Уже который год Ремус ежедневно проходит один и тот же маршрут: от дома до Министерства и обратно. Довольно большое расстояние, надо сказать, но Лунатик привык, намеренно не вызывая «Ночной рыцарь», не покупая машину и почти не пользуясь летучим порохом. Пешие прогулки помогают думать.
Хотя, спрашивается, сколько можно думать? Всё хорошо, спокойно, ничего страшного не происходит уже много лет, но у Рема, словно привычка, душа всё равно не на месте. Он, наверное, всегда будет ждать от судьбы подвоха.
В Министерстве он до сих пор чувствует себя не в своей тарелке, считает себя лишним в том месте, откуда его когда-то гнали взашей. Теперь всё изменилось, все смотрят на него по другому, называют иначе, смущаются при слове «оборотень». А Люпину от этого до невозможности противно.
«Где же вы все были раньше?» - безуспешно задаёт он себе вопрос, да только ответа на него не существует.
Однако, нужно отдать должное – Министерство магии хорошо помогло в финансовом положении мужчины, а это довольно важно, учитывая, что дома его ждёт его сын. Ещё совсем маленький мальчик, ярковолосый, как погибшая мама.
Ремус долго не мог оправиться от потери жены. Думал, что будет не в состоянии пережить. Да что уж там, до сих пор перед глазами иногда встаёт картинка, где Тонкс, его милая Тонкс падает на каменный пол замка. Если бы не сын, он бы не смог прожить столько лет. Малыш Тедди стал для него всем. Он – единственный, кто искренне ждал папу дома.
Сейчас Тедди был с бабушкой – Андромедой. Люпин думал, что она возненавидит его самого, но вместо этого женщина, тоже с трудом пережившая потерю мужа и дочери, всеми силами старалась ему помочь. У неё, в конце концов, был опят воспитания детей. Люпин знал, когда он вернётся домой, Андромеда ему молча улыбнётся и уйдёт в Мунго, куда устроилась работать почти сразу после войны. Лунатик же останется с сыном, ждущим очередную захватывающую историю о четырёх друзьях, которые были всегда вместе. Да, в рассказах их всё ещё четыре. А на деле? Никого не осталось.
Во всяком случае, так думал Ремус, пока не удосужился поднять голову и увидеть фигуру, чуть поодаль от себя. Благо, зрение его до сих пор не подводило. Питер. Нет никакого сомнения, что это он. Хотя, конечно, Люпин не раз предполагал, что заработал паранойю и скоро начнёт становиться Грозным Глазом. Должно быть именно это подтолкнуло его проверить. Не окликнуть приближающегося к одному из домов мужчину, не запустить сноп искр в воздух, что было бы глупо в маггловском квартале. Оборотень просто последовал за предполагаемым другом. В случае чего, можно сказать – обознался.
Он всё ближе и ближе подходил к дому, медленно, шаг за шагом, сокращая расстояние.
«Стой!» - возопил внутренний голос, словно пытающийся вцепиться в Люпина и не дать ему двинуться с места. Но мужчина делает решительный шаг вперёд.
«Даже не думай! Иди домой, тебя ждёт сын! Забудь.» - Голос невероятно сильно похож на голос Джеймса Поттера. Да, он бы так и сказал – забудь, не живи прошлым. Просто иди домой. У Сохатого всегда всё было очень просто.
«Зачем тебе это?» - Последний вопрос звучит в голове Рема, прежде чем он поднимается на крыльцо дома и нажал на кнопку дверного звонка.
Он уже рассчитывал, что никто не откроет дверь. Так было бы гораздо лучше. Или же дверь откроет какой-нибудь незнакомый маггл, перед которым придётся долго извиняться за поздний и бессмысленный визит.
Но вот щёлкает замок, а вместе с этим щёлкает что-то в сердце Ремуса.
И он не ошибся. Он действительно видит перед собой… кого? Друга? Просто Питера Петтигрю. А ведь Люпин считал его мёртвым, лучше бы и дальше продолжал считать таковым.
