфус тонет в ней, уходит с головой, глотая обжигающий гнев.
Кривая ухмылка, появившаяся на его губах при упоминании домовиков, сползает, обнажая оскал - зубы смыкаются с такой силой, что желваки на побледневших щеках выделяются будто высеченные зубилом.
Ему уже не смешно. Больше не смешно, стоило Беллатрисе упомянуть Прюэтт - запретную тему.
Последнее, что выкрикнула ему в лицо Блэк, он даже не услышал - так и стоял, глядя на ее гневное, запрокинутое вверх лицо, сжимая кулаки.
А потом тяжелые медленные волны ярости сомкнулись над его головой.
Сколько шагов ему понадобилось, чтобы догнать уходящую прочь Беллатрикс? Один? Два?
Какая, к Моргане, разница.
Куда отлетела недавно купленная и бережно лелеемая метла?
Не имело значения.
Его ладони на плечи вздорной девчонке легли самым естественным в мире движением.
Рывок, разворот.
- Никогда не говори со мной о Прюэтт, - прорычал Лестрейндж, сжимая пальцы. - Или я найду способ заставить тебя замолчать. Если потребуется, наложу Силенцио. Поняла? Что мне до того, кто ты - ты пойдешь со мной.
Еще один рывок - переплетя пальцы с пальцами Беллатрисы, Лестрейндж дернул ее в сторону озера, тяжело дыша, как после сложного матча.
Мимоходом наклонился над травой, поднимая метлу, покосился на ведьму. Багровая пелена постепенно исчезала, расползалась по краям обзора, терялась не в фокусе.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (4 сентября, 2015г. 14:59)

В молчании они шли к Озеру, однако это молчание не было уютным молчанием людей, которым хорошо друг с другом.
Он определенно напугал девчонку - несмотря на то, что она заботилась о том, что демонстрировать окружающим, страх на мгновение выглянул из глаз, заставляя что-то безымянное внутри Рудольфуса проснуться и взалкать: еще.
И сжимая ее руку в своей, Лестрейндж понимал, что, фактически, он мог бы сделать с Блэк все, что захочет... Вот только, разумеется, не станет. Эта девчонка - не грязнокровка, которую никто и слушать не будет. Она принадлежит к семье, ссоры с которой не ищет даже Рейналф, а потому, если Рудольфус в самом деле хочет заполучить Беллатрису Блэк в собственность, ему нужно действовать куда расчетливее.
Предпочитая не задаваться вопросом о том, зачем ему сдалась эта Блэк, которая, хоть и могла бы тянуть на ценный трофей, была не во вкусе Рудольфуса, он продолжал идти дальше, забирая к самой кромке берега, неподалеку от раскидистой ивы, скрывающей немало под своими ветвями. Впрочем, как раз скрываться-то Лестрейндж и не собирался.
Проигнорировав вопрос Беллатрисы, он остановился, когда посчитал, что они находятся в центре внимания. Ни Уизли, ни Прюэтт - хотя они теперь не ходили поодиночке - возле Озера не было,но Рудольус был практически уверен: они появятся. И намерен был дождаться этого момента, хоть бы ради этого и пришлось наложить на Блэк заклятье связывания.
- Садись, - бросил он, куда аккуратнее откладывая метлу, чем несколько минут назад. Затем перевел тяжелый взгляд на девчонку. - Поговорим.
Отпуская ее пальцы - от его хватки на кисти Беллатрисы остался белый след - он оглядел ее снова, с головы до пят. Стащил с себя квиддичную мантию и небрежно швырнул на траву. Один край мантии оказался в опасной близости от темной поверхности воды, но Лестрейнджа это не взволновало.
- Садись, - угрожающе понизив голос, повторил он, пока к ним были обращены взгляды находившихся поблизости. Он чувствовал эти взгляды, но продолжал смотреть в глаза приведенной девчонки.
- Будешь встречаться со мной. Прогулки, тренировки, Хогсмид и вся эта дребедень. Как минимум, до Рождества. Тебе понравится. - Его усмешка в последнюю очередь показалась бы кому-либо соблазнительной.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (4 сентября, 2015г. 15:39)

