Алекто бродила по мэнору в поисках уединения. В последние несколько месяцев в её жизни произошло немало неприятных моментов, которые хотелось как можно скорее позабыть. Вот только всего ей забыть всё равно не удастся, иначе бы пришлось позабыть почти всю свою жизнь.
Наконец-то забредя в какой-то тихий уголок, где на удивление еще не было никого, Алекто поспешила притворить за собой дверь. Комната, что она нашла, скорее не имела определенного назначения, потому как была полупуста. Здесь висели лишь пыльные картины. На полу лежал, как и во многих комнатах, ковёр, возможно весьма ценный, но Алекто не желала думать об этом, поэтому смело ступила на него, шагая к окну из которого открывался вид на парк. Он был заснежен, хотя высокие кустарники всё же выбивались из белой массы.
Не думая о приличиях, Кэрроу присела на выступающую часть окна и прислонившись головой к холодному стеклу прикрыла глаза.
Несколько недель она уже не могла усмирить свою обиду, которая переполняла её, а вернее своё разочарование. Разочарование в человеке, которого считала тем, кому можно было бы доверять больше, чем родному брату. А в итоге он своими словами и поступками просто разорвал её на мелкие части. И нужно было бы как-то собраться вновь в единое целое, но Алекто никак не могла справиться со своими чувствами, и это всё сильнее огорчало её. А в особенности её огорчало, что она из-за своих переживаний попала под заклинание одного из авроров, просто потому, что не смогла совладать с эмоциями. Она злилась и даже ненавидела себя. Это всё мешало ей сконцентрироваться на заклинаниях. Такого с ней еще не было. Кэрроу просто не знала что делать с этим. До того, как Долохов ей отказал этого не делал никто. Да и она не желала принадлежать кому-то еще. И стоило ей открыться, как она услышала то, чего не ждала. Отказ, вроде и без криков, применения силы, но сказанное так, что даже и слова возражения застряли в горле.
Ну и кто она после этого? Боец? К чертям! Никакой она не боец. Обычная женщина, которая хотела большего, а ей отказали. И причина вроде даже подходящая нашлась, если бы Кэрроу не видела Долохова в компании молоденькой репортерши. От того его слова о её молодости, были обречены на признание плохо прикрытой ложью. И хуже всего было Алекто от того, что  Антонин позволил себе близость. Соблазнил и тут же сказал о невозможности повторения. Жестокости румыну было не занимать. Идеалы Алекто рушились. И всё это так подкосило её боевой дух, что она гоняла от себя мысли о том, что захочет заполнить пустоту, которую помог образовать Долохов.
Кэрроу прислонила ладонь к стеклу и провела ею вниз. Медленно она вела кончиками пальцев по замерзшему стеклу, оставляя следы. Рваные следы, которые были сейчас на её сердце. Раны, которые кровоточили и увы нельзя было просто вырезать сердце, чтобы поскорее забыть об этом.
Алекто знала, что нужно время, ведь столько лет она жила какой-то детской надеждой, что однажды заслужит больше, чем просто похвалу. Больше, чем слова о гордости. Гордости подобно отцу.
Кэрроу была в замешательстве, она не знала, чем Долохова захватила его новая пассия. Чего не хватало в ней, чтобы сделать её своей. И только сама Алекто знала, что следы на её бедрах дело её рук. Она так пыталась не кричать от боли, что скребла их ногтями, садня кожу до физической боли, которая бы превышала внутреннюю. Как ни странно, ей это помогало. Но залечивать их она не стала, каждый день смотря и вспоминая. Она заставляла вспоминать себя слова Долохова. Мазахизмом был полон этот способ, но так она выжигала чувства, которые могли остаться у неё. И как ни  странно это помогало. С каждым днём становилось легче. Немного, но легче.
Она молчала. Не говорила даже с братом. Не реагировала и на колкости, которые пытался бросать в её сторону Рабастан. Всё это было ерундой для неё. Она использовала принцип ментальной магии, чтобы закрыть не разум, а сердце. Раз и навсегда.
Кэрроу протерла стекло рукой, чтобы разглядеть парк. В её взгляде не было ничего живого. Ни одной эмоции. Она просто смотрела обреченно в одну точку, которая, впрочем расплывалась, потому как фокусироваться на чем-то женщина и не думала.
Она вообще не думала, ощущая пустоту внутри и лишь изредка тяжело вздыхала. Обреченность…

Отредактировано Alecto Carrow (14 января, 2015г. 20:21)

