Рон, сгорбившись, шагал вслед за Гермионой по людным улицам, угрюмо глядя себе под ноги. Неделя, проведенная в почти что маггловской квартире Перси, кажется, подарила ему иммунитет к миру простецов, и он в кои-то веки почти не реагировал на шумящую совсем рядом реку автомобилей и судорожное мигание развешенных вокруг неоновых вывесок. Маггловский мир обтекал его с двух сторон, не задевая, как будто Рона надежно укрывал кокон из его мрачных мыслей.
Он совсем не был уверен, что поступает правильно. Мерлинова борода, еще сегодня утром он почти решил бросить школу и, следовательно, никогда больше не встречаться со своими друзьями, чтобы только не объяснять им все, и вот на тебе – он послушно идет за Гермионой, как привязанный невидимым поводком, чтобы разныться перед свидетелями по второму кругу.
С другой стороны, она, конечно, права. В смысле, Гермиона всегда, абсолютно всегда до отвращения права, но главное не это. Главное – что он без них двоих не справится. Просто не вытащит себя из квартиры Перси, до невозможности надоедая и брату, и самому себе. А у любой трагедии есть свой срок, и Рон отдавал себе отчет, что со своей он несколько затянул. Тут или надо пытаться что-то исправлять, или ломать все к дракклу окончательно, а у него даже духу не хватало представить себе, как можно воплотить в жизнь второй вариант. Заделаться бродягой? Сигануть с крыши? Прийти к Тому-Кого-Нельзя-Называть с требованием дать ему метку, потому что рано или поздно он все равно превратится в законченного психа, как его папаша, так что чего тянуть? Чушь несусветная. Оставалось только попытаться что-то наладить. Хотя бы эту вот их дружбу, которую он так резко и без предупреждения поставил на паузу.
- Все равно не понимаю, что нам мешало встретиться в школе, - проворчал Рон себе под нос, но так, чтобы Гермионе было его слышно. Кажется, ему нужна была еще одна порция железобетонных аргументов.
«Дырявый котел» вынырнул на них неожиданно, потеснив магазин с маггловскими пластинками и книжный. Рон очень надеялся, что последний отвлечет внимание Гермионы и это позволит ему немного собраться с мыслями, чтобы как-то сообразить, как встретить Гарри и что ему сказать, но магия книг на этот раз оказалась бессильной. Они торопливо прошли через зал под скучающим взглядом Тома и остановились на узком заднем дворике перед высокой кирпичной стеной, в которой скрывался проход в Косой переулок.
Торговая улица поначалу оглушила Рона своей обычной толкотней, и он тронул Гермиону за локоть – не хватало еще быть оттесненным деловитыми домохозяйками и потерять ее из виду, чего доброго, так он действительно передумает и повернет обратно. Страшно представить, какими словами тогда Гермиона обрисует Гарри всю ситуацию.
Их марш-бросок по Лондону даром не прошел – они появились на месте раньше срока и Гарри еще не должен был быть здесь, но, подходя к магазину с товарами для квиддича, Рон вдруг узнал в толпе стоящего к ним спиной друга, который разглядывал витрину. Рон виновато посмотрел на Гермиону и кашлянул.
- Видел «Нимбус-2005»? Говорят, самая неудачная модель, - сказал он хрипло, становясь рядом с другом и глядя на развешенные рекламные плакаты с известными игроками. - Как только они перенесли производство в Уэльс, все покатилось к Мерлиновой бабушке. А ведь двухтысячный был классный, до сих пор в десятке по продажам.

Пожалуй, мысли о квиддиче были тем единственным средством, что спасало от гнетущего ощущения приближающейся беды. Такое странное, в некотором роде ленивое движение в груди, будто бы неожиданно проваливаешься в пропасть и ничего с этим поделать не можешь. Так работала интуиция Гарри, и почти никогда не подводила. Предстоящий разговор с друзьями уже сейчас казался юному волшебнику непростым. Почему? Он ведь так и не узнал причин столь непонятного поведения Рональда. Мыслей почему друг, собственно, сделал то, что сделал, так и не нашлось. Это, признаться, угнетало.
