Тишину рабочего кабинета нарушил негромкий хлопок аппаратации: домовик, почтительно поклонившись, уведомил, что приказ выполнен и вдоль дороги к воротам особняка, а так же во внутреннем дворе зажгли фонари. Обычно Макнейр-касл находился в полумраке, выделялись лишь редкие освещённые окна, но воскресенье подходило к концу, работа над новым выпуском газеты завершалась, а значит, стоило ждать Элоизию, решившую пару дней отдохнуть от Лондонского шума и суеты. Взмахом ладони Уолден отослал эльфа, велев перенести ужин на более позднее время, когда вернётся хозяйка замка, и достать из хранилища лучший из запасённого вересковый эль. Приготовленный по старинному рецепту, увеличивающему крепость, он был достоин праздника. А праздновать действительно было что, пусть причина так никогда и не будет произнесена вслух, лишь витая во фразах и настроении: понемногу Организация возрождалась, стоило вернуться её лидеру. Хотя она ещё не достигла той мощи, которой обладала в начале восьмидесятых годов, за достаточно короткое время удалось сделать несколько крупных шагов, оставив Министерство по-прежнему слепо отрицать всякие слухи.
Снова слыша лишь мерное покачивание маятника часов, Макнейр вернулся к бумагам, лежавшим на столе. Прошлогодние записи, заметки по поводу очерёдности казней и координаты аппаратации для прошлого месяца. Все отчёты были сданы, а потому ненужное сразу отправлялось в камин, за несколько мгновений сгорая в пламени до пепла: Отдел никогда не мог похвастаться качественной и плотной бумагой для своих сотрудников. А вот собственные расчёты и выписки о состоянии сейфа в Гринготтсе ложились на край стола, к отдельной подшивке. До Рождества нужно будет успеть свести все накопившиеся данные в один итоговый список. Годами эта утомительная процедура откладывалась как можно дальше, порой завершаясь уже в январе, но в этот раз в Уолдене кипела жажда деятельности. Хотя, конечно, он жаждал деятельности, которая бы не касалась таких мелочей, как очередной взбесившийся грифон, съевший своего хозяина, надеявшегося войти в те редкие случаи, когда человеку удалось приручить такое существо. В конце концов грифон всего лишь следовал своей природе, а Макнейр стремился следовать своей, когда можно было сеять вокруг себя смерть и наслаждаться потоками бушующей силы. По сравнению с этим всё остальное меркло.
Внезапно он поднял голову, прислушиваясь к собственным ощущениям: метка, словно нитью привязанная к чему-то, тянула покинуть дом. Вызов, но не обычный поток, влекущий за собой. Спустя несколько лет после вступления в ряды Пожирателей Смерти Уолден привык к нему и стал ощущать именно спокойной и направляющей волной, опаляющей руку жаром, подобное же сегодняшнему ему приходилось испытывать не так часто, а потому этот вызов воспринимался гораздо острее. Милорд пожелал видеть лично его, а не всех своих слуг. Новое задание? Что-то, связанное с Министерством? Или же… Или же то, что так и осталось невыясненным ни тогда, на кладбище, ни позже. То, что он ставил себе в вину вот уже много лет. Впрочем, пока лучше было не задумываться над причинами и не терять ни секунды. Собрав все пергаменты и вернув их в тайник, тут же растворившийся среди каменной кладки стены, Макнейр вышел из кабинета, надёжно запирая дверь несколькими заклинаниями, а затем, стоило ему сосредоточиться на метке, оказался в Малфой-мэноре.
Воздух в привычном зале сейчас показался холоднее обычного, но, едва обратив на это внимание, Уолден прошёл от дверей к креслу у камина, чувствуя, как метка с каждым шагом ослабляет тянущее чувство.
- Милорд, вы вызывали меня, чем могу служить? – он с поклоном остановился по левую сторону от кресла. Какой бы ни была причина, он не мог не прийти, да и никогда не думал об этом. Выбор был сделан ещё в самом начале и по прошествии времени нисколько не изменился.

Последовав указанию, Уолден сделал несколько шагов и сел в соседнее кресло, сцепив пальцы в замок. Пару секунд он молчал, наблюдая за движениями языков пламени в камине. С возвращением Лорда Макнейр осознал, что последователей и сторонников того в Министерстве не так уж много, и стал обращать внимание на все важные, как ему казалось, детали. Конечно, его стезёй в большей степени были сражения, когда чёткий план действий рушился на глазах и тут же, между двумя проклятиями, выстраивался новый, но необходимость вынуждала обращаться к уже затрагиваемой ранее сфере, связанной с информацией. Всё это время, проходя по коридорам различных уровней, он старался уловить общее настроение, старался среди огромного количества пустых разговоров выделить крупицы значимого и полезного. Небольшая задержка была нужна ему лишь для того, чтобы сейчас начать доклад о положении дел в Министерстве с самого нужного.
