Темный Лорд не мог умереть, и Беллатриса это знает. Она раздраженно поправляет то и дело сползающий черный плащ и не менее раздраженно смотрит на светящееся окно, где даже сквозь занавески можно различить статную фигуру Рудольфуса.
Каждая минута промедления - пятно на репутацию самых верных слуг Лорда. А Беллатриса именно такой себя и считает. Каждая минута промедления - седой волос нав голове мадам Лестрейндж. А Беллатриса считает себя красавицей. Каждая минута промедления - это возможность. Упущенная ими и появившаяся у Лонгботтомов.
Лестрейндж нетерпеливо стучит по холодному мрамору каблуком, поднимает голову. Небо полностью покрыто тяжелыми свинцовыми тучами. Сколько можно откладывать. Еще пять минут, и она пойдет одна.
Они и так протянули две недели с момента падения Повелителя. Но, Великий драккл, больше всего Беллатрису убивало, как ей казалось, совершенное бездействие. Они что-то делали: писали письма, собирали информацию, но как-то слишком вяло. И ни Рудольфус, ни Рабастан, ни даже Долохов, вот в чьей верности Беллатриса не сомневалась до последней минуты, ни один из них не предпринимал активных действий и, что самое обидное, не давал такой возможности Беллатрисе.
Больше не было ни шумных рейдов, ни дерзких акций против грязнокровок, ничего, что раньше считалось невинным увлечением. Все, кого Беллатриса считала вернейшими слугами Темного Лорда заперлись в своих особняках, как кроты, и предпочли бесславно предать клятвы, спрятавшись за собственной слепотой и малодушием. И они, Лестрейнджи, что особенно мерзко, ведут себя также. И даже когда они практически напали на след Хозяина Рудольфус тянет время.
Беллатриса касается темной метки под рукавом мантии. Вся страна, вся Магическая Британия гуляет. Тот-кого-нельзя-называть побежден! Страна встает с колен! Глупцы! Это дело может быть и начал Повелитель, но оно подогревается их энтузиазмом, и даже если они не найдут Лорда, Беллатриса отгоняет от себя прочь подобные мысли, они продолжат, продолжат сражаться за чистую кровь, Англию и магию!
Беллатриса запрокидывает голову. В маске душно и тесно, но им необходимо скрывать свои лица, чтобы сохранить возможность сделать что-то кроме бессмысленных и кровавых вылазок. Короткий взгляд. Свет в окне Рудольфуса больше не горит, но Главы Рода не видно. Беллатриса вздыхает. С неба спускается маленькая серебристая точка, кружась падает и, недолетев до земли, тает. А за ней кружась спускаются тысячи других таких точек. Беллатриса уверена, чистый первый снег, как чистая их кровь - предзнаменование успеха.
Братья появляются из Лестрейндж-холла быстро, резко и через секунду они уже аппарируют.

В Лютном переулке тихо и непривычно пусто. Намного пустее, чем обычно, оно и понятно: все, даже самые грязные оборванцы сидят в кабаках и пьют за счет тех, кто верит, что опасность со стороны Темного Лорда им больше не угрожает. Ну и пусть. Ну и пусть. Они все исправят. Она все исправит.
Беллатриса, на шаг впереди братьев, быстро взбегает вверх по грязноватой лестнице к самому верху диковатого многоквартирного домишки. Игнорируя пристроившегося на дверной ручке паука, Беллатриса, не желая пачкать шелковые перчатки в пыльной двери, достает палочку и шепчет отпирающее заклятие. В квартирке темно, однако из необжитой комнатки чуть пробивается свет люмоса. Лестрейндж мгновенно кидается туда.
- Барти! - она хватает юношу за плечи. Он, знает, знает, куда им нужно. И пусть Беллатриса слишком спешит. Она уже должна быть у Лонгботтомов, несмотря на то, что сейчас Бастик будет как параноик проверять наличие за ними хвоста, а Рудольфус оценивать защитную обстановку в доме Лонгботтомов. Беллатриса так не может. Ещё немного, и она сгорит от нетерпения. Волнение настолько велико, что она не может подобрать нужных слов.
- Веди, - выдыхает Беллатриса и убирает руки с плеч Барти - не стоит раздражать Рудольфуса по пустякам, - веди.

Рудольфус и сам понимает, из-за чего его младший брат сам не свой - это не слишком-то заметно, однако тем, кто близко знаком с Рабастаном, это очевидно: он не напоминает о незарегистрированных палочках, не предлагает вызвать всех членов боевых групп, с которыми только можно связаться. Не заканчивает предложение, в конце концов.
Но Рудольфуса, как и его жену, гонит вперед Цель: их борьба не может так закончиться, в доме предателя крови и его грязнокровки-жены. Их миссия - очистить Англию от скверны, и их Мессия не может пасть в ночь, которая почитается одной из самых магических.
Они должны узнать, где Милорд - они, Лестрейнджи. Они, поклявшиеся ему в верности - даже посмертной.
И эти Лонгботтомы на данный момент единственная их зацепка: Блэк упрятан в мрачные чертоги Азкабана, Люпин скрывается, наверняка сломленный судьбой своих друзей, Грюма они выслеживают уже два года и пока безрезультатно, Уизли затаился где-то в своем ненаносимом помойном ведре, а все прочие подались в Хогвартс и прячутся там, поджав хвосты...
И новость Крауча о Лонгботтомах - пока единственное, от чего можно оттолкнуться.