Внутрь в лавку гриффиндорец входить не стал, но взял тонкую брошюру, что лежала в ящике у входа. Нехотя пролистал, рассматривая пестрые движущиеся картинки и игнорируя статьи. Сплетни о лучших игроках в квиддич, колдографии обновленных версий экипировки и, конечно же, описания последних модификаций метел. Последнее его и увлекло. До момента, когда за спиной раздался тактичный кашель друга.
— Рон, — Гарри резко развернулся, чуть не выпустив из своих рук брошюру и заулыбавшись. — Гермиона. Привет.
Внимательно осмотрел своих друзей с ног до головы. Гермиона выглядела обычно, быть может, чуть более собрана и напряжена. А еще у нее нахмурены брови, как будто бы она вот-вот начнет отчитывать их за то, что так и не удосужились прочитать о чем-то важном, или влезли туда, куда бы совершенно не следовало.
Или она уже это сделала? Уточнять, решил Гарри, не будет.
Рон был несколько... помят, насколько подобное определение вообще можно было употребить. Что же с ним случилось за ту неполную неделю, что он пребывал вдали от друзей? Так много вопросов, так мало ответов. Но раз они здесь, значит, ответы Гарри все же получит.
Гриффиндорец не удержался и зацепился взглядом за сцепленные ладони друзей.
Хм?
И все же они были вместе — все трое — здесь и сейчас. Как то и должно было быть все те дни, не реши Рон уйти.
— На самом деле, — начал Гарри, с удовольствием поддерживая разговор о метлах, — «Нимбус-2005» по описанию, — легонько махнул брошюрой, — очень даже ничего, но...
... но, конечно, нужно смотреть по факту в полете — хотел было сказать гриффиндорец, но умолк, стоило Гермионе перевести разговор в иное русло.
— ... но да, я хочу знать, что происходит.
В конце концов, они всегда были вместе: вместе проходили через различные трудности и жизненные подлянки, вместе кидались с головой в омут неизвестности в поисках правды и справедливости, и в целом рука об руку шли по жизни. Это не так уж и мало, не так ли? У них никогда не было секретов, Гарри считал, секреты не должны появляться и сейчас.
Гриффиндорец внимательно всмотрелся в глаза Рона. Насколько... щекотлива та информация, которой должен поделиться лучший друг? Целесообразно ли об этом разговорить, находясь в нескольких шагах от оживленной толпы? А толпа действительно была оживлена.
— Рон, если здесь неудобно говорить, мы можем найти какое-нибудь укромное место, — аккуратно уложил брошюру обратно в ящик у входа. — Или наложить заглушающие чары.

У Фортескью было так тихо и уютно, будто бы они в очередной раз пришли сюда просто поесть мороженое и поболтать о том, какие ужасы готовит им профессор Снейп в следующем семестре. Потом Гарри и Рон начали бы обсуждать предстоящий сезон по квиддичу, а Гермиона выискивала грамматические ошибки в меню. Но на этот раз она решительно отложила меню, - ни мороженого, ни чая ей не хотелось.
Она сразу же наложила заглушающие чары и проверила их надежность еще раз. Наверное, это была бы сенсация для какой-нибудь Риты Скитер, узнать, что Рон Уизли не родной сын Артура Уизли, да еще и почти законный Лестрейндж. Это задело бы Рона еще сильнее, если просочилось в газеты. Но гораздо хуже было то, что кроме газет, это можно использовать ради того, чтобы навредить всей их компании. Она не знала как, но полагала, что Пожиратели найдут способ использовать информацию в свою пользу, а значит, говорить о проблеме Рона стоило крайне аккуратно. И желательно быстро.
Слушать объяснения по второму разу было не легче, чем в первый. Кое-что новое не ускользнуло от ее внимания. Рон, вероятно, уже знал, что с матерью что-то не так, и делился этим с Гарри, когда они приехали в Нору. Конечно, с Гермионой он таких разговоров не вел, что, собственно, немного задевало, но... в целом, она понимала (в очередной раз), что некоторые вещи ему легче рассказывать Гарри, чем ей. Даже тот факт, что сейчас он рассказывает все спокойно, извинившись перед другом, а не орет "Когда ж ты оставишь меня в покое, Гермиона?!", это подтверждал.