- Касательно Скримджера: несколько дней назад появились слухи, что он то ли вновь объявился, то ли вообще вернулся в свой отдел. Как стало понятно, эти слухи затронули только верх правительства: Фаджа с его секретариатом и нынешнего временного Главу Аврората. Министр всё ещё не хочет признавать то, что Дамблдор оказался прав, поэтому постарался прекратить все разговоры уже в самом начале, до меня они дошли, скорее всего, сильно изменёнными. – Уолден распрямил пальцы, чуть вытягивая руки, чтобы те оказались ближе к камину. Малфой-мэнор, как всегда, был величественен и массивен, однако как бы это ни было похоже на его родной замок, Макнейру он был чем-то неприятен, словно дом старался как можно быстрее его вытеснить, навсегда закрыв двери. Из-за этого сразу становилось интересно, насколько данный особняк зависим от расположения хозяина к гостям. Всё же встречались разные примеры, древние здания порой сами многое для себя определяют. Но внутренне Уолден уже склонялся к самому худшему варианту.
- В целом, основная часть работников Министерства мало внимания обращает на происходящее, отвыкнув за годы спокойствия прислушиваться к мельчайшим изменениям, а вот те, кто обладают властью и знанием, не раздумывая, готовы отвернуться от любых фактов, чтобы только не думать, что вновь началась война. Правительство в упадке, большая часть его ресурсов уходит на расследование убийства торговца артефактами, сокрытие любых событий, намекающих на ваше возвращение и отстаивание своих позиций перед общественностью, но усилия нескольких сильных и авторитетных, а потому опасных для нас личностей могут изменить ситуацию. – сидеть рядом с Лордом у камина Уолдену было непривычно, но с момента вызова он по обыкновению сосредотачивался только на том, что непосредственно касалось его службы. В конце концов эти сведения могли понадобиться Милорду для составления плана следующих действий, и эмоции в них лишь мешали бы, искажая общую картину.

Макнейр был готов услышать дальнейшие вопросы по Министерству, например, о том, кто сейчас там имеет власть, кто опасен, кто может склониться на нужную сторону, но Лорд пожелал услышать другое, и это было даже более правильно. Уолден запоздало подумал, что сообщённое им, наверняка, уже было известно Повелителю, хорошо знающему своих врагов и их манеру поведения в таких ситуациях. А вот ответ на следующий вопрос требовался именно от него, Макнейра. Подняв голову, он поймал взгляд Лорда, начиная в полголоса говорить:
- Милорд, я ждал этого вызова все четырнадцать лет. Пусть метка потускнела, я верил, что вы вернётесь, хотел вновь очистить свою жизнь от того, что было подобно грязи. Только с вашим возрождением я снова стал свободен, только служа вам, я могу быть собой. Меня вела верность тогда, ведёт сейчас, и всегда будет вести. – Уолден подозревал, что Лорду нужны были факты, а не такие шаткие понятия, как чувства, но, не давая думать над своими словами, а лишь говорить то, что все эти годы давало силы идти дальше, картины прошлого вспыхивали в голове слишком ярко: взрыв последней бомарды на том злополучном задании. Темнота. Мунго, зелье. Вновь темнота. Едва различимая метка и пустота без сил и мыслей, чужие разговоры, авроры, заставляющие подписать бумаги. Снова зелье снова темнота. Гнев и ярость, подавленные колдомедиками вместе со всеми чувствами, копились по крупицам, сжимались, переплавляясь в ненависть, и наконец разорвали этот круг первой связной мыслью о том, что теперь он точно обязан выдержать и дождаться, все силы и всю жизнь отдав на достижение цели. Воспоминания начали складываться в ровную, ничем не выделяющуюся полосу, только единожды вспыхивающую безграничной радостью при не забытом даже спустя много лет ощущении вызова, и наконец затихли. А Макнейр за это время лишь пришёл в себя, продолжая:
- Работа… Министерство убивает тварей, считая, что этим спасает магов, и не видя, что сама магия умирает, но виной тому не животные, а магглорождённые, вынуждающие своим засильем нас забывать о традициях, поддерживающих наши силы… Моя жена всегда последует за мной. Она уже давно вошла в род Макнейр, а им не страшна смерть. Ни чужая, ни своя. – такие вопросы не задаются просто так, Уолден предполагал, что может не вернуться обратно домой, в тихую залу, где, наверное, уже домовиками накрыт ужин, но сейчас это становилось неважным. Он вложил свои усилия в первый шаг Организации, ради чего и выживал всё то время, пока можно было лишь ждать, не имея права показать, что воздействие Империо в личном деле – лишь  плод воображения авроров, определивших это по его пустым глазам. И если Милорд всё же посчитает всё произошедшее предательством… С самого начала Макнейр признал его право распоряжаться своей жизнью. Даже то, что он смог поучаствовать в нескольких операциях – больше, чем можно было ожидать.

