[AVA]http://sg.uploads.ru/49W3A.jpg[/AVA]
Уснув с книгой по нумерологии на животе в своей койке спальни рэйвенкловцев шестого курса, Рабастан Лестрейндж менее всего рассчитывает проснуться от приглушенного девичьего смешка, однако именно это с ним и происходит.
Открывая глаза, Лестрейндж с удивлением обнаруживает, что насыщенно-синий полог над его кроватью за ночь приобрел определенно иной цвет - красный, яркий, режущий с непривычки глаза.
Похоже на шутку Розье - тот давно обещал, что однажды позволит Рабастану ощутить на себе всю прелесть красно-золотого факультета - однако вовсе не проясняет две вещи: во-первых, как Розье проник в башню Рэйвенкло, а во-вторых, среди его подельников девчонок не числилось.
Лестрейндж приподнялся на локтях, протянул привычно ладонь, чтобы удержать книгу от падения - и замер, с удивлением оглядывая совершенно чужую постель. А когда откинул одеяло - чужое, определенно чужое - то все мысли о шутке Эвана, как-то перетащившего его в спальню чужого факультета, вымела волна поднявшейся паники: все было куда хуже, чем Рабастан даже представил. Помимо чужой спальни он проснулся в чужом теле.

Только природная склонность к самоконтролю не дала ему с воплем выскочить из-под красного полога и пронестись к ближайшей отражающей поверхности.
Вместо этого Лестрейндж, стараясь дышать носом, натянул обратно одеяло и прикрыл глаза, размышляя, что вообще могло привести к столь критической ситуации.
- Лис, - кто-то запрыгнул на его не его постель, бесцеремонно и абсолютно невежливо. - Алиса, мы же слышим, ты проснулась... Неужели не хочешь послушать, какую глупость вчера натворили наши неисправимые хулиганы?
Рабастан приоткрыл глаза: на его кровати, подогнув под себя ноги, сидела староста Гриффиндора, магглорожденная Лили Эванс, и распутывала пальцами копну волос.
- Алиса! - настойчиво - настойчивости ей вообще было не занимать, как считал Лестрейндж - позвала его Эванс, схватила за колено и потрясла. - Алиса, ты не больна? Проводить тебя в Больничное крыло?
Итак, Алиса.
Лестрейндж знал только одну Алису, которую могла бы так панибратски трясти за колено Лили Эванс - Алису Фоули.
Значит, идентификация произошла. Это девчачье тело в пижаме ужасающе-гриффиндорской расцветки, связи с которым он категорически отрицал последние десять минут, принадлежало этой самой Фоули. И, стало быть, если отвергнуть вариант, что его собственное тело сейчас подобно неуправляемой маггловской повозке без шофера, Алиса Фоули проснулась в башне Рэйвенкло.
- Нет, - откашлявшись, пробормотал Лестрейндж, уворачиваясь от вновь решившей потормошить его - ее - Эванс. - Все в порядке.
Мысли о том, чтобы сообщить гриффиндорке о ее промашке, не было - вот уж с Эванс, склонной реагировать на любые проблемы с присущей ее факультету истерией, делиться внезапными трудностями точно не было резона.
- Мне надо немедленно кое-что сделать... Расскажешь позже то, что хотела рассказать, - с ужасом вслушиваясь в звучание чужого голоса, Рабастан сполз с кровати и, стараясь не разглядывать спальню гриффиндорских шестикурсниц, помчался в ванную.
Ну точно  - из зеркала на него глянуло удивленное и шокированное лицо Алисы Фоули.

Надеясь, что однажды он забудет столь близкое знакомство со всеми нюансами женской форменной одежды, Лестрейндж торопливо шагал по направлению к родной башне. Попадающиеся ему на встречу ранние пташки с недоумением провожали взглядами Алису Фоули, четко держащую путь прочь от гриффиндорской гостиной.
Однако свернув за угол коридора, ведущего к проему в собственную башню, Лестрейндж замедлил шаги: он знал отгадку, мог эффектно появиться в своей спальне и потребовать Рабастана Лестрейнджа, но что он получит в результате, кроме идиотических слухов и подозрений однофакультетников?
Остановившись, он оперся спиной на стену, сложив руки на груди, и тут же раздраженно и отчасти смущенно был вынужден сменить позу, чинно опустив руки вдоль тела - все было непривычно, неудобно и категорически сбивало с толку.
- Привет, Алиса! - Лестрейндж дернулся, едва сохранив равновесие - форменные туфли были снабжены невысокими, но все же каблуками, и проворно обернулся к окликнувшему его пареньку - тот тащил с собой пакет с совиным кормом, видимо, отправлял письмо с утра пораньше. - Забыла дорогу к совятне?
Рабастан хмуро покачал головой.
- Нет, все нормально, - Мерлин, сколько раз ему еще придется произнести эту фразу? К нему люди не подходили просто так, с какими-то нелепыми вопросами: Рабастан Лестрейндж не мог забыть дорогу к совятне, это было очевидно. Зато Алиса Фоули, видимо, либо пользовалась симпатией окружающих, либо была не сильна в географии Хогвартса.
Простояв еще пару минут в коридоре, избегая общения с редкими проходящими мимо студентами, Лестрейндж вздохнул уныло и отправился обратно в башню Гриффиндора: лучше постараться выяснить, что там с Алисой и его телом попозже. Либо его тело спокойно лежит сейчас себе в кровати, не оккупированное никем и пустующее, как сброшенный костюм - и тогда он проникнет в башню Рэйвенкло позже, когда все разойдутся на занятия. Либо сейчас за штурвалом Алиса Фоули и остается только надеяться, что она не наломает дров

На завтрак он шел в сопровождении беснующихся гриффиндорок - возможно, конечно, что никакого беснования не было и в помине, но Рабастан уже все воспринимал через призму отчаяния, - и пытался выяснить, что вообще могло привести к последствиям, воспроизведенным в столь гротескной форме.
По привычке едва не повернув к столу Рэйвенкло, он удержался лишь благодаря вцепившейся ему в локоть Эванс - та продолжала что-то рассказывать, но мысли Рабастана находились крайне далеко от спектра интересов гриффиндорки. Устраиваясь на скамейке между Маккинон и Эванс, Лестрейндж постоянно посматривал на вход в Большой Зал, опасаясь  - и одновременно ожидая - увидеть самого себя. Разумеется, аппетита у него не было - уныло размешивая сахар в чашке чая, Рабастан все еще продолжал строить догадки насчет всей этой безумной ситуации, когда ему на плечо опустилась рука.
- Доброе утро, Алиса, - обладатель руки по-хозяйски обнял его и наклонился с явным намерением поцеловать.
- Доброе! - Лестрейндж отшатнулся, едва не столкнув со скамейки Марлен: ко всем неприятностям этого утра прибавилась еще одна, носившая имя Фрэнка Лонгботтома.
И вот это окончательно лишило Рабастана самообладания. Он вскочил с места, лихо перепрыгнул через скамью, не желая и не собираясь обращать внимания на недоумевающие возгласы гриффиндорцев, и бросился прочь из Большого Зала: ему необходимо было найти свое-оборотень-его-задери-тело.
И, будто в ответ на столь отчаянное желание, прямо ему навстречу шагал он сам.
- Наконец-то! - раздраженно воскликнул Лестрейндж, обхватывая самого себя ее за руку и настойчиво таща за собой на выход.
Игнорируя удивленные взгляды, выпихнул его-ее-себя в какую-то нишу, оглядел придирчиво и чуть отступил назад, отпуская руку.
- Алиса Фоули? - практически без вопросительной интонации произнес Лестрейндж, хмурясь еще сильнее. - Ради Мерлина, что ты натворила?..