Бездействие мучило Лестрейнджа сильнее любого проклятия - и теперь он горит желанием действовать. Никто не сможет встать между ним и его целью - так было всегда, так будет и впредь, убежден Рудольфус, глава рода Лестрейнджа.
К тому же, он до сих пор жалеет, что, облеченный положением в Министерстве, не смог самолично рассчитаться с Блэком, убившим Петтигрю - но ничего, через пару-тройку месяцев, когда ажиотаж вокруг чокнутого Сириуса пройдет окончательно, когда Темный Лорд получит власть над Англией, он, Рудольфус, лично объявится в стенах магической тюрьмы.
И тогда Блэк пожалеет, что посмел поднять палочку на осведомителя Рудольфуса.

У подъезда он останавливается, слыша, как стучат каблуки жены в полутьме убогого дома, и разворачивается к Рабастану, стискивает его плечо, сминая толстую ткань плаща.
- Эта наводка - все, что у нас есть. И мы не можем больше тянуть - прошло немало с того вечера, как побледнела Метка, а мы все еще на том же месте... И если Крауч что-то слышал - так тому и быть. Мне наплевать, знают Лонгботтомы, где Повелитель, или нет - правда, наплевать. Но я уверен, что они знают хоть что-то об этом - авроры, члены Ордена... Они не могут не дать нам хотя бы зацепку. Хотя бы намек. Ты понимаешь?
Рабастан кивает, наклоняет голову - размышляет.
Рудольфус отпускает его плечо, стряхивает снег с вихрастой макушки брата, улыбается - безумно, предвкушающе.
- Нельзя допустить, чтобы они думали, что победили,  - скрежещет он и входит в темный вонючий подъезд.

Беллатрикс слишком близко стоит к мальчишке, но Рудольфус впервые в жизни готов оставить это безнаказанным - он пристально вглядывается в лицо Барти Крауча-младшего, гадая, не оставить ли его здесь.
Но нет, он будет им полезен - и расспросы Рабастана из-за спины только подтверждают эту мысль: как проникнуть в ненаносимый дом Лонгботтомов, наверняка защищенный, знает только Крауч, оставить его - самоубийство.
- Если ты ошибаешься, если они ничего не знают - ты умрешь вместе с ними, - мрачно сулит Рудольфус, сверля юношу взглядом.
На дворе ноябрь, самый тяжелый ноябрь в жизни Рудольфуса Лестрейнджа, и первый снег кажется ему дурным предвестником.

Беллатриса довольно улыбается, осматривая Крауча и пропуская слова Рабастана мимо ушей. Какая, к дракклу, защита. Их трое Лестрейнджей, что они, не справятся с уютненьким семейством у которых грудничок на руках. Ну или не грудничок. Возраст этих противных маленьких карапузов драккл разберет.
- Ах, Бастик, - начинает Беллатриса, оборачиваясь к деверю. Он не имеет права задерживать их пустыми разговорами, даже на две минуты, даже на минуту, когда они так близки к тому, чтобы продолжить их святое дело, чтобы найти Лорда, - вот непосредственно на месте ты не мог этого выяснить?
Беллатриса рада бы продолжить, пошутить про неуемную тягу к знаниям единственного в семье райвенкловца, но она тоже не хочет тянуть время. Не сейчас, когда-нибудь потом, через неделю, или, может быть, две, когда она будет с обеими ногами сидеть в глубоком кресле Главы рода, откуда она куда-нибудь сплавит Рудольфуса, подбрасывать веточки в камин, тогда-то она и будет смеяться над тем, каким напряженным был Рабастан, будет пародировать его через чур натянутое и серьезное выражение лица и передразнивать все его беспокойные фразочки. Но это все потом. После того, как они найдут Лорда. Беллатриса даже не улыбнулась своим мыслям.
- Руди, ну ты же слышал, Барти уверен, - Беллатриса растягивает имя мужа и обеспокоенно косится на юношу. Только бы у Крауча не сдали нервы, все остальное не важно. Беллатриса знает, как волнуются новички, а такой непостоянный кадр, как сын одного из самых ярых ненавистников Темных Магов ни разу не допускался к серьезным операциям. Зато когда все пройдет благополучна, Беллатриса уверена, Барти будет оказана великая честь и Лорд поставит ему метку.
Лестрейндж касается своей под плотным рукавом мантии. Они найдут темного Лорда.
Когда Барти заканчивает излагать что-то вроде своего плана, Беллатриса несколько резко кивает, как бы подтверждая свое согласие.
- Идемте же, идемте же скорее, - она едва не подпрыгивает от нетерпения, но все-таки дожидается сигнала к началу операции от Рудольфуса, как Глава Рода исполняющего роль руководителя рейда.
Она идет, ни на шаг не отставая от Барти, дробно отбивая каблуками шаги по холодному полу подъезда. Сегодня они узнают, где находится Темный Лорд. Или покажут всем предателям крови и грязнокровкам, что торжествовать рано - их мощь все еще велика.
Когда они выходят в Косой переулок, Беллатрисе это не очень по душе - она привыкла захаживать сюда исключительно под руку с Рудольфусом в дорогой шубе и в сопровождении слуг, готовых принять покупки или исполнить малейшую прихоть мадам Лестрейндж. А сейчас она всего лишь темная фигура в плаще, на которую едва не налетает подвыпивший пузатый волшебник с отвратительно счастливым лицом. Лестрейндж посылает ему в спину убийственный взгляд. Отребье.
Но Беллатриса молчит, сжимает зубы и терпит. Лорду сейчас хуже, чем ей, и она должна терпеть ради их идеи. Она стискивает пальцы вокруг волшебной палочки и идет дальше.
Когда они подходят к порталу, Беллатриса достает другую палочку. Эта короче и помощнее, какого-то коренастенького волшебника, если ей не изменяет память, зато чистокровного и, что самое главное, побежденного ей. Палочка слушается почти также, как её собственная. В волнении Лестрейндж даже забывает бросить торжествующий взгляд на деверя - вот, она хороша, тоже не забывает об осторожности.
- Портал, - Беллатриса едва заметно морщится, но тут же берет себя в руки. Она боец, а не изнеженная чистокровная леди, она это выдержит. Лестрейндж не смотрит на цепь в её руках и старательно не думает о том, что на шелковых перчатках могут остаться следы ржавчины.
- Я готова, - говорит Беллатриса на случай, если кого-нибудь интересует её готовность. Она готова. Наверное, портал это самое сложное для нее. А уж вытянуть информацию из Лонгботтомов будет намного проще.
Под живот словно рванули острым крюком, Лестрейндж зажмуривается, считая про себя секунды полета. Вот и все. Все кончилось. Она с облегчением вздыхает, оказываясь на ровной земле и осматривает место, где они оказались. Как хорошо, что она живет в уютном и роскошном Лестрейндж-холле.