Когда до него дошло, что именно не нравится Блэк в озвученном им плане, Рудольфус всмотрелся в лицо чинно усевшейся рядом девчонки с куда большим интересом.
То, что она знает себе цену, секретом для него не было - было бы странно, если бы урожденная Блэк не понимала, что она по праву рождения является одной из принцесс этого общества, и он, несмотря на то, что хотел этого в последнюю очередь, напомнил себе, что нужно немного ослабить давление.
Благо, затронутая ею тема как раз позволила это сделать.
- И все же, хочешь Силенцио, - констатировал Лестрейндж, справляясь с гневом. Он вытянулся на мантии, вытянул длинные ноги в  идеально-белых квиддичных бриджах, облокотился на локти и снова взглянул на Беллатрису. Она выглядела сердитой и одновременно довольной происходящем - быть может, ей тоже нравилось, как на них все смотрели.
Блэк и Лестрейндж - была бы она постарше, он бы, может, приударил за ней еще в прошлом году. Ей только на пользу пойдет, начни ее подружки судачить, с кем она встречается.
Ленивая улыбка тронула губы Рудольфуса - как ответ на гримаску девчонки, а не на ее слова.
- Не в твоем вкусе? - он с быстротой, отточенной сотней проведенных матчей, дернул ее за руку, на которую она опиралась, и чуть привстал, чтобы поймать девицу и перехватить вторую руку. Для такой худышки у нее оказалась весьма неплохая  грудь, которая сейчас была плотно прижата к его телу.
- Все еще не в твоем вкусе? - бормотнул он ей в губы, сжимая пойманные в ладонь пальцы. - Ты со мной станешь королевой этого замка. Хочешь быть королевой, Блэк?

Отредактировано Rodolphus Lestrange (4 сентября, 2015г. 18:12)

Рудольфус плохо ее слышит - он смотрит на то, как шевелятся ее губы. Малолетка, но какая, драклл раздери, аппетитная малолетка. Условия, условия - она будет ставить ему условия?
- Ты не уловила, да? Никаких условий, Блэк, - все с той же самоуверенностью проходится Рудольфус по девчонке долгим взглядом. Она, конечно, хороша, так хороша, что он бы не отказался затащить ее под вечер в кладовку с метлами и исследовать, правда ли она без мантии такая же соблазнительная, как и в  ней, но он тоже не полный придурок - с Блэками шутки плохи и Рейналф не придет в восторг, если о его сыне начнут судачить, что он портит чистокровных невест.
Впрочем, он и сам знает, что с Беллатрикс лучше не связываться - по крайней мере, в том смысле, который подразумевает ее условие.
Лестрейндж снова самодовольно усмехается и перестает удерживать девчонку, не убирая руки с ее плеча.
Уже сам факт этого условия ему льстит - она наверняка боится потерять от него голову, вот и городит всякую чушь.
- Я буду трогать тебя, как мне захочется. Если захочется. Когда захочется. А про любовь эти бредни сразу выброси из головы - ты выйдешь замуж за того, за кого тебе скажут. Хоть за последнего урода.
Вообще-то, его порядком раздражают эти рассуждения о любви - и тому причиной некая рыжая сучка, так дерзко променявшая его на Уизли.
Рудольфус все же отпускает Беллатрикс, смотрит ей в глаза без тени улыбки.
- Ты будешь моей навсегда. Не на какие-то пару недель. Навсегда. Но позже. Я сказал.
Будто влекомый магнитом, его взгляд устремляется дальше - на тропинке, ведущей из замка, появляется рыжеволосая пара. Лестрейндж подбирается, пылая ненавистью - какого Мордреда он не убил этого гриффиндорского полудурка еще в прошлом году? И рыжая сука хороша, променяла Лестрейнджа на этого магглолюбца.
Рудольфус вытаскивает сигареты - ему наплевать, что среди окружающих может оказаться староста или его могут заметить преподаватели, которым иной раз не сидится в своих кабинетах. Что ему со снятых баллов, что ему вообще до всего этого, ему, которых закончит Хогвартс в этом году, чтобы больше никогда не взять в руки учебник. Как будто ему важны эти результаты экзаменов. Как будто ему вообще есть дело, как он сдаст какую-нибудь Трансфигурацию.
Едкий дым поднимается к небу - на них снова все смотрят. Прюэтт и Уизли, почти добравшиеся до озера, замечают устремленный на них взгляд полулежащего Лестрейнджа, который и не думает скрываться
Рыжая что-то шепчет своему кавалеру, хватая его за руку, как будто тот действительно может помешать, захоти Рудольфус вернуть себе силой то, что ему больше не нужно, Уизли машет головой и они оба уходят. Проклятая сука так ни разу и не посмотрела Лестрейнджу в глаза.
Рудольфус переводит взгляд к своей сегодняшней пассии.
- Блэк, ты хочешь чего нибудь очень-очень сильно? - вдруг спрашивает он.