Отредактировано Rabastan Lestrange (7 апреля, 2015г. 12:44)

[AVA]http://sg.uploads.ru/49W3A.jpg[/AVA]
Почему сразу она - ну не он же, в самом-то деле.
Лестрейндж не из тех, кто попадает в такие безумные ситуации. Он совсем из других, а все вот это - кризисы самоидентификации, приключения и обмен телами - обычно присуще гриффиндорцам. Так что, Алиса Фоули, виновник очевиден.
Однако из-за искренней паники в его собственном голосе он чуть приходит в себя. Нужно прекратить эти обвинения, дать ей успокоиться: истерящий Рабастан Лестрейндж - позор факультету.
Лестрейндж глубоко дышит, надувает губы расстроенно - и тут же снова злится. Еще чего, к Дамблдору!.. Да почему бы тогда не в Пророк объявление подать.
- Нет, к Дамблдору мы не пойдем, - решительно произносит он, не глядя по сторонам - на данный момент его куда больше интересует, что с его волосами. Он же определенно выглядит иначе - впрочем, учитывая, что он сам смог лишь завязать хвост на затылке, Алисе стоит отдать должное: она справилась куда лучше него.
Проходящих мимо он просто игнорирует по привычке... До тех пор, пока не понимает, что ситуация далека от привычной: с ним рядом не Розье, не Вэнс. Ни старосты других факультетов, в конце концов. И наверняка на это могут обратить внимание.
- Не кричи! Видел я твоего Фрэнка, - он отшатывается: да что же она делает, достаточно и того, что они стоят тут рядышком и шепчутся, а если еще и обниматься...
- Все с ним нормально - загляни в Большой Зал и убедись сама, если хочешь, - он оборачивается, надеясь, что Лонгботтом не выскочил следом за ним. Очень вовремя: гриффиндорец как раз показался из дверей Зала и остановился, тщательно осматривая коридор.
Лестрейндж немедленно вжался подальше в нишу: если Фрэнк Лонгботтом не заметит свою драгоценную Фоули, то не заинтересуется и Рабастаном.
- Драккл! Он и правда будет искать! - стонет Лестрейндж, приваливаясь плечами к каменной стене. Она прохладная - напоминает башню Рэйвенкло, по покою которой он уже отчаянно скучал. - Он уже ищет!
Особых слухов о ревности Фрэнка Лонгботтома по Хогвартсу не ходило - даже с учетом того, насколько Рабастан не интересовался местными сплетнями, - однако это вполне могло объясняться тем, что Алиса Фоули олицетворяла собой классическую половинку "попугайчиков-неразлучников" и увидеть ее где-то без Фрэнка можно было бы лишь в самых крайних случаях, так что ревновать у него попросту не было причин.
Впрочем, как раз сейчас, по мнению Лестрейнджа, и был этот самый крайний случай.
- Ничего я не заметил, я в панике, - огрызнулся Лестрейндж, кривя душой: все он прекрасно заметил, никаких дополнительных странностей - помимо очевидных - не было и в помине, но эту информацию Алиса должна была освоить самостоятельно.
- Слушай, посмотри - твой Фрэнк все еще торчит у дверей и обозревает коридор? Если мы поторопимся, то успеем добежать до четвертого этажа, пока основная масса студентов еще завтракает. А там, кажется, - он задумчиво потер лоб, потом с легкой неприязнью покосился на длинные подпиленные ногти и хмыкнул - точь в точь, как недавно Алиса, - должен быть свободен кабинет Прорицания. По крайней мере, еще на целых два занятия.

- Прекрати так дергаться, - шепчет Рабастан, когда они поднимаются по лестницам. - И волосы не трогай... Не трогай. Совсем. Уже достаточно того, что с ними произошло.
Алиса поднималась куда прытче - ей-то не мешали нелепые женские туфли и каблуки, а так же мысль о том, что сейча именно она в юбке.
И она эмоциональная - вон как резво прыгает по ступенькам: Лестрейндж в жизни так не двигался.
- Перестань так двигаться, - снова шипит он, когда очередной пролет и еще пара студентов остаются позади, провожая взглядами нетипичную для Хогвартса парочку.  - Иди ровно!..
До кабинета они добираются довольно быстро, но Рабастан все равно недоволен: у него через двадцать пять минут - трансфигурация. И идти на нее придется Фоули. Кстати, об этом.
- Что у тебя сегодня? Какие занятия? Что можно пропустить? И я надеюсь, у тебя есть доступ в Запретную Секцию? Не припоминаю,чтобы наша проблема была в школьном курсе хоть чего-нибудь. Но если это проклятие - кто вообще мог проклясть нас двоих таким образом? Мы же пересекаемся-то только в библиотеке и Большом Зале, Мерлин. У нас общих друзей-то нет, не то что врагов...
Как обычно от алогичности происходящего Рабастан начинает паниковать еще сильнее и дар речи, было прорезавшийся, его покидает. Он замолкает, начинает лихорадочно вспоминать, читал ли он о чем-то подобном - кажется, читал, почти уверен Рабастан, но вот где и что именно, никак не сообразит.
- У тебя есть какие-нибудь талантливые недоброжелатели? Взрослые маги? - спрашивает он, с ужасом рассматривая их смутные отраженные фигуры в оконном стекле - впервые ему в голову приходит мысль, что они могут не справиться с этой проблемой. Что он может не справиться. И всплывает в памяти ее предложение обратиться к Дамблдору.

Отредактировано Rabastan Lestrange (18 апреля, 2015г. 08:01)

[AVA]http://sg.uploads.ru/49W3A.jpg[/AVA]
Сдвоенные чары - это неплохо. Рабастан немного оживляется, даже забывая о том, что чары пройдут да него не в привычном окружении бронзово-синего.
Недоверчиво смерив взглядом оскорбившуюся предположением о врагах гриффиндорку, он кивает.
- Вместо третьего. И не запори мне Руны.
Улыбаться Лили Эванс и быть помягче с Фрэнком Лонгботтомом - что может быть хуже?
Он перекидывает через плечо ремень ее сумки с пергаментами и книгами и следует к двери, старательно вышагивая на каблуках. Фоули все равно поправляет волосы - его волосы, драккл ее подери - видимо, это генетическое. Или гендерное.
Гендерное, с тоской думает Рабастан, одергивая свою юбку, которая совершенно некомфортно разлетается вокруг коленей.
Как вообще в этом можно ходить.