Алекто сидела в полной тишине. Об этом она мечтала всё утро. Тенью ускользала всякий раз, когда Долохов уходил из мэнора в гордом одиночестве. Хотя ей было понятно отчего её не приглашают. А слухами полон был весь мэнор. Кэрроу теряла уважение даже не сторонников, а самой себя. И следуя принципам и правилам своего семейства, она находила уединение, чтобы разобраться в себе, а не придаваться унынию. Она искала новую себя, которая бы помнила прошлое, которая бы была так же решительна и непоколебима в своих принципах. Но как ни кстати её уединение было нарушено. Да ещё и младшим Лестрейнджем.
Кэрроу медленно оторвала голову от окна, сохраняя всё тоже выражение лица. Взглядом она чуть небрежно окинула вошедшего, всё таким же пустым и равнодушным.
- Вот именно, это было отличное место для того, чтобы побыть в одиночестве, - отозвалась она, чуть осипшим голосом из-за длительного молчания, намеренно выделив прошедшее время.
За последние две недели Лестрейндж оказался единственным, кому она ответила хоть что-то. Алекто и сама не поняла для чего осталась сидеть, а не вышла молча, покинув найденное убежище.
Женщина опустила взгляд вниз. На сапогах Лестрейнджа был снег, который таял на дорогой ковёр.
«Так значит, он увидел меня в окне, - подумала Алекто, - но зачем пришёл? Поиздеваться?»
Алекто смотрела на Лестрейнджа-младшего, но теперь в её взгляде был интерес, она спрыгнула с выступа и сделала несколько шагов от окна.
«Ну конечно же…он же просто догадался. Наш умный Лестрейндж догадался и поспешил попрактиковать своё остроумие. – Кэрроу начала заводиться, но тут же одёрнула себя. – Не дождёшься, я не стану давать тебе возможность потешаться надо мной…никому больше не дам».
- Вы очевидно думали о Дурмстранговских традициях боя в …парке…и пришли попросить попрактиковать Вас? Я для Вас не гожусь в оппоненты это очевидно, - следом, она добавила совсем тихо, для себя самой, - как и для некоторых, - а после продолжила уже громче, для Лестрейнджа, - следовательно, надеялись, что господин Долохов здесь и не откажет Вам. Его здесь нет. И нет, я не знаю где он и когда Вы сможете его застать, – Алекто развела руками, чуть обводя ими комнату, а после сложила руки на груди.
«Ну говори уже…давай свою колкость…как же я устала…Мерлин…»
Алекто опустила руки, позволив себе не закрываться от Лестрейнджа. Она видела в его появлении лишь желание поиздеваться и это страшно раздражало. Внутри Кэрроу разгорался настоящий огонь инквизиторов, на котором она жаждала спалить Рабастана. Просто потому, что он был мужчина, на самом деле. Им можно вести себя как им хочется. Можно открыто говорить. Можно занимать место в обществе, а она…Женщина. Даже с меткой на левом предплечье она остается женщиной, которой управляют. Тот же брат или Долохов. При мыслях о последнем, Кэрроу сжимает ладонью ткань платья.
С каждой секундой, стоя в комнате вместе с Рабастаном Алекто понимала, что нервничает. Её одолевал страх. Страх, что Лестрейндж младший надавит на самое больное, и она не сможет скрыть свои эмоции.
- А может, я заняла ненароком Ваше место для размышлений? – Кэрроу попыталась найти пути отступления, чтобы выйти из очередного боя с собой, хотя бы с меньшими потерями. – Если это так, то я приношу свои извинения и немедля покину его.
Алекто еще никогда так спокойно не могла говорить с Лестрейнджем. Если эти пару фраз можно было бы засчитать за разговор.
Они не были ни друзьями, ни товарищами. Они были просто чужими друг другу. Может от этого Алекто еще сильнее ощутила свое одиночество, ведь сейчас, ей даже поговорить было не с кем. Некому было высказать всё, что её тревожило. Да и говорить о том, что произошло она едва ли бы стала кому-то. Кэрроу еще сильнее сжала подол своего платья.

Отредактировано Alecto Carrow (15 января, 2015г. 18:37)

Никому нельзя доверять, Алекто. Никому…
Кэрроу машинально вспомнила слова своего брата, когда они бежали из страны после исчезновения Лорда. И теперь они казались ей справедливыми. Она не могла никому больше доверять. В прошлый раз доверие закончилось тем, что она сейчас стояла посреди комнаты вместе с тем, с кем бы и вовсе не стала общаться. Но она продолжала стоять и наблюдать за тем, как её изучали взглядом. Алекто явно уловила изучающий взгляд Лестрейнджа-младшего, который внимательно читал её телодвижения. И вот сейчас ей хотелось скрыться от него. О том, что он умело мог распознать волнение в человеке она не сомневалась. В отличие от неё самой, которая привыкла прежде действовать, он сначала долго обдумывал. И несомненно преуспел в этом.
Никому нельзя говорить о том, что ты чувствуешь. Никому…
Вновь ворвались воспоминания, но на сей раз матери Алекто.  Она учила её, что нужно владеть своими эмоциями и ни в коем случае не показывать мужчине их. Ослушалась наставления и пропала.
Кэрроу тяжело вздохнула. Ей было совсем не по себе, но всё же она оставалась на месте, чуть ослабив хватку рукой подола собственного платья.
Лестрейнд слишком спокойно ответил Алекто и даже не попытался съязвить, чем заставил женщину  ещё больше удивиться происходящему. Их разговор становился всё более нетипичным, заставляя перестраивать всю модель диалога, которая была прежде присуща им обоим.
Алекто пожала плечами и спокойно ответила на последнее, стараясь не продолжать тему, касаемо Долохова.
- Порой, отступить лучше, чем пытаться, что либо доказать, мистер Лестрейндж. Особенно, если не уверен в том, что осилишь противника. Я не горю желанием стоять у Вас на пути…от этого не будет толку, да и мне не хотелось бы тратить Ваше время на пустые разговоры, которые помешали бы Вам обдумывать более интересные вещи. Уверена, у Вас есть о чём подумать. Не станете же Вы занимать свою голову моими проблемами.
Кэрроу хмыкнула. Меньше всего она сейчас была готова поверить в то, что Рабастана интересуют её проблемы.
Неожиданно Лестрейндж спросил её то, чего она явно не ждала. Только не от него. Да ещё и переход на «ты» заставил Кэрроу чуть округлить глаза в неприкрытом удивлении. А после стало больно внутри. Она тяжело выдохнула, заставляя себя закрываться от мужчины. Выход эмоций сейчас был лишним. Только не перед Лестрейнджем. Она уже доверилась одному мужчине и теперь погрязла в том болоте, гриндиллоу их подери, что говорить кому-то было последнем, о чём она допускала.
Алекто сделала еще несколько шагов, выпуская окончательно из рук подол своего платья. Она приближалась к Лестрейнджу-младшему. Неспешно, соединяя ладони перед собой на уровне живота.
Сократив расстояние до двух шагов она остановилась. Кэрроу вновь изменилась в лице, внимательно вглядываясь в глаза Лестрейнджа, будто пытаясь понять, не принял ли кто-то другой его облик. Но даже если и так, то это был глупый ход, ведь она теперь никому не доверяла. Даже Долохову. Несколько минут, казалось, она стояла молча, но всё же решилась на ответ. Раньше ей было проще находить ответы мужчине. А сейчас она ощущала опасность в каждом. Алекто не знала, кому и что можно говорить, поэтому пришла к выводу, что лучше молчать. Но не сейчас. Рабастан заставил её желать продолжить разговор.
- Вы же умны, Рабастан, - Алекто не перешла на «ты», но неожиданно использовала имя, произнеся его мягко, без лишней ненависти, как ранее. – Вы наверняка знаете, что со мной, разве нет? – Кэрроу говорила неспешно, негромко, разделяя почти каждое слово.
Алекто не спешила раскрываться. Да и стоило ли?  Можно было ли довериться Лестрейнджу? И кроме того, она не верила, что Лестрейнд неожиданно заинтересовался её состоянием. Никому не было до неё дела, а ему вдруг захотелось влезть к ней в душу. С чего бы это?

