Рабастану восемь и он идет вслед за братом к магазину квиддичных принадлежностей.
Август 68-ого всего лишь еще один август в длинной череде августов, которые Рабастан встречает и провожает без энтузиазма, все еще недостаточно взрослый для того, чтобы отправиться в Хогвартс, хотя его старший брат уже закончил школу и похваляется этим.
У Рабастана, даже восьмилетнего, есть большие сомнения, что брату есть, чем хвалиться - квиддич и ЗОТИ не покрывают  всего многообразия, представленного Хогвартсом, но больше Рудольфус ни о чем не упоминает. И расспрашивать не выгодно, как выяснил Рабастан после нескольких не сильных, но ощутимых затрещин.
И Рабастан слишком умен, чтобы после двух затрещин продолжать интересоваться, что именно Рудольфус не смог трансфигурировать на экзамене, хотя Младший и продолжает читать все, касающееся Трансфигурации, что попадается ему под руки.
А Рудольфус продолжает играть в квиддич, предпочитая игнорировать то, что многие его бывшие сокурсники уже давно поустраивались в Министерство и занимаются делом.
Впрочем, какие-то дела у Рудольфуса все-таки есть - он частенько вместе с отцом покидает Холл на целый день, а иногда они возвращаются к полуночи, к скрытому беспокойству матери. Разумеется, Рабастана ни во что не посвящают, но он тоже не дурак, чтобы не видеть, что что-то происходит.
Зато когда отец оставляет Рудольфуса дома, тот отправляется на Диагон-аллею. Прикупить очередной ненужный артефакт для метлы, увидеться с МакНейром. И по настоянию матери тащит за собой Рабастана, который бы с большим удовольствием почитал в своей комнате.
Вот и сейчас, после встречи с МакНейром, старший брат отправляется в квиддичный магазин - может, у него кончилась натирка для метлы. Или еще что-то подобное.
Рабастан, чтоб не ныл, облизывает медово-сельдерейное мороженое и тащится сзади - за руку идти им никак не возможно, брат в свои девятнадцать просто каланча - и когда Рудольфус резко останавливается, Младший налетает на  него и роняет свой сладкий утешительный приз.
- Руди, - всю гамму охвативших его чувств Рабастан умудряется вложить в сокращение от имени старшего брата, но от прямого осуждения предусмотрительно воздерживается. Рудольфус же, не обращая внимания на проблемы Рабастана, продолжает таращиться на выходящую из лавки Малкин рыжеволосую девушку.
Ну все, финита ля комедиа, грустно думает Баст, а брат уже устремляется к рыжеволосой,  которая вовсе не рада встрече.
Рабастан не любит такие ситуации, потому что...
- Иди посиди где-нибудь, и только попробуй потеряться, недомерок. Я  приду за тобой сюда через час, - оборачивается и сурово  приказывает ему Рудольфус.
Ну да, вот поэтому Рабастан и не любит такие ситуации. Теперь эта ненужная и неинтересная ему прогулка удлинится на целый час и, помилуй Мерлин, чем же ему заняться? Ни книги с собой, ничего.
- Дай хотя бы денег, я газет куплю, - куда там, Рудольфус уже не слышит.
Рабастан с печалью смотрит на быстро тающее на мостовой мороженое и идет к чахлому скверику между каких-то магазинчиков.
Через полтора часа Рудольфус, злой и сыплящий проклятиями, появляется перед  задумавшимся на лавке братом.
- Какого импа, я велел тебе через час стоять на том месте, где мы расстались, - и наплевать, что он  опоздал, конечно.
- Ты велел посидеть где-нибудь, - защищается Рабастан.
Бац! - оплеуха не сильная, но обидная. Рабастан обиженно сопит.
- Иди за мной, проклятье, - Рудольфус разворачивается и идет в сторону нового открывшегося бара с камином,  через  который братья и попали в магический Лондон. Рабастан спешит за ним, пытаясь не отстать.
- Это была не Беллатриса Блэк? - спрашивает он деланно-невинно.
Рудольфус резко разворачивается и хватает Рабастана за плечо. Больно ужасно.
- Если  я. Еще раз. Услышу от тебя. Комментарии. К моим встречам. Недомерок, - пунктуация отлично слышна в его речи, и Рабастан понимает, что брат не просто зол - он в бешенстве. - Я. Посажу тебя. На  свою сломанную метлу. И сброшу. С башни поместья. Усвоил?
Рабастан молча кивает. Итак, это была определенно не черноволосая Беллатриса, и  лучше об этой  встрече не заикаться. Однако, что это за рыжая ведьма, явно прекрасно знакомая с Рудольфусом, которая  сумела так сильно  взбесить его?
Несколько секунд вглядываясь в лицо брату, Рудольфус,  наконец, отпускает его и вновь направляется к "Дырявому Котлу".
Впечатлений от прогулки с Рабастана достаточно.

Отредактировано Rabastan Lestrange (19 ноября, 2014г. 17:32)

Зимние каникулы второго курса оборачиваются для Рабастана неприятностями: едва он оказывается дома, как на него набрасывается старший брат, осыпая малопонятными упреками.
Впрочем, через пару минут Рабастану удается разобрать, что именно хочет от него Рудольфус.
Ответ прост - квиддич.
Рудольфус негодует по тому поводу, что Рабастан не в сборной факультета и требует объяснить, почему. Младший пытается рассказать о своих спецкурсах, факультативах и трех научных проектах, но натыкается на непонимающий взгляд брата.
- Ты должен играть в квиддич, - Рудольфус настроен категорически.
Приходится Рабастану признаться, что, несмотря на то, что он получил свое Превосходно по полетам, с метлой он обращается несколько хуже, чем с нумерологическими таблицами. Вот тут Рудольфус начинает буквально излучать превосходство и сообщает, что сам будет тренировать Рабастана. Каждый из этих дней на каникулах.
Младший, чемодан которого забит книгами для дополнительного изучения, возражает  - и получает ощутимый тычок в грудь.
- Я поспорил на десять галеонов с МакНейром, что мой брат станет причиной победы своей сборной в решающем матче. Плевать на золото, но я не могу проиграть, понял?
Это Рабастан понимает. Рудольфус никогда не дает выиграть кому-либо. Рудольфус способен на все, чтобы победить.
Даже следить за квиддичными матчами давно оконченной школы.
И также Рабастан понимает, что Рудольфус не шутит насчет тренировок каждый день.
- Я даже не в сборной, - бессильно приводит решающий аргумент Рабастан, но тот разбивается о непоколебимую уверенность Рудольфуса. Уверенность в том, что он всегда должен побеждать.

После ужина братья берут метлы и идут к пруду, над которым до сих пор летает Рудольфус. Рабастан тащится чуть сзади, с неприязнью оглядывая старую метлу брата - у него столько действительно интересных дел, а вместо этого он вынужден играть в дурацкий квиддич!
Рудольфус вытряхивает квоффл и пока единственный бладжер из сумки, и велит Рабастану покрепче держать биту...