Рудольфус таращится на Крауча, выискивая признаки неуверенности или сомнений, но тот совершенно спокоен. Это нравится Лестрейнджу - такое самообладание в это сложное для них всех время. Он медленно кивает, выслушав ответ, облизывает губы - немногословность Крауча тоже ему по нутру.
Мальчишка не отступает, не бежит, поджав хвост, в самую глубокую нору, - и когда Лорд вернется, то щедро вознаградит своих верных слуг.
Рудольфус хищно и коротко улыбается, одобрительно хмыкая на дальнейшие слова Крауча. Нетерпение в его крови гонит его прочь из этих вонючих трущоб, гонит туда, где ничего не подозревающие жертвы сегодняшней жатвы проводят вечер...
- Веди нас, - Лестрейндж не обращает внимания на переглядки мальчишки со своей женой - сейчас не до того. Отходит в сторону от двери, давая Краучу пройти, сверлит его взглядом.

Портал приводит их в незнакомую Рудольфусу местность. Хуже того, он и весьма неудачно приземляется - сапоги с неприятным чавканием уходят в грязь, чуть покрытую ледяной корочкой, на дюйм или около того. Он с руганью оглядывается, пристально всматривается в уходящую прочь улицу, подсвещенную тусклым фонарем.
С шумом втягивает в себя воздух.
- Маггловская вонь,  - сплевывает он под ноги, оборачиваясь к своим соратникам - как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рабастан заступает дорогу Бартемиусу.
В два шага Рудольфус оказывается рядом с братом, кладет тяжелую руку ему на плечо.
- Сразу - нет, - негромко говорит он, глядя в лицо Младшему. - Но я сумею развязать им языки... Пошли, пошли! Время не терпит!
Его накрывает азарт, знакомый по рейдам - гнев, ненависть к тем, кто не встал под знамена Темного Лорда, заставляют кровь кипеть.
Лестрейндж подталкивает брата, оборачивается к жене, протягивает ей руку в приглашающем жесте, скалится:
- Они расскажут нам все, что мы хотим знать.

Несмотря на то, что Крауч их предупреждает, им требуется время, чтобы найти дом Лонгботтомов - точнее, место предполагаемого дома.
Рудольфус рассматривает заброшенный сад между двумя такими же необитаемыми домами, затем закрывает глаза, наводит волшебную палочку на сад, невербально накладывает чары истинного вида, и резко раскрывает глаза: на пару секунд ему кажется, что он видит красно-коричневый фасад двухэтажного дома и облетевший кустарник вокруг, напоминающий хоровод скелетов.
- Протего хоррибилис, - уведомляет остальных Рудольфус, снова поднимая палочку.
Конфриго с громким хлопком срывается с кончика его волшебной деревяшки - его собственной - несется в сторону дома, но в десятке футов, будто наткнувшись на невидимую броню, рассыпается искрами и тухнет.
Краткий миг купол защитных чар чуть мерцает в свете единственного фонаря на другой стороне улицы.
Губы Рудольфуса сами собой разъезжаются в широкой ухмылке - теперь, когда он видит цель, все прочее не имеет смысла.
- Атаковать! - бросает он за спину. - Fere Conjiste!
Широкая струя огня из его палочки ударяет в купол, вновь заставляя его мерцать - пока щиты выдерживают, но Рудольфус вкладывает в чары всю свою ярость, не давая плотному огненному потоку иссякнуть, а когда присоединяются остальные, защитный купол начинает покрываться уродливым ярко-оранжевыми прожилками и пульсировать.
Спустя пару минут Рудольфус прекращает действие огненного заклятья и посылает в купол одно из своих излюбленных - Экспульсо.
Купол, достаточно ослабленный непрерывной атакой, не выдерживает - проклятие пробивает защитную оболочку, оставляя в мерцающей дымке неаккуратную дыру, сквозь которую видна часть дома и белое крыльцо перед ним
Рудольфус первым перешагивает обломки купола, останавливается перед белыми ступенями, перебрасывает из руки в руку волшебную палочку.
Замечает нелепую табличку на двери "всегда рады друзьям", издает лающий смешок.
- Piro!
Сухой кустарник вокруг дома, в голые ветвях которого остатки бумажной гирлянды из тыкв и летучих мышей, вспыхивает.
- Bombarda!
Дверь слетает с петель, разлеетаясь щепками - Рудольфус прикрывает лицо локтем, кастует маску, и отводит руку, наслаждаясь видом дела своих рук.
- Вам не уйти от кары Темного Лорда! - его усиленный Сонорусом голос слышен в каждой комнате уютного домика на окраине деревне. - Ваше время пришло!

