Злоба кипела в нем, как смола в адском котле; Гарри порывистым движением захлопнул за собой дверь дома, который столько лет считал своей личной тюрьмой, наказанием за какие-то проступки, которых никогда не совершал, оживший ночной кошмар... Гарри мог долго, очень долго перечислять все гадкое, мерзкое и отвратительное, чем представлялся ему дом на Тисовой улице - место, так и не ставшее родным, куда хотелось бы возвращаться. Но вот Хогвартс!..
Мальчик застыл на месте, судорожно соображая. Он применил магию вне школы, это будет второе предписание, так что с ним сделают? Отчислят? И гнев услужливо подлил масла в огонь, заволакивая тревожные мысли, заставляя его рывком дернуть за собой чемодан. Какая разница! Главное - он заставил тетушку Мардж замолчать, наказал ее за те скверные, дурные слова, что она говорила; он ушел из дома Дурслей, сбежал посреди ночи. Вряд ли его кто-то будет разыскивать. Он подведет Дамблдора, он подведет Рона и Гермиону, но...
Шмыгнув носом, Поттер, поведя плечом, на котором колыхнулась не по размеру майка, быстрым шагом, не предполагающим отступления, удрал - как ему казалось - от всей прошлой жизни в абсолютную неизвестность.
Литтл Уингинг спал. Или делал вид, что спал. Длинные тени ползли от одномастных домов с идеально одинаковыми окошками с практически идентичными занавесками. Могло показаться, что их делали на заказ огромной партией, но на самом деле это было не так, и Гарри мог бы припомнить пару гневных воплей тетушки Петуньи о том, что соседка напротив постоянно повторяет за ней, покупая одинаковые шторы... но он только понурил голову вперед, стараясь не особо смотреть по сторонам. На удивление темный, зловещий городок, где он провел всю жизнь, казался ему куда более привлекательным. Знакомые переулки стали хранить какие-то тайны, каждая скамейка приглашал посидеть и послушать ночной стрекот насекомых и птиц, прислушаться к тому, что может скрывать маленький английский городок для мальчишки, сбежавшего из дома. Не поддаваясь искушению, Поттер шагал так быстро, словно договорился сам с собой за сегодняшний вечер преодолеть границу Литтл Уингинга и оказаться где-нибудь подальше отсюда.
Двери домов были закрыты, окна погасли, и Гарри внезапно ощутил острый приступ одиночества. Он остановился у очередной скамейки, почувствовав, что ему надо подумать, что нельзя больше отрицать мысли, лезшие в голову так настойчиво, словно от них зависела его жизнь. В сущности, так оно и было. Но мальчику было откровенно страшно признаться себе, какой необдуманный поступок он совершил.
И все же он был рад. Вздох облегчения, и ему стало как-то проще думать. Привалив чемодан к скамейке, не слушая ухнувшую от возмущения сову, Гарри усталым жестом провел по лицу, словно попытался эту самую усталость убрать. Злоба куда-то ушла, стекла вниз, оставляя очень много места не только для размышлений, но и страхов, сомнений. Зачем он ушел? Куда ему идти? Что делать дальше? К кому обратиться? Он поступил очень отважно, даже умудрился до смерти напугать дядю Вернона, но что потом? Воспоминание о блеснувшем во взгляде Дурсля страхе не принесло ему злорадного удовольствия, которое он испытал тогда, направив на него палочку; сейчас Гарри не хотелось бы повторить этот "запрещенный прием".
Тяжело вздохнув, он поежился. Растянутая майка не предполагала защищать от вечерней прохлады, как и прохудившаяся тонкая байка. Рассеяно потеребив ухо, попытавшись пригладить вечно торчащие во все стороны черные вихры волос, Гарри мазнул взглядом по проулку. Что-то он уловил краем глаза, поэтому насторожился, напрягся, снова посмотрел в полумрак, созданный стенами близстоящих зданий. Темная фигура, как показалось Поттеру, собаки, неподвижно стояла, а огромные желтые глаза вперились в него, словно хотели душу вытрясти. Или Гарри преувеличивал, но одинокому мальчишке, что только сбежал из дома, и не такое покажется. Он покрепче стиснул палочку - сейчас она была его единственной надеждой, даже если это просто собака, а не признак надвигающихся неприятностей.