Несмотря на то, что Уолден всегда знал о неизбежности этого разговора так же, как и о том, какие вопросы, скорее всего, решит задать Лорд, раньше он никогда не думал, что на них ответит. Правду, конечно же. Всё равно слишком многое можно было увидеть в его мыслях с помощью легиллименции, а недавний всплеск воспоминаний даже он, не владеющий ментальными науками и умеющий работать с разумом только на уровне Империо, чувствовал почти физически осязаемым. Не имея намерения врать, он мог продумать, в какие слова облечь правду, чтобы быть наиболее убедительным, но даже это не имело смысла: о том времени было слишком сложно говорить, чтобы надеяться, что все придуманные фразы вспомнятся, когда от картин прошлого порой перехватывало дыхание из-за вернувшегося ощущения злости, которая не имела выхода и разрушала всё изнутри. Злости на обстоятельства, злости на тех, кто начал считать себя победившей стороной, злости на себя в первую очередь. Макнейр часто думал о своём последнем перед исчезновением Лорда, как оказалось тогда, задании, о том, что планировал умереть в нём, сначала убив как можно больше авроров, но не успел. Не рассчитал силы, не учёл магическое истощение, свалившее его раньше очередного проклятия. Ошибся. Он думал о прошлом, но никогда не задумывался, как расскажет о нём в будущем, так что сейчас просто воскрешал в памяти последовательно самые ненавистные моменты, которые являлись самыми важными в ответе, стараясь надолго не задерживаться ни на одном из них, так как Лорд явно не был намерен ждать.
- В Мунго меня продержали несколько месяцев, отпустив, когда уже наступил восемьдесят второй, а все суды отгремели. Конечно же, постоянный контроль Министерства, авроров, постоянные проверки и слежка. И последняя возможность, с которой можно было начать поиски вас, уже оборвалась к тому времени вместе с потерей разума Лонгботтомами… Весной сумел, не вызывая подозрений, встретиться с Люциусом, но он так же не смог поспособствовать поискам. Зато после разговора с ним стало понятно, что если я дам повод для нового разбирательства, то потяну за собой и остальных: ко мне не применяли веритасерум, так как колдомедики запретили это, думая, что моё состояние и без того нестабильно после Империо, так что авроры очень желали шанса проверить мои слова… Оставалось только ждать. – и именно последнее было самым тяжёлым: ждать, не предпринимая никаких попыток, когда это противоречило самой сущности. Однако же действительно не только его жизнь зависела от того, как мало он даст опровержений тому, что подвергся заклинанию подчинения, и действительно в его распоряжении не было ни единой нити, которая дала бы подсказку, где искать Лорда. Приходилось лишь бездействовать, а ему это было ещё более тяжело, чем смириться с непрестанным вмешательством Министерства в свою жизнь. Выдержать помогла только вера, что ничего ещё не закончилось, что ожидание обязательно оправдается. И на этот раз он не ошибся.