[NIC]Alice Longbottom[/NIC]
[AVA]http://sh.uploads.ru/evOAP.jpg[/AVA]

Даже сквозь задернутые шторы видно, как кружит первый снег. Алиса приоткрывает окно, пару минут смотрит на промозглую дорогу, серый рядок низеньких домов, наблюдает за трусящей вдоль невысокой ограды собакой. Ей хочется показать Невиллу, своему полуторагодовалому сыну, этот снег, который к утру, наверняка, превратит их унылую улицу в настоящую сказку. Но Невилл спит, укутанный в теплое клетчатое одеяло, и Алиса решает, что впереди еще слишком много зим, чтобы сейчас его будить.
Она тихонько целует его в светлую макушку, сильнее задергивает шторы и спускается вниз, стараясь, чтобы ступеньки под ее ногами не сильно скрипели.
Фрэнк где-то в кабинете, перебирает бумаги, свитки, полученные от младших авроров отчеты. Работает. Это правильно, это именно то, чем и следует сейчас заниматься.
Большинство их друзей и знакомых сейчас и думать о работе не желают - празднуют долгожданное наступление мирного времени, празднуют шумно, весело, с размахом, уже вторую - или третью? - неделю. Их тоже зовут, то в паб, то в чей-нибудь просторный дом, но Лонгботтомы вежливо отказываются, ссылаясь на дела, работу, усталость, заботу о маленьком сыне. Кто-то понимающе кивает, другие удивляются. Разве на все это не будет времени? Теперь-то для всего точно будет время. Наверное, так оно и есть. Вот только они потеряли на этой войне слишком много, и радость не идет, все не приходит к ним, как ни старайся.

Алиса сидит в гостиной за столиком, катает по столу палочку. Туда-сюда, от одного края к другому. Поглядывает на большой букет белоснежных лилий, созданных магически, а потому не увядающих. Лили отругала бы ее за это. Наверняка бы назвала глупостью. Но Алисе отчего-то легче, когда на столе этот букет.
Пока Фрэнк пишет отчеты, Алиса пробует найти себе непыльное занятие, но ничего кроме игры с палочкой не выходит. Книга по древнемагическим оберегам кажется излишне занудной, номера "Пророка", полные восторгов и ликования, уже зачитаны до дыр, на все письма написаны ответы. На все, кроме одного. Алиса убирает палочку в карман, снова берет в руки письмо на плотной бумаге, пробегается взглядом по давно выученным строчкам. Лили пишет про Гарри, про новый рецепт тыквенного пирога, про редких гостей, про усталость от безделья. Алиса не успела ей ответить, а теперь ей некуда и некому отвечать, и письмо снова отложено в ящик стола.
Нужно предложить Фрэнку навестить Гарри у тех магглов. Привезти ему гостинцев, игрушек. Лили не слишком хорошо отзывалась о сестре, но ведь теперь, когда ее не стало, все должно измениться. Они, магглы, наверняка тоже понимают, как важно для Гарри оставаться частью своего мира. Они с Невиллом обязательно станут большими друзьями, как они с Лили и планировали. Можно будет забирать его к себе на праздники, а потом на каникулы. Жаль, что Дамблдор отказал им с Фрэнком в опекунстве. Они бы стали ему хорошими - почти - родителями. Они бы смогли помочь Гарри вырасти с осознанием того, кто он для этого мира. И кем были его родители.
Эти мысли, столь гнетущие и бесконечные, оставляют Алису только когда она погружается в чтение свежего номера альманаха по рунологии. С некоторых пор Алиса увлеклась рунами, и их дом может похвастаться неплохой библиотекой по этой теме. Она сидит к глубоком кресле, поджав под себя ноги, перелистывает страницу за страницей, почти убаюканная тишиной.

