Ужасно болела голова. Гарри проснулся с головой болью, завтракал и обедал в ее навязчивой компании, под ее же тяжестью полусидел-полулежал на уроках насколько это было возможно, даже, кажется, что-то отвечал. Даже, кажется, заработал несколько баллов в копилку Гриффиндора. Вот только на какой вопрос он отвечал и что, собственно, доносил до преподавателя вспомнить бы не смог. По-хорошему, нужно было показаться в Больничном Крыле и попросить обезболивающее зелье, но сей поход гриффиндорец откладывал и откладывал, стоило только представить предстоящие весьма неудобные вопросы колдоведьмы. Вечно это повышенное внимание к его персоне. Нет, допрос он совершенно точно не выдержал бы.
А ведь, что странно, причин для мигрени не было: накануне день прошел достаточно обычно с минимальными нервозатратами, спать лег если не вовремя, то не как обычно за полночь. А если то был Волдеморт, то почему обходилось без видений? Ближе к вечеру Гарри пришел к мысли, что эта его боль, быть может, отголоски эмоций темного мага? Возможно, злится? Наоборот, преисполнен воодушевлением и... как бы ни парадоксально звучало, радостью? Юный волшебник закрыл глаза и попытался представить смеющегося Волдеморта — отчего-то не вышло. Прислушался к себе: боль была агрессивной? Пульсировала в затылке и немного в висках — да, но агрессивной ее вряд ли можно было назвать.
Сложно, решил Гарри, уныло смотря на наложенный в тарелку ужин. Есть не хотелось совершенно. Хотелось лечь и не двигаться.
А ведь через полчаса предстояло занятие с профессором Снейпом по окклюменции. И что-то подсказывало, предстоящая встреча обещала быть не из легких. Во-первых, это Снейп. Во-вторых, это Гарри. В-третьих, окклюменция — наука о защите сознания от чужого вторжения, а это значило, что Снейп наверняка захочет выудить из потайных закоулков памяти Гарри самые постыдные и отвратные воспоминания, не так ли? О, несомненно. Это же Снейп.
— Мило, — пробубнил Гарри, отодвигая от себя почти нетронутую тарелку с ужином, вставая и направляясь на выход из Большого Зала. Видимо, посещение Больничного Крыла все же необходимость. Иначе аудиенцию профессора Снейпа он просто-напросто не выдержит.
Допрос от мадам Помфри Поттер героически вынес, флакончик со спасительным зельем выпил залпом... вот только долгожданное спасение все не приходило. Стиснув зубы, Гарри поблагодарил колдоведьму и, глянув на часы, уныло поплелся в сторону выхода, а затем — в слизеринские подземелья. Как ни крути, окклюменция была ему необходима. А, значит, ему был необходим и сам Снейп. Несправедливо.
В подземельях было прохладно и сей факт Гарри даже понравился — немного, но боль унялась. Встречающиеся по пути слизеринцы предсказуемо пытались задеть ступившего на их территорию гриффиндорца и физически, и словесно. Гарри, вопреки поднимавшейся в груди злости, не реагировал. Еще пять минут, и он оказался у двери кабинета зельеварения. Помялся, переступил с ноги на ногу пару раз и еще немного помедлил. Шумно вздохнул и постучал. И тут же, чтобы не передумать и позорно не сбежать, вошел внутрь.
— Профессор Снейп?

Отредактировано Harry Potter (10 февраля, 2019г. 20:48)