Дважды в день на протяжении трех дней братья проводят по два часа над замерзшим прудом, и пока Рабастан не достиг больших успехов: он попадает по бладжеру, когда тот заходит издалека в поле его видимости, зато совершенно беспомощен, если мяч резко меняет направление. Уже дважды он падал с метлы, и если бы не Чары Безопасности, неизвестно, чем бы закончилось все это мероприятие. Что до квоффла, то к нему Рабастан вообще предельно равнодушен, что выводит из себя Рудольфуса.
Даже в рождественское утро старший брат гонит Рабастана прочь из теплой библиотеки к ставшему ненавистным пруду.
- Послушай-ка меня, - голос у Рудольфуса непривычно спокоен, что, Рабастан знает по опыту, предвещает скорую бурю. - Я понял, чего тебе не хватает. Тебе не хватает мотивации.
Младший с подозрением смотрит вверх, в темные глаза старшего брата. Рудольфус опускает лапищу на плечо Басту, сжимая пальцы, и повторяет:
- Мотивация, недомерок. Все дело в ней, понял?
Рабастан очень старается не подать вида, что, судя по ощущением, его плечо попало под шпалу Хогвартс-экспресса, и только кивает. Все это точно плохо кончится, без сомнений!..
Рудольфус напоследок еще сильнее сжимает пальцы так, что Рабастан готов услышать хруст дробящихся костей, а затем отпускает брата и демонстративно снимает чары безопасности, развешанные над прудом.
- Так-то лучше. Теперь тебе лучше не позволять этим дружкам тебя догнать.
Он пинком валит на бок сумку, бладжеры со зловредным жужжанием устремляются верх и начинают метаться в потоках холодного ветра.
Рабастан поверить не может, что брат сделал то, что сделал.
- Взлетай, - в голосе Рудольфуса очевидная угроза. Рабастан не уверен, что оставаться с братом на пороге проигрыша безопаснее, чем в воздухе, и, взвесив как следует все риски, он покрепче вцепляется в метлу и поднимается в воздух.
Бита оттягивает руку вниз, глаза слезятся от мороза, а бладжеры хаотично мечутся вдалеке, будто выбирая момент для атаки.
- Не засыпай, - доносится окрик брата.
Рабастан собирается с мыслями, не отрывая взгляда от угрозы. Нужно только понять алгоритм их движения, рассчитать траекторию и прикинуть скорость с учетом ветра...
Первый бладжер делает пробный заход и Младший с легкостью посылает метлу в сторону, позволяя мячу лишь скользнуть мимо. С сердитым жужжанием бладжер резко меняет направление и снова несется к Рабастану, но тот и в этот раз уворачивается, пропуская мяч под метлой.
В третий раз бладжер несется прямо в корпус, а когда Рабастан уходит вниз, падает следом, будто привязанный чарами.
Лестрейндж поднимает голову на крик брата и видит несущийся на него сверху будто падающая звезда мяч. Он рывком поворачивается вправо, но и бладжер меняет направление вслед за ним, постепенно наращивая скорость.
Еще пара обманных маневров их общего курса полетов - но мяч не отстает.
И тогда Рабастан решает использовать полученные за последние дни уроки.
Он перехватывает биту покрепче, разворачивает нос метлы вверх и тут же дергает ее влево, а затем, когда до столкновения с бладжером считанные секунды, выбрасывает руку с битой вперед и изо всей силы бьет по коричневому боку мяча.
Рудольфус продолжает что-то орать, пока бладжер улетает прочь, теряясь в верхушках деревьев.
И только теперь Рабастан понимает, что орет Рудольфус: второй бладжер.
Удар такой сильный, что метла переворачивается в воздухе, а связанные прутья рассыпаются щепками и стружкой.
Рабастан вылетает из седла, отпускает биту и взмахивает обеими руками, чтобы ухватиться за древко, но касается метлы только одной рукой. Перчатка скользит, несмотря на ребристую поверхность, и он не успевает подтянуться и ухватиться получше и второй рукой, как проклятый второй бладжер снова бьет - на этот раз прямо ему между лопатками.
Полет вниз недолог, но запоминается. Как запоминается и сухой хруст сломанной в локте руки. Как и другой короткий сухой хруст - расколовшегося под упавшим Рабастаном льда.
Младший уходит в темную ледяную воду с головой сразу же и в полном молчании - и тут же чувствует, как за плечо его тянут вверх, обратно к воздуху.
Он отплевывается, лежа на льду чуть в стороне от неаккуратного разлома, а Рудольфус уже ощупывает его, проверяя, как прошло падение.
Когда старший брат задевает сломанную руку, Рабастан вопит - а затем вопли сменяются проклятиями.
- Не верещи ты так, подумаешь, рука сломана, - брат будто и не видит ничего особенного в том, что произошло, неспешно наколдовывает плотную повязку, фиксирующую перелом, а затем поднимается на ноги, высушивает одежду Рабастана и закуривает. - Заживет в момент. Идем, покажемся матери.

Вечером этого дня, когда Рабастан уже достаточно унижен подробным пересказом отцу своего злоключения и достаточно утешен заботами матери, он точно решает, что с квиддичем покончено. Навсегда.
И даже открывая рождественский подарок и обнаруживая там метлу последней модели, он не меняет своего решения.
С квиддичем покончено навсегда, а Рудольфусу он больше не доверит свою безопасность.
Тоже навсегда.

Отредактировано Rabastan Lestrange (2 декабря, 2014г. 13:07)

На пятом курсе он влюбляется. Это происходит без предупреждения, без каких-либо сигналов - и он не ожидает, совершенно не готов, хотя большинство его однокурсников уже давно ходят с крайне мечтательными лицами и плюют на домашнее задание.
Когда Рабастан думал о такой возможности - он, разумеется, строил планы и на этот счет - то надеялся только, что это будет кто-то, любящий библиотеки и домашние задания. Кто-то, кто не будет таскать его на ежедневные прогулки вокруг Черного озера, на квиддич и в Хогсмид.
В каком-то смысле, его надежды сбываются, но в целом реальность - как обычно - оказывается куда хуже.
На зимних каникулах, проводя Рождество дома, он влюбляется в жену брата. И даже если оставить вне скобок ее статус, Беллатриса все равно самая, самая неподходящая девушка.