В кабинет Флитвика он заходит последним - аккуратно заглядывает, оценивая обстановку, и только потом проворно перешагивает порожек, направляясь к одной из многочисленных свободных парт. Гриффиндорцы любят сидеть скученно, в отличие от его однофакультетников, сидящих по одиночке, и это становится проблемой - ему машет Фрэнк Лонгботтом, тревожно улыбаясь, а за руку хватает Эванс, мимо которой он проходит.
- Мы так беспокоились!.. Где ты была? Что стряслось? - громко, прямо на весь кабинет спрашивает Эванс - у гриффиндорцев, видимо, не в чести понятие частной жизни. - Фрэнк спрашивал, не случилось ли чего, а я и сама не знаю...
Рабастан реагирует мгновенно - на одной чаше весов лапищи Фрэнка Лонгботтома, на другой - беспрестанная болтовня Эванс. Но Флитвик не разрешает чрезмерно болтать на занятиях, так что выбор очевиден.
- Сяду сегодня с тобой, можно? - скороговоркой выпаливает Лестрейндж, шустро усаживаясь за парту Эванс и старательно не глядя на разочарованного Лонгботтома. - Хочу послушать, что ты утром рассказывала. Про хулиганов.
У гриффиндорки чуть приоткрывается рот, зеленые глаза смотрят удивленно и даже встревоженно, но это лишь на миг - и вот Эванс широко улыбается.
- Я поняла, поссорились, да? А что не рассказала? - заговорщицки шепчет она на ухо Рабастану, придвигаясь ближе. От нее пахнет карамелью и грушей, даже странно. Лестрейндж инстинктивно отодвигается подальше, перехватывая сумку, будто загораживаясь ею от Лили Эванс.
- Нет, не поссорились. Что ты. Просто нет настроения.
Про настроение часто говорит Беллатриса - он запомнил.
Входящий в класс Флитвик предотвращает дальнейшие расспросы, однако Эванс продолжает чуть недоуменно поглядывать на него.
Опоздавший к началу Поттер усаживается с Лонгботтомом и забрасывает Эванс записками, так что та вскоре отвлекается от Алисы.

Чары Рабастану нравятся, а палочка Фоули слушается его без сопротивления, как будто тоже обманутая чужой внешностью.
К концу первого часа Лестрейндж приносит Гриффиндору двадцать баллов и Эванс сияет, потому что из-за поведения Блэка и Поттера снято только десять - по всему, они в плюсе.
Рабастан в ярости - он не привык терять половину заработанного только потому, что кое-кто не может вести себя спокойно, но когда он оборачивается, чтобы гневно взглянуть на Мародеров, то натыкается на поникшую фигуру Лонгботтома, вскидывающего на него глаза со слепой надеждой и обожанием. И от этого становится совсем плохо.
В перерыв, едва профессор объявляет свободное время, около стола материализуется Поттер и Лонгботтом.
- Алиса, - ужасно проникновенно начинает нелепый воздыхатель Фоули. - Ты на меня за что-то обижена? Я заглажу вину, только скажи, что именно случилось. Алиса?
Лестрейндж злится еще больше - извиняться неизвестно за что просто нелепо, нерационально, а его это бесит.
- Все в порядке, - чеканит он. - Пожалуйста, я хотела бы повторить еще раз материал урока. Давай встретимся позже. Завтра. Или в пятницу.
Лонгботтом сжимает челюсть, как будто его ударили. Что происходит?
- Алиса! - начинает он уже куда громче и не так бесхарактерно.
Его прерывает Лили.
- Фрэнк, давай мы с Алисой поболтаем сейчас между собой, и я уверена, все решится.
Видимо, у гриффиндорцев это в традиции, потому что Лонгботтом кивает и отходит вместе с любопытным Поттером.

- Ну и в чем дело? Это жестоко, Лис, он даже не понимает... Никто не понимает, - Эванс полна энтузиазма, крутит в пальцах перо, ласково гладит Рабастана по плечу.
Что за манера трогать других людей, думает он и ежится.
- У меня просто много накопилось домашнего задания, - говорит он. На Рэйвенкло это самая серьезная причина для чего угодно, но Эванс недоверчиво поднимает брови.
- Задания? Ох, Лис, мне-то можешь сказать, - совершенно алогично шепчет гриффиндорка, а затем вновь краснеет и понижает голос практически до полного беззвучия. - У тебя эти дни?
Лестрейндж в замешательстве - какие еще дни? Это какой-то код? Пароль?
Они долго смотрят друг на друга с Эванс, со стороны, наверное, выглядя совершенно идиотически. Эванс краснеет все сильнее и сильнее, пока не начинает напоминать бешеную морковь.
К счастью, начинается второе занятие.

- Какие дни? - шепчет Рабастан, когда любопытство больше не дает ему сдерживаться. Он терпеть не может ситуации, когда чего-то не понимает.
Эванс прикусывает губу.
- Эти. Ты не в настроении, и Фрэнка обижаешь. Знаешь, у медсестры есть отличное зелье, - снова краснея, шепчет Эванс. Какой бред, что не так со днями. Он так и знал, что все гриффиндорцы поголовно болеют чем-то, но почему Фоули его не предупредила?
Выяснять дальнейшее Лестрейндж не хочет. После занятия он сразу же сбегает, долго петляя по коридорам, чтобы сбросить с хвоста некоторое время преследующего его Лонгботтома.
Распахивая дверь библиотеки, он с огромным удовлетворением видит самого себя.
- Ну как, все нормально прошло? Как Руны? Ты нашла эссе? - он писал это эссе две недели, и теперь волнуется за него, пока они отходят дальше и дальше вдоль высоких стеллажей, продемонстрировав библиотекарше свои допуски.

Запретная секция резко отличается от прочей части библиотеки - тут темнее и больше похоже на настоящую библиотеку в представлении Рабастана. Но сейчас это его не радует - после признания Фоули, что она не пошла на Руны ему кажется, что ничто больше его не обрадует.
- Как, ну как ты могла не пойти на Руны? Диаборн же снимет баллы, решит, что я прогулял, а я только договорился с ним насчет дополнительного факультатива по пятницам, - расстроенно ворчит Лестрейндж, перебирая книги. Диаборн - магглорожденный волшебник - и так его терпеть не может, потому что знаком с Рудольфусом - а теперь воспользуется случаем и непреминет отомстить Рабастану за этот проклятый прогул.
- А я так старался не нагрубить твоему ухажеру, - сетует он снова.
Алиса требует подробностей и получает их: Рабастан честно рассказывает о своих злоключениях на Чарах. И кажется, зря - Фоули расстраивается.
Да, изображать друг друга выходит у них из рук вон плохо.
- Слушай, а что у вас на факультете за эти дни? - как бы между прочим интересуется он, чтобы заодно отвлечь гриффиндорку от печали по Лонгботтому. Та, кажется, не понимает, о чем он толкует, и тогда ему приходится пояснять подробно, отвлекаясь от книг и пересказывая дословно каждую непонятную фразу Эванс.

Так становится понятнее - как же он не сообразил сразу. Лестрейндж обвиняюще смотрит на Фоули, как будто она во всем виновата, но заставляет себя успокоиться. Нет, она не виновата. Ей тоже не по себе в чужом теле. В чужой башне. И им лучше бы работать сообща.
Рабастан вообще-то предпочитает работать один, но не в этом случае. Он опирается спиной на стеллаж и раскрывает одну из выбранных книг - она кажется непривычно тяжелой.
- Извини за то, что разозлился по поводу Рун, - проговаривает он, не глядя на гриффиндорку и листая тяжелый талмуд с увлекательным названием на латыни. - И я уверен, Лонгботтом примет любое твое объяснение, даже это, про дни... Вот оно!
От продолжения неудобного разговора его спасает, как и всегда, книга - на очередной странице витиевато выписано "об смене облика двух отроков - временном или постоянном".
Лестрейндж благоговейно вчитывается в текст, а затем понимает, что Фоули тоже лицо заинтересованное и чуть двигается, чтобы она тоже могла прочесть.
Что-то про ритуал в полнолуние - и необходимы лесные растения.
- Когда там у нас полнолуние? - упавшим голосом спрашивает Рабастан. В субботу он должен встретиться с братом в Хогсмиде - не может быть и речи, чтобы на встречу отправилась Фоули. Если полнолуние позже, то им придется вычислять того, кто наложил на них эти чары - и надеяться, что он знает, как их обратить.