Что говорить и делать мужчина не представлял. Он понимал, что сейчас не сможет даже объяснить цель своего визита, потому что цели никакой нет. Конечно, он мог бы накинуться на бывшего товарища и потребовать понести ответ, но к чему, собственно, такие действия? С последней их встречи Рем успел остыть, полнолуние было довольно давно, а до нового ещё две недели, стало быть ярости в душе тоже было не много.
Питер тоже молчал. Для него, видимо, эта встреча стала такой же неожиданностью, однако спустя какое-то время, проведённое в тягучем молчании, он пригласил Лунатика войти.
- Пригласишь? – Удивление отражается на лице Ремуса, но он делает неуверенный шаг вперёд, слыша, как за ним закрывается дверь.
Мужчина с ног до головы оглядывает бывшего друга. Тот изменился, правда Люпин не понимает, в какую сторону. Но он, так же как и сам Лунатик, должно быть, выглядит старше, чем есть на самом деле. Жизнь достаточно потрепала их обоих.
Люпин очень старается не отступить назад и не дёрнуться слишком резко, когда чувствует руку Питера на своей спине. Ну, точно же – параноик.
У Хвоста тоже семья. Видимо, счастливая, раз в доме царят тепло и уют. Рад ли Рем? Наверное, где-то в глубине души – да. И снова он думает о сыне, и снова у него ощущение, что лучше бы уйти, но он спокойно проходит в дом.
- Прости за поздний визит, - проговаривает Люпин. Голос спокойный, без намёка на ненависть. – Не думал, что ты живёшь… здесь.
Под словом «здесь» Люпин понимает маггловский мир. Ведь Петтигрю искали после войны, но не нашли. И ничего удивительного, кому бы пришло в голову обшаривать весь немагический Лондон?
- Как ты? – Ремус сам себя ненавидит за банальные вопросы. Для пущей абсурдности осталось только заговорить о погоде.

Люпин проходит в дом и понимает, как же глупо и неуместно он тут выглядит. Такое ощущение, что непонятного вида деревянный комод, с трещинами на ящиках, с содранной эмалью и неопрятными ручками вдруг принесли в аккуратную и светлую комнатку, со светлой и идеально  отполированной мебелью.  И комод этот, вроде бы, не мешает, да только совсем лишний. Не к месту. Не там.
Рем видит, что в доме не царит магия. И, должно быть, это личный выбор бывшего однокурсника. Здесь всё аккуратно, на своих местах, очень просто и, действительно, очень по-маггловски. Мужчина и сам с трудом понимает, зачем он сравнивает, зачем присматривается, что ищет?
А тем временем Питер зовёт его за собой, и Лунатик, как загипнотизированный, идёт следом, чувствуя себя загнанным в ловушку зверем. В ловушку воспоминаний, в ловушку прошлого… Что может быть страшнее? Особенно если эта ловушка так далеко от дома, да и вообще от всего привычного и знакомого.
Он учтиво и приветливо улыбается женщине, что смотрит удивлённо и неуверенно, а Ремус вспоминает жену. Шумную и взбалмошную Тонкс.
Не нужно быть очень умным, чтобы понять – супруга Питера не волшебница и, судя по всему, вообще о магии не имеет представления. И теперь Рем почувствовал себя ещё более неуютно, ощущая тёплую древесину палочки в рукаве.
Очень странные и противоречивые чувства бьются в душе мужчины, разрывая его на части. Он понимает, что глупо сейчас на что-то злиться – столько лет прошло. В какой-то степени Рем и готов порадоваться за Хвоста, ставшего примерным. На первый взгляд, гражданином. Но сколько же он сделал перед этим… Сколько жертв было принесено ради такой жизни?