Рабастан психует. Это выражается в том, что он ежедневно срывается к Розье, бросив в библиотеке недочитанную книгу, то и дело собирается написать Люпину, чего, разумеется, делать не за чем вот совершенно, а пару раз даже под удивленным взглядом Рудольфуса выволакивает из кладовой его старую метлу - полетать. Впрочем, полеты не оказывают ни малейшего эффекта, и он бросает эту затею.
Как, впрочем, не помогает и Розье, который беспрестанно говорит о своей слизеринке. Рабастан говорить о Беллатрисе не может, и от этой однобокой откровенности его начинает подташнивать довольно быстро, и он возвращается в Лестрейндж-Холл еще до ужина, чтобы завтра утром вновь сунуть голову в камин с вопросом, можно ли составить Эвану команию.
Это самые длинные, самые противные каникулы за всю историю обучения, думает Рабастан.

Как назло, он не может даже унять бесплодные надежды, потому что - и это бросается в глаза - брак его брата сложно назвать счастливым в общепринятых понятиях.
От ссор, которые происходят без какой-либо системы, не всегда помогают даже заглушающие чары.
И Рудольфусу, и Беллатрисе нет дела до присутствия в доме третьего - невольного - участника, и они оба  не стесняют себя, применяя как магию, так и обходясь без нее.
Однако самое страшное начинается после того, как супруги затихают. Это означает, что Рудольфус добился своего, и Младший сходит с ума от ярости, ревности и Мерлин знает чего еще - оставаясь с виду все таким же невозмутимым.
И хуже всего то, что супруги не ограничиваются спальней.

Зато в какой-то момент очередная громкая ссора заканчивается не так, как обычно - Беллатриса объявляет, что беременна.
Это резко все меняет - Рудольфус кружится вокруг жены, потакая и готовый угождать, а Рабастану не нравится, какой напряженной выглядит Беллатриса. Он, конечно, не специалист по беременным женщинам, но что-то здесь не то.
И его догадки получают подтверждение, когда, спустя пару дней, ведьма затаскивает его в свою комнату и шепотом признается, что она выдумала беременность, чтобы предотвратить какой-то скандал. И теперь не знает, как сообщить об этом Рудольфусу.
На ее месте Рабастан тоже не знал бы. Это задача для самоубийцы, но есть но. Это "но" заключается в том, что он готов горы свернуть ради свояченицы. Ну хотя бы те, что поменьше и не определяют климатических характеристики. Даже если она не просит.

Он отправляется в кабинет Рудольфусу, находит того возле гобелена с генеалогическим древом и молчит так долго, что даже до старшего брата доходит, что что-то не так.
- Да что случилось-то?
Рабастан молчит. Тогда Рудольфус разворачивается и быстрым шагом покидает кабинет, направляясь в сторону спальни Беллатрисы.
- Стой! Да стой же ты, оборотень тебя задери! - Рабастан догоняет его и хватает за плечо, разворачивая на себя. Рудольфус скидывает его руки и вновь рвется вперед.
- Нет, Рудольф! Погоди! Ей надо одной побыть!..
В коридоре уже слышны приглушенные рыдания Беллатрисы.
Лестрейндж останавливается, как будто налетает на невидимую стену, а Рабастан, пользуясь моментом, снова хватает его и повисает на локтях.
- Не лезь к ней, не нужно...
- Что, твою мать, ты хочешь сказать?
Лицо Рудольфуса близко-близко. Глаза, темные отцовские глаза, прямой породистый нос.
- Что ты хочешь сказать? - снова рычит Рудольфус, отталкивая брата, но тот, как квоффл, отпружинивает от стены и снова встает перед старшим Лестрейнджем, преграждая путь к двери Беллатрисы. - Дай пройти! Там мой ребенок!
- Да нет же! - вдруг орет Рабастан.
Рудольфус непонимающе сводит брови: Рабастан редко повышает голос, редко проявляет сильные эмоции.
- Что значит - "нет"? - тупо спрашивает он. - Нет - не мой ребенок? Не мой, ты это хочешь мне сказать? А чей, твою мать?! Белла, открой дверь!
Последняя фраза предназначается уже жене. Рабастан снова прыгает ему на спину, но куда ему справиться с Рудольфусом, который на десять лет старше, на тридцать фунтов тяжелее и имеет куда больший опыт в силовых нагрузках.
- Она не беременна, идиот! Нет никакого ребенка и лучше тебе понять это как можно быстрее и успокоиться! - орет Рудольфусу прямо в ухо окончательно разозлившийся Рабастан.
Лестрейндж-старший бьет кулаком прямо по двери в комнату Беллатрисы, как будто хочет превратить дубовую пластину в кучу щепок.
- Что это еще значит? - спрашивает он у двери почти нормальным тоном. - Беллатриса, это правда?
Из-за двери женщина коротко подтверждает, что никакого ребенка не будет. По крайней мере, в ближайшее время.
- Иди в свою комнату, - велит Рабастану брат, но тот и не думает подчиняться. Не сейчас.
- Не уйду.
- Я ее не убью, обещаю, - голос у Рудольфуса хриплый, тихий, как будто он постарел лет на двадцать за последние пять минут. Рабастан обычно не склонен излишне доверять брату, но сейчас достаточно заглянуть к нему в глаза, чтобы понять - тот никого не убьет.
И Рабастан уходит в свою комнату и чутко прислушивается к странной, мертвой тишине, повисшей в доме.

Под утро он выходит из комнаты, услышав глухой хлопок аппарации.
Рудольфус, смертельно пьяный и весь в крови, сидит на нижней ступени центральной лестницы.
- Что с тобой случилось? - тихо спрашивает Рабастан.
- Это не моя кровь. И не ее, - отвечает Рудольфус, перехватывая испуганный взгляд Рабастана на дверь в комнату Беллатрисы.
Младший мнется наверху лестницы, не зная, что еще сказать, а потом спускается и садится рядом с Рудольфусом. Тот похож на смертельно раненое чудовище - оно не понимает, что с ним, но чувствует, что случилось что-то ужасное.
Они сидят на лестнице в полном молчании с час, пока в окна не начинает красться рассвет.
Рудольфус поднимается на ноги, дыша перегаром и покачиваясь.
- Пойду отосплюсь, - роняет он и крепко стискивает плечо Рабастана, чтобы отпустить почти сразу же.
Слыша тяжелые и какие-то неуверенные шаги брата по лестнице, Рабастан не оборачивается. Он знает, что Рудольфус благодарен ему.
И еще с удивлением понимает, что больше не влюблен. Что ему всегда, наверное, будет немного неуютно рядом с Беллатрисой, но он больше не влюблен в нее. Вот нисколечко.