[AVA]http://sg.uploads.ru/49W3A.jpg[/AVA]
Итак, полнолуние в воскресенье - это совершенно, категорически не устраивает Рабастана. Как отменить встречу со старшим братом, он понятия не имеет - Рудольфус не так уж часто жалует его своим вниманием и никогда, никогда не является без серьезного повода.
Учитывая ряд обстоятельств, к 1978-году получивших весьма критическое значение с учетом деятельности таинственных - для кого как, хмыкает Рабастан, кое-что подозревающий - Пожирателей Смерти, лучше бы контролировать встречи его брата. Но как избежать этой запланированной, Лестрейндж понятия не имеет - сказать правду тоже не вариант: Рудольфус, хоть и не способен на шутки, наверняка замучает его потом напоминаниями о факте обмена телами. А уж при мысли о Беллатрикс, у которой с черным юмором намного лучше, чем у мужа, Рабастан стремительно краснеет - прошло совсем немного времени с его катастрофической влюбленности, и он еще не до конца разобрался с последствиями. Или даже еще не начал разбираться, что звучит правдивее.
Эти соображения несколько отвлекают его от происходящего, и он не сразу замечает, что Фоули беззастенчиво общается с какой-то совершенно незнакомой хаффлпаффкой.

Хаффлпаффка выглядит какой-то пришибленной, так по-кретински глядя на Фоули - то есть, на Рабастана, и настоящего Рабастана это немного нервирует - чего от него хочет эта девочка?
А уж как его нервирует, что Фоули снова вцепляется в волосы - словами не передать.
Рабастан даже хочет сказать, что они заняты вечером - ему совершенно не улыбается потеря времени на какую-то хаффлпаффку, даже если время потеряет Алиса (лучше бы Руны подучила!), но не успевает - девушки ужасающе быстро и просто договариваются о встрече, хаффлпаффка бросает на него недвусмысленно враждебный взгляд, улыбается Фоули и уходит, время от времени оглядываясь и продолжая улыбаться.
В голову Лестрейнджа вползают неясные, но тревожные подозрения.
Которые полностью подтверждаются первыми словами его компаньонки по несчастью.
- Нравлюсь? - пробует на вкус это слово Лестрейндж и признает его негодным. - Это что сейчас было? Ты договорилась о свидании?! И перестань хвататься за голову!
Мерлин, откуда в его голосе эти шипящие, он же не кошка. Или часть кошачьей сущности передается с факультетом?
Да нет, судя по тому, как у него портится зрение несмотря на все ухищрения, символ факультета не влияет на своих учеников.

Фоули ничуть не смущается, ее явно веселит перспектива, а вот Рабастану не до смеха.
Он хватает ее за рукав, трясет - вдруг до гриффиндорцев лучше доходят доводы, подтвержденные тактильно - снова шипит, затем замолкает, глубоко вздыхает и не без труда переходит к нормальному способу разговора:
- Ты с ума сошла! Я не встречаюсь с лицами противоположного пола!
Так, звучит просто кошмарно. Видимо, гриффиндор - это диагноз. Диагноз какого-то мозгового расстройства.
- С лицами своего пола я тоже не встречаюсь, если что! - поправляется он, выставляя перед лицом Фоули - своим собственным - палец с аккуратным маникюром. О, Мерлин.
О, Мерлин!
  - Как тебе в голову пришло флиртовать с ней, договариваться о свидании прямо у меня на глазах?!
Зря он, все же, перестал шипеть и разговаривает нормальным тоном - проходящий мимо Эйвери прямо таки вылупляет глаза на Фоули и Лестрейнджа, едва не прижимающихся друг к другу в уединенной части Запретной Секции. Да еще и выясняющих отношения.
Рабастан хмуро смотрит на слизеринца, тот нахально скалится и подмигивает - до чего же мерзко, хоть вой - но удаляется по своим делам.
Лестрейндж с трудом велит себе успокоиться. Успокаивается, складывает руки на груди, снова хмурится, убирает руки за спину.
Кошмар какой-то.
Заставляет мыслить себя рационально. В словах Фоули есть рациональное зерно - хаффлпаффка поможет с травами. Но есть и вопрос другого рода.

- Нет у меня девушки, - мрачно сообщает Рабастан. - Скажи ей, что у меня есть невеста. И, ради всего на свете, не будь дружелюбной! Ко мне шесть лет никто не подходил вот так, и стоило тебе пол дня провести в моем теле, меня атакуют какие-то умственно-отсталые. Может, она даже не чистокровная!
Про невесту почти правда - по крайней мере, в теории у него есть невеста: Рудольфус обмолвился как-то, что выбирает из нескольких вариантов. Так что, если следовать истине буквально, у него есть даже несколько невест. Теоретических.
Еще раз окинув Фоули обвиняющим взглядом - за ней определенно нужно приглядывать - он возвращается к книге, с трудом концентрируясь на тексте.
- Место. Место должно быть рядом с проточной водой. Не в туалет Миртл же нам идти, - мрачно проговаривает Рабастан, в третий раз перечитывая страницу.
Поднимает голову, смотрит невидящим взглядом перед собой:
- В Запретном Лесу есть ручей, - негромко информирует он Фоули - не нравится ему идея оказаться в полнолуние в лесу. Не говоря уж о том, что если их там поймают, на его репутации, и так порядком подмоченной Рождественским Балом, будь прокляты Блэк, Поттер и Эванс, можно будет ставить жирный крест.

Но он тут же моргает, качает головой.
- Нет. Это крайний случай. Нам нужно вернуть все на свои места до вечера субботы, - категорично говорит он. - До пяти пополудни. Предлагаю как следует проанализировать все обстоятельства последних дней - например, месяца - и попытаться выяснить, кто мог наложить на нас эти чары. И кстати, на кого именно - видишь, тут ясно написано, что можно проклясть только одного отрока, а второго магия изберет сама.
По тону Лестрейнджа очевидно, что он считает, будто случайно пострадал именно он - хотя даже ему понятно, из них с Фоули недоброжелателей больше именно у него. Особенно после того злосчастного Бала.
- До пяти, - повторяет он. О чем бы не хотел побеседовать с ним Рудольфус, он не будет счастлив лишним ушам.

Потянувшиеся мимо них редкие студенты, посещающие Запретную секцию, держат курс строго к выходу - на больших часах над местом библиотекаря стрелки часов сошлись на времени следующей пары. Рабастан поднимается из-за стола, который они облюбовали, одергивает изрядно надоевшую юбку.
- Зелья, - произносит он, как будто Фоули может забыть о своем расписании. Впрочем, кто ее знает - он не слишком много общается с факультетом красно-золотого. Он заботливо копирует страницу с описанием ритуала, надеясь, что не придется воспользоваться им  - в любом случае, ему нужно решить проблему до того, как случится полнолуние, сворачивает ее как следует и прячет в задний карман брюк...
На осмысление того, что у него больше нет задних карманов, тратится не меньше пары секунд.
Рабастана это, ясное дело, раздражает, и со второй попытки он прячет листок в сумку Фоули, между страниц учебника по Чарам.
- Я думаю, нам имеет смысл отправиться на Зелья раздельно, - замечает он. - Ну, знаешь. Особенно с учетом того, чтто мы собираемся встать вместе.
И не дожидаясь реакции гриффиндорки, он идет к выходу из библиотеки.