Лорд встал из кресла, сделав несколько шагов к камину, и только после этого Макнейр позволил себе отвести взгляд, опуская голову. Каждое слово было невероятно болезненным, словно раз за разом выворачивающим наизнанку, обнажающим скрытые под кожей плоть и кости, соединённые чистой кровью, несущей в себе память и достоинство далёких предков, давным-давно проживших свои жизни. Каждое слово достигало оголённых нервов, безжалостно раздирая их в клочья. Наверное потому, что многое из сказанного он говорил когда-то себе и сам, теперь слыша подтверждение, задавал те же самые вопросы, не находя на них достойных ответов, но продолжая упорно идти вперёд по выбранному пути. В самом начале восемьдесят второго года, когда разум вновь вернулся к нему пусть и не таким же ясным, как и раньше, но уже сопротивляющимся действию зелий, он встал перед выбором. Существовала возможность воспользоваться случаем и подтвердить свою добровольную верность Лорду перед людьми, совершенно ничего в этом не смыслившими и не понимающими истинного значения потерянного для них понятия «преданность», отправившись затем в Азкабан. Или же, стиснув зубы, заставить себя замолчать, заставить себя на чистой вере прожить долгие годы среди ненавидимых магглолюбцев, праздновавших победу и старающихся не вспоминать, какой ценой эта видимость была достигнута, старающихся вообще не вспоминать недавнее прошлое. Смотреть на них, наоборот беспрестанно вспоминая, но при этом знать, что всё равно до определённого момента не сможешь сделать и шага в нужную сторону. Но зато можно было увидеть возрождение этого прошлого, положить свою жизнь в основу вновь развёртывающейся Организации, которой были нужны силы для начала. Он выбрал второе, это означало смерть. Теперь лишь пришло время справедливой расплаты. И Уолден мог с чистой душой сделать ещё один шаг навстречу.
Если он так и не оправдался перед собой, избавившись от чувства вины, то в данной ситуации это было невозможно. Он и не пытался. Лишь ещё ниже опустил голову, сжав ладони на подлокотниках кресла.
- Я признаю свою ошибку, Милорд. Вскоре я понял, что это для меня был наиболее ужасный из возможных вариантов. Если бы пришлось выбирать вновь, я бы пошёл по другому пути, но, выбрав, я уже не меняю своего решения. – Азкабан тоже значил смерть, но без четырнадцати долгих лет. Зная себя, Макнейр мог быть уверен, что не протянул бы там и два года, расплатившись за такое короткое ожидание тем, что так никогда и не увидел бы возвращение прошлого. Однако он всегда доходил до конца, что на пути, появившемся с принятием Метки, что в этом случае... Как он и решил давным-давно, так же никогда не задумываясь над тем, чтобы изменить решение, его жизнью распорядится Лорд, и, наверняка, сейчас отсчитывались последние секунды до конца.

Снейп прислушался к тишине и откупорил флакон, наклоняя его над пробиркой. Безмолвие ему в последнее время нравилось всё меньше, оно всё чаще становилось затишьем перед бурей. От неожиданного пульсирующего ощущения профессор вздрогнул и пролил содержимое флакона. Он успел привыкнуть к тому, что метка проступила с новой силой и иногда давала о себе знать особенно настойчиво, но вызовы с ним случались не так часто и пока заставляли нервничать. Зачем он мог понадобиться? Северус не был членом ударной группы, не получал особого задания, ничего нового рассказать не мог - Орден не отличился ещё. В таких случаях на выручку приходило старое доброе «выполняй и ни о чём не спрашивай».
Чертыхнувшись, мужчина вытер пятно желтоватой жидкости, педантично закупорил все сосуды и достал из стола новый, пустой, приставляя к виску палочку и вытягивая серебристые сгустки воспоминаний. Зельевар всегда оставлял часть своей жизни в замке, необходимая мера предосторожности. Он наскоро запечатал свои покои и поднялся из подземелий, покидая замок. Конечно, у Северуса был небольшой запас времени, ведь с территории Хогвартса аппарировать нельзя, но незачем лишний раз гневить промедлением Тёмного Лорда. Теперь он старался приходить сразу, не ища лишних оправданий. Если его рвение будет настоящим, ему не придётся лишний раз претворяться.
Пытаясь сосредоточиться на том, как должен сейчас чувствовать себя преданный слуга, Снейп направился к Хогсмиду и свернул с дороги как только достиг границ защитного купола школы. С Дамблдором всё было гораздо проще, никакой конспирации, никакого беспокойства о соглядатаях министерства, которое подобралось так близко. Северус был уверен, что за ним, как обладателем метки, всё-таки стараются приглядывать, ведь Альбусу теперь никто не верил, почему бы не перестать верить и тому, что он сказал пятнадцать лет назад. Прикрыв глаза, мужчина обнажил до середины предплечья левую руку и коснулся двумя пальцами изображения на коже. Яркий знакомый образ мгновенно всплыл перед глазами, и с лёгким хлопком профессор растворился в воздухе.

Малфой-мэнор встретил его своей угнетённой атмосферой, даже домовики были ещё тише и незаметнее, чем всегда. Снейп в который раз подумал о владельцах особняка, которым невольно пришлось стать радушными хозяевами. А ведь именно отсюда он начал свой путь к Тёмному Лорду. И вот через столько лет от его желания служить великому магу и следа не осталось. Зачем он здесь, ради великой идеи?
