Обменявшись традиционными оскорбленями с супругой, Рудольфус проводил оную взглядом, не предвещавшим ничего хорошего, закурил сигару и откинулся на спинку узорной скамейки в малфоевском парке - как и все остальное, находящееся в ведении Люциуса, с точки зрения Лестрейнджа, скамейка была излишне претенциозной, излишне узорной и излишне удобной.
Впрочем, последнее было только на руку в данный момент.
Пасмурное, но теплое утро предвещало такой же день, и Рудольфус без интереса скользил взглядом по аккуратным клумбам и газонам, вспоминая Лестрейндж-Холл, ныне превратившийся в заброшенные руины. Парк Холла никогда не блистал ухоженностью после смерти матери братьев, однако Лестрейнджу было жаль и мрачноватого поместья, и разросшегося сада. И он желал, чтобы все виновные получили свое - виновные в годах в Азкабане, виновные в полубезумии жены, виновные в потери родового поместья... Счет, который Рудольфус Лестрейндж мог бы предъявить Министерству, простирался далеко - и выплаты только начались.
Строя кровавые планы, Лестрейндж задумчиво мочалил сигару, к которым вновь приобрел вкус после маггловского табака первых дней побега. Терпкий аромат перебивал настойчивые цветочные ноты в воздухе и соответствовал меланхоличному настроению Рудольфуса.
Словом, появление племянника было некстати - однако не раздражало.
Лестрейндж равнодушно мотнул головой, реагируя на приветствие - к юному Малфою он не присматривался, не слишком интересуясь отпрыском Люциуса, и лишь принимал как должное факт его существования и нелепые родственные узы, которыми они были связаны.
Впрочем, мальчишка не отставал - если бы глава рода Лестрейнджей дал себе труда подумать над этим нюансом, то неизбежно пришел бы к выводу, что пацан обладает еще и чертами Блэков, куда более подходящими для взаимодействия с резким норовом самого Рудольфуса.
Вопрос о самочувствии тоже не вызвал энтузиазма к беседе, зато следующая фраза мальчишки заставила посмотреть на Малфоя куда более внимательно.
- Непростительным? - протянул Рудольфус с насмешкой, оглядывая лощеного наследника Люциуса. - А Нарцисса в курсе?
Однако затушил сигарету, уродуя полироль скамьи, тяжело поднялся на ноги, и, окинув взглядом затянутое облаками небо, махнул Драко с предложением следовать за собой.
- Пошли одного из этих ушастых уродцев к Рабастану, пусть присоединится, - бросил он племяннику, направляясь в сторону мэнора.
Брат давно говорил, что юным Малфоем нужно заняться, но Рудольфус предпочитал не связываться с мальчишкой - зато вот теперь мальчишка сам просит научить его сражаться. И это, так или иначе, свидетельствует в пользу парня.
- И вели, чтобы в Бальном зале было достаточно выпивки, - следуя своим мыслям, вновь обращается он к Малфою на ходу.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (24 марта, 2015г. 11:04)

Когда ваша идеально спланированная и отстроенная жизнь жизнь рушится на глазах, есть три пути, которыми можно пойти. Первый - долго истерить, агонизировать и в итоге сдаться, опустив руки и опустившись самому. Второй путь - пойти напролом в попытке все исправить и убиться на этом поприще. А третий путь - смиренно принять все, что выпало на твою долю, философски размышляя о том, что когда-нибудь тебе воздастся. Но, при условии, что всегда существуют полутона и смешение цветов, у каждого из этих путей были, есть и буду ответвления, отличающиеся нюансами. Нюансами падения, безумия или же... хитрости.
Нарцисса Малфой, чья, безусловно, идеальная жизнь терпела крах, выбрала третий путь, обогатив его множеством нюансов, известных лишь по истине мудрым женщинам. Во-первых, она предпочла фактически стать невидимкой в собственном доме. Чем меньше на нее обращали внимание, тем лучше. Она не являлась ярой приверженкой идей того, кто называл себя Волдемортом. Более того, она многократно ловила себя на мысли о том, что одно лишь ее появление с повинным в Аврорате решит сразу множество проблем. Особенно часто эта мысль посещали ее теперь - после провала Люциусом задания в Отделе тайн. Опасная мысль, будь она узнанной - не сносить Нарциссе головы. А умереть именно сейчас, когда она так нужна сыну, она просто не могла себе позволить. Да и вообще, ей не очень-то хотелось умирать.
Окклюменцией в классическом понятии Нарцисса владела на самом начальном уровне, что ни коим образом не могло помочь ей защитить свои мысли от любого сильного легалимента. Однако женщина обладала кое-чем гораздо лучше, в ее понимании: она виртуозно владела мастерством думать о какой-нибудь фигне. Каждый раз, когда она оказывалась поблизости от кого-то из Пожирателей, в ее мыслях появлялись бантики, рюшечки, сетования о том, что прекрасная голубая гостиная не нравится гостям поместья и тому подобные глупости. Судя по тому, что ее до сих пор не вызвали на допрос с пристрастием, уловка удалась.
Единственным человеком, которого ей, наверняка, не удалось провести, был, разумеется, Рабастан Лестрендж. Разумеется потому, что у них было весьма специфическое общее прошлое. Не у каждого в жизни случается алхимический брак, правда? Пусть и с изъяном, но все-таки не без последствий. Даже за годы, проведенные младшим Лестренджем в Азкабане, нить, которая связала их когда-то, не истончилась. Нарцисса поняла это сразу же, как только Баст оказался в поле ее зрения. Более того, весьма тонко вызнав у него некоторые подробности заключения, она, наконец, поняла причины периодического недомогания и душевных терзаний, которые время от времени накатывали на нее казалось бы из ниоткуда регулярно все прошедшие годы.
Порой этим двоим не нужно было даже слов, чтобы уловить тонкости душевного состояния друг друга, словно бы их запястья до сих пор обвивали браслеты симпатической связи. Поэтому, в присутствии Рабастана Нарцисса полностью расслаблялась. Они частенько пили чай в библиотеке. Это доставляло удовольствием им обоим - находится в этом оплоте покоя и трезвомыслия посреди жерла вулкана, в которое превратился Малфой-мэнор.
Вот и сегодня, отгородившись от всех проблем, леди Малфой и мистер Рабастан Лестрейндж чаевничали в тишине среди старинных фолиантов. Внезапное появление домового эльфа с посланием для Баста стало громом среди условно-ясного неба. А уж фраза, брошенная Рабастаном, способна была испортить самое радужное настроение. Нарцисса прикрыла глаза и кивнула утвердительно, соглашаясь проследовать в свою собственную бальную залу, чтобы посмотреть на то, какие же именно уроки будет преподавать Рудольфус Лестрейндж ее единственному сыну. Впрочем, ей даже гадать не надо было - она и так знала, чему именно хочет научится Драко. Она давно заметила, что под давление определенных обстоятельств он сделал свой выбор. Пожалуй, первый сознательный выбор в своей жизни. Проблема была лишь в том, что по мнению матери, выбор этот был неверным. Однако она предпочла дать мальчику возможность самому все понять. Но она должна быть рядом, чтобы подставить ему плечо, если он оступится.
Оказавшись в зале, Нарцисса дарит сыну мимолетную улыбку, а на Рудольфуса бросает ледяной взгляд. Она ждет продолжения, чтобы построить стратегию поведения.