Под любопытным взглядом Эванс Рабастан шагает до свободной парты посреди среднего ряда. В центре зала в бальных туфельках - как-то так. Но Поттер уже плотно обосновался рядом со своей рыжей зазнобой - и всем своим видом демонстрирует, что выжить его не удастся, а вот Лонгботтома не видно, что пока только на руку Лестрейнджу.
Он бросает сумку под стол, поправляет котел на столе - в общем-то, без надобности, но это помогает отвлечься от любопытного взгляда Лили Эванс.
Против воли смотрит на часы - Фоули, вообще-то, могла быть чуть пунктуальнее, находясь в чужом теле. Вдруг у этого тела репутация того, кто не опаздывает на занятия.
Когтевранцы и гриффиндорцы заполняют кабинет - первые практически не обращают внимания на гриффиндорку, задумчиво разглядывающую свои руки и время от времени одергивающую юбку, а вот вторые окликают обычно живую и общительную Алису Фоули, которая что-то приуныла.
В какой-то момент Рабастану становится не по себе от этих окликов.

Слизнорт рассказывает новую тему, а Лестрейндж уныло перебирает свои варианты: либо найти злоумышленника, либо перенести полнолуние на два дня раньше. Вероятности примерно равны, учитывая, что он имеет прямо сейчас.
И поэтому когда зельевар дает задание, Рабастан с легким удивлением понимает, что прослушал почти половину из объяснений преподавателя.
Он вскидывает голову - и натыкается на немигающий взгляд Поттера. От мысли, что тот даже смог оторваться от своей Эванс, Рабастану становится не по себе - нет ни малейшей необходимости так на него смотреть. А точнее, смотреть на Фоули.
И он демонстративно поворачивается к своей компаньонке по Зельям и несчастью и как можно дружелюбнее улыбается.
- Я что-то пропустила пару важных пунктов. Надеюсь, ты запомнил последовательность закладывания ингредиентов.
В тишине кабинета его голос, даже приглушенный, звучит довольно громко - несколько учеников оборачиваются с интересом. Лестрейндж продолжает пялиться на самого себя, лишь бы не смотреть на Поттера. И кстати, ему катастрофически не нравится, что Фоули сотворила на его голове.

[AVA]http://sg.uploads.ru/49W3A.jpg[/AVA]
Так он и знал - Фоули абсолютно, совершенно, сферически дружелюбна. И, к несчастью, не может утихомирить свое дружелюбие. Наверное, не сможет, даже если от этого будет зависеть ее жизнь.
Лестрейндж с неодобрением дергает на себя ее пергамент - свой собственный, если быть точным, но тут же вспоминает, что по логике вещей должен излучать такой же неприкрытый энтузиазм, как будто общение на уроке лучшее, что может случиться с ним в течение дня.
- Спасибо! - и снова улыбается. Странно, что у него еще щеки не болят - впрочем, это же щеки Фоули. Наверняка привычные. а затем Фоули дергает его - на минуточку - головой, и Рабастан отворачивается, едва не скрежеща зубами от злости - ну что же она не может стоять спокойно, можно подумать, что у нее тик или другое нервное расстройство.
Переписывает то, что прослушал - его почерк забавно контрастирует с почерком Фоули, не менее разборчивым, но все равно совершенно иным. Когда все это кончится, лист, исписанный чужой рукой, останется напоминанием об этом инциденте. Нужно просто подождать.

Практическая часть занятия проходит довольно сносно - Фоули совершенно не мешает: более того, никогда ранее не казавшаяся Рабастану королевой зельеварения, она с успехом и легкостью разбирается с заданием. Лестрейндж, который обычно предпочитал быть на подхвате у гениальной Вэнс, не без удивления исполняет эту же функцию при гриффиндорке. Впрочем, он не против - со стороны кажется, что это он, Лестрейндж, безошибочно руководит процессом.
и их тандем получает одобрение Слизнорта - а Вэнс с соседнего ряда недовольно поджимает губы: они вечные соперники за каждый лишний балл в копилку факультета, но такого типа работу предпочитали выполнять вдвоем, чтобы добиться наибольшего успеха, а теперь Рабастан с Фоули вполне могут претендовать на лавры, ранее достававшиеся Вэнс и Эванс.
Он и рад бы рассказать Вэнс, что к чему - они не друзья в общепринятом смысле этого слова, но привыкли держаться вместе - слишком серьезные, слишком занудные по мнению многих - однако с рождественского Бала между  ними пробежал черный нюхлер, и ни о каких доверительных разговорах пока и речи не шло. К тому же, Лестрейндж, лихорадочно обдумывающий, кто мог затаить обиду на него, далеко не в последней десятке этого мысленного списка видел Эммалайн Вэнс. В том числе и потому что ей хватило бы мозгов раскопать в Запретной Секции подобное интересное проклятие.

До перерыва остается времени все меньше и меньше, а Эванс уже с вполне разборчивой угрозой в голосе прошептала, что им нужно поговорить - Лестрейнджу вовсе не улыбается опять выслушивать идиотические бредни про эти самые гриффиндорские дни, или что там еще придумает рыжая староста. Она горазда перекладывать любые свои проблемы на плечи окружающих, а уж от ее невыносимого кавалера Рабастана и вовсе с души воротит. В такой компании он не то что не будет мягким и дружелюбным, он сорвется за пару минут - сорвется как истинный интроверт, глубоко внутри, но оттого не менее разрушающе.
И когда Эванс в очередной раз шепчет свое "Лис, ты слышишь, Лииииис?", Лестрейндж решается - кромсая на доске когти соплохвоста, он направляет короткое лезвие ножа в тыльную поверхность ладони.
Крови столько, что хватило бы наполнить котел - так кажется Рабастану, который надеялся на подобный эффект. Слизнорт бледнеет, сливаясь по цвету со светло-зеленым атласным жилетом, торопится к нему, но Лестрейндж, прикрывая второй рукой рану, чтобы не демонстрировать ее пустяковость, потрясает окровавленными пальцами и просится в Больничное крыло.
Разумеется, успешно.
На бегу сообщив вскочившему было Лонгботтому, что провожать его не нужно, Рабастан выскакивает из класса, добегает до лестниц, но вместо Больничного крыла взбирается в совятню - у него есть опасения, что Лонгботтом может не послушать членораздельного запрета и все равно поспешить за своей ненаглядной.
Но едва ли он догадается заглянуть в совятню - в этом Рабастан уверен.
В небольшом продуваемом помещении, под равнодушными взглядами чужих сов спешить он перестает - опускается за стол, отодвигает стопку чистых пергаментов, залечивает царапину, а затем так же неторопливо удаляет следы крови с руки и юбки, возвращая себе опрятный облик.
На перемене в совятне появляется несколько младшекурсников, у которых уже окончены занятия - часть из них здоровается с Фоули, и Рабастану приходится признать: долго в таком напряженном графике он не продержится. Как она вообще может общаться с таким количеством народа? И зачем, Мерлин?