В дверях зала Северус остановился, почтительно склоняя голову. Он был спокоен, уверен в себе и одновременно словно находился не в этом мире, отгороженный от реальности бронёй окклюменции.
–  Милорд, - негромко поздоровался он и покосился в сторону Макнейра. Было неясно, двойной ли это вызов или Уолден пришёл намного раньше. После возвращения Волдеморта Пожиратели не очень-то доверяли Снейпу, и он хотел бы исправить это положение, но всё же не жаждал иметь что-то общее с кем-либо из товарищей с метками. Пока не решаясь войти, чтобы ненароком не помешать планам Лорда, Северус продолжил полувопросительно, – Вы вызывали меня.

Темный Лорд, убрав палочку, поднял руку в сторону камина, пламя снова загудело, разгораясь сильнее и ярче. Неспешно подошел к нему ближе, вытягивая руки к огню и грея пальцы. Холод уже давно сковал его остатки души, в то время, как он сам наблюдал за тем, как огонь пытается лизнуть его кожу, обещая быть яростным и ласковым.
Гнев ушел, оставив лишь легкую усталость и головную боль, которая отвлекала, не давая сосредоточиться на более важных вещах.
Пожиратель, сидевший в кресле позади него, настолько смирился со своей участью, что становилось противно. Он не боялся смерти, а слова Темного Лорда не возымели на него никакого эффекта. Как констатация факта, не более. Не было и страха. Лишь смирение.
Скользнув в его сознание, сейчас Том видел лишь слепую преданность, желание и дальше выполнять его волю. До самого конца. Вот только выбирая между жизнью и смертью - тот выберет смерть, бросаясь в самую гущу событий и при этом не думая, что вскоре все может закончится навсегда.
Для самого Тома это было непонятно, дико, неправильно. Он стремился к вечности, пока не испытывая никакого желания встречаться с этой пронырливой старухой с косой, как описывали ее маглы.
Хотелось отослать его как можно дальше. Да, пожалуй в помощь к Антонину, объяснив это тем, что тот может не справиться. Справиться - иначе и быть не могло. А вот Уолден, возможно, найдет там то, чего так тайно желает.
Ну а если вернется, то есть еще масса других нерешенных дел. Допустим, переговоры с великанами.
Как Макнейр собирался объяснять свое отсутствие в Министерстве Тома волновало в последнюю очередь. Недаром говорят, что на двух стульях не усидеть, нужно выбирать, а шпион из этого пожирателя был, мягко сказать, никаким.
Не интересовало Тома и то, как тот собирается связаться с Долоховым, как найдет его, как приступит к поиску Каркарова.
Второй шанс дается не всем и не всегда. Слишком ценный подарок, чтобы еще и объяснять, как им пользоваться.
Когда в большом зале появился зельевар, полувопросительно интересуясь о вызове, Темный Лорд сделал вид, что не замечает его присутствия:
- Ты свободен, Уолден.
И лишь когда пожиратель ушел, перед эти непременно поклонившись, Том повернулся к Снейпу:
- Подойди,  - его голос звучал тихо и спокойно - Мне нужно знать, что происходит в школе, Северус.

В ожидании Снейп скользнул взглядом ещё раз по уходящему Уолдену. Значит, тот уже получил свою порцию... чего? Макнейр не выглядел сильно измученным, не веяло от него и служебным рвением или холодной уверенностью. Конечно, Северус мог ошибаться, но он не новичок в организации и видел не раз, какими разными выходят от Тёмного Лорда маги. Зельевар теперь запоминал каждую деталь, зная, что ничто не проходит бесследно и может пригодиться самая незначительная мелочь. Главное, до последнего не давать этому собственную оценку, а принимать как факт. В ясной голове ясные мысли. Из-за этого Снейп себя иногда чувствовал какой-то вычислительной машиной, которая собирает и записывает информацию. Не очень-то приятно заниматься такой работой, особенно если потом неизменно оказывается, что и ты всего лишь винтик в чьей-то более изощрённой схеме. И кто знает, может быть, ты просто обманываешь себя, и без тебя всё будет продолжать работать.

Профессор остановился позади кресла, с которого минуту назад поднялся Уолден, и поднял на Волдеморта взгляд, изогнув тёмную бровь. Он ожидал чего угодно, но только не вопроса о Хогвартсе. Хотя, казалось бы, это логично, ведь Снейп единственный из тёмной братии имеет туда доступ, но раньше Лорда интересовал только этот заносчивый мальчишка с плохим зрением, а не вся школа.