Рабастан готовится к выпускным экзаменам с такой страстью, что удивляет даже привычного Розье. Эвану правда не понятно, для чего зубрить все эти скучные даты, зубодробительные прозвища и этапы простейших чар. Эван считает, что достаточно будет трансфигурировать чайный сервиз в выводок мышат, справиться с каким-нибудь стихийным заклинанием и назвать четырех хогвартских основателей.
Рабастан готовится как следует, и даже аргумент Розье, касающийся их будущего, не работает.
- Все равно война, - Розье легкомысленно листает лекции Рабастана по трансфигурации - с недавних пор Лестрейндж стал брать с собой в библиотеку приятеля детства, чтобы иметь предлог не подсаживаться к Люпину.
- Война скоро закончится, - Рабастан понижает голос, несмотря на то, что в этот майский день в душной библиотеке никого, кроме него и Эвана Розье нет. - И когда она закончится, магическому обществу понадобятся новые законы, регулирующие права полукровных волшебников.
- Нечего там регулировать, - надменно отбрасывает пергаменты Эван, - под Обливиэйт вместе с грязнокровками и сквибами - вот и все.
Лестрейндж возвращает обратно отброшенную трансфигурацию, ищет лекцию о специфике превращения живого в неживой и наоборот, и начинает чертить таблицу для наглядной иллюстрации вышеуказанного. Он усмехается на слова Розье, но дает втянуть себя в повторяющийся спор.
- С... грязнокровками все понятно, - ругательство плохо ему дается, - но сквибы и полукровки должны получить возможность выбора, в каком мире жить. Выберут магию - значит, никаких магглов. Выберут маггловский мир - тогда уж Обливиэйт и никакой магии.
- А предатели крови? - тут же спрашивает Эван, лениво поигрывая пером.
- А предателей крови не будет, - терпеливо объясняет Рабастан, продолжая усердно чертить, - либо - либо.
- Но есть же те, кто уже,.
- Ты знаешь, что с ними будет, - сухо заканчивает Лестрейндж и начинает заполнять графы.
Розье знает - ему семнадцать в июне, и он тоже примет Метку вместе с Рабастаном, после выпускных экзаменов.
Он вздыхает - ему уже не терпится покончить с надоевшей школой, встать под знамена чистой крови, стать героем.
- Знаю, знаю,  - ворчливо отвечает он, не обращая внимания на сухость тона приятеля. - Просто знаешь, может, они просто...
Он умолкает, уставившись на стеллажи в дальней проходе, ведущем в Запрещенную Секцию. Рабастан перестает писать, поднимает голову и разглядывает друга. Он отчасти догадывается, что имеет в виду Эван, но ничего утешительного предложить не может.
- Магглы опасны для нас, - негромко начинает Лестрейндж, откладывая перо. - Помнишь, я показывал тебе, на что они способны? Убийство себе подобных для них - реальность, повседневность. Их слишком много, чтобы дорожить каждой жизнью, и они изобретают все новые и новые способы уничтожить себя. Они слабее нас, а потому еще более опасны, как может быть опасен взбесившийся соплохвост. Они боятся сами себя, боятся всего известного и неизвестного - стоит им только узнать о магах, и они попытаются уничтожить нас, как уже пытались это сделать ни раз. К каким жертвам это приводило, я надеюсь, напоминать не нужно? Целые чистокровные семьи были уничтожены, сколько единственных экземпляров книг сожжено - это в маггловской природе. Если мы не проведем четкую границу и не будем следить за ее неприкосновенностью, угроза повторения инквизиции будет существовать всегда. И те, кто этого не понимают, просто дураки
Он снова берется за перо. Розье молчит и только сдержанно кивает.
- Вот и все, - подводя итоги, Лестрейндж снова утыкается в пергамент.
Он точно знает, каким будет его будущее: блестяще сданные экзамены, стажировка в Отделе Магического права, размеренная жизнь среди магии. Вот то, что Рабастан видит в словах Темного Лорда. То, за что готов сражаться, готов принести клятву верности.
Огромные окна пропускают солнечный свет, резвящийся на старых переплетах и массивных столешницах.
Лестрейндж заканчивает таблицу и захлопывает справочник, куда время от времени подглядывал.
Он не собирается, как Рудольфус, без оглядки заниматься геноцидом. Он постарается вообще никого не убить - Империо дается ему не хуже, чем Авада Кедавра и намного лучше Круциатуса.
Для работы в Министерстве Магии требуется Превосходно по углубленному курсу Истории магии, и Рабастан открывает следующий учебник.
В конце концов, историю пишут победители. Спустя пятьдесят лет время, когда магглорожденные волшебники свободно ходили в магическом мире, будут вспоминать с недоумением.

Метка чуть жжет, въедаясь в кожу. После церемонии братья остаются в поместье одни - Беллатриса принимает приглашение сестры и отправляется погостить в Мэнор.
Рудольфус разливает огневиски по двум бокалам и непреклонно кивает Рабастану.
Младший не поклонник алкоголя, однако на сей раз подчиняется. Первый глоток кажется обжигающим, но следующие уже куда терпимее.
Рудольфус выходит на балкон, и Рабастан следует за ним.
- Теперь ты один из нас, - нарушает тишину июльского вечера Рудольфус и подливает виски. В его голосе слышится гордость, и это приятно Рабастану, который с каждым глотком проникается атмосферой. Его семья - это брат и свояченица, и теперь он разделил с ними то, что составляет для них основу смысла бытия. Пожалуй, отмечает Младший, он никогда еще не чувствовал себя настолько близким Рудольфусу.
Что бы он не думал, как бы сильно не отличался - он пойдет за старшим братом куда угодно. И сейчас эта мысль кажется очень правильной.
- Если я умру до того, как появится наследник, - Рудольфус выговаривает эти мрачные слова совершенно спокойно, и Рабастан впервые задумывается, а не смирился ли брат с судьбой, - а ты еще будешь не женат, я хочу, чтобы ты женился на Беллатрисе.
Чтобы не замотать головой, как мальчишка, Рабастану требуется собрать в кулак все самообладание. ОН бросает на брата короткий встревоженный взгляд - эта традиция сошла на нет в шестнадцатом веке, с чего бы это Рудольфусу вспоминать о такой древности.
- Дай клятву, - настаивает старший брат, вцепляясь в плечо Младшему.
Во-первых, главе рода сложно отказать, во-вторых, огневиски делает свое дело, а в-третьих, Рабастан уверен, что никогда - никогда - такая ситуация не покинет область гипотетического. И его собственная женитьба - дело почти решенное.
- Клянусь, - легкомысленно отвечает он и сразу же морщится, когда волшебная палочка Рудольфуса упирается ему под ребра слева.
Серебристая вспышка, удовлетворенная, хотя и мрачная ухмылка Рудольфуса - в жизни Рабастана Лестрейнджа еще не было дня, когда бы он принял сразу два крайне неверных решения.

Отредактировано Rabastan Lestrange (3 февраля, 2015г. 11:54)

Нельзя сказать, что Рабастан интересуется работой в архиве, но старая ведьма Марчбенкс, в свою очередь, не интересуется, чем там не интересуется Рабастан.
- Мне статистика к четвергу, - заявляет она как-то утром и бросает на стол своего помощника список судебных дел аж с начала года. Лестрейндж-младший, привыкший к категоричности своей начальницы, хмурится и двумя пальцами поднимает пергамент к глазам.
- Да, мэм, - он знает правильный ответ. Сегодня вторник и, видимо, ему придется поработать. Рабастан тяжело вздыхает и закладывает ярким пергаментом страницу с найденным прецедентом по тяжбе с кентаврами.