И всё же она мазохиста. Как есть.
Кэрроу поймала себя на мысли, что ей нравилось страдать. Боль внутри усиливалась с каждым словом Лестрейнджа. Ком, подступивший к горлу, отчетливо дал о себе знать.  Она еще тяжелее вздохнула, но не давала себе ещё больше расслабиться в присутствии Лестрейнджа. К счастью для неё, он вновь перешёл на привычное «Вы», что дало ей небольшую помощь удержаться и не разрыдаться, как глупая школьница.
Тишина повисла между ними и Алекто расслышала, как на первом этаже вновь хлопнула дверь. В этом доме было очень хорошо слышно кто и что делал, разумеется, в тишине.
Казалось, долгое молчание ещё сильнее погружало Алекто в её переживания. И присутствие Лестрейнджа способствовало тому. Он был своеобразным олицетворением всего, от чего она сейчас бежала. От откровенности и мужчин. Привязанности и доверия.
Но, пожалуй, не зря говорят всё же о том, что постороннему иногда проще открыться, чем самому близкому человеку. Однако, Лестрейндж не исчезнет просто так из её жизни и многое знать о ней и о её переживаниях ему бы не следовало. Но…
В его вопросе читалось столько гордости. Кэрроу снисходительно улыбнулась. И зачем только такому как Рабастан быть среди Пожирателей смерти? Ему необходимо в Министерство. Поближе к законопроектам. Англия бы только приобрела от этого. Такие как он не должны разменивать себя на бои. Его голова куда полезнее в другом деле, а не для прикрытия от заклятий авроров. И уж тем более, Алекто не видела его в роли колдомедика занявшегося психоанализом. Но она сама этого хотела, возможно. Может, так ей будет лучше? Можно высказать то, что тревожило. Но вот только доверить Лестрейнджу то, что было глубоко внутри, всё равно, что самоубийство.
Алекто опустила взгляд, а после вновь подняла его на Лестрейнджа. Казалось, всё можно было и так прочесть в её взгляде. Такому как он это было легко понятно. Понятно, что он был прав. Кэрроу вдохнула поглубже, наполняя полную грудную клетку воздухом. Зрачки её расширились. Прямое попадание.
- Я не была его девочкой, Лестрейндж, - в голосе Алекто ощущалось нотки раздражения, сдержанно-холодное. – Он был моим наставником. И он друг моей семьи. – Кэрроу использовала прошедшее время, и голос её вдруг дрогнул, поэтому она поспешила восстановить равновесие, которое теряла с каждой секундой все быстрее.
Проклятый Лестрейндж, вытаскивал из неё все переживания.
- Скажите прямо, Вас действительно интересует то, что меня беспокоит или просто решили занять себя? – В нетерпение напрямую уже спросила Алекто.  – Поймите меня правильно…мы никогда не были с Вами…близки…а после последних событий я едва ли могу доверять кому-то…особенно мужчинам. – Кэрроу даже не верила, что сказала то, что сказала, поэтому резко замолчала и опустив взгляд сложила вновь руки на груди. Рукава её платья закатились до локтей и взору Лестрейнджа-младшего  так некстати открылись ссадины, которые прошлой ночью Алекто сама себе обеспечила. Нервное напряжение усилилось и Кэрроу поспешила одернуть рукава в надежде, что Лестрейндж не посмеет задать вопрос и об этом. Он слишком проницателен, а сегодня это просто губительно, для потерявшей хватку Алекто.