- О самом главном нашем "происшествии", - Северус усмехнулся, - вы уже знаете, и за месяц оно никуда не делось - Долорес Амбридж. Министерство заботливо стоит на страже юных умов до такой степени, что скоро они разучатся пользоваться волшебными палочками.
Снейп задумчиво нахмурился, глядя на пламя в камине. О чём хочется знать Тёмному Лорду и что он сочтёт ненужной информацией? Точность и самодостаточность его доклада могут теперь пострадать: Северус слишком много времени проводил в Хогвартсе и мог придавать значение тому, что не имеет смысла для остальных волшебников. Наверное, не стоит тогда говорить про учеников. Дети вряд ли сейчас волнуют Тёмного Лорда, и привлекать к этой теме его внимание не стоит.
- Официальная политическая линия министерства теперь не оспаривается в стенах школы, а несогласных потчуют запретами и попытками устрашения со сладкой улыбкой на устах. И если студентов выгнать из школы так просто не получится, то часть профессорского состава точно может оказаться под угрозой увольнения под предлогом профнепригодности, - Снейп так просто это говорил, словно его это и не касается. Впрочем, он найдёт способ удержаться в школе, это нужно не столько даже ему самому. А от некоторых профессоров он и правда избавился бы без сожаления, только кто тогда займёт их место. Уж лучше известное недоразумение, чем непредсказуемое нечто.

Северус отрицательно покачал головой на вопрос Тёмного Лорда.
- К мнению Дамблдора теперь никто прислушиваться не станет. Думаю, он просто не хочет зря терять время и давать новые поводы для пересудов, - это казалось Снейпу логичным, но он надеялся, что Альбус ничего не скрывает от него и не решил вовсе бросить школу на произвол судьбы. А может быть, кто-то уже приглядывает за школой изнутри от имени старика. Что на той, что на другой стороне предусмотрительно не было принято держать в курсе всех событий каждого члена организации. – Но даже если у него и есть какие-то планы, раскрывать он их не слишком любит, пока не придёт время.
Особенно раскрывать своему врагу через шпиона. Однако от бывшего директора школы и в самом деле не было никаких особых указаний, свои внезапные исчезновения и столь же неожиданные появления он не считал нужным объяснять. И Дамблдор ещё хочет, чтобы ему безоговорочно верили. Наглый, как все гриффиндорцы, и самоуверенный.
Но профессору надлежало оставаться собранным и держать разум холодным. Подавив раздражение, хотя при обсуждении Дамблдора оно было бы вполне уместно в данном случае, Снейп продолжил, кутаясь плотнее в мантию.
- Настроение весьма неоднозначное, милорд. Правила ужесточились, и это должно угнетать, но многие находят и под сенью нового режима своё место под солнцем, - сам профессор считал наилучшим решением продолжать заниматься своими делами и не провоцировать власть имущих, но у студентов это, естественно, не получалось. К счастью, его собственные подопечные оказались куда умнее многих и своей выгоды не упустили. – Многие сотрудничают с Амбридж, особенно ученики, для них это новая возможность утвердиться в школе. Теперь люди делятся на тех, кто доверяет словам министерства, и тех, кому ещё не стоит поперек горла этот Поттер. – Северус был недоволен вечной беготнёй вокруг мальчика и был уверен, что и на этот раз ничем хорошим это не закончится. - Последние стараются не становиться причиной для новых запретов и вести себя тихо, но, если я хорошо их знаю, долго они не продержатся.
Впрочем, в этом случае Снейпу даже отчасти любопытно было бы увидеть, во что выльется студенческое негодование и их безудержная фантазия. Только всё это ни на что не влияющие шалости, а ближе всех к врагу всё-таки подобрались его слизеринцы, пусть они ещё и не думают в этом ключе о своём выигрышном положении.

Тёмному Лорду интересно. Плохой знак. И Снейпу не хотелось опять давать ему сведения, которые потом могут стоить кому-то жизни. Но раз уж он начал, останавливаться нельзя. Северус молчал, глядя перед собой. Кое-что действительно вызывало у него сейчас опаску, но вовсе не принесённые о школе новости.
Тихие шаги Волдеморта за спиной отвлекали профессора и заставляли чувствовать себя неуютно, словно на допросе, а не беседе подчинённого с начальником. Но Северус сосредоточился на образе Амбридж и всём том, что успел узнать о ней за полтора месяца. Он-то наивно полагал, что вырвался на несколько часов из атмосферы Хогвартса, но она настигла его и здесь.
