Не то чтобы Рудольфус не переживает.
Он переживает, разумеется, однако бессилен, не может ничего противопоставить приговору колдомедиков.
И потом, разве он не знал? Разве не подозревал уже давно, что не даст роду наследника?
Наивно, глупо и неоправданно оптимистично было думать, что после победы мир, наконец-то, станет целиком именно таким, каким его хотел видеть Рудольфус в далекие семидесятые.
Загнанные в подполье любители грязнокровок оказывают отчаянное сопротивление, мешая, где только можно. Лестрейндж-Холл разрушен и никакая магия не способна восстановить его в прежнем великолепии. И дети... У них с Беллатрисой не может быть детей.
Да и Беллатриса не ждет его поддержки. Она вообще ничего от него не ждет - не отвечает, не заговаривает сама. Как будто отгородилась от него Щитовыми чарами.
Такого в их жизни еще не было. Он еще никогда не чувствовал такой отстраненности со стороны жены - она ненавидела его, любила, презирала, ненавидела вновь - и вновь любила, но никогда не держалась так, как будто между ними годы и мили.
И Рудольфус не знает, что предпринять - привычные способы кажутся ему невозможными рядом с тихой, закрывшейся в себе женой. Он не может ее ни ударить, ни взять силой. Она сейчас похожа на ледяную статую - и это остужает даже бешеный огонь, который заменяет Рудольфусу кровь.

И он пьет. Пьет отчаянно, ожесточенно. Не  ищет ни собутыльников, ни поводов. Не соблазняется предложением Петтигрю устроить рейд по борделям - якобы, в одном из них работает под прикрытием дочурка Артура Уизли, собирая информацию от расслабленных чиновников. Не соблазняется предложением Долохова устроить турне в Европу, помочь поднявшим головы чистокровным на материке.
Все это кажется таким нестерпимо нормальным - в то время, как Рудольфус вынесен за границы какого бы то ни было нормального существования.
Алкоголь помогает вести себя почти нормально - окружающие не лезут в душу пьяному Лестрейнджу.
Виски вечером, ром ночью, чтобы на рассвете наконец-то уснуть, провалиться в алкогольное небытие - а проснувшись к обеду, начать с коньяка и скудного завтрака.
Их поместье, реквизированное у каких-то богатых полукровок, оснащено приличным винным погребом - и Рудольфус пытается этим удовлетвориться.

Приход жены внезапен и удивителен - Лестрейндж забыл, когда он в последний раз видел Беллатрису.
Он пытается зафиксировать взгляд на ней, собирая остатки разорванного бутылкой огневиски сознания, пытается вслушаться в ее слова, опираясь на спинку высокого кресла, чтобы не свалиться мертвецки пьяным.
Беллатриса двоится, троится, расплывается  - ему никак не удается поймать ее в фокусе.
Ему никогда это не удавалось.
Когда смысл ее слов достигает его сознания, Лестрейндж, вопреки ожиданиям, не взрывается гневом или отрицанием.
- Хорошо, - говорит он и кивает на стоящую у кресла бутылку. - Хочешь выпить? Там на дне еще осталось.
Не то чтобы он устал бороться - просто оказалось, что бороться больше не за что.
Произнесенные женой слова становятся рефреном их браку. Ошибка.
Ошибка.
То, что он отказывался признавать в течение тридцати с лишним лет, кажется ему сейчас очевидным.
- Я обдумаю как можно скорее имущественный вопрос. Сама знаешь, многие поместья разрушены, часть твоего приданого уничтожена. Нужно получить полный список нашей собственности, чтобы определиться с твоей частью и пожизненным содержанием.

Утро встречает его похмельем и ощущением, что он мертв. Мертв, как будто жена не разъехаться предложила, а применила к нему Убивающее.
Зато так намного проще. Он уже мертв, так теперь ему не нужно больше испытывать какие- то чувства, принимать какие-то решения.
В сопровождении Рабастана они с Беллатрисой отправляются в Министерство Магии - выяснить, что осталось от имущества одного из богатейших родов Англии.
Путешествие через камин отдается головной болью, но Рудольфус сразу же понимает, когда на завершающем этапе скачка что-то идет не так.
Лестрейнджи оказываются в каком-то полуразвалившемся здании. Сквозь частично обвалившийся потолок видны густые кроны деревьев. Останки стен в копоти.
- Перенаправляющие чары, - моментально определяет Рабастан, оглядывая неожиданно целый камин, через который они прибыли сюда.
Итак, диверсия - кто-то заколдовал каминную сеть Министерства, и Лестрейнджей вышвырнуло сюда.
- Антитрансгрессионный купол, - продолжает констатировать очевидное брат. Летучего пороха,  разумеется, тоже нет.

Из-за обвалившихся стен и каменных глыб перекрытий начинают выходить маги в плащах с низко надвинутыми капюшонами с палочками наизготовку. Братья тотчас реагируют, доставая свои деревяшки - уже нет сомнений, что это засада.
- Сами Лестрейнджи... Богатый улов, - говорит один из партизан.
Авада Рудольфуса опрокидывает его на спину. Лишенный защиты слетевшего капюшона, Симус Финниган, объявленный в розыск, безжизненно смотрит в небо.
Схватка короткая, но беспощадная - партизаны кастуют Непростительные без лишних сантиментов.
Когда зеленый луч, пущенный какой-то девицей в маггловской бархатной полумаске под капюшоном, летит в Беллатрису, Рудольфус не то чтобы рассуждает.
Просто делает два шага к жене, загораживая ее собой.
И разумеется, он не переживает.
Мертв.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (22 февраля, 2015г. 14:31)

