Никогда в жизни он не думал, что вернется в Хогвартс в качестве профессора  - и уж тем более не думал, что это возможно после ноября 1981-ого года, демаркационной линией разделившего его жизнь на до и после.
Однако пожалуйста, он здесь и после официального объявления директора за ужином каждый обитатель этого замка будет вынужден обращаться к нему "профессор Лестрейндж".
Пожалуй, было от чего впасть в задумчивость, и, чтобы не отвлекать и без того занятого директора Снейпа или мозолить глаза нервничающей Кэрроу, считающей, будто его прислали из-за ее неспособности справиться с очагами сопротивления в стенах школы, Лестрейдж предпочел добровольно выставить себя на глаза любопытных студентов и отправился к бывшему кабинету маггловедения, который собирался занять.
О Маггловедении у него были сомнительные воспоминания - в основном, касающиеся маггловской истории, не менее однообразной, чем магическая; полезного электричества да автомобилей. Куда больше он постиг самостоятельно, предпочитая узнавать врага в лицо: узнавал, делал выводы, убеждался в невозможности сосуществования рядом двух видов.
Зато теперь ему уж точно есть, что рассказать оставшимся чистокровным ученикам.

Кабинет показался ему меньше, чем помнился - и заброшенным. Видимо, в последнее время мало желающих оказалось заменить Чарити Бербидж на ее посту, да и предмет за последнее время несколько утратил очевидную адекватность.
Впрочем, это было легко поправить - и актуальность, и заброшенность. С завтрашнего дня старшие курсы обнаружат в своем расписании Защиту от Маггловской Экпансии, а хогвартские эльфы вернут кабинету приглядный вид.
Но пока, в пыльной затхлости класса, можно было позволить себе некоторую если не ностальгию, то внимательность к тому, что всплывало в вязком тумане воспоминаний.
Лестрейндж прошелся по классу, оставляя цепочку следов на пыльном полу, зажег на стенах светильники и снова огляделся.
Два ряда столов - не больше полутора десятков в общей сложности, нужно будет непременно велеть увеличить количество как минимум вдвое - пустые стены с темными следами висевших здесь ранее картин, маггловских и магических, а также запертый узкий шкаф у самого окна, открывшийся после простой Алохоморы.
Рабастан присел, пачкая подол мантии в пыли, разглядывая добычу - несколько учебников маггловедения разных лет издания, книги, судя по названиям, не имеющие ничего общего с магической культурой, крохотный заварочный чайник и полбутылки кухонного хереса. Набор не слишком-то довольного жизнью профессора, как подумалось вдруг.

Быстрые шаги снаружи заставили его подняться, развернули в сторону полуоткрытой двери в кабинет.
Миллисента Булстрод, крестная дочь Рудольфуса и маленькая хозяйка поместья Булстродов, была первой, кто поприветствовал его в Хогвартсе, не считая коллег по Метке.
И что-то от ее неприкрытой, почти родственной радости передалось и Лестрейнджу.
- Миллисента, рад тебя видеть, - коротко улыбнулся он ей, пинком захлопывая шкаф со всем его содержимым в вечной привычке не делиться без длительных размышлений. - Так о моем появлении уже ходят слухи?
Не то чтобы он скрывал - или напротив, афишировал, - свое появление, но успел позабыть, как быстро разносятся слухи в таком крохотном социуме, как школа.
Второй внимательный взгляд на девушку подтвердил его первоначальную догадку - она явно спешила. И судя по ее счастливому виду, спешила встретиться с ним. Такая взрослая по сравнению с 1995, когда он ее едва ли не впервые увидел - но уже тогда всем достаточно зрячим намекающая, что она нечто большее, чем думает ее отец.
Впрочем, наверное, эта ситуация типичная для всех семей с подрастающими дочерьми - и думать об этом нечего.
В два шага Лестрейндж вернулся к порогу, остановился рядом с девушкой, оглядывая ее еще внимательнее.
- И я даже могу уверить тебя, что останусь надолго... Ну или настолько, насколько смогу, - он осторожно прикоснулся к ее плечу, не уверенный, не обнять ли ее по-родственному, такую знакомую. Они поладили за то время, что Лестрейнджи провели у Булстродов, и теперь Рабастан оценил всю прелесть момента, когда в относительно чуждом месте встречает кто-то, кого можно назвать близким - даже если эта близость и результат пары понимающих взглядов над столом и пары общих бесед с выяснением тождества взглядов на какие-то очевидные вещи.
Преподавание, да и вообще время в Хогвартсе вдали от привычной обстановки сразу показалось куда менее обременительным - в конце концов, именно ради Миллисенты и прочих выпускников он здесь.

