[AVA]http://s6.uploads.ru/R5w4k.jpg[/AVA]Пока Младший думает, а выйдет ли у него поругаться с Беллатрикс в стиле его брата - и приходит к мысли, что нет,  - или рассказать о квиддиче так, чтобы не начать зевать самому на втором предложении, ведьма, сама любезность, предлагает новую тему для разговора.
Рабастан рассеянно допивает вино, не слишком задумываясь о том, что это не ему требуется согреться, пожимает плечами, пытаясь припомнить какую-либо забавную историю из Хогвартса - что там могло измениться, Мерлин.
Не расскажешь же Беллатрисе, насколько ему понравился прошлый семестр маггловедения, который профессор Бербидж посвятила развитию маггловской науки - или, например, то, что его школьный приятель Эван Розье целых два месяца считал себя влюбленным в магглорожденную с Гриффиндора, и Рабастану надоело до тошноты слушать его восторженные оды в ее честь. Или, например, то, что ему ужасно нравится делать домашние задания не в гостиной своего факультета, а в библиотеке - потому что там он делит стол с другим гриффиндорцем по имени Люпин, чей статус крови тоже далек от совершенства.
Можно ли все это назвать "не изменилось", он не знает, потому что совсем не уверен, что Беллатриса в бытность свою ученицей Хогвартса делала что-то подобное.
И Лестрейндж предпочитает ограничиться пожатием плеч - пусть толкует так, как ей нравится.
Зато интерес к книге, которую он треплет в руках, будит в нем рэйвенкловца. И, несмотря на то, что он и сейчас считает свояченицу не семи пядей во лбу, эта тема лучше, чем болтовня о Хогвартсе. Или, упаси Мерлин, квиддиче. Поэтому Рабастан делает вдох поглубже и наклоняется к соседнему креслу, где расположилась ведьма.
- Мы прошли гоблинские восстания в прошлом году - по самым крупным даже устраивали открытые дискуссии на уроках, но я не согласен с некоторыми трактовками, которые встречаются в учебнике. Такое впечатление, что причины и поводы поменяны местами - и странно, что это мало кому бросается в глаза, - доверительно сообщает Рабастан Беллатрисе, приходя в то самое свое состояние, которое Рудольфус откровенно презирает и зовет занудством высшей пробы. - Вот например, перед Восстанием Грипхнука Одноглазого в Хогсмиде в 1754 году было несколько мелких стычек гоблинов его племени с местными волшебниками из-за того, что те не платили гоблинам за работу. Поэтому мне кажется, что в основе большой поддержки Грипхнука хогсмидскими гоблинами лежит вовсе не обещанные им права и земля для самостоятельной колонии, а экономический фактор, но об этом мало где написано и приходится искать информацию по крупицам, продираясь через мемуары и Мерлин знает, что еще... Тебе интересно?

[AVA]http://s6.uploads.ru/R5w4k.jpg[/AVA]Видимо, он и правда уловил смену ее настроения, потому что Беллатриса недвусмысленно отмалчивается вместо ответа на вопрос - он нисколько не удивлен - и задает свой, встречный.
Рабастан сбит с толку.
Он закрывает книгу, внимательно рассматривает форзац, как будто там будет пояснение, что имеет в виду Беллатрикс, говоря "такие книги". Пояснение, вопреки ожиданию, там нет, хотя он привык рассчитывать на книги.
- Будь здорова, - автоматически реагирует он на звонкое чихание свояченицы, наблюдая за тем, как она отпивает. - Более легкое? Но это же и есть легкое чтение...
Лестрейндж снова оглядывает книгу, даже разворачивает ее к Беллатрикс, чтобы и та могла убедиться в его правоте.
- Это же мемуары. - Он даже улыбается, смотрит на ведьму с удивлением, протягивает книгу еще ближе. - Художественное описание исторических событий...
Впрочем, Беллатрису мало интересует даже художественное описание гоблинов, зато она принимается рассказывать свои впечатления от Хогвартса. Рабастан прислушивается, даже сползает с кресла, устраиваясь поудобнее на полу, опершись спиной о бок кресла ведьмы - вообще-то, он предпочитает в присутствии посторонних сидеть как положено, но и Беллатрикс устроилась в кресле с ногами, а в гостиной почти уютно.
Он запрокидывает голову, снизу вверх разглядывая лицо Беллатрисы - с этого ракурса ведьма кажется незнакомкой, вовсе не злой и не вредной.
И потому слова про сломанную руку звучат странно-смешно.
Домовик, явившийся, чтобы помешать поленья в камине, замечает пустой бокал Рабастана, и спустя минуту приносит вновь наполненный - вино терпкое, горячее, и если пить понемногу, больше напоминает варенье, но Лестрейндж все равно пьет.
В груди поселяется странное, непривычное чувство - ему хочется смеяться, хочется разговаривать... Ужас какой-то.
- Расскажи подробнее, - просит он, чтобы, не дай Мерлин, не начать болтать самому. - Ну, про перелом руки. Я думал, Флитвик следит за применяемыми чарами. У нас в Дуэльном клубе самым страшным было, когда Розье одному гриффиндорцу вырастил болезненные прыщи по всему телу - и то обошлось, Флитвик считает, у Эвана прирожденный талант в дуэлях...
Рабастаном профессор Флитвик не столь восхищен, хотя и хвалит за усердие, но вот Лестрейнджу интересно, что значит "была любимицей" в рассказе свояченицы.