Рудольфусу сначала кажется, что это совсем другое.
Что он не может умереть так нелепо и внезапно, на пути в Министерство, столкнувшись с кучкой неудачников.
Он со стороны видит самого себя, распростертого на обгоревших камнях полуразвалившегося зала, куда привела их ловушка.
Видит яркие вспышки заклинаний, видит, как сражается Беллатриса, молча несущая смерть.
Наверное, ему все время кажется, что он сейчас встанет, чтобы присоединиться к своей семье.
- Рудольфус, - зовет его знакомый голос.
Лесттрейндж оборачивается - чуть поодаль от камина, через который он прибыл сюда, прямо в воздухе маячит дверь, украшенная гербом его рода.
Из замочной скважины льется золотистый свет, бликующий на массивной серебряной рукоятке.
- Рудольфус, - раздается снова и теперь он уверен: голос исходит из-за этой самой двери.
Он подходит ближе, прикрывая глаза рукой от света который становится все ярче и ярче - на двери витиеватым шрифтом написано его имя.
Рудольфус берется за ручку, проворачивает ее, слыша щелчок замка, и чуть тянет на себя, открывая сияющий узкий проход - как странно, разве ему нужен свет в конце, ему, присягнувшему Тьме?
Глухой стон позади заставляет его развернуться.
Беллатриса обнимает его мертвое тело, не замечая, как натягиваются пряди волос, зацепившиеся за пуговицы на его сюртуке.
И этот стон - ее.
Ручка в ладони Рудольфуса отдает приятным теплом, однако он отпускает ее без сожаления. Дверь захлопывается с окончательным стуком.
Уйти - хоть в свет, хоть во тьму - он не готов.
И он возвращается к жене, силится дотронуться до ее плеча, проваливаясь пальцами сквозь ее плоть.
А затем вокруг темнеет, он оглядывается, чтобы понять, что происходит - но зал наполняется туманом, который скрывает все.

Когда он в следующий раз снова чувствует себя существующим, он понимает, что находится в гостиной дома, где живут теперь Лестрейнджи.
Комната заставлена белыми траурными лилиями, и Рабастан напряженно следит за Беллатрисой, которая с отсутствующим видом крутит в пальцах волшебную палочку.
- Я заказал его портрет, - говорит новый глава рода. - Мастер пообещал сделать все, что в его силах, но сама понимаешь - наброски создавались еще до Азкабана, и тот Рудольфус... ОН не имеет даже понятия, через что ему придется пройти. Не жди от него чего-то...
Брат замолкает - Рабастану редко не хватает слов, а вот теперь не хватает.
Надо же, он помнит, что в 79-ом они оба позировали ходожнику по заведенной традиции. Вообще-то, по традиции нужно было делать это каждый десять лет, но затем Лестрейнджам было не до того. А портрет, оказывается, уцелел.
Рудольфус останавливается перед женой.
- Беллатриса, - зовет он. - Посмотри на меня. Я здесь, прямо перед тобой.
Бесполезно - она не видит, не слышит его.
Он пытается прикоснуться к ее волосам и с отдергивает ладонь, когда она растворяется в черепе жены.
- Беллатриса, Белла, - вновь окликает ее Рудольфус. - Bella Morte, Bella Donna...
Нежные фразы, на которые он не был щедр в прошлом, с легкостью срываются теперь с его языка. Но Беллатриса не слышит.

Ему нравится его могила. Быть может, не слишком традиционно, зато он всегда любил простор и чистое небо, открытое для полетов.
Он обычно сидит чуть в стороне, на парапете, окружающем декоративный пруд, и ждет Беллатрису.
Она приходит. Правда, не к нему, а к могиле.
Она просиживает у могилы часами - иногда Рудольфус исчезает даже раньше, чем уходит она.
Но чаще - позже, провожая Беллатрису, уводимую Рабастаном в дом, тоскливым взглядом.
В дом он больше не может проникнуть, как не старается. Будто между ним и тем куском разлагающегося несмотря на бальзамирование мяса есть невидимый шнур, натягивающийся и возвращающий его назад к могиле, стоит ему только отойти подальше.
Но Беллатриса приходит. Сколько дней проходит, он не знает - он не может подсчитать, проваливаясь в свои "небытия" и возникая без ощущения прошедшего времени. Сколько он уже мертв? Сколько он отсутствует в одном из таких провалов? Он не знает.
А потом, однажды, он долго-долго сидит на парапете в ожидании Беллатрисы, но она не приходит. И на следующее его появление не приходит.
И затем снова не приходит.
Рудольфус пытается оказаться в доме, но единственное, чего он добивается, это того, что возвращается на место своей смерти.

Дверь снова там, но на сей раз света за ней нет.
Он дергает за ручку и открывает - впереди туман, скрывающий любые очертания.
- Рудольфус, - ему навстречу выходит отец. В парадной мантии, Рейналф Лестрейндж выглядит чуть моложе, чем умер.
Рудольфус понимает, что это отец звал его из-за двери в тот первый раз, когда она ему явилась.
- Отец, - он склоняет голову в традиционном приветствии.
- Тебе нет нужды здесь оставаться. Тебе нужно пойти со мной - это твой последний шанс.
Рудольфус мрачно качает головой.
- Я клялся, что никогда ее не оставлю.
- Смерть кладет конец любой клятве.
- Я клялся, что не оставлю ее никогда, - упрямо отвечает Рудольфус.
Рейналф тяжело вздыхает.
- Она мертва, Рудольфус. Тебе больше незачем быть здесь. Пойдем дальше, туда, где ты должен быть.
И тогда Рудольфус делает шаг за порог.
Туман окутывает его, лишь силуэт отца мелькает впереди.
Дверь за его спиной захлопывается, чтобы тут же исчезнуть.
- Я встречу ее здесь? - окликает Рудольфус удаляющегося отца.
- Все много сложнее. Ты скоро поймешь.