Рудольфус криво усмехается, позволяя Блэк болтать все, что ей вздумается. Он не исчезнет из ее жизни, пока сам не захочет, и даже такая упрямая ослица как она должна бы это понять. Впрочем, ему нравится ее упрямство - тем слаще будет расплата. Тем больнее ей будет, когда придется смириться с тем, что он для нее уготовил.
Кукла для развлечений, ну надо же. Интересно, как скоро она поймет, что это все  далеко не игра?
Что раз на нее пал его выбор, то ее жизнь изменится до основания?
Лестрейндж затягивается, провожая уходящую Блэк взглядом. Ему наплевать, какие слухи пойдут, наплевать, что о нем вообще говорят, пока никто не осмеливается сказать ему что-либо в лицо - пусть болтают, что Блэк и Лестрейндж неуживчивы, что худшей пары еще поискать. Что они стоят друг друга.
Вот последнее ему бы даже понравилось.
Они стоят друг друга, и она не может не признавать этого. Ей нужен кто-то, кто приручит ее - а она как раз по его вкусу, вся огонь и ярость, сила и твердость, заключенная в оболочку крошки-пятикурсницы. Такая не каждому по зубам, она сама по себе живой вызов его самомнению, и Рудольфус кидается на эту приманку с первобытным азартом.
Он сделает ее своей. Сделает.
Докуривая, Рудольфус отправляется в замок в полной тишине провожающих его взглядов. Он уверен, Блэк не напишет отцу - только не она.

Утром он находит Аберкромби - тот не кажется слишком уж счастливым от поставленной перед ним задачи, но все же соглашается, прельщенный блеском галеонов. Видимо, до него тоже могли дойти слухи о вздорном характере Беллатрикс или о том, что трансфигурация для ее как красная тряпка для быка, но спорить с Лестрейнджем у него не хватает ни духа, ни глупости, и Рудольфус одобряет эту позицию.
- Когда закончите, напомни ей, что я жду ее на поле, - указывает Лестрейндж и уходит с Макнейром, полностью выкидывая из головы то, что Беллатрисса вчера так явно не одобрила его планы.
Впрочем, он вспоминает об этом, когда время подходит к следующему смотру. Передав Уолдену право вывести жаждущих славы на поле и озаботиться метлами, Рудольфус направляется в гостиную своего факультета.
- Блэк? - от входа обращается он к сидящим у камина девчонкам, выискивая взглядом черноволосую ведьму. - Я не намерен повторять дважды. Откажешься - и я вытащу тебя силой.