Отредактировано Alecto Carrow (16 января, 2015г. 19:41)

Кэрроу еще больше насторожилась. Ей было в новизну разговаривать с Лестрейнджем-младшем больше чем пять минут, и не на повышенных тонах споря с пылом о чем-то. Но что больше удивляло постепенно дискомфорт уходил, когда она поняла, что он не намерен издеваться над её слабостью. И можно было бы что-то заподозрить, но по мнению Кэрроу, Рабастан не принадлежал к тем, кто жаждал использовать информацию во вред себе. Если кто-то даже и узнает от него, что он узнал от неё, не поверят, ведь их взаимоотношения были на виду.
Тем временем Лестрейндж снова говорит, а Алекто слушает. Внимательно, потому как слова Рабастана вызывают в ней согласие.  И вроде он говорил очевидные вещи, но в то же время они позволяли удерживать женщину в комнате и не срываться на крики, на привычную манеру общения свойственную этим двоим.
- Вы правы, и это для меня загадка, я не привыкла, что кому-то есть вообще дело до меня. – Кэрроу пожала плечами. – С детства, всем было, по сути, на меня наплевать, ведь Амикус был наследником рода, а я даже при стечение обстоятельств им не стану. Единственный, кому было хоть немного дела, до меня это был Антонин Павлович, но и ему я наскучила. – Голос Алекто дрогнул, и она отвела взгляд, плотно сжав руки в кулаки, собирая свои эмоции, не давая ни единой возможности им вырваться наружу. -  Что же до вкуса к бою…Вы правы…Я как раз и ушла сюда, чтобы разобраться со своей жизнью. – Алекто внимательно посмотрела на Рабастана.
Кэрроу вновь удивилась, когда Лестрейндж предложил ей помощь.
- Я не хочу быть прежней… в смысле…- Кэрроу огорченно поднимает взгляд, ей слишком сложно говорить то, что внутри неё и она выхватив палочку направила на дверь, плотно закрыв и наложив чары, не позволяющие кому-то услышать их разговор.
Убрав палочку, чтобы не смущать ею собеседника, Алекто вновь попыталась собраться с мыслями.
- Я не уверена, что Вы понимаете в принципе ту ситуацию, в которую я попала, Рабастан, - Алекто вновь использовала имя Лестрейнджа, тем самым настраивая себя на хоть толику доверия к нему. Не для него, а для себя.
«К гриндиллоу…может и правда станет легче? Он же не глуп, поможет разобраться? – подумала Алекто, вновь прерывая себя. – Только чувствовал ли он когда-то подобное? Вряд ли…Но попытка…»
- То, что я Вам скажу не должно выйти за пределы этой комнаты, надеюсь, Вы это понимаете? Я не угрожаю Вам, но раз Вы обеспокоены моим отношение к бою, значит я могу предположить, что Вас волнует можно ли идти со мной в него, не боясь за свою жизнь? Я правильно поняла? А если это выйдет за пределы, я не смогу гарантировать Вам, что вернусь к себе прежней. Я даже сейчас в этом не уверена, потому что ситуация и вправду такая, что я не знаю как мне быть…
Кэрроу тяжело вздохнула. Ну вот как ей говорить Лестрейнджу о том, что произошло? Ей и самой себе страшно сказать то, что произошло, просто потому, что она боялась, что оказалась неправа.
- Нас, с Антонином Павловичем связывало намного больше, чем просто наставничество или дружба с родителями…с моей стороны, как оказалось точно…в его отношение я уже не могу быть уверенна…особенно после того, как он обошелся со мной…
Алекто обхватила себя за плечи, вспомнив, слова Долохова. Она отвела взгляд на окно, её трясло как и тогда, на утро, после ночи, о которой она мечтала вспоминать совсем с другим чувством. И едва ли она отдавала себе отчет, что показывала себя Рабастану слабой, она уже плюнула на это.
Взяв себя в руки, Алекто перевела взгляд на Лестрейнджа. Он был потерянным и полным отсутствием в реальности, но без слез, хвала Мерлину.
- Я слишком многое о себе возомнила…понимаете? Я лишь боец…который покусился на недоступное…на чувство, которое не имела право иметь. Но увы…я доверяла ему…и как оказалось, мне была важна иллюзия того, что я хоть для кого-то женщина, а не машина для убийств…-Кэрроу хмыкнула. – И не нужно говорить, мне что я глупа. Позвольте лишь узнать, разве я глупа от того, что просто хочу быть иногда женщиной?! – Алекто постепенно набирала обороты, её переполняла злость на Долохова. До сих пор. – Я верная как и прежде идеям. Я за чистоту крови. Я была готова идти до конца, не щадила себя в бою, прикрывала как могла…- Кэрроу приподняла руки. – А ему видилите не нужно ничего…это лишнее Алекто…это мешает…да к книзлу под хвост все его пламенные речи о доверии, что было меж нами! Я видела его с молодой девушкой, которая не имеет отношения к боям….но зачем тогда он позволил себе близость со мной?! –Кэрроу уже не могла сдержаться и вцепилась в свои руки с силой, стиснув зубы. – Если ему изначально я была нужна лишь как боевая единица, зачем было переступать границу, давать надежду? Не понимаю! Я ради него была готова пойти куда угодно! А впрочем….чего это  я возмущаюсь…я же не женщина Один подери! Я не могу чувствовать…да…убиваю…но что с того?
Алекто тяжело дышала, ей пришлось сжаться, чтобы встряхнуть саму себя. Чтобы вновь прийти в равновесие. Хоть какое-то…
- Вот и скажите мне, Рабастан…Вы же так много знаете, есть ли способ сделать так, чтобы это чертово сердце не ныло так, чтобы мне стать твердой, чтобы доверять тому, кто рядом? Я верна Лорду, но…без себя самой я как пустая оболочка…это идиотское чувство сделало меня тряпкой? Я уже все испробовала…Не знаю как быть. Я слишком долго ему верила…а что получила? Слова, которые хуже авады убили во мне того бойца, которого Вы говорите мне вернуть…Я хочу…но не могу…я ощущаю себя просто какой-то…вещью…
Кэрроу запрокинула голову, слезы навернулись и чтобы не показывать их Рабастану, она заставила себя ненавидеть Долохова. Внутри всё кричало от боли. Она уже достигла точки в самобичевании.
- Я же женщина…Рабастан…неужели для Вас…для мужчин…это значит слабость? Глупость? Но ведь именно это проклятое чувство, вера в того, кто дорог позволяло все эти годы мне быть тем, кем я была…И когда я это потеряла…когда он так растоптал меня…Аррррр! Да лучше бы он сразу сказал то, как есть, и не допускал близости, после которой сказал, что я лишь боец, а эта проклятая ночь лишь …даже говорить не хочу… Меня никто так не унижал! Никто!
Кэрроу сжимала зубы и смотрела на Лестрейнджа.
- Я не знаю, как сделать так, как было прежде…Рабастан…не знаю…и хуже чувства…я не ощущала…все равно что предательство, Вы же понимаете?...хотя, для Вас я тоже же боевая единица…вышедшая из строя…
Кэрроу больше не могла смотреть на Лестрейнджа и быстрым шагом отошла к окну. Она сомневалась, что мужчина захочет что-то говорить.
- Я слишком жалкая, чтобы быть прежней, - сама себе сказала Алекто. – Я ненавижу себя такую…и если я не приду в себя, лучше убейте меня, Рабастан, - Кэрроу обернулась к Леестрейнджу. – Вы же можете…для Вас я ничего не значу.. а другим…скажете, что я спятила. . . Выпить яд для меня слишком простая и легкая смерть…Вы можете? Можете убить меня? – Алекто спросила твердо, не видя для себя другого выхода.