..."Министерский работник не должен опаздывать!" - Марчбэнкс непреклонна. Лестрейндж угрюмо молчит. Не должен, конечно, но когда ты пол ночи смотришь, чтобы твои родственники не раскроили себе черепа в запале охоты на грязнокровок, а потом еще и доделываешь кое-что по просьбе начальницы, времени на сон остается совсем мало, настолько мало, что его приходится буквально прихватывать у рабочего дня. Впрочем, когда ему совсем надоест изображать из себя героя, он сможет бросить Министерство, твердит ему Рудольфус. Но Лестрейндж не хочет бросать. В администрации отдела охраны правопорядка он чувствует себя на месте - занимаясь тщательным исследованием изменений отношения к правам магглорожденных и тому подобного сброда. 
Только эта ленивая мысль немного примиряет Рабастана с действительностью, когда он шагает по коридорам Министерства Магии, чтобы спуститься в мрачноватый архив и встретиться со знакомой и раздражающей его Алисой Лонгботтом, знакомой по Хогвартсу и раздражающей по убеждениям.
День тащится и тащится, и он даже забирает часть работы домой, чтобы в тишине и покое изучить довольно запутанный обвинительный приговор за нарушение Статута о Секретности. Мог бы и догадаться, что этим бесплодным мечтам не суждено сбыться: Рудольфус натыкается на него в парковой беседке и дальше все развивается вполне ожидаемо.

...Убирая палочку, Рабастан провожает взглядом сутулую фигуру брата. Он не знает, что происходит между Рудольфусом и его женой, но в том, что что-то происходит, он не сомневается. Доказательством того служит то, что его брат сходит с ума. И это не нравится Рабастану.
Он кидает взгляд на почти ушедшее за горизонт солнце и начинает складывать свои документы, над которыми работал. Вот-вот будет пора отправляться, а он уже достаточно опаздывал и на эти вечера по интересам, чтобы все желающие могли упрекнуть его в недостатке энтузиазма.
Пока брат орет в коридорах Холла, Рабастан методично убирает пергаменты в зачарованный портфель, а затем мельком пробегается глазами по только что пришедшему письму из Франции, от Тэсс. Это подождет, ответить ей он сейчас все равно не успеет ...особенно если учесть, какой аргумент он подготовил в их долговременный спор о роли личности в истории магии. Однако неторопливая манера изложения своей мысли невестой его захватила и он все же задерживается, чтобы дочитать письмо до конца и даже перечитать некоторые заинтересовавшие его места.
- Хозяин Рудольфус покинул замок, - пищит домашний эльф, появляясь в комнате Рабастана, как ему и приказано. Пора.
Младший Лестрейндж аккуратно до занудства помещает письмо от невесты в тот же портфель, с которым ходит в Министерство, рассчитывая ответить за ланчем, и накидывает на плечи непримечательную черную мантию. Так же размеренно трансфигурирует из галстука маску и прячет ее в складках мантии.
Он готов к выходу... хотя и немного опаздывает.

... На месте сбора уже людно. Более того, у ног Долохова, стоящего в глубине проулка, куда Рабастан проходит, игнорируя собравшихся, уже лежит очередной невезучий маг.
Завтра весь Аврорат будет на ушах стоять из-за нового убийства, думает со скукой Рабастан. За последние полгода суета в аврорате стала привычным для него зрелищем, а еще ему нравится, что он может заранее предсказать ту суету. Причастность к знанию ему нравится, а вот риск - нет. Далеко не все авроры идиоты, и Рабастан с большим удовольствием прекратил бы свои ночные развлечения, а заодно и развлечения брата и Долохова, но заговорить об этом сравнимо с предательством, поэтому Лестрейндж-младший молчит. Молчит и раз за разом аппарирует вслед за чокнутым братом.
Он оглядывает собравшихся. Помимо брата и Долохова, на месте уже и нежно любимая свояченица. При ее словах о вариантах действий Рабастану кажется, что она готова едва ли не приплясывать на месте от нетерпения. Зато Алекто Кэрроу, с которой Лестрейндж не слишком накоротке, смотрит только на Долохова.
Рабастан снова смотрит на угрюмого брата, на Беллатрису, которая с мечтательным видом поигрывает своей палочкой... Пойти куда-то и встретить Беллу Блэк-Лестрейндж - это вообще плохая примета, а если вокруг грязнокровки, а Беллатриса в настроении - можно смело посылать к дракклам свои планы. Играть все равно придется в игры свояченицы.
Долохов. Беллатриса. Алекто. Рудольфус. Он сам.

Ночь их время.  Ночью они все становятся хищниками, даже он, который всегда считал, что предпочтет покой библиотеки азарту охоты. Но пока, в сумерках, на неком переходном этапе, он еще может обдумать рациональные основания того, что они делают.
Грязнокровки и предатели крови должны быть мертвы.
Маггловская экспансия должна быть остановлена.
Власть должна принадлежать чистокровным магам.
Это три кита, в которые свято верит Рабастан. И этого хватает.

Беллатриса разражается воинственными криками. Это заставляет его хмыкнуть. Она не появляется дома часами, зато никогда не опаздывает на рейды.
- Беллатриса, вот так сюрприз, - по его тону понятно, что сюрприз неприятный. Но когда это Беллатриса Лестрейндж была приятным сюрпризом? - Добрый вечер, господа, дамы.
Фразы отточены и оттого безличны. Он точно такими же интонациями и словами приветствует своих коллег в министерстве. Почти так же разговаривал с однокурсниками и профессорами в школе. И то, чем он сейчас занимается вечерами, Рабастан пытается приравнять к одному из видов деятельности вроде хобби. И пока ему это удается.

Он бы высказался насчет того, как именно им лучше действовать, но вряд ли в первую очередь будут слушать его, когда рядом брат и Белла. Зато есть кое-что, о чем он должен предупредить всех, даже в такой неофициальной обстановке.
- Аврорат разрабатывает возможность отслеживания некоторой группы заклятий Темной Магии. Принцип действия схож с заклинанием Надзора, но касается не только несовершеннолетних, а ориентирован на самые опасные проклятия. Работа трудоемкая, по слухам, поэтому пока это заклинание будет отслеживать Империус, Круциатус и Авада Кедавра. - Он косится на труп на асфальте и продолжает. - Впрочем, Руквуд должен разузнать подробности, Отдел Тайн предоставил технологию. Она была разработана в тринадцатом веке, а потом был утерян механизм, но в 1940 году Коттер Пайк нашел лазейку...
Он затыкается, когда понимает, что вряд ли сейчас время и место для подобных исторических справок.
Рабастан вынимает из кармана мантии маску и сосредоточенно прилаживает ее на место.