Отредактировано Narcissa Malfoy (25 марта, 2015г. 17:12)

Малфой не последовал за ним - ничего, Рудольфус ориентировался в доме Люциуса в достаточной степени, чтобы отыскать бальный зал самостоятельно: череда нескольких светских приемов, до которых он в прошлом был не большой охотник, отложилась в памяти, позволив проследовать до намеченного места и без сопровождения наследника.
Лестрейндж огляделся, попав в нужное поемещение, отметил и дороге убранство, и дух отчаяния, которым постпенно пропитывался Малфой-мэнор: после Азкабана Рудольфус мог узнать этот запашок из тысяч, миллионов подобных, и заглушала этот аромат только хорошая порция крепкого виски.
Появление Рабастана не удивило - брат подчинялся, все еще подчинялся, хотя Рудольфус понимал, что не за горами тот момент, когда ему придется вновь указать Младшему на его место.
Куда удивительней оказалось появление спутницы Рабастана - Нарцисса Малфой на предстоящем празднике жизни была явно лишней по мнению Рудольфуса. Он осклабился в хищной усмешке в ответ на ее ледяной взгляд, отпил виски и сосредоточился на брате, который с присущей ему безэмоциональной миной оглядывал залу.
- Звал, - Лестрейндж не был силен в изящных словесах и убедительной аргументации, заключающейся не в физическом воздействии, а потому предпочитал не вдаваться в перелести беседы с заумным младшим братом, всегда будто имевшем наготове до полудесятка доводов и контрдоводов на любое предложение.
- Мой племянник, - красноречиво кивнул в сторону пробирающегося вдоль стены Драко, - изъявил желание научиться Непростительным заклинаниям. Я счел недопустимым отказывать ему в этой просьбе - Повелителю нужны не только верные, но и хорошо подготовленные слуги. Слуги, от которых будет прок - и юноша вполне может обелить имя Малфоев в глазах Лорда, если приложит усилия.
От столь длительных речей в горле пересохло, и Рудольфус снова возвращается к наполовину опустошенному стакану, отхлебывая и оценивающе пробегаясь взглядом по Нарциссе. Между ним и леди Малфой есть кое-что - недосказанное, недоигранное, Мерлин разберет, что именно, но есть, и это ощущение незавершенности служит дополнительной причиной внимания страшего Лестрейнджа к семье Малфоев.
- А вы, Нарцисса, зачем здесь вы? От вас не будет толка - и если бы ваш сын считал иначе, то не побеспокоил бы меня в парке.
Рудольфус усмехнулся, допил остатки виски и поставил стакан на столик у одной из стен, уставленный бутылками - юноша оказался смышленым, ограничивать дядюшку не стал.
Пробежав пальцами по краю потрепанной мантии, Рудольфус резким движением выхватил волшебную палочку из внутреннего кармана - невербальный Ступефай алым пронзает пространство зала по направлению к Рабастану.
Поигрывая палочкой, Рудольфус поворачивается к Драко.
- Урок первый. Прежде, чем просить о Непростительных, убедись, что у тебя хорошая реакция. У тебя хорошая реакция?
Второй Ступефай адресован уже непосредственно племяннику.
- Миссис Малфой, все еще хотите остаться здесь?