Возвращается на второе занятие он довольный собой и даже улыбается Лонгботтому, демонстрируя залеченную руку. Тот в ответ расплывается в такой умильной гримасе, что Лестрейнджа передергивает и он торопится на свое место.
- Все в порядке, я не стал бы сильно портить твое тело, - почти бесшумно шепчет он в сторону настоящей Алисы. Чего ему бы не хотелось, так это ее обиды - сейчас не лучшее время, им придется работать вместе.
В подтверждение своих слов показывает ладонь - только едва заметный белый след напоминает о порезе.
- Это скоро пройдет, - уверяет Рабастан свою товарку по несчастью и возвращается к зельям.
Увлекается настолько, что даже забывает придумать новый план отступления, и конец занятия застает его врасплох.
Когда его обступают гриффиндорцы, он кидает на Фоули умоляющий взгляд - и она спешит на помощь.
Конечно, у нее практически не выходит окоротить Блэка и Поттера, но последний и не слишком старается, так, изредка кидая презрительные фразочки, на которые не повелся бы и первокурсник.
- Ребята, ну ребята, - тихонько напевает Рабастан, осторожно отступая, пока друзья Фоули заняты перепалкой с якобы Лестрейнджем. Напевает больше из-за излишней паранойи - Алиса Фоули на его памяти всегда старалась предотвращать межфакультетские стычки. Даже на том самом Балу.
Пока увлеченные перебранкой с "Лестрейнджем" гриффиндорцы соображают, что к чему, он уже оказывается возле двери - и подошедший Слизнорт как нельзя кстати: Фоули тоже может ускользнуть по-английски.

От слов Алисы Лестрейндж резко поворачивается к ней, раздражаясь из-за необходимости задирать голову.
- У Поттера мозгов не хватит, - категорично отвечает Рабастан, кривясь при воспоминании Бала. И тут же замирает, кривит губы еще сильнее.
Что он, по большому счету, знает о Поттере и компании Мародеров?
Конечно, у Блэка и Поттера одна голова на двоих, и ту они включают только на квиддичном поле, но как насчет двух других? Или насчет того, что они изобрели это заклятие подвешивания вверх тормашками, которым затерроризировали пол Хогвартса?
Или того, что большинство проделок сходят им с рук?
- Интересно, - растягивает гласные он, обдумывая эту версию. Может такое быть? Стоит признать - может. Как раз объясняет эти странные взгляды со стороны Поттера. Ждет, наверное, когда подействует, и не понимает, почему Лестрейндж ходит такой довольный.
Да потому что не Лестрейндж это. Так-то.
Он колеблется, размышляя, делиться ли с Фоули своими подозрениями насчет Вэнс - все же дело личное, но затем решает рассказать. В конце концов, Алиса тоже попала вместе с ним в этот переплет.
- А ты никаких недоброжелателей не вспомнила? - без надежды интересуется он, вкратце описав, что они с Эммалайн повздорили и что она обвиняет его в том, что должность старосты школы ей больше не грозит.
Как-то так получается, что у Алисы как будто нет врагов - впрочем, проведя день в ее теле, Лестрейнджу поверить в это намного проще, чем утром. Ладно, у них уже две версии - это на две версии лучше, чем пару часов назад.
- Я попробую узнать что-то о Поттере у Эванс - она все равно не отстанет от меня. Не спать же мне в совятне, - в сердцах говорит он, предвкушая ужасный вечер. Впрочем, у него есть еще кое-какой план, о котором он не рассказывает - он собирается лично проконтролировать свидание Фоули с той хаффлпаффкой. Даже если ради этого придется сидеть в ближайших кустах. Если все будет идти без эксцессов - он так и просидит спокойно, но если Фоули попробуует выкинуть какой-то фортель, ей не поздоровится.
При этих мыслях Рабастан, заметно повеселев, сдержанно кивает Алисе.
- Ну что же, давай встретимся за полчаса до отбоя здесь же - обменяемся полученной информацией, согласуем дальнейшие шаги, составим план..

На ужин Лестрейндж не идет вовсе - отсиживается в той самой нише, где прятался утром, ждет, когда Фоули и хаффлпаффка встретятся у выхода из Большого Зала. От голода у него портится настроение, но башня Гриффиндора - тоже запретная территория, там подстерегает его рыжий дракон, поэтому Рабастан терпит муки голода, про себя кляня всех гриффиндорцев на чем свет стоит.
Когда Алиса в компании новообретенной жертвы своего обаяния плюс красивой фамилии Рабастана отправляется на улицу, Лестрейндж острожно выбирается из своего укрытия и, перебегая от ниши к нише, следует за ними...
Пока не натыкается на Лили Эванс, разгневанную, рыжую и полную решимости не отпустить подругу без внятных объяснений.
У Лестрейнджа полно внятных объяснений - он помнит все про восстания гоблинов, знает, как трансфигурировать крысу в макинтош, однако как объяснить, почему Алиса Фоули избегает своих ближайших друзей, он не может.
И он избирает совсем другую тактику.
- Лили! - проникновенно шепчет он, хватая Эванс за руку - судя по всему, ей нравится хватать других, наверное, она любит, когда хватают ее. - Как хорошо, что я тебя встретила! Только ты можешь мне помочь!
Больше эмоций. Еще больше.
- Идем за мной! Я расскажу тебя все по дороге!!!
В конце предложения его голос замирает в крещендо, и Эванс выглядит полностью убежденной -  так он и знал, на львов можно воздействовать ультразвуком.
Гриффиндорка мелко кивает, огромными преданными глазами глядя на Рабастана - ему вовсе не по душе такой взгляд. Зато она явно готова бежать куда угодно - ну что же, остается надеяться, что слежка отвлечет ее от неудобных расспросов.

Напрасно он на это рассчитывал - едва они пристраиваются за Фоули и хаффлпаффкой, оставаясь незамеченными, Эванс начинает подавать признаки нетерпения.
- Куда мы идем? Мы за кем-то следим? Вон за ними? Это кто? Лис, это Лестрейндж? Лис, мы что, следим за Лестрейнджем?!!
Видимо, талантом переходить на визг обладает не только Фоули - голос Эванс возвышается до опасных высот. Рабастан в ужасе представляет как Фоули обнаруживает слежку и дальше ситуация окончательно выходит из-под контроля, тигриным прыжком приближается к Эванс и зажимает ей рот ладонью.
У гриффиндорской старосты глаза становятся размером с галеон - это было даже забавно, если бы у Рабастана был вкус к подобным вещам.
- Не ори, - шипит Лестрейндж, затаскивая несопротивляющуюся Эванс за угол. - А то наложу Силенцио. Да, мы следим за Лестрейнджем. Хочешь продолжить? Кивни, если хочешь.
Эванс ошеломленно смотрит на него в ответ, затем тихонько кивает и даже что-то утвердительно мычит в ладонь.
- Тогда молчи. И я расскажу все позже, обещаю.
После повторного кивка он убирает руку и вытирает ее о юбку от липкого ощущения чего-то с губ Эванс. На юбке остается жирный след, пахнущий малиной.
- Это блеск для губ, - куда более вменяемым тоном отвечает Лили, перехватив его взгляд. - Пойдем же, мы их упустим.
И Рабастан с удивлением увлекается гриффиндоркой вслед за Фоули.