- Преподавательский состав много лет практически не менялся, все привыкли к Дамблдору и его порядкам, особому отношению, - а кто-то был Альбусу ещё и многим обязан, но это уже совсем другая история. – Уверен, что перетянуть кого-то на свою сторону Амбридж сможет разве что откровенным шантажом. И это будет слабым подкреплением союза с ней. Единственный, кого ей удалось завоевать, это завхоз.
Снейп насмешливо скривил губы: он никогда не принимал всерьёз Филча, к тому же сквиба, хотя и не мог не оценить его стремление навести везде порядок.
- С Поттером сотрудничать достаточно проблематично, учитывая, что он ничего не делает, - с нескрываемой неприязнью продолжал зельевар. – К тому же многие верят, что из знаменитости вырос просто-напросто маленький лгун. Но круг его прежних недоброжелателей остался. В дополнение к старостам за порядком теперь следит так называемая Инспекционная дружина под чутким руководством Долорес Амибридж.
Снейпу не слишком хотелось говорить об учениках и тем более Поттере. Да, он поклялся когда-то защищать мальчика, но иногда так и хотелось сгноить его где-нибудь в подземельях. Однако куда ужаснее перспективы видеть ежедневно это гриффиндорское чудовище было не отвечать на вопросы Тёмного Лорда. Пусть и умаляя несколько возможности Поттера и компании. Северус знал, что этот выскочка  непременно опять куда-нибудь влезет и создаст всем кучу проблем. Пусть его по-прежнему считают забитым и лишённым поддержки, не представляющим реальной угрозы.
- Я бы назвал её дотошной и фанатичной в следовании указаниям. Однако ей нельзя отказать при этом в фантазии, - Снейп задумался и скользнул взглядом по тени Лорда на полу, затем снова глядя в сумрак в углу каминного выступа. Не про котят же и розовый цвет ему рассказывать. Какие ещё у неё были предпочтения? А привычка раздражать явно не годится для ответа. – Я не уверен, что её личные желания как-то успели себя проявить, скорее это желания тех, кто стоит выше. Принципиальна, но готова простить чужие ошибки, если с ней согласятся. Ей определённо нравится власть, но пользоваться она ею на мой взгляд не умеет.

Информации Волдеморту было недостаточно. Чего и следовало ожидать. Снейп понимал,  к чему клонит тёмный волшебник. И отдавать школу в его руки отчаянно не хотелось, особенно когда Дамблдор потерял над замком власть. Однако больше тянуть не стоило, он должен убедительно играть свою роль.
- Я понимаю, - заверил Северус, поднимая взгляд на Волдеморта на секунду с лёгким подобием кивка. Странно, но ему даже было легче говорить, когда он видел перед собой собеседника, даже такого. Только вот думать было сложнее. И работа мысли сейчас явно отражалась на бледном лице зельевара. Его мнение сейчас было важно не только для Тёмного Лорда, но и для Ордена. Да и для школы. Снейпу не хотелось бы однажды неосторожным словом нарушить планы Дамблдора, но невозможно оставаться в стороне от принятия решений.
- Я полагаю, наилучшим решением будет заклятие, - после нескольких секунд молчания наконец проговорил профессор. Он пока не был уверен, насколько легко продаётся Амбридж, но сторону Ордена она точно никогда не примет. Значит, не должна достаться никому как самостоятельная единица, это сейчас ключ к школе. В крайнем случае её удастся и вовсе устранить из Хогвартса, если, по чистой случайности, конечно же, откроется, что школой управляет человек под империо. Это подорвёт репутацию Министерства и уверенность Фаджа. Оставалось надеяться, что Альбус рассудил бы так же. И придумать, почему же магия лучше уговоров. Впрочем, разве ждёт кто-то, что Северус Снейп предпочтёт беседу с человеком секундному заклятию, которое решает все проблемы. – Пока министерство, а не, простите, Пожиратели смерти или Орден Феникса, представляет реальную силу и власть, ничто не заставит её променять хорошее место в школе и в перспективе в Министерстве на неизвестность. К тому же, даже если и есть вероятность заполучить её верность, на это уйдёт немало времени.