Говорят, всегда приятно знать, что в этом так быстро меняющемся мире, есть что-то незыблемое, неизменное. Пожалуй… но только, если это не Рудольфус Лестрейндж. Даже годы Азкабана не изменили его – он продолжает вести себя, как… как Рудольфус Лестрейндж… А что тут еще можно сказать? В устах Нарциссы имя этого человека изначально звучит, как отборное ругательство.
Возможно, у них это обоюдное. Обоюдоострая неприязнь. Она считает его мерзким шовинистом, пьяницей, грубияном и еще Мерлин знает кем, но совершенно точно человеком, исковеркавшим ее сестру. Он, скорее всего, считает ее бесполезной куклой, предназначенной только для того, чтобы занимать место на полке.
Но так или иначе, они держали друг друга в своих мыслях. Не постоянно, нет, но пересекаясь, они не могли не прикоснуться друг к другу при помощи оскорблений, еле–еле замаскированных под учтивость, особенных взглядов и прочего арсенала негласной войны.
Нынешняя встреча, естественно, не стала исключением. Но не успела Нарцисса и рта раскрыть, как за нее ответил Рабастан. Она чуть было не вспылила по этому поводу. Вот чего-чего, а ответить за себя она редко кому позволяла. И в этих редких случаях обычно был задействован Люциус в качестве главы рода.
Однако сейчас ситуация складывалась так, что ей лучше было не вступать в конфронтацию с младшим Лестрейнджем, ибо он, в первую очередь, желает ей добра. И она промолчала, решив, правда переговорить с Бастом позже. Им вообще необходимо было поговорить, пожалуй. Проговорить то, о чем каждый из них пока что молчит. Но все это потом… А сейчас…
А сейчас был ментальный Ступефай, алой вспышкой расчертивший пространство бальной залы. Рабастан снова делает все за нее – хватает под локоть, заставляя вместе с собой увернуться от заклинания. И это действие переполняет чашу решимости в душе Нарциссы Малфой. Если по пути сюда она еще сомневалась в правильности своего решения, то теперь у нее нет и тени сомнения – она возобновит тренировки по чарам. Рудольфус ведь не собирается учить Драко исключительно тому, что тот просит. Он, как когда-то Долохов с Беллатрикс, будет делать из него идеального солдата… слугу, он сказать. Я покажу тебе слугу, дракклов Лестрейндж! Мой мальчик не станет таким прихвостнем, как ты или моя сестра, которую ты в это все втравил. Он не станет и таким, как Люциус. О, нет! Не будь я Нарцисса Блэк – к Мордреду Малфоев. Драко тоже Блэк на половину, а у тебя с Блэками не задалось, так что – держись.
Аккуратно высвободив свой локоть из пальцев Рабастана, Нарцисса едва заметным движением заставила палочку выскользнуть из ножен, скрытых рукавом платья, и когда та удобно легла в ее ладонь, испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Ах, как мало знал шовинист и грубиян Рудольфус Лестрейндж об утонченной леди Малфой.
- Теперь – точно хочу, мистер Лестрейндж. Опасно-сладким голосом проговорила Нарцисса. – Третий Ступефай достанется мне? Или Вы разродитесь чем-то посерьезнее?

То, с какой легкостью Младший, обычно избегающий прикосновений, коснулся руки леди Малфой, от глаз Рудольфуса, обычно не интересующегося делами брата, не ускользнуло - окинув внимательным взглядом Нарциссу, он проигнорировал недовольство Рабастана, сосредоточившись на белокурой хозяйке поместья.
Что-то во всем этом было, но что, Лестрейндж еще не понял: тихие посиделки по углам, естественные касания, это "я ее пригласил" - и удивительно спокойная реакция одной из Блэк... Не приветила ли блондинистая супруга Люциуса у себя в спальне младшего Лестрейнджа, мелькнуло в голове, вызывая всплеск раздражения, граничащего с яростью.
Рудольфус резко отвернулся, схватился за спасительную бутылку, опрокинул ее над поставленным было стаканом - янтарная жидкость, впитывающая блики света, успокаивала.
Не может такого быть - леди Малфой не кажется женщиной, которая могла бы так открыто нарушать условности в собственном доме практически под носом собственного мужа, а Рабастан не из тех, кого пленит кажущаяся неприступность и ледяная красота.
Рудольфус мрачно оглядел вступившую в разговор женщину, тряхнул головой, отпивая. Теперь, когда все четверо стояли, обнажив палочки, Лестрейндж понемногу начал испытывать кружащее голову возбуждение перед предстоящей стычкой - даже тренировочной, фальшивой. Впрочем, кто знает, насколько фальшивой, если Рабастан или Нарцисса вступят в дело.
- Как будет угодно, Нарцисса,  - его короткий кивок не счел бы издевательским только слепой. - Но не рассчитывайте на Ступефай - мне нравится, когда женщина в сознании и может оказать сопротивление. Если вы считаете, что ваши хрупкие нервы выдержат - оставайтесь. Возможно, почерпнете что-то полезное.
В тоне любезности не было ни на кнат, несмотря на вежливость формулировок - пожалуй, он предпочел бы, чтобы Нарцисса обратилась в бегство, но и перспектива показать ей, на что он способен - на что он действительно способен - была соблазнительной.
Не предлагая никому более выпить, Рудольфус сделал новый глоток - куда больше прежнего - и повернулся к Драко. Мальчишка не выглядел испуганным - это хороший знак. Не выглядел и обеспокоенным, хотя и не сводил взгляда с Лестрейнджа. Задумчивого, где-то даже отрешенного взгляда.
Рудольфус поморщился: спектр эмоций, сменившихся на лице племянника, ускользнул от его взгляда, зато это новая сосредоточенность напоминала Рабастана. И этим только подстегивала раздражения.
В один миг оказавшись рядом с Малфоем, Лестрейндж наклонил голову к плечу, разглядывая юношу.
- Враги? - переспросил негромко, ухмыляясь. - Хочешь знать, как я веду себя с врагами? Насколько длинные преамбулы позволяю себе в этом случае?
На что, интересно, рассчитывал Малфой, позволяя себе отпускать столь рискованные замечания?
Лестрейндж расхохотался, запрокидывая голову и широко раскрывая рот, тыкая рукой со стаканом в плечо Драко, но практически тут же оборвал смех, вдавив палочку в ямку на бледной шее отпрыска Люциуса.
- Империо, - выдохнул сквозь зубы, вкладывая душу в заклятье Подвластия, никогда особо его не привлекающее. - Подлей мне виски, да поживее.
Подставил стакан, кивнул одобрительно, и снял Непростительное.
- Запомнил движение рукой? Повтори. На матери или на моем брате. Они здесь именно для этого.
И Рудольфус с широкой ухмылкой отсалютовал полным стаканом через залу упомянутым зрителям..