Отредактировано Rabastan Lestrange (8 марта, 2015г. 09:58)

Чего-чего, а пристального внимания Рабастан предпочел бы избежать, хотя и понимал, что это надежды из несбыточных: слишком свежими даже для детского восприятия были недавние события, считая и захват Министерства, и оправдание беглых преступников.
Однако оплот Дамблдора - этот древний замок - был слишком важным, чтобы можно было пустить все на самотек, оставляя школу лишь под контролем Северуса или Кэрроу. Рабастан относительно доверял первому, вынужденно доверял второй - но понимал, возможно, единственный, что их шанс на прочное установление режима Лорда целиком и полностью зависит от завтрашних выпускников. Негоже было взращивать смену Поттеровскому Дозору, негоже было позволять, чтобы чистокровные волшебники снова шли друг на друга в братоубийственном порыве - Лестрейндж был убежден, что с помощью фактов и рациональных доводов сумеет пояснить, что, несмотря на жестокость и неоднозначность политики Пожирателей, лишь этот путь развития принесет магам как покой, так и безопасность.

Короткое объятие Миллисенты отличалось тактичностью, и у Рабастана, не слишком ориентирующегося в социальных условностях, упал камень с души - итак, мир между ними установлен, особое, почти дружеское расположение подтверждено.
Смятение Булстрод он тоже замечает - он вообще уделяет крестнице Рудольфуса бесконечно много внимания, наблюдая за ней едва не с усердием - и это смятение его отчасти смешит, а отчасти раздражает, и эмоций становится слишком много.
- А я прекрасно придусь ко двору в должности профессора, - закончил он фразу за нее, делая вид, что не заметил оплошности и не выказывая охватившей его противоречивой почти-тоски по прошлому, в котором не было места ни Азкабану, ни последующим кошмарам. В котором он считал, что нет ничего интереснее магического права - и так оно и было до определенного момента.
Место преподавателя в Хогвартсе в прошлом могло бы оскорбить любого из отпрысков Лестрейнджей - но и Азкабан был не для них, так что стоило отбросить прежние заблуждения.
К тому же, слишком многое чистокровные маги потеряли, позволяя Альбусу Дамблдору год за годом самому комплектовать профессорский штат: полукровки, оборотни, кентавр... О какой нетерпимости к грязной крови можно говорить, когда дети из чистокровных семей с юности впитывают какое-никакое, но все же уважение к представителям низших видов.
Эти соображения были хороши в теории - и натыкались на противоречие с практикой, стоило ему вспомнить Люпина или того же Снейпа. Однако с этими противоречиями Рабастан предпочел пока не разбираться.

Просьба Миллисенты, такая по-детски беззастенчивая, вернула его в хорошее расположение духа, прогоняя мрачные мысли. В Хогвартсе могло быть одиноко - и Лестрейндж знал об этом лучше многих, и, видимо, сравнение с тюрьмой не случайно сорвалось с языка слизеринки.
- Конечно, - он щедро добавил в голос радушия. - Мне тоже не помешает компания - и разговор, иначе есть большая вероятность, что на первом же уроке я умолкну после пары фраз и истуканом простою до конца занятия.
Что-то, по всей видимости, беспокоило Миллисенту, а рядом не было ни отца, ни Эммалайн - ни Рудольфуса, в конце концов. Был только Рабастан, и, судя по всему, девушка нашла его кандидатуру подходящей.
Ее смущение выглядело очаровательным - и могло быть как напускным, так и искренним.
Лестрейндж не стал комментировать неловкие перетаптывания, но невербально прикрыл дверь в класс от досужих прохожих и вернулся к осматриваемому ранее шкафу.
- С Рудольфусом дело идет на лад. Благодаря заботе Эммалайн, он встанет на ноги еще до Рождества* - и разумеется, он уже поклялся отомстить этой Тонкс, - он снова вынул из недр шкафа книги, сортируя на учебники и прочий мусор, отставил в сторону херес. - Эммалайн тоже в порядке. К концу месяца она планирует завершить кое-какие исследования, и я собираюсь присутствовать на паре важных опытов, как только егеря доставят необходимый материал. Если захочешь повидаться, думаю, я смогу договориться с директором. Хогвартс все же не тюрьма.

* При операции "Семь Поттеров" Нимфадора Тонкс и Рон Уизли, отбиваясь в воздухе от погони ПС, сбросили с метлы... кажется, Рудольфуса. Прости, Руди, если ты это читаешь - ты упал с метлы.