Она посмотрела на Гарри, попыталась предугадать его реакцию. Новость, конечно, ошеломляющая, и Гермиона сама не знала, как ей теперь относиться к миссис Уизли и к Артуру. То есть, она не была настроена настолько агрессивно, как Рон. И вовсе не считала, что все было обманом и что Рона за сына не считают, но предпочитала пока молчать. Он не был настроен ее слушать, но может Гарри в этом поможет.
- Это еще не все, - сказала она прежде, чем Гарри отреагировал на рассказ, и перевела взгляд на Рона. Лучше все сразу выложить, чтобы не растягивать эту неприятную тему на следующие полчаса в стиле "а знаешь, есть кое-что еще". Гермиона уже пережила нечто подобное днем и вовсе не считала, что все прошло безболезненно как для нее, так и для Рона.

Отредактировано Hermione Granger (26 февраля, 2019г. 12:58)

От этого «ты все сделал правильно» у Рона будто камень с души свалился. Нет, там, конечно, оставалось еще порядочно валунов, впору целый курган наклепать, но все же от простого одобрения ему стало немного лучше. Может быть, Гарри и не совсем искренне это говорит – все-таки из-за выходки Рона ему пришлось писать профессору Люпину! – но все равно: хорошо, что он не лезет в душу, не допытывается, точно ли Рон уверен, и не пытается убедить его, что «здесь наверняка произошло крошечное недопонимание».
«Подожди, - мелькнула угрюмая мысль, вторя словам решившей вмешаться Гермионы. – Он просто еще не все знает».
Но догадывается. Это понятно по вопросам, которые все ближе и ближе подбираются к самой сути проблемы.
- Да, - вздохнул Рон. – Узнал.
Спина у него вдруг стала как будто заржавевшая – не разогнуть. Ну почему нужно снова вспоминать об этом, говорить об этом? Ну зачем? Кому это нужно?
Разве что Гарри и Гермионе. В конце концов, если с ним действительно что-то не так, если с ним может быть что-то не так из-за крови Лестрейнджа, значит, они вдвоем - первые, кто должен об этом знать. Уизли уберегли своих детей от него, а вот с друзьями Рону придется управиться самостоятельно.
- На самом деле мне не пришлось даже особенно стараться, - наконец сказал он деревянным голосом. – Когда я подслушивал, Артур назвал фамилию. Он говорил, что я могу быть сыном Лестрейнджа. Я проверил, и это правда: я сын Молли Уизли и Рудольфуса Лестрейнджа. Пожирателя.
Рон снова почувствовал, как накатывает дрожь при мысли об этом человеке, при звуке его имени – дрожь омерзения, ненависти и страха. Но он постарался взять себя в руки. Не время сейчас. И бояться реакции друга тоже не время. Может быть, Гарри сейчас разочаруется в нем, испугается или возненавидит, но будет куда хуже, если он ничего из этого не сделает.
- Ты же понимаешь, Гарри? – спросил он, прямо глядя на друга. – Понимаешь, что это значит? Артур ведь прав. Я и правда могу быть опасен.
Он был уверен, что Гермиона – рациональная Гермиона! – не восприняла эти его опасения всерьез. Но Гарри, пусть и прожил 11 лет с магглами, происходил из семьи волшебников и гораздо легче погружался в магический мир, принимал его, так что, может быть, ему проще будет объяснить всю недобрую силу древней крови.

Когда Рон употребил выражение «злой человек», Гарри уже был готов к тому, что этот злой человек будет являться Пожирателем Смерти и наверняка самым ярким представителем последователей Волдеморта. Кто это? Кэрроу? Долохов? Малсибер? Перед глазами пролетали обрывки статей про Пожирателей, в которых фигурировали имена темных волшебников.
Гарри хотел было пошутить «сын не Волдеморта же в конце концов», но вовремя себя одернул. Рон бы не оценил шутку. В любой другой ситуации — да, но не сейчас. К тому же, гриффиндорец сомневался, что это... змеевидное существо с красными глазами, которое Гарри видел тогда на завершении Турнира волшебников, способен к размножению. Впрочем, мир магии — удивительное явление, в нем возможно практически все. Юный маг мысленно тряхнул головой — слишком омерзительные мысли, чтобы позволить им властвовать в его сознании.