[AVA]http://sg.uploads.ru/49W3A.jpg[/AVA]
Когда Фоули в его собственном теле останавливается в лунном свете и деланно вздыхает, Рабастана передергивает - до того эта картина похожа на некоторые колдографии, явно постановочные, из "Ведьмополитена". Он не может себе даже представить, чтоб какая-то ведьма могла повестись на такую откровенную фальшивку - кроме, пожалуй, глупой пятикурсницы с Хаффлпаффа...
Тем сильнее удивляется, когда в унисон с хаффлпаффкой рядом вздыхает Эванс. Ну эта-то куда.
- Не беспокойся, я ни на что не претендую, - как-то совершенно непонятно отвечает Лили, заметив его непонимающий взгляд, и Лестрейндж на мгновение зависает, вовсе не желая интерпретировать демоническое выражение глаз гриффиндорской старосты.
- Чудесно, - пищит он, не зная, что еще сказать, а вот рыжая староста усмехается как-то особенно мерзко и поворачивается обратно, к площадке, где стоят Фоули и неизвестная ранее Рабастану девица.
К слову, взгляд хаффлпаффки нравится Лестрейнджу еще меньше - люди в своем уме так не смотрят на других, это точно.

- Уходят, - тоскливо произносит он, присев за огромный куст, пока насторожившаяся Фоули утаскивает свою жертву дальше.
- Не уйдут, - решительно бросает Эванс и тащит его за руку, оставаясь под прикрытием кустарника.
- Да прекрати меня  хватать! - возмущается Лестрейндж, но налетает на внезапно остановившуюся гриффиндорку - та ойкает, шипит что-то непонятное сквозь зубы, неуклюже хватается за ближайшие ветви, сотрясая куст.
- Не толкайся! - Эванс с трудом восстанавливает равновесие, не отрывает взгляд от Фоули. - А то они нас заметят! Сейчас мы еще понаблюдаем, а потом, как начнут целоваться, тут-то его и накроем с поличным!..
Рабастан, у которого в мыслях вечер развивался совсем иначе, округляет глаза, переводит взгляд на Алису. Не забыла ли она про невесту? Поцелуев в их плане не было предусмотрено, он точно помнит - ему вовсе ни к чему столь сомнительная репутация.

Как раз вовремя - там начинает происходить нечто совершенно невероятное. Когда Фоули принимается горячо утверждать дружбу между ними, он издает короткий негромкий стон, полный разочарования и едва ли не боли - ну какого черта она не могла придержать язык за зубами, зачем ему эти сплетни, что он дружит с гриффиндоркой... Вот только его стон Эванс понимает явно иначе - она кидает на него такой понимающий взгляд, что Лестрейнджу немедленно хочется во всем признаться, лишь бы она перестала на него так смотреть - но он не успевает.
Не успевает, потому что Фоули в его теле буквально несет на новые ужасающие откровенности, и вот она уже выдает нечто невообразимое - насчет обожаемой всеми Эванс. Здесь громко выдыхает сама названная, и когда Лестрейндж смотрит на нее, то видит, как румянец поднимается из ворота школьного свитера, затапливает шею, щеки, лоб рыжеволосой старосты.
- Мерлин, ты похожа на морковь, - он настолько поражен зрелищем покрасневшей рыжей гриффиндорки, что не может промолчать. Та в ответ только фыркает, прислушиваясь - можно подумать, рассчитывает услышать что-то важное.

Конечно. Алиса будто целью задалась выдать все планы Рабастана. Страшно подумать, а если бы они на самом деле дружили? А если бы он и правда считал Эванс такой из себя отличной студенткой?
Впрочем, теперь и так по крайней мере сама Эванс и еще вот эта безымянная хаффлпаффка будут думать, что Рабастан Лестрейндж дружит не пойми с кем.
- Друзья, Лис? - многозначительно протягивает Эванс, оправившись от своего румянца. - Ну надо же, дружите с Лестрейнджем. А я уж было подумала, что тут не просто дружба - следишь за ним, встаете вместе на зельях, огрызаешься на милого доброго Фрэнка... Я подумала, ты заловила другую рыбу.
От принятых, видимо, на красно-золотом факультете, иносказаний смысл слов Лили до Лестрейнджа доходит не сразу - некоторое время он всерьез размышляет, как это речь зашла о рыбалке. Затем соображает, выдергивает руку из цепких лап Эванс.
- Не сходи с ума! Он вообще преувеличивает - не так уж мы и дружим!- отрицает он. Видимо, чересчур громко - на поляне заметили, что не одни.
Наблюдая за тем, как рыцарски ведет себя Фоули, Лестрейндж хочет отвесить ей затрещину - если уж что-то заподозрила, то почему бы не кинуть в источник беспокойства какое-нибудь безобидное, но действенное заклинание, вместо того, чтобы героически предупреждать предполагаемого преследователя о том, что он рассекречен?

- Опусти палочку, - бурчит Рабастан, вываливаясь из кустов, понукаемый Эванс - той явно не терпится перевести себя и подругу в разряд активных действующих лиц.
Взгляд хаффлпаффки, до сих пор совершено медовый, мгновенно загорается праведным гневом, и она бескомпромиссно вкладывает свои пальцы в  ладонь Фоули.
Лестрейндж вытаращивает глаза на это безобразие, фыркает, выражая свое отношение - фырканьем же вторит ему и Эванс, складывающая руки на груди и выступающая вперед, как ни в чем не бывало отряхнувшая с подола юбки сухие ветки и прочий мусор.
- А что это вы здесь делаете? - ее звонкий голос разносится над поляной. Лестрейндж готов провалится сквозь землю.
- Лили, - бормочет он, - нам пора... Давай оставим этих людей здесь и пойдем дальше по своим очень важным делам...
Ему совершенно не нравится мысль, что Фоули может верно истолковать причины его здесь появления - ну ее к дракклам, пускай перецелуется хоть со всем Хаффлпаффом, он, Рабастан, как нибудь переживет. Чего он не учитывает, так это азарт Эванс, который выгнал ее на поиски подруги, а теперь и не дает уйти.
- Нет, не пора! - ражая староста кидает сердитый взгляд в его сторону и идет вперед, всем своим видом давая понять, что на этой поляне ей самое место. - Что это за травы, о которых ты постоянно говоришь, Лестрейндж? Не будешь же ты врать, что привел сюда эту девочку только чтобы полюбоваться луной? Все знают, что тебе милее книги и библиотечная пыль, а тут - свидание, да еще за полчаса до отбоя?

Вот это да!
Рабастан возмущенно сопит, мысленно напоминая себе, что возмущаться сейчас не резон - чем скорее Эванс выскажется, тем скорее можно будет покинуть место такого невероятного позора. Однако его ужасно задевает высказанное мнение - даром, что оно высказано магглорожденнной гриффиндоркой.
Он смотрит на Фоули, поднимает брови в красноречивом вопросе - это не укрывается от взгляда хаффлпаффки, которая мгновенно выходит из-за спины Фоули, вцепляясь в ее ладонь еще сильнее.
- Лили, какая нам разница, что это за травы? Мало ли, зачем.., - пытается из последних сил спасти ситуацию Рабастан, подталкивая Эванс обратно в сторону замка. - Я уверена, Лестрейндж вовсе не хотел нарушать правила...
- Нет, не мало ли! - проклятая Эванс полна этой свойственной ей решимости нарваться на неприятности - а вокруг нет ни Люпина, ни какого-либо преподавателя. - И вообще, хватит его защищать! Сначала следишь за ним по кустам как ревнивая девушка, а теперь и вовсе выгораживаешь! Все это ужасно подозрительно, Лис!
Острый ноготь гриффиндорки утыкается ему в грудь. Рабастан вздыхает, смирившись, что дальше будет только хуже.