Рабастан подошел к порт-ключу последним, слишком уж банально-отвратительным казалось ему то, что ждало впереди, и хотя в какой-то момент, он знал, его личность будет полностью утоплена в мареве инстинктов и жажды чужой смерти, первые минуты всегда вызывали у него стойкое непонимание, граничащее с отвращением.
Ему не было жаль жертв их ночных похождений, но он не понимал и не мог понять, какой прок от этого. Если бойня в какой-либо полумагической деревушке устраивается для показательности и устрашения, то почему нельзя просто четко и бесшумно применить Аваду ко всем сладко спящим грязнокровкам и прочим, обреченным на смерть? Зачем устраивать из обязательного пункта плана целый спектакль, как будто этим людям не все равно, как умереть.
Впрочем, эти вопросы Рабастан не собирался задавать никогда в жизни.
И просто следовал за братом, потому что не мог поступить иначе.
Диалектические оторванные от практики рассуждения были хороши в письмах к Тэсс, которая необычайно серьезно относилась к его стремлению подведения категорического императива под идею о превосходстве чистой крови, однако не на пергаменте все было куда как проще: он просто брал палочку и аппарировал вслед за Рудольфусом. И через какое-то время, когда вокруг мелькали вспышки темных проклятий, а маска пожирателя почти сливалась с его собственным лицом, его отпускало это желание найти правильные ответы, такое ожидаемое от когтевранского отличника и такое неприличное для Рабастана Лестрейнджа, принявшего Метку сразу же после окончания школы.
Иногда Рабастану казалось, что существует два разных мира: один дневной, с письмами, с Тэсс, с одобрением Марчбэнкс и визитами к Малфоям, гордящимся до смешного своим новорожденным наследником, и второй, в котором пахло кровью и пеплом, и улыбка Беллатрисы не исчезала перед его глазами, даже когда он опускал веки. И граница двух этим миров пролегала через мягкое серебро его маски в виде черепа.
Стоя посреди грунтовой дороги где-то в неизвестном и Мерлину месте и наблюдая, как лица его товарищей преображаются при виде нескольких домов чуть подальше, в которых спят или занимаются подобными умиротворенными делами те, большая часть которых будет мертва к рассвету, Рабастан вновь задается вопросом: зачем? Если можно добиться лишения прав магглорожденных волшебников и волшебников-полукровок, применять к ним Заклинание Забвения и выбрасывать обратно в мир магглов, откуда они пришли и где их место, зачем их убивать, ставя себя против законов?
Но об этом он подумает в другой раз, поговорит с Долоховым, который любит его умозрительные этические конструкции и не сердится, а только смеется и говорит, что Рабастан перечитал Локка и Аристотеля, гениальных, между тем, полукровок. А пока спускается с пригорка, скользя по влажной траве и грязи, на ходу прикидывая, между кем ему лучше держаться.
Брат наверняка пойдет самым крайним, он любит простор. Беллатриса займет место неподалеку, как обычно. Долохов в центре. Ну что же, он с Алекто по другую сторону, так тому и быть. По крайней мере, это даже в чем-то хорошо: она вряд ли будет поучать его, в отличие от семьи.
В поселок он вступает одновременно со всеми, как и командует Антонин, но вот цели еще не нашел и только наблюдает за тем, что происходит вокруг.
Метка вспыхивает на темном небе, осеняя их будто знамя, которому они все присягнули. Азарт постепенно просыпается. поднимая голову, и адреналин распространяется по венам с каждой пульсацией сердца. Рабастан глубоко вдыхает запах горящего дерева, вслушивается в крики вокруг и ему кажется, что воздух пропитан смертью, с которой ему предстоит станцевать.
Пока это бойня, до того, как сюда начнут аппарировать авроры и орденцы, но пока...
Брат и его жена трогательно держатся за руки, Алекто бежит вперед, как будто впереди ее ждет награда, и, кажется, только одному Рабастану не очень-то весело...
Пожар, устроенный братом, наконец перекидывается с деревьев на руины дома. Огонь жадно лижет деревянные обрушившиеся перекрытия, пожирает мебель и тела под завалом... И Рабастан понимает, что произойдет с минуты на минуту, когда огонь доберется до подвала и котла отопления или газопровода...
- Я один здесь посещал маггловедение? - кривится он под маской, задавая вопрос самому себе и поднимая палочку. - Protego!
Щитовые чары укрывают их со стороны разрушившегося дома вовремя: завал взлетает на воздух, сопровождаемый вспышкой небольшого солнца и ревом рассерженой бронебрюхой. Рабастан наблюдает за тем, как осколки кирпичей, куски деревянной обшивки и прочая начинка дома, до которой не добрался огонь, летят смертоносной шрапнелью вокруг, отскакивая от Щита.
- Reducto!
Рой устремляется прочь, навстречу выбегающим из своих домов жителей, привлеченных шумом. Несколько человек падают, раненые или мертвые, Лестрейнджу наплевать. Теперь, когда он видит цели, мир сжимается до простейших реакций: вскинуть палочку - произнести заклинание.

Когда в деревню аппарируют авроры и маги в штатском, которые, как ясно и дураку, явно из Ордена, Рабастан теряет самообладание. Он не рассчитывал, что это идиотское развлечение приведет их к открытому столкновению с аврорами, а теперь уже поздно. Он кидает взгляд на Долохова, который отдает приказ рассредоточиться и продолжать зачистку, да только рассредотачиваться Рабастану хочется меньше всего. Он бы поторчал около Антонина, но у того под рукой маячит Алекто, а уж ее общество ему еще нежелательнее, чем общество Беллатрисы.
Мысль о том, чтобы держаться поближе к Рудольфусу, у него и вовсе не возникает - он уже примерно представляет себе стратегию боя брата: встать посреди улицы и крошить врагов Авадами и Секо в надежде, что будет быстрее. Пока реакция Рудольфуса не подводила, но рисковать Рабастан не желал.
Он берет пример с Долохова и отступает в тень полуразрушенного дома, пока ураган бесчинствует на улице. Оказавшись под защитой стены, Рабастан проверяет, на месте ли маска. Именно об анонимности он подумал прежде всего, узнав, что авроры вот-вот появятся - его даже смерть так не пугает, как возможность того, что его узнают, а может, он просто плохо себе представляет смерть...
Землетрясение, вызванное братом, играет с Рабастаном дурную шутку. Он не успевает увернуться от падающих кирпичей и один из них по касательной зацепляет его затылок. В глазах вспыхивает, внезапно становится тихо-тихо и кругом белым-бело, и Лестрейндж наощупь продвигается куда-то, вытянув руки и натыкаясь на останки стен, пока земля дрожит под его ногами, забираясь в относительно уцелевшую часть дома.
Когда, наконец-то, возвращаются зрение и слух, он опускается на колени у перевернутого обгоревшего кресла и стаскивает маску, чтобы вздохнуть полной грудью. Его подташнивает, а рука, которой он ощупывает голову, оказывается в крови.