А ведь у Лунатика всё могло быть не хуже, если бы Нимфадора осталась жива. Всё было бы в разы лучше, но, почему-то, судьбе было угодно забрать её у оборотня и лишить его такого же счастья. Что-то внутри неприятно зашевелилось. Зависть? Возможно. Но внешне Люпин оставался таким же спокойным. И так же спокойно, почти мягко смотрел на бывшего друга, сидящего напротив него.
- Боюсь, что я… - Люпин неуверенно смотрит на стопку, поставленную перед ним. Он не пьёт. В последний раз он пил ещё с Сириусом, чёрт знает в каком году. После – алкоголь был для него запретом. Даже в день похорон жены Рем едва сделал пару глотков вина. Пить Люпин никогда не умел, а с появлением сына твёрдо решил, что не посмеет вернуться домой в нетрезвом состоянии.
Но сейчас отказываться было неудобно, хотя мысль о яде, всё же, промелькнула в голове мужчины. Он поднял стопку, едва не выронив её при резком ударе другого вместилища алкоголя, и немного отпил, чувствуя, как обжигающая жидкость коснулась горла. Он будто огня глотнул, честное слово! – За встречу!
Питер же одной «дозой» не ограничился. Пока Рем пытался осилить одну стопку, Петтигрю всё подливал себе и подливал, Люпин даже начал косо смотреть на бутылку, мол, а ты уверен, что тебя тут сейчас не вырубит?
Но от мыслей об опьянении его отвлекают слова, от которых в груди что-то болезненно сжалось. Женат ли он? Да, женат. Был.
- Целибат… - С усмешкой повторяет Лунатик, добивая, наконец, эту чёртову стопку с наливкой. – Я объявил целибат несколько лет назад. – Признаётся он, сам не понимая, зачем. – Когда моя жена погибла.
И Ремус нисколько не врал. Он действительно даже не пытался начать новые отношения с тех пор, как стал вдовцом. Более того, он вообще редко подпускал к себе людей, куда там до женщин.
Хотя, промелькнувшая боль и даже гнев в глазах Люпина давал понять, что об этом лучше не заговаривать. Кроме жены он потерял все нервные клетки.
- Выходит, мы с тобой превзошли ожидания многих. Кто бы мог подумать, что у нас будут семьи… дети. - Уже совершенно спокойно молвил он, пытаясь поймать взгляд бывшего друга.

Римус смотрит на новую стопку с подозрением и неудовольствием. Ну куда, к мерлиновой бабушке, ему так много пить? Даже две рюмки подобного крепкого пойла для Лунатика – уже почти непреодолимое испытание. Никогда он не понимал, что же люди находят в обжигающих горло напитках, после которых ещё и голова страшно болит?
Но стопку Ремус, всё же, поднял, снова отпив совсем немного. Чёртова безотказность.
«Когда-нибудь безотказность тебя погубит, Люпин!»
Зато Питер, видимо, был другого мнения об алкоголе, учитывая, как лихо он осушил рюмку. Даже странно, ведь у него жена, и, как успел понять Ремус, дети. Зачем он пьёт? Его так сильно изменила война? Или магловская жизнь? В любом случае, он, скорее всего, не ответит на этот вопрос.
И всё же, Лунатик не может подавить жгучее желание забрать у бывшего приятеля бутылку и вылить её содержимое. Наверное, за несколько лет, что оборотень жил на Площади Гриммо с Сириусом, жаждущим спиться ко всем чертям, у мужчины выработался рефлекс – при малейших признаках пьянства уничтожать любую выпивку. Интересно, это можно считать клиническим случаем?
Но не успел Рем ничего предпринять по отношению к наливке, в кухню вбежала маленькая девочка. Чудесное и удивительное создание, безусловно. Ремус не мог сдержать широкую и мягкую улыбку при взгляде на малышку. Он даже пожалел, что оставил пальто в прихожей, ведь в кармане было припрятано несколько плиток шоколада. Это была уже некая традиция – Люпин всегда приносил сыну что-нибудь вкусное после работы, а если Тедди не дожидался и засыпал, Ремус всегда клал гостинцы сыну под подушку, утром утверждая, что принёс их какой-нибудь волшебный зверь. Конечно, Тео уже не верил в эти сказки, а Лунатик прекрасно это понимал, но всё равно продолжал придумывать новые и новые истории, в то время, как Тедди с интересом их слушал.