Алиса вздрагивает, едва заслышав шум за окном. Они не ждут сегодня гостей, а к ним все еще не приходят без предупреждения.
Отбрасывает альманах в сторону, хватает палочку, словно кошка подкрадывается к дальнему окну. Выглядывает из-за штор именно в тот момент, когда их дом озаряет яркая вспышка, и огонь облизывает невидимый купол.
- Фрэнк! - все ясно без слов, сигнальные чары воют, как безумные, разрывая обманчивую тишину на клочья. - Фрэнк, я к Невиллу! Пошлю сигнал нашим, поставлю защиту и сразу к тебе!
Они встречаются глазами всего на секунду, под оглушающий треск и вой сирены, всего секунда, у них нет времени на промедление.
Алиса несется вверх по ступеням, перепрыгивает через одну, хватает сына - сонного, сопящего, готового расплакаться в любой момент.
Что им нужно? Что им нужно?!
- Тише, тише, милый, - Алиса укладывает его обратно в кроватку, отходит на шаг назад, срывающимся голосом посылает патронуса сразу в три места. "Пожиратели, нападение, четверо. Срочно." У них есть небольшой запас времени, они с Фрэнком хорошие авроры. Но долго им не продержаться.
Алиса буквально слышит, как трещит защитный купол. Лихорадочно накладывает на кроватку все защитные чары, что только знает, усыпляет сына легким заклинанием, воющие чары начинают сильно его пугать.
Ей нужна еще минута, хотя бы минута, но ее нет - купол разлетается, окна подсвечиваются ярко вспыхнувшим пламенем. И в следующее мгновение дом чуть пошатывается, впуская в себя непрошеных гостей.
- Фрэнк! - Алиса дергается к дверям, но сначала заканчивает с защитой, почти не слышит свой дрожащий голос. В ужасе бросает взгляд на мирно спящего сына.
Бежит, покрепче сжав палочку, вниз.

Едва его брат и свояченица начинают атаковать защитный купол, Рабастан понимает, что Рудольфус ушел далеко вперед по дороге в безумие, а это значит, что все заботы насчет безопасности запланированного мероприятия на его плечах.
Он косится на Крауча, который атакует щит вместе с прочими, отворачивается, вскидывает палочку.
Невербальные чары отведения внимания, иллюзии, магглооталкивающие - младший Лестрейндж вспоминает все, что знает, отгораживая дом Лонгботтомов.
Успевает развернуться к куполу, даже послать Бомбарду - купол трескается, разлетается снопом искр, поднимающихся в темное небо сквозь неспешно падающий снег.
Вокруг какофония звуков - смех Беллатрикс, к которому присоединяется Бартемиус, воющие чары, крик Рудольфуса - Рабастан едва контролирует желание зажать уши, накладывает заклинание обеззвучивания, чтобы не привлечь внимание соседей или случайных прохожих...
Дом подстать Лонгботтомам - добротный, аккуратный. Дружелюбный, приходит ему на ум.
Беллатрикс взлетает по ступеням крыльца, похожая на саму смерть из старых сказок в своем черном плаще.
Раззявленный вход в коттедж выглядит смертельной раной, нанесенной дому.
Рабастан поправляет маску - это движение больше нервное, чем продиктовано необходимостью: прикосновение к нагретому его дыханием серебру успокаивает, внушает уверенность в том, что все пройдет гладко, что это всего лишь последние шаги, отделяющие их всех от окончания затянувшегося противостояния, разделившего Англию на два воюющих лагеря.
Лонгботтомы - чистокровные Фрэнк и Алиса, которых он помнил по Хогвартсу - должны понять, что сегодня у них нет шансов. Что сегодня они должны сделать то, что будет требовать от них Рудольфус.
И Младший, подходя к дому, нерационально надеется, искренне, истово, что так они и поступят.
Он не видит ни разлетающихся от дома серебристых патронусов, ни рушащегося за плечами защитного купола, когда входит в дом - поспешил, опередил главу рода, хотя и знает, что Рудольфус не придет в восторг от того, что и жена, и младший брат вступили в коттедж раньше, чем он.
Проклятья Беллатрисы подсвечивают коридор и холл, погружая пространство в инфернальное свечение.
Рабастан видит ответные чары, видит, как по лестнице спускается Алиса Фоули - уже Лонгботтом, конечно, он читал о свадьбе, кто бы сомневался, что они поженятся...
Обрывает излишнюю рефлексию, вскидывает палочку, отвергает Люмос - до Люмоса дело дойдет, когда все будет сделано, сопротивление подавлено, - коротким Пиро поджигает массивный старинный комод в углу. Горящая мебель освещает поле боя настолько, что Лестрейндж замечает и силуэт затаившегося Фрэнка.
- Stupefy! Reticulum! - развертываясь в воздухе, в сторону хозяина дома летит сеть, чуть поблескивающая в неверном свете горящего комода.
Дым клубами наполняет комнату, под маской становится вообще невозможно дышать, и Рабастан призывает бриз, разгоняя дым. Это едва не стоит ему многого - Петрификус проносится мимо, задевая полу плаща. Лестрейндж не успевает заметить, кто из двух авроров выпустил проклятие, разворачивается, рывком избавляясь от тяжелого теплого плаща, только мешающего и затрудняющего движения.
Отправляет еще один Ступефай, теперь в сторону Алисы.