- Раздери тебя фестрал, - ругается Лестрейндж, а когда поднимает взгляд от окровавленной руки, замечает два блестящих глаза в приоткрытом гардеробе.
Рабастан поментально забывает о маске около себя и стискивает палочку.
- Выходи, - говорит он и сам поражается, как спокойно звучит его голос. Совсем не так, как он на самом деле себя чувствует.
Из шкафа появляется пацан лет двенадцати, не старше.
- Мистер, вы наш или тот, ихний? - тихо спрашивает пацан, и Лестрейндж даже не замечает безграмотности во фразе, до того удивлен.
- А ты кто? - спрашивает в ответ он.
- Я Джаред Страйдер. Мои бабушка и дедушка живут здесь. Родители моей мамы. А мой папа - волшебник, как и вы. Вы же волшебник?
Полукровка, потомок предателей крови...
Лестрейндж проходится по Джареду Страйдеру долгим взглядом.
- Волшебник, - отвечает он, не придумав ничего лучше. Ему надо бы убить пацана и идти дальше. Он так и собирается сделать. Через минуту или две. А может, все обойдется.
- Шел бы ты, Джаред, отсюда...
Шум в соседней комнате - спальне хозяев - заставляет Лестрейнджа вскинуть палочку и тут он понимает, что маска по-прежнему лежит у его ног. Мальчишка видел его лицо и любой легиллемент сможет выудить эти воспоминания из его памяти.
Рабастан стремительно поднимается с колен и прикладывает маску к лицу, удерживая ее так свободной рукой, пока Джаред глазеет в комнатный проем.
В проеме появляется фигура в форменной аврорской мантии. Лестрейндж с трудом удерживается от ругательства.
- Avada Kedavra! - мальчик падает на пол как подкошенный, а аврор мгновенно замечает Лестрейнджа по ярко-зеленой вспышке проклятия.

- Stupe...
Но Лестрейндж оказывается быстрее. Он отскакивает дальше и наотмашь бросает невербальное режущее. Аврор хватается за лицо, куда попало заклятье, и, шатаясь, начинает отходить прочь, натыкаясь на мебель.
Лестрейндж поднимает палочку, чтобы довершить дело, однако неожиданная слабость лишает его сил. Он опирается рукой о гардероб, где прятался мальчик-полукровка, в глазах темнеет. Оставаться в доме больше нет сил и он выскакивает на улицу, наплевав на оставшегося в доме аврора.
На улице пыльно и пахнет кровью. Рабастан натыкается на Долохова и жмущуюся к нему Кэрроу, затем замечает Беллатрису и Рудольфуса, испытывающих едва ли не восторг.
Рабастану на сегодня достаточно.
- Там больше никого не осталось, - кивает он на дома позади себя, стараясь перекричать звуки схватки и вопли своей семейки. - Мы все равно не сможем копаться под обломками в поисках каждого уцелевшего, только не с Авроратом на хвосте!..

Долохов командует отступление, и облегчение Рабастана, будто на автомате швыряющего в авроров Ступефаями, можно почувствовать на расстоянии.
Авада у него больше не выходит, он утерял боевой запал. Единственное, чего ему хочется, это унести ноги из этого ада.
Рабастан хочет было высказаться в том ключе, что брат и его чокнутая жена не отступят, но, кажется, Долохов предусмотрел эту трудность и расправляется с ней с характерной легкостью.
Его инструкции Лестрейнджа-младший выслушивает со старанием отличника. Ну что же, они действительно уходят. Отступают, бегут, валят... Назови как угодно, но наконец-то.
Тревога за брата чуть притупляется, когда Рабастан, бросив последний взгляд на фигуру Рудольфуса, исчезает в проеме забора - брат в зареве пожаров выглядит не просто могучим. Всесильным. Неуязвимым. Бессмертным.
Волосы Алекто впереди  - отличный ориентир.
Лестрейндж спешит за ней, спотыкаясь о камни и обломки взорвавшегося дома. К счастью, здесь темно и они незаметны для тех авроров, кто, возможно, уже окружает деревню.
Едва заметное натяжение и тонкий хруст в ушах, который можно принять за комариный писк, означают, что Лестрейндж и Кэрроу выбрались за пределы анти-аппарационного купола.
Отсюда уже можно аппарировать куда-то, откуда еще сделать два или три скачка, чтобы след достаточно затерялся и его невозможно было отследить.
Разумеется, аппарировать только в том случае, если они все выйдут из окружения.
Никто не должен остаться, это слишком опасно. Не ему, тому, кто попадется аврорам, а им, Организации.
Рабастан иногда думает, как Милорд определяет, кому поручить убийство соратника. И думает, у кого в их группе эта миссия.
Долохов - подходящий вариант, но, учитывая, как славянин не любит терять людей...
Беллатриса? Вряд ли, она способна забыться до такой степени, что сама может стать добычей.
Рудольфус?
Налетев на притаившуюся в тени забора Алекто, Лестрейндж выбрасывает из головы все лишние мысли.
Кэрроу напряженно указывает пальцем на двух авроров, крадущихся мимо зарослей кустарника наперерез отступающим Пожирателям.
Лестрейндж сглатывает, чувствуя во рту привкус крови, и тыкает Алекто в бок. Она недовольно оборачивается, и тогда он перед ее лицом расправляет три пальца на левой руке, поджимая остальные.
Бесконечно долгую секунду она таращится на его пальцы, не понимая, чего он от нее хочет, но когда он поджимает еще один и показывает уже два пальца, устремленные в ночное небо непобедимой V, до нее доходит и она кивает.
Кивает и поднимает палочку.
Он кивает в ответ, и когда прячет второй палец, они выскакивают из-за своего укрытия и невербальными Авадами укладывают по аврору - каждый своего.
- Чисто, - едва разжимая губы, говорит Кэрроу.
Лестрейндж не отвечает, глядя назад, в ту дыру в заборах, откуда они пришли и небо над которой оранжевое и дымное.
Мгновением позже из дыры появляется Рудольфус, волоча на плече Беллатрису.
- Ранена? - хмурится Рабастан.
- Нет, - коротко и непонятно отвечает брат.
Лестрейндж-младший думает, не спросить ли еще чего, нарываясь, но к ним присоединяется Долохов, кидающий заклятье задымления в тот путь, которым они пришли.
Антонин Павлович удовлетворенно оглядывает мертвых авроров на земле, вновь кладет руку на плечо Кэрроу.
- Уходим. Завтра прочтем в газетах, чем все закончилось.
Закончилось.
Не навсегда, но пока - все закончилось.
Рабастан аппарирует первым.