«Сказки о Гарри»… Что-то болезненно кольнуло в груди Люпину, и он перевёл взгляд на свои руки. Сам мужчина не рассказывает о Гарри сказки, предоставляя эту возможность самому Поттеру, который отлично исполняет обязанности крёстного. Люпин чаще рассказывает о мародёрах, Хогвартсе или что-то, придуманное на ходу. А дети Питера, выходит, растут на легендах волшебного мира… Не думал ли он, что его дети тоже будут магами, поедут в школу? И узнают там всё о Гарри Поттере. Но, опять же, это не должно касаться Лунатика.
За девочкой спустилась женщина, и оборотень с пониманием кивнул на её просьбу «присмотреть» за Питером. Кажется, судьба у Рема такая – присматривать за всеми до конца дней своих.
- У меня только сын. – Отозвался на слова бывшего товарища Люпин, хмуро глянув на бутылку. – И он меня уже заждался, наверное. Много работы, пришлось задержаться сегодня. – Зачем Лунатик всё это говорит? Но, с другой стороны, нужно же сто-то говорить. – Боюсь, ещё одна рюмка будет лишней. Да и тебе не советую. У тебя семья… Не нужно, чтобы дети видели отца пьяным. Это не приведёт к хорошему, Питер. – Рем отодвинул бутылку в сторону, чтобы Петтигю понял о серьёзности сказанных слов. – Не тебе сейчас спиваться.
Ремус улыбнулся, как можно дружелюбнее и мягче. В конце концов, он вовсе не из вредности читает нотации, пусть и глупо читать их взрослому человеку.
- Пора мне уже… - После затянувшейся паузы изрёк Люпин, бегло глянув на часы. – Рад был повидаться с тобой и… Я рад, что у тебя всё хорошо.
Хотелось сказать, что он не сдаст местоположение бывшего Пожирателя, но Ремус не стал этого делать. Пусть всё будет так, как будет.
Он поднялся на ноги, глядя в сторону выхода.
- Проводишь?

У Люпина появляется странное желание придержать Питера под руку, так как мужчина всерьёз опасается, что бывший мародёр после такого количества выпитого внесёт на пути все стулья, а то и стены. Но нет, Хвост держится на удивление ровно, пусть и видна некая нетвёрдость его шагов. Всё же, интересно, все люди, прошедшие войну, рано или поздно начинают увлекаться алкоголем? Хотя, с другой стороны, Ремус толком не успел узнать, что происходит в жизни довоенного товарища, чтобы так лихо судить его за какие-то действия. Да и, в целом, кто он такой, чтобы кого-то судить?
От подобных мыслей только сильнее хочется убраться отсюда, пока из задворок подсознания не выбрался прежний человек, а точнее – отголосок, тень той личности, коей был Лунатик до финальной битвы. Сейчас не место и не время читать нотации, и расспросы будут, скорее всего, звучать подозрительно из уст оборотня.
На просьбу подождать Рем реагирует спокойным кивком и выходит в коридор, чувствуя себя гораздо лучше. Это странное ощущение, будто постепенно тебя выпускают из клетки, в которой ты оказался по собственной вине и воле. Предчувствие свободы и желание сорваться на бег. Но вместо этого – спокойный и размеренный шаг к входной двери, плавное движение рукой – взять свой плащ и накинуть на плечи – приятная, успокаивающая тяжесть грубой ткани.
На самом деле, Ремус не думал, что Питер действительно пойдёт его провожать, ведь Люпин имел в виду выйти в коридор и запереть дверь, именно в этом смысле понималось слово «провожать» в доме Люпинов. Малыш Тедди с Андромедой каждое утро провожал отца на работу, махал ему в окно… Но когда Рем дождался Петтигрю, оборотень даже не успел обмолвиться о необязательности сопровождения. Люпина просто подтолкнули на выход. Что ж, пусть будет так.