Отредактировано Rodolphus Lestrange (27 марта, 2015г. 19:59)

Хрупкие нервы... Мерлин, какое оригинальное оскорбление. Впрочем, от Рудольфуса сложно дождаться чего-то особенного. Он не собирается тратить свое время и те мозги, которые у него остались после Азкабана и которые еще не разъел алкоголь, на выдумывание изощренных оскорблений. Нарцисса уже собирается сказать это вслух, приправив слова подходящей ситуации змеиной улыбочкой, однако, то, что старший Лестрейндж совершает дальше, меняет все ее планы. Нет, не меняет, а почти что рушит. Потому что она, забыв о данном себе обещании не вмешиваться и дать возможность Драко самому проявить себя, чуть было не рванула вперед, чтобы банально врезать Рудольфусу.
Но внезапная мысль о том, что подобное поведение старший Лестрейндж и относит к "хрупкости нервов", остановило ее и отрезвило, словно ушат ледяной воды. Однако совершенно не избавило от мыслей о том, как бы по-лучше отомстить мужу Беллатрикс за издевательство над сыном.
Правда, где-то в глубине души, леди Малфой понимала, что мальчик сейчас получил то, что заслужил, ибо если бы ему не захотелось получить уроки у дядюшки, ничего подобного не произошло бы. Сейчас, как ни странно, она была почти что на стороне Рудольфуса. Но "почти"  - очень важное добавление.
А вот то, что случилось потом для Нарциссы было предсказуемо. И она была крайне удивлена реакцией Рабастана. Не вербальной, а ментальной, конечно. Ей всегда казалось, что младший брат натерпелся от старшего достаточно, чтобы уже не удивляться и не возмущаться, а реагировать просто наплевательски. Видимо, всему есть предел. Подумала Нарс, наблюдая за Бастом. И одновременно с этим приняла беспрецедентное решение.
- Домовики не подойдут, Рабастан. Ты знаешь это не хуже меня. Она успокаивающим жестом проводит по руке младшего Лестренджа и продолжает, обращаясь уже к сыну, - начни с меня, Драко.

Отредактировано Narcissa Malfoy (3 апреля, 2015г. 19:54)

Рудольфус с брезгливостью наблюдал за тем, как Рабастан вернулся от дверей бального зала - он так и знал, Младший не сбежит, останется, каким бы фарсом не обернулось происходящее. И в этом было нечто, что вовсе не радовало главу рода: привыкший к беспрекословному подавлению брата, Рудольфус крайне болезненно реагировал даже на малейшие проблески непокорности.
Впрочем, на сей раз ему даже не потребовалось приказать Рабастану вернуться - тот сам сделал правильный выбор. Вот только потемневший взгляд младшего брата вовсе не нравился Рудольфусу.
На слова о домовиках Лестрейндж скривился - подвергать домашних эльфов Империо было сравнимо по глупости с попыткой трансгрессировать без сознания. Эльфы, и без того стремящиеся выполнить любую волю хозяев, едва даже почувствовали бы одно из Непростительных, и потому выбор был очевиден. Однако то, что обычно спокойный и вроде бы симпатизирующий Малфоям Рабастан позволил себе едва ли не угрозу в адрес драгоценного сына белокурой ведьмы, удивило старшего Лестрейнджа, обычно не забивающего себе голову подобной ерундой.
Но куда больше его удивила реакция Нарциссы. Вместо того, чтобы возмутиться угрозе, она, напротив, поспешила уладить ситуацию, вновь совершенно естественным жестом дотронувшись до деверя сестры.
Тяжелым взглядом Лестрейндж продолжал разглядывать ведьму, выискивая в ее лице признаки волнения или страха за сыночка, но Нарцисса казалась по обыкновению ледяной статуей, даже когда добровольно предлагала себя для тренировки.
С интересом Рудольфус повернулся к мальчишке, отпивая казавшийся безвкусным сейчас виски.
Пустая улыбка на лице люциусового сынка вызвала бешеное раздражение, перекрывшее горло, не дающее вздохнуть. Однако оно улеглось почти мгновенно, сменившись любопытством и нездоровым ожиданием, когда Рудольфус понял, что Драко не собирался протестовать против такого неожиданного подопытного, точнее, подопытной.
Снова коротко и глухо рассмеявшись, Лестрейндж демонстративно кивнул на Нарциссу и чуть отступил, выражая свою готовность наблюдать. Наверняка под заклятием Подчинения гордячке-ведьме будет несладко, но она вызвалась сама. Как и сынок.
Когда со второй попытки Драко все же добился некоего результата, Рудольфус окликнул его.
- Нет, - коротко бросил он, допивая виски. - Не подходит.
Он тяжело приблизился к матери и сыну, поднял большим пальцем подбородок женщины, разглядывая ее лицо в поисках выражения легкого удовольствия, к которому частенько приводило третье Непростительное.
- Заставь ее сделать нечто нетипичное. Ощути, как твоя воля ломает ее - вот что самое главное. Не заставить мага выполнить твой приказ, но заставить его выполнить твой приказ вопреки собственному желанию. Иначе это всего лишь тупая игра.
Отпуская Нарциссу, он ухмыльнулся племяннику, намеренно игнорируя брата.
- Иначе это заклятье не назвали бы Непростительным.