Переступив порог дома Лонгботтомов, Барти прищурился, чуть нервно сжимая палочку в руках и стараясь рассмотреть в темноте фигуры тех, за кем они сегодня сюда пришли, тех, кто мог дать ответ на вопрос, где им искать Тёмного Лорда. Однако на сговорчивость можно было не надеяться. Он многое понял о них, собирая информацию и узнавая об этих людях больше, когда их фамилия появилась в разговоре, который только благодаря личностям участников затрагивал самые высшие уровни Министерства. На самом деле все мнения сходились на том, что Фрэнк и Алиса являются достойными Аврорами, а для посвящённых в их жизнь ещё и членами Ордена Феникса. Храбрые, самоотверженные, настоящие гриффиндорцы… И для Крауча это расставляло всё по своим местам: те же самые Поттеры, с которыми ему не повезло встречаться в Хогвартсе. Но те хотя бы уже мертвы, наконец уйдя с дороги, а эти всё ещё сопротивлялись неминуемому, будто бы те самые черты, присущие факультету, который при поддержке Дамблдора почувствовал себя всесильным, могли помочь им в отличие от тех, по ком они так скорбели, остаться в живых. Возможно, в школе ситуацию и невозможно было исправить, по крайней мере, сейчас, в чём Барти не раз убедился, но только декорации вместе с выпуском из стен замка сменились, теперь противостояние было другим. И он жадно смотрел на происходящее вокруг, лелея мысль, что, когда им удастся вернуть Лорда, всё запомнившееся в первом таком важном задании, которое поставил он себе сам, ему пригодится в дальнейшем, когда придёт время победить в затянувшемся конфликте.
Мебель в углу комнаты вспыхнула, освещая пол и пространство прихожей, а Краучу пришлось увернуться от летящего заклинания. Ещё учась в школе, он увлёкся Тёмными искусствами, хотя и пришлось положиться на постороннюю помощь, так как семейная библиотека эту тему затрагивала исключительно сухо, одними фактами, похожими на сводку преступлений закона. Однако изначально приходилось чётко разграничивать эти знания и то, чему учили на уроках, что ещё не совсем исправилось: даже в таких условиях первыми вспоминались заученные заклинания, годящиеся больше для шуточного дуэльного клуба. Лучи стали мелькать перед глазами с невероятной частотой, Барти сделал несколько шагов вглубь комнаты, вновь уклонившись от Режущего, которое повредило дверь за спиной, а затем глубоко вдохнул, поднимая палочку и сосредоточившись на желаемом эффекте, произнося:
- Авада Кедавра! – Непростительные, определённо, были наиболее отточенными у него заклинаниями и быстрее всего заставляли вспомнить, что теперь он свободнее в выборе средств: влияние Хогвартса всё же было сильным, но не отменяло того, что Крауч был готов ним бороться. Почти сразу он понял, что атака не достигнет своей цели, поэтому тут же ушёл с прежнего места, чтобы не попасть под ответный удар, техника ведения настоящего, а не учебного массового боя начинала становиться для него понятной. Краем глаза Барти следил за движениями более опытных людей, замечая, в чём бы стоило им подражать, так что к моменту, когда приходилось внимательно наблюдать за чарами, применяемыми не только Лонгботтомами, он уже был готов, лишь один раз не рассчитав расстояние и будучи отброшенным к стене. К счастью, удар не выбил воздух из лёгких, так что оставалось только встряхнуть пару раз головой возвращая зрение, а потом вновь дав горячей волне Непростительного, на этот раз Круцио, пройтись по руке, направляясь к Алисе.
Когда бой на мгновение замер, Крауч не сразу пришёл  в себя, только сейчас увидев, что вся комната разрушена, и осознав, как громко на самом деле действуют сигнальные чары. Впрочем, несмотря на то, что непривычно было в первый раз оказаться в таком хаосе, это не слишком влияло на его настрой: он прекрасно понимал, насколько важно, чтобы информация о Лорде была получена как можно скорее, и он не чувствовал себя в праве сейчас ошибиться в чём-нибудь. Услышав слова Рудольфуса, Барти на мгновение непонимающе свёл брови к переносице: конечно, он встречался с разными слухами касательно этого человека, но смерть Лонгботтомов сейчас в его представлении не соответствовала изначальному плану. Впрочем, почти тут же на ум пришла мысль, что это могло быть средством устрашения, однако он для надёжности оглянулся по сторонам, пытаясь поймать взгляд Рабастана как того, кто, возможно, пояснил бы ситуацию.[NIC]Bartemius Crouch Jr[/NIC] [AVA]http://sh.uploads.ru/t/7DKfV.jpg[/AVA]

Crucio - вот девиз Беллатрисы по жизни и на сегодня. Может быть, её атака не самая продуманная, но она не даёт предателям крови ни минуты, ни секунды для отдыха. Вспышки заклинаний подсвечивают лицо Беллатрисы, и для неугомонного ребёнка внутри неё это лучший фейерверк из всех возможных.
- Ваше сопротивление бесполезно! - вещает радио мадам Лестрейндж на самых высоких частотах и на повышенной громкости.
Если Лонгботтому отвечают на их невинное нашествие таким сопротивлением, значит, им есть что прятать. У них есть информация, способная вернуть Милорда. И Беллатриса не дура, она умеет делать выводы.
В общем гвалте она выхватывает аваду Рудольфуса и на мгновение замирает и недоуменно смотрит на мужа, но едва летящий в грудь ступефай толкает её на ближайшую стену, она рычит от злости и, придерживая готовый слететь с черных кудрей капюшон , бросается в атаку.
- Киска хочет поиграть? - Лестрейндж подбирается Алисе, невольно восхищаясь её мастерством. Эту ведьму в аврорате славно обучили, у Беллатрисы не было такой возможности. Зато у неё была масса других возможностей.
И пожирательница кастует очередной круцатус в фигуру на лестнице.
Когда земля, то есть всего лишь жалкий пол ветхого домишки уходит у Беллатрисы из под ног, она едва не роняет палочку, запоздало колдуя непривычное протего. Щит не выдерживает, и Лестрейндж второй раз за пять минут падает, царапая щеку о щепки и откатываясь к стене. Как-то фортуна перестала ей улыбаться. Но Беллатрикс не надеется, она глубоко уверена, что остальным нападающим повезло больше. Впрочем, точно так же она по-прежнему уверена в своей неуязвимости.
За те мгновения, что она выбыла из строя, поле битвы превратилось в поле капитуляции.
Под серебряную маску стекают капли пота, и нет возможности их оттереть, но это не стирает улыбку Беллатрисы с её лица. Она пропускает слова Лонгботтома мимо ушей, практически не слыша доносящихся звуков с его стороны
- Expelliarmus! - никогда не оставляйте аврора с палочкой. Волшебная деревяшка Френка отлетает к стене. О палочке неподвижной Алисы Беллатриса не думает.
Она проскальзывает к мужу со спины. Необходимо убедиться, что он помнит, зачем они пришли. Рука Беллатрисы чуть касается тыльной стороны ладони Рудольфуса, приостанавливая заклинание убийства, если оно готово сорваться с его палочки. Даже это короткое прикосновение словно пропускает через Беллатрису электрический заряд, так сильно ей кажется напряжение Рудольфуса.
- Информация, - тихо шипит Беллатриса, - мне нужна... нам нужна информация.
Она жадно смотрит на поверженную чету, поигрывая в руках палочкой. Никто не говорил, что легкая информация предпочтительнее добытой пытками.
[NIC]Bellatrix Lestrange[/NIC][AVA]https://pp.vk.me/c630129/v630129778/14aea/8w6QA45X094.jpg[/AVA]