Отредактировано Alecto Carrow (19 января, 2015г. 18:57)

В ожидании ответа от Рабастана, Алекто, кажется, провела куда больше времени, чем прошло по факту. Хуже всего сказав…попросив Лестрейнджа она нисколько не сомневалась в том, что сказала. Выхода иного она не видела. Она была сбита столку. И что ещё ей сделать для того, чтобы прекратить мысли, которые не давали ей покоя, ту боль, что она бы предпочла не ощущать. Даже пыточное проклятье было безобидным наказанием, в отличие от того, что она ощущала.
Нет ничего хуже, чем потерять самого себя. Перестать доверять своим глазам, чувствам. Это было слишком важно для успешного боя и Кэрроу понимала, что она сейчас бесполезна для выполнения цели, которую когда-то поставила для себя на первое место. Цель, которая объединяла её с Антонином. Но ведь и с Рабастаном их объединяла та же цель. И тем больше, Алекто не поняла, отчего он отказал ей в её просьбе.
Женщина посмотрела на Лестрейнджа-младшего так, словно он сделал открытие для неё. И это было именно так.
- Можете, но не сделаете? – Алекто удивленно повторила слова Рабастана. – Рабастан…я не понимаю…- Кэрроу говорила уже спокойно, но она всё ещё не понимала своего собеседника. – Вы же понимаете, что сейчас я лишь как баласт? Вы это сами заметили. Разве нет? И теперь отказываетесь сделать то, от чего будет лучше для цели, которая нас объединяет?
Кэрроу еще раз прокрутила в голове слова Лестрейнджа. Её удивляло поведение мужчины. Ведь тот же Долохов зная её эмоциональное состояние  предпочел отойти в сторону. А Рабастан нет. Даже не смотря на то, что он мог избавиться от той, что когда-то действовала на нервы. Кэрроу была в недоумении. Мир, который она знала окончательно был разрушен и причиной на сей раз был тот, кого она не признавала никогда.
Алекто села на выступ от окна, продолжая смотреть на  Рабастана так, словно он был чем-то диковинным, соединив руки на коленях.
- Вы …я… - Алекто не знала что сказать, - думала, что Вы были бы счастливы избавиться от меня…мы никогда же толком и говорить не могли….
Кэрроу наклонила голову набок, будто бы от этого мнение о мужчине могло вновь вернуться, но этого не происходило. Он даже не двигался с места. Не предпринимал попытки уйти. Терпеливо слушал её, не издевался. Едва ли Кэрроу могла представить себе, что с Лестрейнджем может быть так…спокойно.
- Что же изменилось? – не находя более подходящего вопроса, решила Алекто остановиться на самой простой формулировке, которая пришла ей в голову. Самая безопасная. Сыпать комплиментами она не спешила, да и не видела смысла.