Отредактировано Rabastan Lestrange (11 марта, 2015г. 09:29)

Он почти улыбнулся внутренностям шкафа, услышав этот комментарий о красноречии. Отчасти, потому что в прошлом гордился своим умением дискутировать, отчасти - потому что комплимент был тем приятнее, чем неожиданнее.
Впрочем, Миллисенту тоже волновал миллион разных тем, и Рабастан оглянулся на удобно устроившуюся на столе Булстрод, которая явно ждала ответа.
Должно быть, Рудольфус не удосужился написать крестнице о травме - и едва ли вообще много писал ей, а теперь вышло, что это он, Младший, похож на взволнованную тетушку, делящуюся информацией о случившихся несчастиях.
Лестрейндж собрал те книги, которые счел более-менее полезными, отлевитировал их на край занятого Миллисентой стола, а вот непригодившийся мусор затолкал обратно в шкаф. Обустраиваться он не любил и не умел, так что сомневался, что ему понадобится множество ящичком и шкафчиков - в конце концов, прятать маггловскую беллетристику или бутылки он не собирался.

Размышляя над вопросом девушки, он бессознательно вытащил пробку и принюхался к приторному хересу - свежий, не сказать, что принадлежал почившей Бербидж. Кто-то облюбовал заброшенный класс для посиделок или просто спокойного разговора, но этим кому-то придется подыскать другое место.
- Был. Был ранен. Неудачно свалился с метлы под Петрификусом - ничего особо жуткого, больше всего пострадала гордость...
Не удивительно, что Рудольфус не написал крестнице об этом казусе - своим званием чемпиона квиддича брат дорожил не меньше, чем клеймом на предплечье, и никакие обстоятельства, по мнению старшего Лестрейнджа, не могли оправдать падение с метлы.
- Вернулись старые проблемы с коленом, - продолжил Рабастан рассказ, маскируя под циничным тоном воспоминание о том, что он сам пережил, когда узнал о падении брата. - Нужен был покой, но в августе мы нанесли визит в Министерство, и разумеется, твой крестный не мог пропустить это. Эммалайн ругалась как маггл, но все же выдала очередное чудо, и взятие Министерства происходило при участие Рудольфуса. Зато теперь он платит за ту передозировку Бодрящих и Укрепляющих зелий, не говоря уж о прочих ухищрениях колдомедицины.

Наверное, Миллисента не много знала о захвате Министерства Магии: под контролем Пожирателей Смерти магическая пресса осветила это событие крайне скромно, если не сказать - скупо, а вот Рабастан до сих пор вспоминал короткую, но жестокую схватку в Атриуме, а затем на разных уровнях Министерства. И считал, что без пушечного мяса в лице оборотней защитники могли бы отстоять контроль над зданием правительства.
Но об этом пусть девушка узнает на истории магии, а из Рабастана плохой певец отчаянной доблести и храбрости.
- Да, Эммалайн с ними, - привычно провел демаркационную черту между собой и братом с Беллатрисой младший Лестрейндж, подходя к тому же столу, где сидела Миллисента, и вновь принимаясь листать учебник. - Рудольфус не теряет надежды уговорить ее сменить форму целителя на мантию чиновника, так что пользуется своим положением болящего и немного саботирует лечение - сама можешь представить, как.
В общем-то, Рудольфус делал это не по собственному желанию, а с мощнейшей подачи Рабастана, но в такие мелочи Лестрейндж предпочел не вдаваться.

Узкие столбцы печатного текста были разбавлены неподвижными рисунками - изображенные предметы маггловского быта Рабастан не помнил, но и не собирался обучать студентов владению электрическвом или тому подобным премудростям. У него были другие задачи, и он без интереса проглядывал параграфы.
- То здесь, то там, - размыто ответил он на последний вопрос девицы. С того момента, как они покинули поместье Булстродов, Рабастан окончательно распрощался с надеждой найти какое-то постоянное убежище - а теперь Рудольфус начал поговаривать о восстановлении Лестрейндж-Холла, и Младшему казалось, что именно этим и должен ознаменоваться конец войны. На сей раз окончательно.
- После захвата Министерства мы вернули летний дом в Ливерпуле, он на удивление в неплохом состоянии, и Беллатриса завела там подобие штата из трех эльфов - камин, конечно, не подключен к общей сети, но у меня есть порт-ключ. Так что если поможешь мне, получишь выходные с крестными.
Лестрейндж отложил книги в сторону и оперся раскрытой ладонью о столешницу, внимательно глядя в лицо собеседницы.
- Я слышал, в Хогвартсе неспокойно? На стенах появляются резкие надписи, гриффиндорцы не довольны новым директором. Это не удивительно, даже понятно, но меня интересует, что скажет чистокровная слизеринка.