Сын Лестрейнджа.
Сын Рудольфуса Лестрейнджа.
Гарри почувствовал, как по спине побежали крупные мурашки, следом поежился от охватившего вдруг озноба.
— Сын Молли Уизли и Рудольфуса Лестрейнджа, — глупо повторил, смотря куда-то поверх плеча рыжего друга. — Но... — осекся, стоило Гермионе тронуть Гарри за руку. Непонимающе глянул на стакан лимонада, затем на официантку:
— А, да, спасибо, — протянул монетку за напиток.
Означало ли все это, что Молли Уизли и этот... Лестрейндж... Нет, Гарри отказывался верить, что все могло произойти по обоюдному желанию. Это ведь отъявленный Пожиратель. И Молли Уизли. Насилие. Здесь наверняка должно иметь место насилие. Вся его сущность юного волшебника начала наполняться ненавистью и яростью.
А что должен был чувствовать в таком случае Рон? Гарри пусть и смутно, но представлял. И совершенно не винил друга за ту выходку с побегом из дома. Если честно, он поступил бы точно также.
Набрал полные легкие воздуха и шумно выдохнул.
Озноб все еще обхватывал плечи и макушку. Пить ледяной лимонад расхотелось напрочь и Гарри отодвинул стакан в сторону.
Голос Гермионы вывел Поттера из транса.
— Но это правда, Рон. Гермиона права, это действительно бред.
Гарри никогда не отличался каким-то особенным красноречием и никогда не считал себя идейным вдохновителем. Но тут вдруг его речь сама стала складываться из правильных слов.
— Вспомни наш второй курс, когда я открыл в себе способность говорить со змеями. Вспомни, как мы стояли после всего случившегося в директорском кабинете и мысленно готовились к отчислению за наше... приключение с Локхартом, василиском и Фоуксом. Помнишь? Нас тогда наградили специальной наградой за заслуги перед школой и Дамблдор попросил тебя отправить свою сову в Азкабан с прошением об освобождении Хагрида. Помнишь же, да? Так вот, ты ушел, а я остался. И выразил свои соображения о том, что не могу не замечать явного сходства с Волдемортом. Директор сказал, что в ту ночь, когда погибли мои родители, Волдеморт каким-то образом поделился со мной частью своих магических сил, и что во мне есть качества, которые так ценил Волдеморт. Понимаешь, Рон, это значит, что Распределяющая Шляпа была права, когда решила распределить меня на Слизерин. И когда была процедура распределения, я сидел на этом ужасном стуле на глазах у всего Большого Зала, слушал, что говорила мне Шляпа и смотрел... то на высокомерное лицо Малфоя и ощущал на себе все презрение Слизерина, то на смеющегося тебя и ощущал дружественность, струящуюся от Гриффиндора. И просил: только не Слизерин, только не Слизерин... И вот я там, где я есть. Это был мой выбор. И я очень хорошо помню слова Дамблдора, которые он произнес, когда я поделился своими сомнениями. Он сказал, что человека определяют не заложенные в нем качества, а только его выбор. Это ведь правда. Не тебе решать, в какой семье родиться, при каких обстоятельствах и с какой чистотой кровью. Все — добрый ты или злой, плохой или хороший — зависит только от тебя самого.
Гарри притянул к себе стакан с лимонадом и залпом выпил половину напитка.
— Твой собственный выбор — вот основополагающая.
Чуть помолчал, давая своим словам укорениться в сознании Рона.
— И я думаю, что угрозу семье мистера Артура представляешь не конкретно ты. Хотя тебя могут и использовать в каких-то своих целях те, кто может быть заинтересован в твоей истинной родословной. Если я все правильно понимаю, то ты являешься наследником рода Лестрейнджей. Но могу ошибаться, ведь ты будешь считаться внебрачным сыном... — Гарри глянул на Гермиону, ища поддержку. В вопросах наследственности гриффиндорец не разбирался — как-то никогда не возникала необходимость копаться в подобной информации.

Отредактировано Harry Potter (22 марта, 2019г. 14:21)