Но, несмотря на совместную, если можно так выразиться, прогулку, разговаривать было не о чем. Точнее, поговорить-то можно было о чём угодно, но Люпин не рискнул нарушать тишину, не представляя, какой будет реакция на любые его слова. Не говорить же о погоде, право слово? К тому же, всё внимание уходило на слишком уж очевидную попытку Питер держаться близко. Даже слишком близко. Ремус с трудом переносил вторжение в личное пространство, поэтому и сейчас старался держать дистанцию. Получалось плохо, даже очень плохо.
- Ты уверен, что этот путь короче? – не выдерживает наконец Люпин, когда они, в желании срезать, удаляются от улицы настолько, что даже редко проезжающих машин не слышно, лишь звуки вечернего парка, слишком устрашающие в это время суток. Нельзя сказать, что Лунатик боялся парков, что в лесу, как ни странно, было куда спокойнее, чем в подобных местах. Хотя, возможно, виной всему та же паранойя, будь она неладна.
Пока Ремус внимательно вглядывался в аттракционы, что казались сейчас чёрными возвышающимися силуэтами и напоминали странные машины, о восстании которых написано так много магловских книг, со стороны бывшего друга послышался тихий щелчок. Люпин даже подумал о трансгрессии, но всё ещё ощущал человека рядом с собой, это сбивало с толку. К огромному сожалению, отреагировал оборотень лишь тогда, когда почувствовал жгучую боль немного ниже рёбер. Люпин сгибается, машинально стремясь зажать рукой рану, но пальцы натыкаются на острое лезвие, которое рука Хвоста загоняет глубже, вызывая новую волну боли и, если честно, паники. И первая мысль, появившаяся в голове мужчины: «Тедди…», и лишь после этого возник вопрос «За что?».
Удивлённо глядя на предателя, причём дважды предателя, Рем чувствует себя обманутым мальчишкой. Наивным подростком, которого так ловко обвели вокруг пальца. И, казалось бы, должен уже научиться думать головой!
Голос Петтигрю маниакально-ласковый, и это выводит из себя. Хвост может забрать жизнь Ремуса, он может забрать душу, но Люпин не позволит ему оставить Тедди сиротой.
Ярость медленно, ядовито расползается по венам, заставляет сердце биться быстрее и увереннее, несмотря на то, что кровь постепенно вытекает из ранения, пачкая свитер и плащ. Злость затмевает даже боль, а внутренний зверь рвётся на свободу, мечтая разорвать этого мерзкого прихвостня Тёмного Лорда.
- Ты не оставишь моего ребёнка сиротой, Хвост, ничтожное же ты создание! – с губ Люпина срывается смех, вперемешку с кашлем, хриплый и нервный. От удивления не осталась и следа – только презрение и ярость, что, в целом, для Лунатика никогда свойственны не были. – Зря я думал, что ты изменился… - говорить было тяжело, дыхание перехватывало. Может, нож задел лёгкое? Хотя, лёгкое, кажется, выше… - Помнишь, те слова… Если тебя не убьёт Волдеморт, тебя убьём мы, Питер. И поверь, если я умру, я заберу тебя с собой. А если выживу… Там тебя встретят Джеймс и Сириус. Они будут рады тебе, Питер.
Привычным, пусть и не очень ловким движением, Рем достал палочку из рукава, зажимая второй рукой кровоточащую дыру в боку. Быстро замахнувшись, понимая, что непростительные заклинания ему даже сейчас не под силу, Люпин отчеканил:
- Сектумсемпра!
И он искренне постарался вложить в заклинание всю силу и желание сделать стоящему перед ним человеку, бывшему другу так больно, как он в своё время сделал Гарри, Сириусу, и ещё, наверняка, многим жертвам войны.