Девчонка встает навстречу с таким видом, как будто это именно он вертит хвостом и как будто именно он опоздал или мог не прийти.
Рудольфус отлично помнит, что он велел ей самой добраться до квиддичного поля, и лишь уверенность, что она в очередной раз заупрямится, погнала его в гостиную - а теперь выходит, как будто он и должен был за ней зайти.
И то, как самоуверенно она берет его за руку - как будто и не шипела вчера рассерженной кошкой, желая, чтобы он исчез из ее жизни.
Лестрейндж не понимает, в чем подвох, но инстинктивно его чувствует, а оттого ведет себя еще грубее, чем обычно, дергая Беллатрису к себе.
На них круглыми глазами уставилась Розье - даже забыла, что так таращиться неприлично, особенно на Слизерине, но Рудольфусу все равно.
Он широкими шагами выходит в коридор, едва не таща Блэк за собой - что она задумала, он не знает, но ему уже это не  нравится.
Гордость не дает ему спросить Беллатрису, какого драккла она ломает эту комедию. Ему достаточно и того, что она фактически соглашается с его предложением, беря за руку на глазах всей гостиной. А с ее условиями он разберется позже.
Проводив девчонку на трибуны, Лестрейндж спускается, находя взглядом Макнейра и притихших соискателей, напряженно пытающихся понять, в каком настроении капитан.
- Ну, я должен выбирать, исходя из того, как красиво вы стоите на поле? - орет Рудольфус, и пришедшие на отбор лихо запрыгивают на свои метлы и взлетают в воздух, стараясь опередить друг друга.
- Тебе бы лучше с ней не связываться, - заводит знакомую песню Уолден - он так говорил про Прюэтт, так же говорит и про Блэк.
Рудольфус хмыкает, скалится в ответ.
- Эта от меня никуда не денется.

Когда смотр заканчивается - новый охотник себя не помнит от счастья, льнет к капитану, пока тот не рычит на него - Лестрейндж машет Беллатрисе, чтобы она спускалась, а сам ждет ее внизу, у самой лестницы, отдав метлу Уолдену.
- Как занятие с Аберкромби? - первым делом спрашивает он у девчонки, когда она появляется на последних ступеньках. На лестнице темно, но глаза Беллатрисы сверкают даже в полутьме, выделяясь ониксовым блеском на фоне белой кожи. Лестрейндж не торопится дать ей пройти, долгим взглядом проходясь по фигуре Блэк и отмечая то, что ему нравится.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (19 сентября, 2015г. 19:13)

Блэк совершенно неожиданно качается к нему, преодолевая те жалкие футы, что еще оставались между ними, обхватывает его с незамеченным ранее энтузиазмом. Рудольфус не из тех, кто отказывается от идущего ему в руки, и хотя поведение недавно еще такой неприступной Беллатрикс подозрительно, он предпочитает истолковать его самым лестным для себя образом: она просто бросила ломать комедию, набивая себе цену, и признает таким образом, что его предложение ей нравится.
Расходящиеся игроки и те, кто не прошел отбор, таращатся на них исподтишка, делая вид, что вовсе не интересуются личной жизнью капитана, но Рудольфусу наплевать. Ему действительно наплевать, что подумают его товарищи да и весь Хогвартс. Блэк, конечно, та еще штучка, и ее нрав известен едва ли не всей школе, так что тому, кто сумеет обуздать этого дракона, достанется уважение многих, вот только этого добра у Лестрейнджа навалом. Ему не за чем укреплять свой авторитет среди школьников. Ему и учиться-то осталось несколько месяцев, а затем -  затем все будет иначе, и  до мнения вчерашних однокашников ему и дела не будет, за редким исключением.
Тогда зачем все  это, задается он неожиданным вопросом. Для него рефлексия вообще большая редкость, особенно когда под рукой интересующая его на данный момент девчонка, но, возможно, сама Беллатрикс Блэк и становится причиной возникновения этого вопроса.
Он хочет ее - не просто на пару недель, не только чтобы продемонстрировать, как мало для него значит финт Прюэтт, нанесший урон не только его самомнению, но и имиджу.
Он хочет ее, потому что она его не боится. Потому что она дерзит ему, уверенная в собственной безопасности под прикрытием фамилии. Смеет ставить условия.
Потому что она Блэк, и плевать даже, что не рыжая.
Она воплощенный вызов, а Рудольфус любит борьбу и никогда еще не уходил от брошенного вызова.
Ломать Блэк, приручать ее, усмирять - вот что ему нужно.
- Забудь об Аберкромби, - предсказуемо реагирует Рудольфус, с силой прижимая Беллатрикс еще ближе к себе. - Если я увижу тебя хотя бы в паре шагов от него - вам обоим не поздоровится. Гриндилоу с этой Трансфигурацией, ты же не собираешься после выпуска работать.
О нет. После выпуска она станет его женой, а мадам Лестрейндж не пристало посвящать себя чему-то кроме домашнего очага. Но информировать об этом Беллатрикс Рудольус не спешит. Какое бы не было у нее сегодня покладистое настроение, она едва ли сможет сдержать себя, поделись он с ней четко вырисовывающейся перед ним картиной ее будущего - хотя бы из принципа устроит сцену, он практически уверен в этом, хотя сегодня Блэк изрядно его удивляет.
Холодные прикосновения ее ладоней ощущаются даже через спортивную мантию, а тело девчонки, прижатое к нему, наталкивает Рудольфуса на совсем другие мысли, куда менее касающиеся будущего.
- Трансфигурация тебе не дается, Флитвик тебя недолюбливает, квиддич не нравится тебе самой... У тебя вообще есть таланты? Ты хотя бы целоваться умеешь? - провокационно ухмыляется Лестрейндж, чуть отодвигаясь от Беллатрисы, чтобы заглянуть ей в лицо.