Фрэнк Лонгботтом знает, что обречен. Это Рудольфус видит в его глазах, в том, как он дотрагивается до волос лежащей ничком жены.
И Рудольфусу стоит большого труда сдерживаться и не прикончить упрямого аврора, не вздернуть к потолку его жену Удушающим, не растоптать череп младенца, что надрывается криком на втором этаже, лестница куда скрывается за завесой дыма.
Но сначала - информация.
Глядя сверху вниз на Лонгботтома, Рудольфус ждет, а потому пропускает движение брата.
Оборачивается на его слова с перекошенным от ярости лицом.
- Заткнись, - обрывает негромкие слова Рабастана. - Мы не уйдем отсюда без того, за чем пришли.
Смотрит на брата, пока не уверяется, что тот понял и больше под руку не полезет. Переводит взгляд на Крауча, неплохо показавшего себя в нападении.
Из парня выйдет толк, надо лишь убедиться, что он готов.
- Не уйдем, пока не получим ответов, - повторяет он для Барти под угасание хрипов сигнальных чар. Защита уютного коттеджа, хозяева которого всегда рады гостям, в прошлом.
Взмахом руки Рудольфус уничтожает маску, поворачивается к Лонгботтому, наслаждаясь узнаванием, ожесточающим его лицо.
Он убьет его, непременно убьет. Позже.
Беллатриса рядом с ним изнывает от нетерпения, он чувствует это, чувствует страсть своей беспокойной жены. Чуть раньше она прикосновением остановила Аваду, готовую сорваться с его палочки, и это прикосновение все еще жжет его кожу.
Он дорожит каждым ее прикосновением, он гордится ею, дракон ее подери. То, через что они прошли по милости друг друга, связывает сильнее, чем брачные клятвы.
- Где Темный Лорд? - вторит он жене, пока женщина Лонгботтома шумно втягивает ртом воздух, приходя в себя.
- Что? - переспрашивает аврор, и Лестрейндж тут же кастует Плеточное заклинание, заставляющее того повалиться навзничь.
- Где Милорд?! - уже орет он, чувствуя, как его с головой затопляет невероятная злоба на того, кто смеет упрямиться, будучи побежден. - Где Он?! Что произошло на Хэллоуин?!
Лонгботтом с трудом возвращает себе прежнее положение, жестом останавливает Алису, попытавшуюся сунуться к нему - это кстати, иначе Лестрейндж пнул бы ее в лицо.
- Я... Мы не знаем, - отвечает Фрэнк, не скрывая ликования. - Никто не знает, он просто исчез.
Беллатрикс охает и сгибается пополам, прижимая ко рту руку. Рудольфус в ярости смотрит на аврора, все еще не понимающего, оказывается, что к чему.
- Ваш проклятый Орден Феникса приложил к этому руку, ты, сукин сын, не вздумай отпираться! - рычит он.
Фрэнк лишь качает головой.
- Мы не знаем, где он, но я надеюсь, что он в аду! - хрипит Алиса Лонгботтом, поднимая голову. Ее глаза сверкают, и для Рудольфусса это последняя капля.
Пинок отбрасывает ее в сторону, она корчится на полу, заваленном обломками мебели. Лестрейндж вскидывает палочку.
- Круцио!
Алиса кричит, долго и протяжно, ей вторит Фрэнк, перемежая свои вопли требованиями прекратить, даже бросается на Рудольфуса, но тот мгновенно переводит палочку на мага и кастует Акселитус.
Пока Фрэнк Лонгботтом силится вздохнуть, раздирая пальцами собственное горло и грудь, Рудольфус подходит ближе, опускается на одно колено перед аврором, грубо вздергивает его за рубашку и приближает свое лицо к его.
- Легиллеменс, - Лестрейндж-старший даже не старается действовать аккуратно. Он вламывается в сознание Лонгботтома безжалостно и жестоко, но на его пути возникают блоки. Серьезные, явно профессиональные.
Он отбрасывает попытки, приближает палочку к груди Лонгботтома, кастует Круциатус. Несколько секунд Пыточного должны сделать Лонгботтома куда сговорчивее и ослабить окклюментные блоки в его мозгу.
- Проследи за двором, - командует он Краучу, не отрывая взгляда от Лонгботтома. Берет жену за руку. Ее ладонь обжигает.
Фрэнк теряет сознание на пятнадцатой секунде.
- Приведи его в себя,  - рявкает Лестрейндж через плечо брату. - Живо.

