Рон не рассчитывал на то, что получит письмо от Итон. Его крестная пропала куда-то чуть ли не больше месяца назад, и только то, что его не подстерегал очередной посыльный с недобрыми вестями, убеждало Рона, что Итон еще жива, предположительно – цела и, наверное, страшно занята. Он отправлял ей пару коротких записок, давно, еще в Хогвартсе, а когда не получил ответа, забросил это дело, решив, что потом она сама с ним свяжется. Все равно их занятия закончились, особых дел к крестной матери у Рона не было, а он был не мастак писать послания в духе «Доброго дня, как ваше ничего?».
А вот теперь дело к Итон у него появилось. Такое, что можно было потратить несколько кнатов из стремительно тающей горки накопленных карманных денег, чтобы послать ей весточку на все возможные адреса.
Впрочем,  О’Рейли ведь уже помог Рону узнать правду. Гораздо правильнее было бы залечь в квартире Перси и попытаться как-то с этой правдой смириться. Вместо этого Рон в ранних сумерках вышел из подъезда и, оглядевшись по сторонам, зашагал в сторону центра.
Идти было далеко, но он все еще некомфортно чувствовал себя в маггловском транспорте, да и хотел дать себе немного форы. Мысль о том, что его заметят знакомые волшебники, а может, и сама Итон прибудет в компании его старших братьев и отконвоирует домой, уже не так пугала Рона. Он знал правду и в крайнем случае мог бросить ее в лицо своим будто бы родителям. Ему, конечно, отчаянно этого не хотелось – ведь сцена обещала быть безобразной, и Рон инстинктивно хотел оттянуть момент объяснения как можно дольше, но если его все же отправят в «Нору» против воли – ну, значит, они знали, на что шли.
Он не мог бы точно объяснить, почему предпринимает эту нелепую вылазку к Итон. Но он ничего не знал о Рудольфусе Лестрейндже. И у него был только один знакомый человек, кто встречался с ним лично и мог рассказать всю правду.
Ничего ведь нет странного в том, что мальчик хочет узнать побольше о своем папочке, верно? Рон криво ухмыльнулся и толкнул дверь паба.
Заметив Итон – пока одну, но это еще ни о чем не говорило, - он подошел к ней и сразу протестующе поднял руки:
- Я вас умоляю, только не начинайте.
Почему-то он был уверен, что уж Итон-то точно в курсе его демарша.

Отредактировано Ronald Weasley (25 марта, 2019г. 21:52)

Каждый раз, как Рон встречался с Итон после долгого перерыва, он всегда заново удивлялся, тому, какая она все-таки худая, изможденная и совершенно несолидная. В его голове никак не вмещалось знание о тех трех десятках лет, что их разделяли – Итон была больше похожа на старшую сестру, ровесницу его братьев, и вела себя зачастую точно так же безбашенно, правда, вместо мальчишеских синяков и ссадин щеголяя всякий раз все новыми и новыми шрамами. Рон уже разучился им удивляться.
Благодарно кивнув – и за еду, и за отсутствие расспросов, он сел и, поставив локти на стол, перешел к делу:
- Мне нужно узнать кое-что о Лестрейнджах. О Рудольфусе Лестрейндже. И если точнее – все, что вы можете мне рассказать.
Он задумчиво окинул взглядом бар и замолчал, пережидая, пока девушка-официантка, пробегая мимо, стукнет запотевшим стаканом с колой об его край стола. Кажется, он начал привыкать к маггловским заведениям и тому, что в них никто никогда не обращает на тебя особого внимания.
- Если что, я сразу скажу, что не собираюсь его искать, устраивать охоту или что-то в этом роде, - продолжил Рон после паузы. - Я не дурак. Считайте это просто знанием ради знания.
В сущности, так ведь оно и было. По крайней мере, пока у него не было чего-то конкретного, что могло бы подсказать, как быть дальше.

Итон не задавала лишних вопросов и отвечала прямо, пусть и очень коротко. Но Рон знал, что это не может длиться бесконечно долго. Их с крестной матерью доверие друг к другу строилось на том, что она обращалась к нему как ко взрослому, а он, напротив, не говорил с ней как со старшей: то есть не врал, не сглаживал углы и не пытался казаться глупее, чем он был на деле. А значит скоро придется раскрывать причины своего интереса. Но пока вопросы задавал он, нужно было выжать из этого момента максимум.
Психопат. Рон зацепился за это слово и нахмурился. Сам он, ясное дело, всех Пожирателей считал поехавшими на всю голову маньяками. Но Итон столько лет проработала в Аврорате – в том числе в период войны, наверняка навидалась всякого, и такое определение от нее еще нужно было заслужить.
Рудольфус Лестрейндж заслужил. Чем?
- Почему вы так его назвали? – спросил Рон. – Психопатом? Просто так или… Он выделяется как-то из других Пожирателей, кроме того, что отлично бросается заклинаниями?
В конце концов, быть хорошим боевиком само по себе не преступление. Гарри вот тоже отлично схватывает все, что связано с Защитой от Темных искусств, и не всегда это так уж буквально защита. Да и то, что Лестрейндж убивал, не стало для Рона откровением, он давно знал это и так.
Было ли что-то еще? Почему он вообще решил, что что-то должно было быть? Из-за тона, которым всегда говорили о Лестрейнджах в их семье? Из-за страха в глазах Артура, когда тот смотрел на его сына? Может, ничего такого и нет. Может, это просто заурядный преступник. Может, тень Того-Кого-Нельзя-Называть накрывает и его имя, и только поэтому все так боятся и ненавидят эту семью?
Но Рон знал, что это не так. Из недомолвок и оговорок, из обрывочной информации в газетах, из всего того опыта, что мог набрать живущий последние шестнадцать лет в магической Англии волшебник.
Рудольфус Лестрейндж был чудовищем, даже если пока не очень ясно, почему.
Но скоро Рон узнает и это.