Девчонка не отвечает, да и гонора в ней сравнительно меньше, что еще день назад. Уж не заболела ли.
Лестрейндж хмурится, расцепляет руки, дает ей отодвинуться еще дальше, и даже не замечает, что отодвигается Блэк без большого желания.
Он ожидал, что она примется спорить, примется доказывать ему, что целоваться умеет еще получше прочих, а она, будто расстроившись, меняет тему. Может, правда, не умеет?
- Нет. Пойдем в замок, сегодня ветер, у озера холодно, как у Морганы за пазухой, - Лестрейндж снова оглядывает девчонку - ему-то  после тренировки жарко, а вот Блэк ежится, прячет руки. Сначала выскочила из гостиной, как будто ей пятки подпалили, а теперь мерзнет.
Что там она говорила? Музицирует? Ломает руки?
Лестрейндж издает короткий лающий смешок, кладет ладонь ей на плечо, чуть сжимает - он постоянно забывает, какая же она крохотная по сравнению с ним, когда она начинает выставлять напоказ свой характер - и одобрительно ухмыляется.
- Кому руку-то сломала? Уж не Прюэтт ли? - да, он сам запретил ей упоминать это имя в его присутствии, но когда это Рудольфус не уступал своим желаниям? Да, он знает, что Прюэтт старше и что в Дуэльном клубе Флитвик старается сводить только ровесников, чтобы не было разного уровня подготовки, но он вообще плохо соображает сейчас, загораживая Блэк  выход и глядя в ее блестящие в полумраке глаза. - Не любишь рыжих, а? Сломаешь вторую - научу целоваться.
Самоуверенности ему не занимать - он весь будто состоит из этой самой самоуверенности. Но и недооценивать Блэк - ошибка, как он уже сообразил.