Профессор Снейп оказался там, где и ожидался. Гарри тихонько выдохнул. Нет, он не позволял себе надеяться, что профессора не окажется на месте. Или то, что занятие по тем или иным причинам отменится. Когда дело касалось профессора зельеварения знаменитая удача надежды всея магического мира отчего-то ему предательски изменяла.
Проходить, значит, проходить. Плотно закрыв за собой дверь, юноша направился к первой парте — той, что была напротив учительского стола — встал рядом, так и не решившись сесть. Разрешения не было? Не было. Переступил с ноги на ногу. От того, как декан Слизерина произнес его фамилию, по спине пробежалась стайка мурашек. Да, конечно, Гарри знал, что будет непросто. Вероятно, примерно об этом же думал и сам профессор. И все же они здесь. Профессор был нужен Гарри, вернее, его знания и опыт. И хотя юный маг смотрел себе под ноги, не ощутить взгляд, которым одарил его Снейп, он не мог.
Гриффиндорец мысленно пообещал себе, что попытается быть... терпимым.
И тут же елейно подумал: «удивитесь, профессор».
— Окклюменция — наука о том, как защитить свое сознание от чужого воздействия... — чуть помедлил, — сэр.
Не сказать, что усердно, но подготовиться к занятию Гарри пытался. По крайней мере, удосужился найти определение. Больше информации он планировал получить от, собственно, самого профессора. Иначе зачем назначать занятия?
— Нет, со мной не говорит, но в целом говорит.
Да, конструктив в беседе с ненавистным преподавателем — не его, надо признать, конек.
— В основном я как бы вижу происходящего его глазами. Иногда даже чувствую его злость или разочарование.
На мгновение замялся.
— Но никогда не могу повлиять на происходящее. Это ужасно, — признался, внимательно рассматривая стертые носки своих потрепанных временем кед. — А потом приходит боль и резь в глазах. И я отключаюсь.
Поежился. Вспоминать обо всем этом было неприятно, а уж переживать — тем более. Если бы Гарри научился управлять этой связью, если бы мог воздействовать на то, что в действительности происходило в непосредственной близости от Темного Лорда...

Гарри знал, что будет весьма непросто на индивидуальном уроке с профессором Снейпом. Так исторически сложилось еще тогда — в первый день пребывания в Хогвартсе, когда их взгляды случайно пересеклись после торжественной речи Директора. Тогда шрам Гарри среагировал режущей болью. И пусть к концу учебного года гриффиндорец осознал, что шрам среагировал не на Снейпа, а на сидящего рядом профессора Квиррелла, от первого — крайне негативного — впечатления о Снейпе избавиться впоследствии не удалось. Ко всему прочему, этот негатив весьма успешно подхлестывал и сам Снейп на протяжении всего учебного года. Чего только стоила та его памятная фраза «наша новая знаменитость».
Гарри почувствовал, как язык и нутро обожгла желчь. Вообще-то он ответил ровно столько, сколько его и спрашивали. К тому же, он не сказал ничего лишнего.
«Спокойно, Гарри, спокойно. Ты же обещал быть терпимей, помни это. Будь терпимей и снисходительней. Ты знал, на что шел».
Мысленная мантра не особенно помогала. Гарри непроизвольно сжал ладони в кулаки и стиснул зубы. Но промолчал. Он ведь дал себе обещание и был намерен сдержать его во что бы то ни стало.
Гарри сел за парту, опустил сверху руки, сцепленные в замок. Должно быть, у него по шее и щекам образовались крупные алые пятна, возникающие всякий раз, стоило только гриффиндорцу испытать злость, смешанную с негодованием. Что случалось практически всегда в присутствии профессора зельеварения.
— Ничего не предшествует, — поджал губы. — Связь возникает внезапно. Я могу спать и внезапно провалиться в видение и при пробуждении точно знать, что это был не сон. Я могу сидеть перед камином в гриффиндорской гостиной, ни о чем не думать и опять же провалиться в видение. Я могу... В последний раз это случилось шесть дней назад на Гриммо. Я приказал... я приказал его голосом убить Руфуса Скримджера.
На профессора Гарри все так же упрямо старался не смотреть. Прекрасно знал, что если к презрительному и издевательскому голосу добавится взгляд, полный ненависти, то сдержать себя от необдуманных слов уже не сможет.
«Спокойно, Гарри, спокойно».
— Но, если я окажусь достаточно силен, уже я смогу доставить ему неприятностей, не так ли, профессор?
Вот только есть ли у него эти самые способности? Нет, они есть, иначе бы связь не возникла — это очевидно. Другой вопрос — сможет ли он в достаточной мере научиться ими управлять? Что-то подсказывало Гарри — подсказывало гаденьким голосом Снейпа в сознании юного волшебника — необходим иной, более лояльный преподаватель. Например, Дамблдор. Однако же, решил гриффиндорец, если бы Дамблдор в действительности был бы заинтересован в обучении Гарри окклюменции, он сам бы дал уроки. Но... увы.
Гарри отодвинулся насколько это возможно от нависшего над ним профессора, щурясь и сосредоточенно смотря в страницы раскрытого перед ним учебника.
— Я должен читать это сейчас? — подумалось, что прозвучало не совсем вежливо, и уточнил: — Я хотел сказать, мне это нужно прочитать сейчас или я могу взять с собой учебник и изучить теорию в свободное от основных уроков время?
Нахмурился. И в этом будет состоять обучение окклюменции? В обычном чтении? Да уж, Амбридж подала весьма плохой пример...
И тут же скинул голову, смотря сначала на профессора, затем на флакон в его руках.
— В СМЫСЛЕ ОДНАЖДЫ МЫ ЭТО ПРОВЕРИМ? Сэ-э-эр?