[AVA]http://s6.uploads.ru/R5w4k.jpg[/AVA] Он кивает на ее слова об отработках и снятых баллах - разумеется, его параллель тоже использует Дуэльный клуб для выяснения отношений и легальных стычек, это действительно забавно, что кое-что в Хогвартсе не меняется.
И, наверное, то, то он позволяет себе задуматься на короткий промежуток времени, играет с ним дурную шутку - потому что, когда Беллатриса опускается на ковер совсем рядом с ним, так близко, что он чувствует тепло ее бедра, прижатое к его, Рабастан в первый момент не успевает отшатнуться подальше, возвращая между ними допустимое расстояние, а затем делать это становится глупо и как-то чересчур демонстративно, особенно когда свояченица, будто не замечая ничего особенного в их посиделках бок о бок на ковре, продолжает рассказ о своем триумфальном выступлении в Дуэльном клубе.
Забытая книга о гоблинских восстаниях остается на кресле.
Эту вторую часть рассказа Лесрейндж слышит будто через плотную ткань - никак не может сосредоточиться, только глупо улыбается и кивает, даже не пытаясь делать вид, что понимает. Даже не следит за повествованием - такое с ним было-то от силы раза три в жизни, когда он подхватывал серьезную простуду и приходил на занятия с температурой, не успевая добежать до Больничного Крыла из-за лишних пары дюймов эссе.
Но и рефлексия сейчас отходит на второй план - он даже не пытается осознать, что происходящее может стоить ему минимум разбитого носа, застань подобную сцену Рудольфус или расскажи ему о ней Беллатрикс в припадке гнева на Младшего. Лестрейндж вообще отказывается от рефлексии, когда девушка кладет голову ему на плечо.
Даже не хочет признать, что последний месяц хотел чего-то подобного.
Потому что подобные признания, даже перед самим собой, могут завести его слишком далеко.
- Угу, - соглашается он с характеристикой Рудольфуса. Его брат действительно идиот - однако действительно вбил себе в голову, что жить не может без Беллатрикс.
И, в общем-то, что-то вроде этого он и хочет сказать свояченице - вроде того, что хоть Руди и идиот, но не такой уж и плохой на самом-то деле - когда поворачивается к ней, забывая, насколько она близко.
И свои последние слова она выдыхает буквально ему в лицо.
Сражалась не честно.
Эти слова Рабастан понимает совершенно оторванно от какой-то там Боунс, о которой он слыхом не слыхивал. Наоборот - он почему-то понимает эту фразу как руководство к действию, хотя, сколько  бы потом не пытался решить, как это случилось, не может даже примерно представить, что его заставило так подумать, а потом так поступить.
Терпкость вина, отдающего насыщенностью винограда и специй, чувствуется в ее дыхании и на ее губах.
Он никогда не представлял себе, каково это - целоваться с Беллатрисой. Он, если честно, вообще никогда себе не представлял поцелуя, но так уж все сложилось этим путаным днем.

[AVA]http://s6.uploads.ru/R5w4k.jpg[/AVA]Лестрейндж даже не уверен, что ему понравилось - просто все произошло так неожиданно, что он даже не успел задуматься об этом, а затем воздух закончился, не менее внезапно, и пришлось вздохнуть, а для этого пришлось прекратить делать то, что он делал...
Ну, словом, вот так все и происходит.
Он ожидает, что ведьма наорет на него - может быть, даже ударит. Наверняка оскорбит и покинет комнату.
Вместо этого Беллатриса говорит нечто такое, что он даже не сразу способен понять.
Дергает раздраженно плечом, отворачивается - лучше бы она в самом деле на него наорала, чем так. Как будто думает, что он сейчас же побежит рассказывать о произошедшем направо и налево. Как будто для нее это имеет значение только в свете ее собственной репутации.
Он даже не замечает легкой неуверенности в голосе, слышит, напротив, едва ли не угрозу.
Снова дергает плечом, отодвигается еще дальше, пока Белла стягивает с кресла шаль.
Понимает, что они сидят на полу недалеко от камина - Мордред, как же карамельно. Как дурацкие картинки в книжках, которые он не любит.
И следующие слова Беллатрикс только подтверждают то, что он и так подозревает - она просто боится за себя. Не ожидала, наверное, что он так быстро попадется в расставленные ею силки, и теперь беспокоится, как бы Рудольфус не оторвал ей голову.
Вообще-то, она говорит о том, что им обоим не поздоровится, но Рабастан уже разогнался и слышит только то, что хочет слышать - он иногда ужасно похож на старшего брата, как бы не хотелось думать иначе.
- Я прикажу домовикам молчать, даже если кто-то из них что-то и видел, - сухо говорит Лестрейндж, злясь не столько на Беллатрису, сколько на себя. - Они не смогут соврать, если глава рода задаст прямой вопрос, но ты же понимаешь, что отец не задаст.
Интересно, кстати, есть ли Рейналфу вообще дело до младшего сына и невестки?
Рабастан поднимается на ноги, одергивает рукава, смотрит на Беллатрису сверху вниз.
- В любом случае, это не твоя вина. Я буду настаивать на этом, - ну, в этом-то он ей и на самом деле не может отказать. Его глупость, а, значит, и платить ему.
Все, что еще могло бы быть сказано - и, возможно, изменило бы ситуацию в целом - Лестрейндж оставляет при себе, оскорбленный до глубины души этим "Басти".