Брат ожидаемо затыкает его, и Рабастан умолкает, хотя ему с каждой секундой все настоятельнее хочется убраться подальше от полуразрушенного дома и смолкших окончательно сигнальных чар. Эта тишина, прерываемая только скрипами дома и тяжелым дыханием собравшихся, давила не хуже душашего проклятия.
Рабастан прерывисто выдохнул, облизал губы, стараясь взять себя в руки. Не стоит отвлекать Рудольфус, чем скорее они получат то, зачем пришли, тем быстрее все будет кончено и прежний порядок будет восстановлен. Не будет больше ни этих молчаливых ужинов, натянутых и полных неуверенности в завтрашнем дне, не будет тусклости Метки, сменившей налитую тьму. Лишь бы какой определенности, вот чего хочет Рабастан, изрядно сбитый с толку происходящем.
Рудольфус даже не пытается убеждать, он требует открыть местонахождение и судьбу Лорда, но Лонгботтомы... Нет, они не молчат - лучше бы молчали, но нет, и Лестрейндж-младший снова втягивает воздух пересохшим ртом, когда первое Круцио срывается с палочки брата.
Снова крики.
Барти не по себе, это видно невооруженным взглядом, не по себе и Рабастану. Он не может снять маску, чтобы вытереть отчего-то взмокший пот, хотя огонь уже погас и теперь здесь, в разрушенной изуродованной гостиной, порядком холодно, и ветер уже забросал колючим первым снегом выгоревший буфет сквозь прорехи в стенах.
Пока Рудольфус пытает Фрэнка Лонгботтома, пока грубо рыщет в его сознании в поисках ответов, Рабастан позволяет себе не смотреть. Он впивается взглядом в скособоченную колдографию на стене, чудом уцелевшую в вихре заклинаний, разглядывает хозяев коттеджа, снятых, кажется, сразу после Хогвартса и еще не знающих, что ждет их впереди.
Это куда лучше, чем смотреть на скорчившуюся Алису, которая только хрипло и едва слышно стонет. Куда лучше, чем слышать крики Фрэнка, который снова подвергается Круциатусу.
Провожает завистливым взглядом Барти, отправленного во двор, и едва не пропускает не приказ даже, а просьбу, обращенную к себе.
- Что?.. Сейчас.
Он снова достает палочку - деревяшка ходуном ходит в его дрожащей руке, когда он направляет острие на Френка, но Рабастан только надеется, что Рудольфус не обратит на это внимание.
Окровавленные губы Лонгботтома ярким пятном выделяются на бледном лице, в первый момент Рабастану кажется, что тот не дышит. Он не большой знаток лечащих чар, все, на что его может хватить - это на стандартный набор старосты. Пара вариантов останавливающих кров заклятий, простейший Эннервейт. Чего от него хочет Рудольфус - это невозможно.
Однако сказать сейчас об этом... Нет, Рабастан отдает себе отчет, что время пререканий прошло. Он мог не идти - но пошел, и теперь нужно только взять себя в руки и думать об Англии.
Полуистерический смешок заглушен маской, но рука больше не дрожит.
- Эннервейт! - почти выкрикивает он, указывая палочкой на Фрэнка. Нет реакции.
Лестрейндж пробует снова, а затем, больше по наитию, чем действительно рассуждая, кастует Агуаменти. Холодная струя воды приводит Френка в чувства. Он моргает, непонимающе смотрит на Лестрейнджей, издает тихий булькающий звук.
Рабастан вновь накладывает Эннервейт, и на этот раз, кажется, чары помогают.
И, драккл, это значит, что Рудольфус продолжит.
Рабастан оглядывается на вернувшегося Барти, едва понимая, что тот говорит, но шагает к нему, задевая полами мантии головешки, оставшиеся от сожженной мебели. Плотная ткань не занимается, но чуть дымится, добавляя к амбре в коттедже еще и запах подпаленой шерсти.
От былого азарта,с  которым они ломали купол, не осталось ни следа.
- Я помогу с маскировкой, - он почти выскакивает вон из коттеджа, не обращая внимания на возможное недовольство Рудольфуса. Пусть сам приводит Лонгботтома в чувства.
В первый момент на улице он глубоко вдыхает до ломоты в легких ледяной свежий воздух, стаскивает маску, отбрасывает прочь. Колючий снег режет воспаленные от дыма веки, оседает на губах.
- А если они не знают? - он едва не вздрагивает, таким чужим кажется собственный голос.
Поднимает палочку. Накладывает магглоотталкивающие чары поверх прежних, но на этом все. Он не может восстановить купол, который ставил Фрэнк - там что-то специализированное, может, аврорское. А может, Лестрейдж просто не в себе, не соображает.
И поэтому раз за разом чертит в воздухе формулы магглооталкивающих и рассеивающих внимание, как будто это поможет.