Глядя на Драко, Нарцисса ощущает прилив гордости за сына, ибо он отлично держит марку фирменного малфоевского стиля - сохраняй лицо в любой ситуации. Однако она прекрасно понимает, что внешние проявления скрывают под собой внутреннюю борьбу. Накал моральных страстей может быть разным, но он, непременно, есть. Миссис Малфйо знает, что своим поведением усложняет Драко задачу, но раз он ввязался, так  пусть хлебнет по полной. Применение любого Непростительного заклятья, особенно в первый раз, само по себе требует колоссального напряжения воли, а уж применение непростиловки на том, кого любишь, подчас вообще нечто из разряда непосильного. Но ее мальчик справится - не будь он на половину Блэк!
И подтверждая ее мысли, юный наследник рода произносит:
-Империо.
В самую первую секунду она ничего не чувствует. Не чувствует потому, что ее воля гораздо сильнее воли Драко. Робкие попытки просто не могут сломить ее. Однако, желая помочь сыну, она ослабляет концентрацию, словно ниточку подхватывая легкий холодок, который проходит где-то по краю сознания. Этот холодок и есть присутствие чужого сознания. Она аккуратно впускает холодок все глубже и глубже внутрь собственного я, подчиняясь, ощущая, как затуманивается ее разум. Но Драко внезапно обрывает заклинание, и холодок безвозвратно исчезает. Мать и сын смотрят друг другу в глаза. Он с долей испуга, она ободряюще. Ее кивок, и вновь в бальном зале звучит:
- Империо.
На сей раз все случается гораздо быстрее, так как Драко, получивший одобрение, действует гораздо уверенней. Поймать его волю для Нарциссы теперь не составляет труда. С подчинение хуже. Она понимает, что будь на ее месте кто-то, кто не пожелал бы подчиниться, кто сопротивлялся бы отчаянно, ничего бы не вышло. Но тише едешь - дальше будешь, считает она. Для начала Драко нужно понять принцип, прочувствовать, как волеизьявитель погружается в сознание жертвы. Это гораздо правильнее с ее точки зрения, нежели идти напролом, сметая все барьеры на своем пути. Так грубо, оставляя после себя искалеченное сознание, делает только...
- Рудольфус, не смей прикасаться ко мне. Тихо шипит Нарцисса мгновенно выходя из состояния транса, стоит только старшему Лестрейнджу прикоснуться к ней. Тут уже и речи не идет о каком-либо подчинении Драко, так как свою волю леди Малфой собирает в кулак, дабы ненароком не устроить импровизированное побоище прямо в присутствии двух свидетелей. Один из которых, к слову сказать, в курсе некоторых тонкостей взаимоотношений между ней и своим старшим братом.
Отношения Нарциссы и Рудольфуса вот уже почти год находятся в состоянии горячего резерва. То есть они были подчеркнуто язвительно-холодны друг с другом, но при этом в постоянной готовности к рукоприкладству, назовем это так. Грань эта была невероятно тонка, и они оба балансировали на ней, словно канатоходцы в цирке.  А всему виной один достопамятный случай в гостиной...
И вот сейчас, когда Рудольфус снова нарушил ее личные границы, ситуация накалилась. В руку Цисси скользнула волшебная палочка.
- Не смей прикасаться ко мне, - повторила она стальным голосом. - Иначе вместо Империо мы прямо сейчас начнем тренировать Круцио.
Кончик ее палочки весьма красноречиво упирается Лестрейджу прямо в солнечное сплетение. Кажется, день перестает быть томным.

Отредактировано Narcissa Malfoy (28 апреля, 2015г. 16:45)