Удивительно, как можно изменить мнение о человеке, когда, казалось, оно окончательно и ничего и никто не способен повлиять на него. Для такой упрямой, как Алекто это было вдвойне открытием. Рабастан рушил всё, что она о нём для себя придумала. Может, привязанность к Долохову мешала понять ей то, насколько Лестрейндж-младший приятен в беседе? Насколько рационально он мыслит и как лаконично умеет разговаривать? Кэрроу даже подумала, что впервые англичанин не казался ей слишком занудным и флегматичным. Он живуч и вполне не радикален в суждениях о ней.
Женщина внимательно следила за перемещением Рабастана, за тенью улыбки на его лице и Кэрроу нерешительно подхватила её настроившись на какую-то общую волну разговора. И что интереснее ей хотелось продолжать. Хотелось, чтобы Лестрейндж не молчал.
Пятнадцать лет он провел в Азкабане, а она на воле, но ей так же наскучило окружение. Лестрейндж был словно глотком воздуха сейчас. Такой, можно сравнить с тем первым вздохом, когда спускаешься в новом для себя месте предвкушая, что-то интересное и приятное для себя.
Кэрроу чуть придвинулась к мужчине, чтобы сократить расстояние мешавшее ей всмотреться в его глаза. Ей было важно удержать зрительный контакт, чтобы не потерять мысли, которые доносил до нее Лестрейндж.
Прохлада от окна холодила спину, и отрезвляло разум еще сильнее. Сейчас Алекто была так же спокойна, как и до поездки в Румынию и впервые за две недели после возращения.
- Не думаю, что кто-то мог бы подумать, что нас связывала страсть, Рабастан, - Алекто чуть хмыкнула, - и в данном случае, я не имею ввиду, что сам факт того не возможен, просто до сегодняшнего дня мы даже не говорили толком, потому что…ну….- Кэрроу тяжело выдохнула. – Я была не права в отношении Вас.
Алекто запрокинула голову назад, соприкасаясь ею с холодным стеклом. Она прикрыла глаза, думая над тем, что только что сказала. Признавать свои ошибки было не в её принципах, но сегодняшний разговор вообще не соответствовал прежней Кэрроу.
Женщина открыла глаза, но не двигалась, оставаясь сидеть так же, как и секунды назад.
- Порой нужно потерять ,чтобы осознать, наверное, то, что казалось таким…не важным. – Алекто отстранилась от окна и спустилась, оставаясь теперь уже в шаге от Лестрейнджа-младшего.
- До сегодняшнего дня я считала, что Вам совершенно всё равно, кто и что Вас окружает. Всё равно, что происходит вокруг, но как оказалось, для собственного комфорта Вы наблюдаете за происходящим. Я же видела только одно и шла к этому…признаться..я восхищена своим открытием. Недооценить своего противника опасно. – Кэрроу улыбнулась, легко, потому что внутри ей было действительно легче, но неожиданно она опустила взгляд, совсем переменившись в лице. Вновь мрачнея.
Этот разговор закончиться и она вновь останется наедине со своими мыслями. Алекто плотно сжала губы, но вновь подняв взгляд на Рабастана, и как-то нерешительно произнесла то, что ей пришло в голову:
-  Жаль, что этот разговор не повторить…с Вами на удивление …интересно…

Алекто с нескрываемым уже любопытством смотрела на Рабастана, пытаясь уловить каждую его эмоцию и каждое слово. Возможно, Лестрейндж-младший и прав по своему, что ничего не изменилось, но не для Кэрроу. С каждой минутой ей становилось на удивление легче. Её внимание было переключено на более приятное, нежели самобичевание. Она ощутила себя необходимой кому-то. И действительно необходимой, а не обходимой, потому что так ей нужно было думать.
Глаза Кэрроу загорелись. Она не знала, видел ли этот взгляд в ней когда-то Лестрейндж, но именно такой взгляд она потеряла в Румынии. Взгляд – желания жизни, желания показать всё, на что способен.
- Что ж, - Алекто широко улыбнулась, позволив себе  едва ощутимо прикоснуться к плечу Рабастана, разрушая окончательно стену, которую когда-то возвела между ним и собой. – В таком случае, мы можем быть действительно полезны друг другу, и я не вижу причин отказать Вам, Рабастан.
Кэрроу отстранилась и прошла на середину комнаты, позволив себе повернуться к Лестрейнджу спиной.
- То, что служит преимуществом в дурмстрановской боевой школе может быть губительно в английской. – Доверие и ощущение своего партнера, - Кэрроу повернулась к Лестрейнджу. – Если нет доверия и внутренней связи, то о положительном результате можно забыть. Но Вы это явно понимаете и сами.
Алекто кивнула головой, приглашая Рабастана встать напротив себя.
- Раньше бы я ни за что, не согласилась на подобный эксперимент, потому что дурмстранговцы предпочитают не менять партнера. Вы об этом знали?
Алекто скинула мантию, оставшись лишь в легком платье. Мантия небрежно опустилась на ковер в тот момент, когда Кэрроу запустила, не предупреждая невербальное заклятие над головой Лестрейнджа-младшего. Алая вспышка пролетела над ним, освещая подобно молнии и ударившись о стену, снесла одну из картин.
- Зрительный контакт важен, но со временем даже без него можно легко определить желание своего напарника. – Алекто не улыбалась. На тренировках она всегда отличалась, как и в бою, своей сосредоточенностью и некой отстраненностью настраиваясь на того же Долохова.
- Первое, что нам необходимо сделать, это научиться понимать  друг друга. В нашем случае это непросто, знаю.
Кэрроу опустила палочку.
- Запустите заклинание, любое, что придет Вам на ум, но такое, чтобы могло меня по-настоящему ранить. В меня Рабастан… - пояснила Алекто. – Настолько близко, чтобы противник думал, что Вы попадете в меня, но на самом деле оно угодит в него. Готовы или мы прекращаем прямо сейчас?

