Писалось в январе и для января, но.
Для общей атмосферы Enigma - The Voice Of Enigma
И ритм магической части Axel Thesleff - Bad Karma

Январь 1982.

То, что его долгое отсутствие сильно отразилось на поместье, Макнейр понял, едва ступив на дорогу, ведущую ко входу: каменная кладка под ногами хрустнула, рассыпаясь разрушенным камнем, а видневшийся фасад не оставлял никаких сомнений. Без хозяев замок за эти месяцы постарел на несколько веков, теперь больше соответствуя своему возрасту. Стены, узнавая родную магию, отозвались привычным, но теперь едва уловимым в январском холоде теплом, когда Уолден дотронулся до них ладонью в перчатке, а это значило, что дом ещё жив, ещё может защитить своих жильцов и хранит в себе древнюю силу. Элоизия стояла рядом, напряжённо ожидая хоть слова, но Макнейр лишь качнул головой, показав на открытые ворота, всё же здесь было слишком холодно, а домовики, наверняка, старались топить хотя бы один камин. Не было её вины ни в случившемся, ни в последствиях, даже если при его отсутствии именно на неё, как на хозяйку, ложилась ответственность за сохранность особняка. Он пропал, а ей пришлось скрыться в Лондоне, пока не было уверенности в том, что вернуться не опасно. Всё сделано правильно, и ничего не изменить. Это место живо. Потеряло если не всё, то многое, как и хозяин, но живо, всё ещё опираясь на монолитный и нерушимый фундамент.
Во внутреннем дворе ветер не продувал насквозь, пространство окуталось тишиной, углы сгладились шапками снега, а завывания воздуха слышались где-то далеко, однако в стене, видимо, всё же образовалась щель и позёмка стелилась по земле, то затихая, то снова взметаясь вверх. Уолден взглянул на небо, замечая, как птицы, пикируя, садились на ограду главной башни, но, видимо, почувствовав наледь, тут же срывались вниз, затем направляясь в сторону леса. Он должен найти свою опору, выстроить заново себя и заставить восстановиться замок, хотя кажется, что сил не хватит. Впрочем, Министерство настоятельно просило открыть доступ как можно скорее, так что остальное пока откладывалось… Что же, пусть приходят. Наверняка не ожидают такой картины, живя вымыслами о тех, кто оказался на проигравшей стороне.

После нежеланных гостей к защите дома ожидаемо прибавилось много постороннего, а двери подземелий пришлось перезачаровывать заново, потому что все магические замки были сорваны. Благо библиотеку не перетряхнули полностью, конфисковав только пару бездельных книг, которые Макнейр оставил на виду, чтобы скрыть то, что едва удалось спрятать за небольшое время между возвращением и снятием щитов. Если закрыть глаза и сосредоточиться, ему казалось, что сама сущность замка словно медленно водит плечами, силясь сбросить с себя морок и проснуться. То, чего не получилось у него: после зелий в Мунго всегда наступала темнота, то, что должно было вылечить несуществующие повреждения сознания от Империо, оставляло свои собственные, уже реальные.
Через несколько дней Уолден, вынырнул из забытья, едва забрезжил рассвет, и понял, что ждать больше нечего. Палочка обдала руку неожиданным жаром, опалившим нервы на контрасте с пронизывающим холодом: со смотровой площадки на башне было отлично видно, как окружающие просторы заметает снегом, накрывая Шотландию, над которой нависло тяжёлое серое небо, белым туманом, среди которого по-прежнему выделялись лишь птицы. Подняв руку, он ощутил, как будто бы неверующе вздрогнула поверхность под ногами, а затем с силой втянул в себя воздух, опуская веки, но всё равно видя, как вместе с движением кисти появляется золотая вязь чар, разрастающаяся, раскрывающаяся сферой. Точка, укол палочки в воздух, переходила в линию, а та становилась плоскостью, одной из бесконечного множества тех, что сейчас расчертили пространство. Каждое произносимое слово, каждый взмах выходили на грань, только выдержка позволяла не останавливаться, упорно сцепив зубы, несмотря на периодически прерывающееся дыхание. Чары своим старинным рисунком пробуждали память истории, словно заставив мертвецов ещё раз воздеть руки к небу, снова отдавая все свои силы, как если бы они были в самом расцвете, дому, что стал для них защитой. Словно сам основатель рода теперь смотрел сквозь время на своих потомков. Макнейры были древны, очень древны, и эту кровь, впитавшую жар войны и холод стали в нёс в себе достойный продолжатель великого начала. Настоящее и прошлое встречались взглядами, устремлявшимися затем в будущее. Открыв глаза, Уолден широкими волнами заставил магию вернуться в стены, перестраиваясь, восстанавливая камни, снедаемые ветром и временем, заново укрепляя кладку, заново вставая непреодолимой преградой перед чужаками, заново доходя до абсолюта…

Отдышавшись, он заметил, что под ногами не осталось снега: мощь растопила его также, как смела наледь, потому что на зубце парапета, на расстоянии вытянутой руки сидела крупная, тёмная скопа. Птица склонила голову набок, словно рассматривая человека несколько секунд, а затем пригнулась, моментально расправляя крылья и взмывая вверх. Макнейр зло оскалился, наблюдая за её полётом, прежде чем уйти с башни: что бы ни случилось, пока он будет жить, храня свои убеждения, опора всегда будет с ним. В традициях семьи, в её принципах и вере.
В этом доме.
В его хозяине.
И в их верности.