От пустых слов Рабастана Рудольфус отмахивается - ему и дела нет, как называть воздействие заклятье Подвластия. Ему нужно убедиться, что малфоевский отпрыск понимает, что делает - и что готов к тому, что придется делать совсем скоро.
- Дорогим гостям позволено многое, - скалится Лестрейндж-старший, не поворачиваясь к брату. Куда сильнее его интересует, насколько у мальчишки сильно Империо, и Драко его разочаровывает.
Рудольфус ухмыляется, даже не пытаясь скрыть вожделение во взгляде - миссис Малфой не страдает забывчивостью, как он понимает. Миссис Малфой страдает лишь от собственной чрезмерной гордости и не желает принять прописанное природой лекарство, но так оно даже интереснее: богатый опыт Рудольфуса в обращении с одной из сестер Блэк наверняка применим и к другой.
Он проходится взглядом вниз, на волшебную палочку ведьмы, упирающуюся ему в тело, а затем вновь поднимает взгляд к глазам  Нарциссы.
- Я не против, - низко проговаривает он. - В любое время, леди Малфой.
Если она думает, что запугает его Круциатусом, то ошибается - с болью Рудольфус Лестрейндж давно на "ты", боль стала обязательным элементом его жизни, да и в нем сейчас достаточно виски, чтобы пережить пару Пыточных от Нарциссы без больших потерь.
- Но каждое твое Круцио - это Круцио в твоего сына. Пареньку тоже пригодится этот опыт.
Выяснять отношения с женщиной прямо сейчас не входит в его планы - ему не нравится ни то, как ходит вокруг брат, ни то, как напряжен мальчишка. Нарцисса Малфой никуда от него не денется, а вот такое развлечение, как тренировка Непростительных, стоит ценить.
Еще шире ухмыльнувшись женщине, Рудольфус отходит за бутылкой, не без интереса наблюдая за маневрами младшего Малфоя - несмотря на открытое предупреждение Рабастана, тот все же кастует заклятие подчинения на второго Лестрейнджа.
Каково теперь Младшему будет играть в друга благородного семейства?
Сам Лестрейндж не в курсе, какие отношения у Рабастана с Империо, но подозревает, что марионеткой тот быть не любит. А раз так, и без того достаточно напряженная атмосфера может стать еще напряженнее.
- Так держать, Драко, - с любопытством следит глава рода Лестрейнджей за племянником, потерявшим тормоза. Ну прямо гордость семейства Блэк, не Малфоев - сначала делать, потом думать. - Но раз ты сам выбрал жертву, тебе и разбираться с последствиями.
Рудольфусу, пожалуй, весело - кроме стычек с женой, мало что может развлечь его так, как наблюдение за этой потрясающей картиной. Он, не чинясь, отпивает виски из первой попавшейся бутылки, жалея, что не догадался пригласить Беллактрикс: ей бы наверняка тоже понравилась эта игра - разбрасываться Империо.
- И помни - засчитывается только нетипичное, - делая новый глоток, напоминает Рудольфус, на время потеряв интерес к Нарциссе.

Иногда, когда у Нарциссы есть настроение поразмышлять о прошлом, она вспоминает тот летний день, когда еще одна Блэк и еще один Лестрейндж соединили свои судьбы, опережая старших родственников, носящих те же фамилии. Она старается вспомнить как можно больше, мельчайшие подробности, совокупность которых привела с одной стороны к провалу их затеи, а с другой - все-таки завершилась установление некой необъяснимой связи. Периодически Нарциссе начинает казаться, что связав себя с Рабастаном, она каким-то образом создала бомбу замедленного действия под названием "заодно еще и связь с Рудольфусом". Только связь совсем другого порядка. Хотя, ей всей чаще приходила в голову мысль о том, что когда-то давно кто-то из предков Блэк и Лестрейнджей тоже попытался совершить нечто подобное. Они словно были обречены друг на друга в некоем смысле. Разными способами, но все-таки. Обычный брак и брак алхимический - двойная связь, еще прочнее. Леди Малфой пыталась представить, что было бы, если бы у Лестрейнджей был средний брат, а Меда бы не сбежала. Конечно, двоих бы не выдали замуж в один дом, но проверь-то теорию никто бы не помешал.
Вот и сейчас, выдержав и взгляд, и ухмылку Рудольфуса, предваряющие его такой предсказуемый для нее ответ, Нарцисса поразилась, насколько толстая нить связала их обоих с того памятного вечера. Причем дело было даже не в желаниях, а в чем-то гораздо более глубоком - еще одна Блэк и еще один Лестрейндж. Миссис Малфой мгновенно подумала о двух вещах: есть ли какая-то связь между Рабастаном и Беллатрикс и размышлял ли когда-нибудь младший Лестрендж о том же, о чем она.
Ответ Рудуольфуса, таким образом, проскользил где-то на границе слуха, совсем не отпечатавшись в сознании ведьмы. Слова вообще имеют мало значения тогда, когда все и так понятно без них. А Нарциссе с Рудольфусом и так все понятно. Поэтому, когда он, наконец, отходит дабы хлебнуть из бутылки, она немедленно возвращает свое внимание сыну. И как раз вовремя, ибо Драко выкидывает невиданный фортель, считая, по всей видимости, это хитрым ходом. Нарцисса искоса бросает взгляд на Руди - он доволен племянником. Что ж, она не собирается вмешиваться сейчас по двум причинам: во-первых, Рабастан ей никогда не простит этого вмешательства, а во-вторых, тренировка есть тренировка, как ни крути.
Она пристально смотрит теперь уже на Рабастана, отмечая в его поведении все признаки подчинения воли. Ей непривычно видеть своего алхимического мужа таким. Ей непривычно чувствовать, что апатия, объявшая его, начинает овладевать и ей. Они слишком близко друг к другу сейчас, что, по всей видимости, значительно усиливает связь. Или это что-то иное... Мордред ногу сломит. Очевидно только одно - Нарцисса, только что весьма напряженная, неестественным образом расслабляется и изрядно бледнеет.