Из почти ласковой его хватка на ее плече становится откровенно грубой, но девчонка уже отскакивает в сторону, смотрит гневно, вызывающе - огонь, а не ведьма.
Лестрейндж хмурится сильнее, прищурившись, смотрит на Беллатрису исподлобья, наклонив голову и раздувая ноздри. Ему все равно, что она там болтает о Прюэтт - это рыжая сука сама виновата во всех  своих бедах, связалась с нищим неудачником, что с нее взять, но вот это-то сравнение с нищим неудачником бьет по самолюбию Рудольфуса с силой крепостного тарана.
А между тем Беллатриса не унимается.
Только дураки? Это он-то, Рудольфус Лестрейндж, дурак?
Лестрейндж шагает на скрестившую руки на груди девчонку, едва не сшибая ее с ног, с силой бьет по стене над ее головой, ссаживая кожу на ладони.
- Значит, Блэк, по мнению всей школы ты встречаешься с дураком? - низко и протяжно выговаривает он, старательно держа себя в руках - это сложно и с каждым голом становится все сложнее, демоны внутри Рудольфуса подтачивают стены, возведенные вокруг их темницы. Мелкие вспышки раздражения контролировать все сложнее и сложнее, и когда гнев все же прорывается наружу, Лестрейнджу кажется, что контроль над ним перехватывает кто-то другой - кто-то намного, намного хуже и опаснее. Но это тягостные мысли, даже пугающие, и Рудольфус не позволяет им оформляться в связные образы, выкидывает из  головы - какие бы желания его подчас не обуревали, это лишь наследство череды воинственных предков, считает он.
- А ты слишком тощая, - рычит он, притесняя Беллатрикс к стене, чувствуя с трудом подавляемую девчонкой дрожь. Боится? Пусть так. Пусть боится и держит язык за зубами, а иначе он найдет, как заткнуть ей рот.
Эти размышления наводят его на совсем другие мысли.
Лестрейндж хищно ухмыляется, бросая взгляд в сторону выхода из коридора, но вокруг квиддичного поля пусто - сегодня действительно холодно и школьники предпочитают сидеть в стенах Хогвартса.
- Но мне все равно, что ты болтаешь и что у тебя ребра выпирают, - если он шагнет еще ближе, то просто раздавит ее. - Но вот то, что ты целоваться не умеешь - это огромный минус.
На короткое мгновение его обдает жаром воспоминаний - Прюэтт целоваться умела, хоть и казалась статуей в его руках. Но Блэк уж точно статуей не будет - вон как сверкает глазищами, будто кошка.
Когда Рудольфус наклоняется к ней и впервые целует, он даже не подозревает, что это начало конца - что он подписывает себе и ей приговор.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (27 сентября, 2015г. 19:37)

Она упирается ему в грудь, но с таким же успехом могла пытаться отодвинуть каменную стену. Рудольфус теснит ее еще сильнее, практически вминает в стену, забывая, что нужно дышать.
Потому что это лучше, чем он думал. Лучше, мать его, чем полеты. Чем виски. Чем победа.
Потому что это все сразу, вот что он понимает.
Он не нежен и даже не аккуратен - этого вообще не предполагается, поэтому, когда, наконец, поцелуй заканчивается, когда воздух становится необходимостью, Беллатрикс бьет его по щеке, царапая шею чуть ниже уха.
Лестрейндж ухмыляется, дергает головой как собака, пытающаяся скинуть репей с загривка. У нее не хватит сил, чтобы причинить ему боль, но куда сильнее его заводит это открытое неподчинение. Бунтарство.
И, кажется, она больше не хочет играть роль смирной куколки - искусанные губы на побледневшем лице притягивают взгляд, да он и не пытается справиться с собой. Даже очередные оскорбления доходят до его сознания не  сразу.
Подбирать за Прюэтт, стало быть.
Он не делает и шага в сторону, поэтому ее попытка уйти заканчивается демонстрацией намерения. Да ей даже от стены не отлепиться, потому что это на деле означает лишь прижаться еще ближе к Рудольфусу.
- Никуда ты не пойдешь, - уверенно говорит он, - пока я тебе не разрешу.
И не дожидаясь очередной порции ругательств, требований и Мерлин знает, чего еще, Лестрейндж обхватывает дерзкую девчонку за талию, чувствуя, как по ее телу проходит дрожь, едва его ладонь ложится к ней на поясницу, и снова прижимается губами к ее губам.
На этот раз он уже знает, чего хочет - на сей раз поцелуй откровенно жадный, даже требовательный. Заявляющий права на нее.
А еще это доказательство того, что Рудольфус  Лестрейндж будет делать то, что захочет. Брать то, что захочет. И на сей раз он хочет Беллатрикс Блэк.
Отстраняясь, он отпускает девчонку, делает шаг назад, отбрасывает волосы со лба и в упор, наклонив голову, смотрит на Блэк.
- Я могу заставить тебя замолчать в любой момент. Так что лучше не искушай меня, Белла, - серьезно говорит он, а затем разворачивается и идет в сторону замка. - Надеюсь, тебе теплее.