Protego - Защитные Чары - защитное заклятие, которое может защитить вас от Crucio или от Legilimens. И в этом случае ничего у противника не выйдет.
Reducto  - Раскидывающее Проклятие - отталкивает (раскидывает) твердые предметы с направления, указанного палочкой. Возможно действие и на живые объекты. В преодолеваемых преградах может делать отверстия.

Отредактировано Rabastan Lestrange (4 февраля, 2015г. 09:38)

Ужин больше напоминает поминки - Беллатриса едва притрагивается к пище, а Рудольфус только пьет, взмахом руки веля эльфам не приставать.
Рабастан тоже ест без аппетита, постоянно сдерживаясь, чтобы не закатать рукав и не посмотреть на тусклую Метку. Три дня прошло с тех пор, как произошло...
Лестрейндж даже не может описать это событие, хотя обычно за словом в карман не лезет. Просто резкая и короткая вспышка боли в левом предплечье - и все. И вот полинявшая Метка в результате.
Они пробовали связаться с Темным Лордом, как, наверное, каждый из Ближнего круга - и так же безрезультатно.
Совы между старинными поместьями продолжают неси свою вахту - но уже три дня Рабастан чувствует, что все кончено.

Допивая очередной стакан, Рудольфус с громким стуком ставит его на стол, а когда жена и брат поворачиваются к нему, то без предисловий объявляет:
- Есть версия, что авроры Лонгботтомы знают, что с Милордом.
Беллатриса с едва слышным вздохом тянется через стол и накрывает ладонью пальцы Рудольфуса. Рабастан замирает, откладывая вилку.
- Барти заходил ко мне сегодня - он почти уверен, что его отец в разговоре с кем-то упоминал Повелителя и Френка Лонгботтома. Я навел справки - Лонботтомы давние соратники Дамблдора, любители грязной крови. Но мы всегда думали о Поттерах...
- Нет! - Беллатриса вскакивает на ноги. - Лонгботтомы! У них недавно родился ребенок, они оба авроры и состоят в этом Ордене Феникса! Это именно о них может быть пророчество!
Младший прищуривается - в словах свояченицы есть рациональное зерно, но это же не значит, что они должны прямо сейчас отправиться к Лонгботтомам?
К сожалению, именно это слова Беллатрисы и означают.
- Мы должны отправиться к ним! Каждая минута нашего бездействия будет пятнать нашу честь до конца времен! - голос мадам Лестрейндж взвивается на последней фразе. - Где они живут?
- Крауч обещал показать, - Рудольфус заражается энтузиазмом супруги. - Я свяжусь с ним через камин. Завтра же...
- Сегодня! Я отправлюсь немедленно! Одна, если придется!
Рудольфус мрачнеет:
- Не одна, - просто говорит он.
Беллатриса медленно и страшно улыбается мужу, а затем выбегает из столовой. Дробный топот ее каблуков слышен на лестнице на второй этаж.
Рудольфус отставляет бутылку и выходит следом.
Рабастан в нарушение всех приличий ставит локти на стол и устало потирает лицо горящими ладонями. Домовик опасливо собирает брошенные главой рода и его супругой столовые приборы.
- Молодой Хозяин хочет чего-нибудь? - услужливо интересуется эльф, доходя до места, где, закрыв лицо руками, сидит Рабастан.
- Нет, ничего.
Младший покидает столовую, комкая в руке позабытую льняную салфетку.

В кабинете Рудольфуса, куда приходит Рабастан, брат только что заканчивает оговаривать с Барти Краучем-Младшим место встречи и садится за стол.
- Это самоубийство! - обычно сдержанный Рабастан повышает голос с порога. Рудольфус, сосредоточенно дописывающий записку Долохову, ухмыляется своей худшей ухмылкой.
- Ну и что? - говорит он.
Рабастан неподвижно стоит над ним, скрип пера по пергаменту наполняет комнату неприятным шорохом, как будто мертвец разгребает сухую землю, чтобы вылезти.
- Это она толкает тебя в могилу, - тихо и страшно говорит Рабастан, вглядываясь в лицо брата.
- У тебя есть хоть какие-то доказательства, кроме ее слов и ее... убеждения? - Он почти выплевывает это слово, как будто Беллатриса и убеждения - вещи несовместимые.
- Мне достаточно ее убеждения, - с угрозой произносит Рудольфус, размашисто ставя подпись под письмом. Его интонации яснее ясного говорят Рабастану, что это не обсуждается.
- Не достаточно, - спорит Младший.
- Заткнись! - Рудольфус ломает в пальцах перо и поднимается на ноги, высокий, злой.
Младший некоторое время молчит, тяжело дыша, а затем резко разворачивается и выходит из кабинета, хлопая дверью. Он уверен, что Рудольфус пожалеет о своем опрометчивом решении.

Войдя в свою комнату, Рабастан сжимает кулаки, не в силах сдержать ужас - им нужно выждать, нужно больше сведений, нельзя вот так кидаться в омут.
Из его окна видно широкое мраморное крыльцо. И Беллатриса, уже в черном плаще, кружащаяся от нетерпения на одном месте.
Рабастан знает, что Рудольфус отправится за ней. И знает, что он тоже не останется в доме.
Он в последний раз сжимает пальцы, чтобы избавиться от дрожи, и, велев эльфу подать плащ, устремляется вон из комнаты.
Эльф догоняет его уже в коридоре, и Рабастан спускается по лестнице, на ходу застегивая плащ и трансфигурируя маску - он до смерти боится, что опоздал, что Рудольфус и Беллатриса уже трансгрессировали...

Рудольфус стоит в дверях, глядя прямо на спускающегося Рабастана. Он ждал - и это понятно без слов.
Рабастан проходит мимо стоящего неподвижно Рудольфуса, но тот останавливает его, придерживая за плечо.
- Ты? - Рудольфус внимательно вглядывается в лицо Рабастану. - Я думал, тебе не достаточно ее убеждений.
Взгляд главы рода полон угрозы и - совсем немного - гордости. Младший хочет отвести глаза, но заставляет себя выдержать этот полубезумный взгляд.
- Тебе тоже не достаточно, но ты идешь, - угрюмо отвечает Младший.
Рудольфус сжимает пальцы чуть крепче, но тут же отпускает и накладывает на лицо серебряную маску.
В прорезях его глаза начинают отсвечивать серебром.
Братья выходят на крыльцо и, обступив Беллатрису с обеих сторон, одновременно аппарируют.
Ноябрьский первый снегопад заметает крыльцо Лестрейндж-Холла, хозяева которого больше никогда туда не вернутся.

Отредактировано Rabastan Lestrange (4 февраля, 2015г. 20:15)