Отредактировано Narcissa Malfoy (7 мая, 2015г. 13:37)

На короткие мгновения Рудольфусу кажется, будто трое прочих, находящихся в бальном зале, застыли, закаменели, превратились в собственные каменные изваяния.
Рабастан, вздернувший было палочку каким-то неуклюжим, угловатым жестом, чего за ним, ценящим с фанатичностью эргономичность и эффективность, никогда не водилось, опустил руку куда более плавно, расфокусированным взглядом уставившись куда-то над плечом Драко.
Сам Драко, с выражением радостного изумления, едва ли не детского любопытства, глядящий на младшего Лестрейнджа.
И Нарцисса, побледневшая до нездорового оттенка, внезапно расслабившаяся до такой степени, что Рудольфус шагает к ней, руководствуясь больше инстинктом, недели чем-то другим, обхватывает за плечи, поддерживает в грубоватой пародии на заботу.
И наблюдает за племянником и братом.
Драко что-то бормочет - не разобрать, слова сливаются друг с другом, окончания проглатываются - кажется, велит поднять руку.
Рабастан вяло поднимает руку и тут же опускает, по-прежнему глядя в сторону.
А затем в зале ощутимо разливается нечто - это ощущается на языке, на коже, как если бы в воздухе внезапно появилось что-то вроде маггловского электричества.
- Нетипичное, - напоминает Лестрейндж, уже больше заинтригованный, чем желающий подшутить над братом.
Некоторое время ничего не происходит, и Рудольфус почти готов отпустить Нарциссу, которая, несмотря на свою внезапную бледность, вроде бы падать в обморок не собирается, как вдруг напряжение, возросшее в комнате, как если бы вот-вот прямо под потолком должна была разразиться сильнейшая гроза, достигает какого-то немыслимого накала: в кармане Рудольфуса раскаляется волшебная палочка, обжигая кожу через плотную ткань брюк, глаза начинают слезиться, а в ушах появляется негромкий, но пронзительный писк...
Лестрейндж с проклятием вытаскивает палочку, обжигая кожу о горячее дерево, отбрасывает верно служившую ему деревяшку на стол, прижимает обожженную ладонь к глазам...
Все прекращается так же внезапно - и сын Нарциссы падает ничком у ног своей марионетки.
Рудольфус оставляет ведьму, подходит к Рабастану и вглядывается в глаза брата.
- Сделай два шага назад, - негромко приказывает Лестрейндж, потому что брат по-прежнему находится под воздействием Империо. Как это возможно - большая загадка, потому что Драко точно без сознания, в чем убеждается Рудольфус, опускаясь на корточки возле племянника, пока Рабастан делает то, что было велено.
- Что попытался сделать твой сын? - оборачивается Лестрейндж к леди Малфой, оставляя прежний тон насмешливой любезности.

Театр абсурда... Это какой-то театр абсурда. Эта мысль билась в черепной коробке Нарциссы, словно птица в клетке, ровно с того момента, когда Рудольфус подошел к ней и приобнял за плечи, чтобы подержать. Пусть это был лишь инстинкт... но для старшего Лестрейнджа даже это было противоестественным по мнению леди Малфой. Но она не стала кривить душой и высвобождаться, так как ей, и правда, нужна была поддержка. Она с ужасом начинала понимать, что все сильнее и сильнее попадает под действие заклинания. Или ей это все казалось на нервной почве? А ощущение было такое, словно ее засасывает в воронку. Еще чуть-чуть и, пожалуй, она бы крикнула Драко, чтобы он остановился. Но ровно в тот момент, когда все перед глазами Цисси с очевидностью поплыло, ее сын с грохотом рухнул без сознания. Рудольфус отпускает ее плечи, отдпает приказ Рабастану и садится на корточки рядом с племянником.
- Я... я не знаю, Рудольфус. Нарцисса впервые не может скрыть растерянность, граничащую со страхом. Ее руки чуть заметно дрожат. Она совершенно не знает, что ей делать дальше. Бросаться к сыну сейчас - не имеет смысла - рядом с ним и так два сильных мага, которые хотят привести его в чувство. Хотя бы затем, чтобы допросить с пристрастием. Она бы тоже с удовольствием выслушала ответ.
Кроме того, ей отчаянно необходимо рассказать Рабастану о том, что происходило с ней самой. Возможно, это и есть ключ к тому, что произошло. Но как это сделать, когда рядом старший, который и так-то бросал на них подозрительные взгляды? Впрочем, сейчас, похоже, не время для подобных раздумий, так как неизвестно, чем все закончится для Драко... во всех возможных смыслах. Напряженный Рудольфус, злой, как гринделлоу, Рабастан, первый в жизни Империус, обморок... многовато для одного человека в один и тот день.
Нарцисса дожидается, пока Рабастан скастует Энервейт, который, как она и предполагала, не приносит должных результатов, а затем подходит к младшему вплотную и тихо-тихо, так тихо, чтобы Рудольфус слышал лишь отдельные звуки, шепчет ему:
- Похоже, Империус, который был предназначен тебе, подействовал и на меня, Баст. Подумай об этом прежде, чем злиться на Драко. Возможно, своими действиями, он открыл новый пласт нашей связи.
Он раздражен, ей это понятно, но она, все же, надеется, что его тяга к экспериментам и новым знаниям пересилит раздражение.