Северус не был мастером вербовки, и надеялся, что этих доводов будет достаточно. Какая всё-таки у Тёмного Лорда хорошая тактика раздачи заданий, наград и немилостей своим подчинённым. Снейп даже представлять себе не хотел, какие бы могли подняться дебаты, будь здесь кто-нибудь ещё из магов с меткой. Они словно нарочно пытались иногда пойти ему наперекор.
Зельевар сжал край рукава мантии, опускающийся на ладонь, в ожидании застывая с непроницаемым выражением лица.

Кто бы мог подумать, что звездой сегодняшнего вечера станет Долорес Амбридж. И для этого не понадобилось даже её присутствие. Давно ли присматривается Тёмный Лорд к школе или его вопросы и решения не были продуманы заранее? Всё-таки, судя по количеству вопросов и отсутствию прямых приказов, все новые планы затевались в эту же минуту. Если бы Орден знал об этом заранее… Чувствовать, как многое зависит от тебя, неповторимый адреналин и в то же время не самое уютное ощущение, местами обременяющее.
Снейп впился в спину Волдеморта обжигающим, полным тёмной, ядовитой горечи взглядом. К счастью, у тёмного мага не было такого чудесного приспособления, как у Аластора Грюма, позволяющее видеть всё вокруг. Просит его совета. Этот убийца просит его совета. Почему же он не попросил его в прошлый раз, почему не прислушался к словам и просьбам зельевара. Нет, Северус не винил во всём только Тёмного Лорда, но в его присутствии острее начинал чувствовать всю нелепость ситуации, в которую попал столько лет назад. Всё могло бы быть иначе, он мог сейчас действительно делиться откровенно ценными сведениями, он по-прежнему видел смысл в тех идеях, что нёс Волдеморт, не мог отрицать могущество тёмной магии и владеющего ею в совершенстве волшебника. Но было поздно.
Профессор отогнал неприятные мысли, не стал ловить взгляд собеседника, следя за движением его губ. Если бы оттуда сейчас вылез раздвоенный змеиный язык, Снейп бы не удивился.
- В этом есть определённый риск. Если обнаружится, что это произошло, я буду первым, кого станут подозревать. Думаю, остаться при Дамблдоре я в любом случае смогу, чего не могу сказать с уверенностью про Хогвартс. И… в замке даже у стен есть глаза и уши, - Северус с досадой поморщился. Сидеть в замке и наблюдать за тем, что творится там каждый год, ему страшно надоело. – Но я смогу найти способ сделать это вне его.
Зельевар не намерен был отдавать эту министерскую каргу так просто в чужие руки. Пусть он и не должен ввязываться в такие авантюры, как подсказывал услужливо здравый смысл.

Северус уверенно и уже без раздумий кивнул.
- Чем меньше людей будут об этом знать, тем лучше, - учитывая, что об этом должен будет узнать Дамблдор, то их и так уже трое, а трое – это целая компания. Снейп совершенно пока не представлял, как он это сделает. План должен быть безупречный, он ведь не хочет снова попасть на допрос к какой-нибудь Боунс, как бы занимательно это не было в прошлый раз. Теперь протекция Дамблдора не будет ничего значить.
Волдеморт снова подбирался ближе, заставляя мыслительный процесс работать усерднее. Нетерпеливость Тёмного Лорда могла в этот раз всё испортить, но зельевар надеялся, что он понимает всю серьёзность ситуации и неожиданность этого приказа для Снейпа.
- Я смогу сделать это в этом месяце, - прикинул вслух профессор и немного погодя добавил осторожно. – В худшем случае до конца осени. Не могу пока сказать конкретнее, многое зависит от самой Амбридж. Будет опрометчиво выманивать её из замка специально. Но, скорее всего, она наведывается изредка в Министерство помимо воскресных походов в Хогсмид.
В бессменности Долорес в ближайшее время Северус даже не сомневался. Она прекрасно себя чувствовала на этом месте и, будучи сама работником министерства, знала, какие оплошности не имеет права совершить, чтобы не лишиться кресла директора. Разве что Тёмный Лорд сказал об этой детали неслучайно, и попытается вернуть эту примечательную даму в Лондон. Возможно, руками самой же Амбридж. Тогда тянуть не только можно, но и нужно. Впрочем, не ему решать. Альбус любил удивлять, и мог найти это внезапно выгодным для себя.
- Я должен буду передать ей сразу что-то конкретное? – подтвердил свою готовность выполнять задание Снейп, несмотря на заявленные сроки. Он опустил слово «приказать», всё-таки приказы здесь раздаёт не он, а в настроении и придирчивости Тёмного Лорда никогда нельзя быть уверенным.