[AVA]http://sg.uploads.ru/49W3A.jpg[/AVA]Фоули ведет себя на удивление рассудительно - даже за волосы не хватается.
Лестрейндж бы, возможно, выдохнул с облегчением, если бы обстановка располагала, но она не располагает - Эванс, видимо, впала в особое состояние "справедливая староста", и Рабастан, который обычно предпочитал не приближаться к гриффиндорке в этом режиме, не знает, что делать.
Зато знает Фоули - а может, просто действует по наитию.
От ее, а точнее, его, спокойного тона успокаивается даже Лестрейндж, который вообще за этот день наволновался на месяцы, если не на год вперед.
А еще ему хочется одобрительно улыбаться - эту партию Алиса Фоули провела, не уронив чести Лестрейнджа ни на йоту.
Если разобраться, в чем причина такого успеха, быть может, она даже сумеет встретиться с Рудольфусом в субботу...
Рабастан тут же отгоняет эту мысль подальше, эмоционально взмахивая руками, каковой привычки за ним прежде не водилось. Нет, укротить Эванс хотя бы на короткое время - это одно, а общаться с его бешеным братом - совсем другое.

Однако когда Фоули упоминает свое имя, Лестрейндж обеспокоенно вскидывает голову - о, нет-нет-нет, хочется пробормотать ему, не нужно защищать меня, это уже лишнее, совсем лишнее, только усилит подозрения рыжей...
К счастью, оказывается, он недооценил способность Фоули работать в стрессовых условиях - а должен был бы иметь это в виду, учитывая ее стаж на красно-золотом факультете в окружении его ярких представителей в лице Поттера, Блэка и той же Эванс.
Он изображает виноватый вид, покаянно вздыхает, пока Фоули плетет насчет помощи в подготовке сюрприза для Лонгботтома. Конечно, идея граничит с безумием - например, Рабастан не может себе даже представить, чтобы эта ситуация имела место в реальности, - но пока это лучшее, что у них есть. И объясняет весь этот странный день и странное же поведение Лестрейнджа и Алисы, не говоря уж о сегодняшнем общении, которое по количеству уже перевалило за суммарное предыдущего года.
Рабастан делает для себя мысленную пометку - не забыть бы снова о годовщине, ведь Алиса ему уже говорила об этом днем. Для девчонок, насколько ему известно, многое значат такие вещи, так что нехорошо будет, если Эванс захочет уточнить что-то, а он не сможет вспомнить, о чем она толкует.

На последние слова Фоули Лестрейндж сдавленно хихикает - хихиканье выходит совершенно идиотским. Он не хотел хихикать, видит Мерлин, но проклятые звуки сами собой сорвались с его языка. Что-то не так, встревоженно думает Лестрейндж, разглядывая носки своих туфель, чтобы не встречаться взглядом с Эванс. Он определенно начинает приспосабливаться.
- К-конечно, - выдавливает он, по-прежнему не поднимая головы, и Фоули в его теле уходит размеренным шагом победителя, уводя за собой совершенно очарованную таким спутником хаффлпаффку.
Ужас. Он, к примеру, терпеть не может хаффлпаффцев - почти так же, как гриффиндорцев. Надо будет позаботиться, чтобы она потом не таскалась за ним хвостом - наверное, и правда вывести в Хогвартс и наложить Обливиэйт. Ему же кажется, что просто факта невесты будет маловато.
Несколько удивленный, что Эванс прекратила орать, он косится на старосту.
Та с задумчивым видом пялится в ту сторону, куда удалилась Фоули. Преследовать ее дальше Рабастану перестает казаться хорошей идеей - особенно в компании с Лили. Фоули, как оказалось, вполне способна разобраться с проблемой самостоятельно и, что намного важнее, в духе Лестрейнджа.
- Лили, пойдем в замок? - негромко зовет Рабастан, стараясь не спровоцировать новый виток скандалов-интриг-расследований.
Безуспешно.

Эванс кивает, идет впереди него, на удивление ловко управляясь в своих туфлях с каблуками повыше, чем у Фоули. Лестрейндж, было решивший, что буря миновала, перестает изображать на лице мировую скорбь и думает, не послать ли ему быстренько записку Фоули - та может забыть подготовиться в завтрашним занятиям, и хотя все задания у Лестрейнджа сделаны, не помешает перечитать пару глав перед сном. Просто чтобы чувствовать себя увереннее. Кто знает, есть ли такая традиция на Гриффиндоре.
- Я забегу в совятню, - предупреждает он Эванс, но та резко разворачивается и хватает его за руку.
- Ты что, правда попросила Рабастана Лестрейнджа помочь тебе с сюрпризом для Френка? - в ее голосе удивления столько, что это его задевает.
- Да. Он не кусается, представь себе, -  с вызовом - о Мерлин, откуда что берется! - отвечает Лестрейндж.
- Но почему не меня? - намного тише и даже печальнее спрашивает Эванс, заглядывая в глаза Рабастану.
К такому его жизнь не готовила.
- Нуууу... Понимаешь, - бормочет он, пока Эванс терпеливо ждет, не отпуская его руки. Спасительная мысль приходит не сразу. - мне нужен был мужской совет.
- О, странно, что он согласился помочь, - выдыхает рыжая потрясенно. Кажется, у нее есть еще миллион вопросов, так она выглядит. И Рабастан поддается панике, которая  этом теле выражается совсем иначе, чем в его собственном: он начинает болтать, не комментируя фразу гриффиндорки.
- Ну понимаешь, - максимально рассудительным тоном говорит он,  - я не могла попросить Поттера или Блэка - они бы наверняка рассказали все Френку и сюрприз был бы испорчен. А я так хотела, чтобы все получилось!
- Что за сюрприз? - глаза Эванс загораются неподдельным любопытством, и Рабастан продолжает импровизировать на ходу, лишь бы ускорить окончание этого тяжелого дня.
- Это связано с... С квиддичем! Я хочу кое-что подарить Френку на нашу годовщину, и мне нужен был мужской совет от человека, который разбирается в квиддиче! - Лестрейндж осекается на мгновение, понимая, что в этом случае выбрал самую неудачную причину, но тут же берет себя в руки. - Я не могла обратиться к нашим общим друзьям, но ты же знаешь, что говорят о брате Лестрейнджа - он мог бы сделать карьеру в профессиональном спорте.
Взгляд Эванс меняется и она тянет Рабастана к замку.
- Я знаю все, что говорят о его брате,  - сквозь зубы выдает староста, и до спальни они идут в спасительной тишине - очевидно, тема Рудольфуса отбила желание Эванс поболтать, и Рабастан делает еще одну пометку в голове на случай, если ему придется провести рядом с гриффиндоркой еще какое-то время.

Укладываются спать на гриффиндоре суматошно - впрочем, Лестрейндж накладывает на полог миллион различных заклятий и относительно благополучно засыпает, почитав перед снов учебник к завтрашней трансфигурации у гриффиндора.
Зато утром он долго не решается открыть глаза, надеясь, что все вернулось на свои места.
Куда там. Вопль Маккинон из ванной, сообщающей всем имеющим уши, что она похудела на два фунта, разбивает мечты Рабастана.
Кое как натянув на себя вчерашнюю одежду, к которой почти привык, он отправляется на завтрак в компании Эванс.
- Знаешь, я прикрою тебя, если будет нужно. Занимайся своими делами вместе с Лестрейнджем, - заговорщицки шепчет ему Лили на лестнице и пожимает руку - должно быть, демонстрирует, что их дружба выдержит любое испытание.
Лестрейндж вяло улыбается, находит глазами самого себя, стоящего неподалеку от входа в Большой Зал и незаметно кивает на очередную нишу.