Отредактировано Alecto Carrow (22 января, 2015г. 19:40)

Алекто внимательно смотрела на Рабастана, ловя его взгляд. Он следил за её палочкой, и это вызывало в ней легкое ощущение небольшой победы. Она смогла показать, что не так всё с ней и плохо. Но не для Лестрейнджа, а для себя. Она возвращала свою уверенность. Приходила к мысли, что злость может быть продуктивна, особенно, когда есть тот с кем её можно использовать.
Сам того не осознавая, Рабастан возвращал Алекто удовольствие от тренировок, которое когда-то вдохновляло её. Приятное натяжение во всём теле давало заряд бодрости и желание жить дальше.
Женщина наблюдала за решением Лестрейнджа-младшего. Ей хотелось, чтобы он согласился. Сейчас, как никогда ей было необходимо вдохнуть в себя желание бороться. И легкой победы она не хотела. Чем труднее достается победа, тем приятнее её вкус.
Алекто согласно кивнула на повторение Рабастана, подмечая про себя, что ей стоит научиться четче, формулировать свои наставления, если она хочет и дальше тренироваться с Лестрейнджем. А она хотела. Было в этом желание что-то противоестественное, но в то же время не менее интригующее. Кэрроу было интересно сможет ли она с человеком, который был в сущности никем в её жизни стать на время боя единым целым. Шансы были не велики, но терять ей было в сущности нечего, поэтому она продолжала стоять неподвижно, в ожидание шага Лестрейнджа. В ожидании атаки с его стороны.
Тёмно-голубой луч рассекая воздух пронесся с левой стороны от Алекто, но шуршание позади было уже не важным. Она ощутила как пылает рука в чуть ниже плеча. Кэрроу стиснула зубы и посмотря на порез перевела взгляд на Рабастана. Он извинялся, а ей хотелось закатить глаза, потому что это было по её мнению ерундой. Физическая боль сегодня для неё была таким пустяком, что она без лишних эмоций достала манящими чарами из своей небольшой сумочки бадьян и сорвав рукав платья нанесла на порез, а следом прошептала затягивающее раны заклинание.
- Пустяки, - небрежно ответила Кэрроу, отбрасывая рукав туда же, где лежала её мантия.
Алекто выпрямилась, и не смогла не усмехнуться на последнюю фразу Лестрейнджа. Её забавляло, что он говорил ей о риске.
- Риск меня не пугает, Рабастан. – Вновь, спокойно отозвалась Алекто и отойдя на два шага назад добавила: - Повторите еще раз, на этот раз будет сложнее, но тем интереснее.
Кэрроу вновь стояла в ожидании действия Рабастана. Она твердо смотрела на него, давая понять, что не боится, если он вновь ранит её.
- Вы справитесь.

- До того момента, как я вернулась в Англию я обучала технике боя выпускников Дурсмтранга, чтобы они приняли участие  в борьбе за идеи нашего Повелителя,-  спокойно отозвалась Алекто. – Поэтому сочту Ваше замечание за комплимент.  – Она позволила себе короткую улыбку и тут же вновь сконцентрировалась на Рабастане.
Как много раз она слышала в свой адрес издевки от тех, кого обучала. Они не верили в её способности до тех пор, пока не провалялись неделю от многочисленных ранений из-за своей не сосредоточенности. Лестрейндж же в отличие от таких мальчишек показывал лучшие результаты. Она изучала одновременно его технику. Прежде на неё внимания она не особо заостряла, но сегодня ей было это особенно интересно.
Одно заклятие за другим. Лестрейндж старался. Когда локон её волос поднялся в воздухе, Алекто едва удержалась от улыбки, сохранив стойку. Но вот комната закружилась, и она едва удержалась на ногах от пущенного в неё ступефая.
Эта ошибка заставила Рабастана опустить палочку и нахмуриться. Кэрроу  же мягко уыбнулась.
- Можете, - отрицательно качает головой Алекто.
Кэрроу повернулась спиной к Рабастану и воспользовавшись приемами трансфигурации создала из упавшего стула манекен, который передвинула так же с помощью магии взамен себя.
- Нужно просто немного изменить манеру атаки, - Алекто вновь обернулась к мужчине и направилась к нему.
Обойдя Лестрейнджа, она мягко обхватила его, за талию чуть надавливая так, чтобы Рабастан опустился вниз. Пытаясь показать ему, что необходимо чуть пружинить обе ноги.
-  Вы переступаете с ноги на ногу, насколько я заметила. Пытаетесь обрести твердую точку опоры, когда как в бою, нужно быть намного маневренней. Это всё….английская чопорность. – Алекто прижалась к Лестрейнджу ближе, совсем забывая о личном пространстве, и она надеялась лишь на то, что Рабастан не станет сопротивляться её соприкосновениям ради обучения. – Постарайтесь расслабиться хоть немного. Позвольте магии самой решить чего Вы хотите. – Женщина обхватила Рабастана за запястье в которой была палочка и потянула её вверх, как будто готовясь атаковать. Чуть поправив локоть Лейстрейнджа снизу, Алекто встала сбоку от него, смотря на его профиль. – Вы слишком много думаете о том, чтобы не навредить мне, а должны думать о том, чтобы ликвидировать того, кто может навредить мне куда серьезнее. Движение…
Кэрроу опустила руку Лестрейнджа и наведя на манекен, заставила его двигаться по комнате, вокруг. Сама же Алекто встала в одну точку на шаг ближе от траектории движения тренировочного манекена.
- Я согласна рискнуть, чтобы Вы попробовали еще раз, Рабастан. Не думайте о том, что мне может быть больно. Не забывайте и о том, что зрительный контакт может мне помочь понять Ваши намерения, и я увернусь в последний момент. Просто доверьте это мне…. Атакуйте в полную силу. Понятно?
Алекто улыбнулась, глядя прямо в глаза Лестрейнджа.
- Как бы это ни было странно слышать от меня, Рабастан, но я Вам доверяю. И я верю в то, что Вам это под силу.
Кэрроу опустила палочку, и манекен стал двигаться быстрее, чуть дольше задерживаясь позади неё.

