Вэнс забросила романы в мягких обложках. «Пленники страсти» замерли в очень неудобной позе в очень неудобном месте – в трюме корабля, уносящего их в Новый свет, но что поделать – Эммалайн сосредоточилась на другом.
Теперь она читает все что можно найти по родовспоможению.
Тоже, знаете ли, волнующе.
А беременных становится все больше – это похоже на эпидемию, вот что думает Вэнс. Во всем этом определенно есть какая-то закономерность – вот что думает Вэнс и отправляется проведать еще одну свою пациентку.
Всем, оказывается, нужны дети, всем для разного, наиболее традиционный подход у Рудольфуса и Беллатрисы. Им нужен сын, Наследник, живой, здоровый, способный в старости подать отцу стакан с огневиски а матери подарить пару убитых магглов. Остальным – для разного. Но это не отменяет того факта, что за беременными ведьмами нужно следить.
Собрать бы их всех в одном месте – думает Вэнс, прихватывая свою походную сумку с зельями против утренней тошноты, вечерних отеков и круглосуточной изжоги. Собрать в  одном месте – и ей будет куда проще, но тут есть риск, что не все беременные доживут до родов. Удивительно, как портится характер у ведьм на сносях, хотя, казалось бы, куда уж ему портиться…

С этой мыслью она аппарирует.

День хорош. Вэнс позволяет себе несколько минут думать о том, что день хорош, пока идет к дому, где ее ждет еще одна беременная ведьма. Под деревьями цветут примулы, на траве лежит дохлый стриж, задрав окоченевшие лапы кверху.
Солнце светит.
Уже у дома – еще один, тоже дохлый, но Эммалайн не замечает, перешагивает, стучится в дверь и на всякий случай ставит щит – потому что беременные ведьмы, характер, ну. В глазах леди Лестрейндж, например, иногда отчетливо читалось обещание Авады, спасало только то, что найти еще одного колдомедика пожирателям будет очень сложно, да и Рабастан расстроится.

- Это Вэнс, - на всякий, опять же, случай, представляется она двери. - Помните меня?
По небу проносится что-то черное.
Эммалайн поднимает голову, равнодушно разглядывает стаю мечущихся птиц – наверное, к дождю, хотя день, вроде бы, ясный.