Нарцисса отвечает ему, снимая ледяную маску невозмутимой надменности. Она не то растеряна, не то испугана, Рудольфус нет разницы, он уже и не помнит, что она угрожала ему палочкой за предыдущее прикосновение: столкнувшись с чем-то, что неподвластно пониманию, они объединяются, образуя весьма любопытный союз - Блэк и Лестрейндж.
Он отпускает взгляд Нарциссы, уверившись, что она на самом деле не в курсе, что только что произошло на их глазах - но ведь на зале нет никаких особых чар, он бы почувствовал, когда вошел... Или все же есть, а Люциус, само гостеприимство, скрывает некоторые вещи даже от своей жены?
Рудольфус хмурится, переводит взгляд с пришедшего в себя брата на племянника, ждет, чем закончится попытка Младшего вернуть сознание юному экспериментатору.
На мгновение кажется, будто в комнате все замирает - будто они все трое задерживают дыхание, всматриваясь в бледное лицо Драко.
Юноша дышит, конечно, но обморок при накладывании чар сам по себе весьма тревожный признак, не говоря уж о том, что произошло ровно перед тем, как Драко потерял сознание.
Лестрейндж оглядывает покрасневшие обожженные пальцы, поднимается на ноги, отходя к столу - ему необходимо выпить. И как следует подумать.
С подозрением следя за придвинувшейся к брату женщиной, Рудольфус задумчиво наливает в стакан из первой попавшейся бутылки. Лучшее Огденское, выдержанное и благоухающее дубовыми бочками, лишь отчасти успокаивает его тревогу - Рудольфус очень не любит, когда чего-то не понимает.
До него долетают лишь отдельные слова Нарциссы - что-то о том, как странно подействовал Империус, а еще это детское прозвище, которое миссис Малфой произносит с чарующей непосредственностью. Так, будто имеет право на это - впрочем, он еще до Азкабана заметил, что младшая сестрица его жены нашла общий язык с его занудным братом, что, в принципе, не отменяет подозрительности столь скорого их возврата к прежней дружбе спустя четырнадцать лет разлуки.
Или он всегда недооценивал ту связь, которая возникла задолго до сегодняшних событий?

Когда Драко открывает глаза, резко дергается, широко распахивает рот, Рудольфус спешит к племяннику, надеясь получить ответы.
- Что ты пытался наколдовать? Что почувствовал перед тем, как вырубился? Попробуй какие-нибудь элементарные чары, - распоряжается Рудольфус, но юноша будто не слушает, будто не понимает - всматривается во что-то, что Лестрейндж не видит, ведет себя странновато.
- Выпей, - Рудольфус вкладывает в пальцы Малфоя свой стакан, отмечая, что у пацана обжигающе горячие пальцы. Дотрагивается до его волшебной палочки - нет, никаких следов той странной вспышки, которая заставила его, Рудольфуса, отбросить свою деревяшку.
И кстати о ней. Лестрейндж находит свою палочку, с опаской берется за рукоять - ничего. Дерево вновь послушно ложится в ладонь, испуская лишь едва заметное тепло, подтверждая свое послушание.
Бред какой-то.
- На зале нет никаких защитных заклинаний? Против ментальной магии или магии вообще? - интересуется Рудольфус у хозяйки поместья.

С того момента, как Драко приходит в себя, все становится более, чем запутано. Нарцисса даже грешным делом начинает чувствовать, что от нее предательски ускользает так любимый ею контроль над ситуацией. Но женщина, которая так любит все держать в своих руках, пока не в силах признать, что совершенно не подозревает о том, почему все произошло так, как произошло. Вернее будет сказать, что она, как и сказала Рабастану, догадывается о первой части возникшей проблемы, но совершенно не понимает остального. А именно: почему сын упал в обморок. Это самое "все остальное" требовало тщательного расследования. Однако, конечно, миссис Малфой предпочла бы, чтобы в расследовании не участвовал Рудольфус. Но, похоже, это было практически невозможно, по крайней мере, на начальном этапе. Потом, когда ей и Рабастану удастся уединиться, они все обсудят тщательно и подробно, настолько подробно, насколько при старшем Лестрейндже этого сделать нельзя. Не хватало ему еще узнать, что его брат и сестра его жены когда-то, подчинившись общему порыву, попытались сорвать их свадьбу весьма необычным, если не сказать - извращенным, способом. Будет море крови. А крови в этом доме и так уже вполне достаточно.
- Нет, никаких заклинаний на зале нет. Я бы знала.
Так как сейчас проще не углубляться в размышления о последствиях алхимического брака, Нарцисса "выплывает" в реальность.
Ее цепкий взгляд успевает отметить, как Рабастан снимает такой знакомый ей браслет. Парный ему хранится у нее в спальне в специальной шкатулке. За все прошедшие годы она ни разу не надевала его, хотя шкатулку открывала не раз. Открывала и рассматривала витое серебро, захлопывая крышку всякий раз, когда ею овладевало нестерпимое, какое-то даже болезненное желание надеть браслет на руку.
Затем, краем глаза продолжая следить за манипуляциями с браслетом, леди Малфой, задалась вопросом: зачем Рабастан вообще надел браслет после возвращения из Азкабана? И тут по закону жанра случается все одновременно. Драко, придя в себя, внезапно обращается к ней ментально, а Рабастан, в тот же момент коснувшийся браслета обеими руками, вздрагивает, словно бы тоже слышит голос Малфоя-младшего. Глаза женщина непроизвольно распахиваются и в них плещется невероятное удивление, удивление близкое к шоку. Сегодня, определенно, какой-то особенный день. Слишком много новых открытий.
Браслет, упавший на паркет, заставляет Нарциссу осознать, что Рабастан точно слышал голос Драко в своей голове. Она принимает решение мгновенно - Рудольфусу незачем знать. Пусть сейчас руководит, пусть задает вопросы. Главное, чтобы он не капнул слишком глубоко.
"Рудольфус не должен знать" - коротко отвечает женщина, садясь на пол рядом с сыном. Она кладет его голову себе на колени, одной рукой проводит по белокурым волосам, а другой забирает стакан, который дал ему дядя. Рано еще запивать все случаи жизни виски.
- Как ты себя чувствуешь? - мягко спрашивает она, пристально глядя в глаза сыну. Этот вопрос для отвода глаз, конечно же. "Что ты сейчас чувствуешь?" - спрашивает она, даже не шевеля губами.

Отредактировано Narcissa Malfoy (21 июля, 2015г. 13:08)