Отредактировано Alecto Carrow (29 января, 2015г. 17:23)

Алекто уже не могла скрыть улыбки. С каждой попыткой Рабастана её охватывало восхищение. Столько стремления было в его желании освоить дурмстранговскую манеру боевки, столько страсти было в движениях. От былой чопорности, казалось, за которую так не любила  англичана Кэрроу, не осталось и следа.
Лестрейндж спросил про опережение и уже был готов к атаке подняв палочку, нацеливаясь. Женщина задумалась, а после, подхватив волосы подняла их вверх, смотря на Рабастана долго и изучающе. Собрав волосы на затылке в тугой узел она размышляла о том, что он еще более целеустремленный, чем  казался раньше. В желании получить знания ему несомненно не было равных, но то о чем он просил сейчас было опасно на данной стадии. Алекто не сомневалась в том, что у них получиться, но всё же решила, что необходимо убедиться понимает ли Лестрейндж как движется именно она. 
- Для этого Вам необходимо хорошо знать то, как действую в бою я, Рабастан, - Алекто вновь задумалась. - Но я знаю, как ускорить этот процесс.
Алекто уверенно прошла к Рабастану. В шаге от него она остановилась и вновь посмотрела в его глаза. В них она видела уверенность смешанную с интересом и что-то ещё. Осторожно надавив левой рукой на руку Рабастана она принудила его опустить палочку.
- Расслабьтесь, - тихо сказала она и повернувшись спиной к мужчине сделала последний шаг, но теперь назад.
Прижавшись к Лейстрейнджу спиной, она вдохнула. До этого момента ей было проще решиться на какие-то действия, но она не привыкла отступать. Подхватив левую руку Рабастана она положила её себе на талию.
- Обхватите мою правую руку за запястье… - немного прерывисто и совсем тише чем ранее добавила она. – Это необходимо, чтобы Вы ощутили как  именно я действую в бою. Зрительно можно уловить многое, но куда эффективнее ощутить….магию партнера.  – Можете закрыть глаза. Зрение лишь мешает, да и порой, бывает, нас ослепляет вспышками, заклятием лишают зрения и этот навык может помочь Вам атаковать даже тогда. Самые лучшие в этой технике могут даже просчитать сердцебиение друг друга…
Алекто подняла руку, прикрыв на мгновение глаза, она мысленно просчитала движение манекена и запустила заклятие которое, угодив в манекен, разлетелось алыми искрами,  а тот упал на пол.
Она стояла неподвижно, не предпринимая попытки ни отступить, ни восстановить манекен. Алекто мысленно себя заставляла восстановить манекен, но сделала это лишь после тяжелого выдоха.
- Ещё раз? – тихо спросила она, давая возможность выбора Рабастану.
Отчего-то  Кэрроу казалось, что сосредоточиться сейчас ей будет  труднее. Если только Лестрейндж разубедит её в ощущениях.

Алекто пыталась понять, довольна или она тем, что Рабастан решил продолжить обучение. Он сильнее прижался к ней и женщина думала лишь о том, чтобы он не заметил как от его прикосновений по телу пробежала легкая дрожь. Кэрроу заставляла буквально себя сохранять трезвость ума, не поддаваться на эмоции, которые вызывал тактильный контакт.
Лестрейндж немногословен. Кэрроу же тоже решила в свою очередь не отвечать, а просто заняться тем, ради чего они затеяли вообще всё это. Вот только с каждой минутой Алекто сомневалась в том, что сможет утихомирить своё дыхание, которое предательски участилось, как только рука Рабастана легла ей на живот. У него на удивление были горячие руки, что ощущалось даже через ткань платья.
Алекто подумала, что загнала сама себя в ловушку из которой только-только выбралась. Поддаваться на провокацию собственного тела было бы губительно.
Сделав глубокий вдох, Кэрроу заставила себя сосредоточиться на технике.
Манекен продвигался по своей траектории и в момент, когда он оказался за спиной, Алекто развернулась одновременно чуть склоняясь назад для замаха и произнося заклинание, которое рассекая воздух, разрезало манекен пополам. Сила удара была велика, но это из-за напряжения, которое Кэрроу ощутила от плотного телесного контакта.
Вдох-выдох. Кэрроу вновь замерла, чувствуя, как далеко относится рука Рабастана от тяжести её дыхания.
Алекто восстановила манекен и вновь задала ему ритм, но на этот раз она создала еще один, который по траектории чуть расходился с первым и передвигался по ближней линии.
- Усложним задачу, - пояснила она, чуть поправляя руку Рабастана на своем животе. – Первый манекен не должен пострадать. Это будете Вы. Второй – аврор.
Манекены задвигались. Первый чуть быстрее чем первый пересекал комнату. Алекто выжидала, когда они пересекутся, чтобы атаковать. Сжимая руку Лестрейнджа на своем животе она дышала спокойнее, представляя на месте манекена Рабастана. Сейчас было важно показать мужчине, что она имела ввиду до этого.
Как только манекены стали сближаться друг к другу, Алекто чуть склонилась назад для размаха. На мягких ногах она направила красный луч ступефая через всю комнату, которое проскользнуло в дюйме от первого манекена и угодило во второй, отчего его отбросило к противоположной стене.
- Думаю достаточно, - тяжело выдохнула Алекто и не выпуская руки Рабастана повернула голову к нему.
Чуть склонив голову набок. Она устало улыбнулась.
- Желаете занять место первого манекена, чтобы попробовать в движении? Каждый из нас будет его атаковать за спиной второго. Или остановимся на сегодня?