— Я ничего не боюсь, — с вызовом отозвался Гарри, резко поднимая голову и открыто смотря в черные непроницаемые глаза профессора Снейпа. Нет, он не лукавил совершенно. Боггарт Гарри пару лет назад принимал форму дементора, но с дементорами весьма успешно справляться научил Ремус Люпин. А ведь боггарты — это и есть воплощение самого потаенного страха, не так ли? Гриффиндорец не знал, что бы мог показать боггарт сейчас. Волдеморта? Смешно. Темного мага Гарри не боялся. Ненавидел — да, но не испытывал страха.
— Насколько мне известно, сэ-эр, — обращение растянул, добавив в голос немного язвительности, — Империо — это Непростительное заклинание, а сыворотку правды нельзя использовать на детях.
Впрочем, в последнем своем утверждении уверен не был. С другой стороны, разве Альбус Дамблдор разрешил бы ее использовать на учениках? Сомнительно. А время директорствования Амбридж — когда могли прибегнуть и к Империо, и к веритасеруму — уже, увы, прошло.
— Нет, не поспешила. Не отправила же она меня в Слизерин, — Гарри поджал губы. Он прекрасно помнил, как испуганный сидел на скрипящей табуретке на глазах у всего Хогвартса, жмурился и шептал: «Только не Слизерин! Только не Слизерин!»
— Хотя она мне сулила посильную помощь факультета Слизерина на моем пути к величию.
Пусть знает, злорадно подумал гриффиндорец. Он никогда и никому не рассказывал о том, как просил шляпу распределить его не на Слизерин. Что ж, теперь об этом осведомлен и Снейп.
— Как угодно, профессор, — согласился Гарри, переводя взгляд на книгу. Уроки окклюменции с профессором с каждой минутой казались все сомнительней. Интересно, много ли он успеет прочитать за какой-то час? Час — это в лучшем случае. Но спорить на сей счет гриффиндорец не стал — себе дороже.
Декан Слизеринца в своей излюбленной манере прошелся по возможностям гриффиндорца, существенно их принизив. Гарри злился, и эта борьба со злостью помешала ему акцентировать внимание на оговорку. Хотя, возможно, обратить внимание все же стоило.
Своей силы Гарри еще не осознавал. Впрочем, да, профессор был, как бы это ни было тяжело признавать, прав. Вряд ли Избранный сможет что-либо противопоставить Волдеморту. По крайней мере сейчас.
— Верю, — тихо подтвердил Гарри, прожигая взглядом книгу, что маячила у него перед глазами. На Снейпа смотреть не хотелось. Его взгляд — брезгливый и колючий — чувствовался каждой клеточкой тела. А от вкрадчивого голоса и вовсе бежали мурашки по линии позвоночника.
Гарри повел плечами. В подобном же разговоре с другими преподавателями он бы не раздумывая ответил: «хочу». Но не в беседе со Снейпом. Слишком хорошо представлял, чем мог парировать мастер зелий.
— На Защите от Темных Искусств нас учили, что в поединке важно не только защищаться, но и уметь атаковать в ответ. Я думаю, это справедливо и к ментальным наукам.
И да, лучшая защита — это нападение:
— И это тоже.

Отредактировано Harry Potter (27 февраля, 2019г. 23:34)

Гарри неожиданно для себя развеселился, попытавшись представить, как бы сложилась его жизнь, окажись он в действительности на факультете Слизерин? Изменил бы Снейп свое отношение к Гарри? А сам Гарри к Снейпу? Однажды он уже пытался подобное представить перед сном, но вышло нечто совершенно невразумительное. Как, впрочем, и сейчас. На самом деле, Снейп всегда был горой и опорой для своих подопечных змеек, они это прекрасно знали и очень умело этим пользовались. Мог ли бы Гарри рассчитывать на посильную помощь от декана Слизерина, носи он серебряно-зеленые цвета? Сложно сказать... Да и в любом случае, что думать о том, что могло бы быть, когда необходимо работать с тем, что есть.
Гриффиндорец четко осознавал, что ментальная магия — это настолько высокая материя, что ему — совсем юному волшебнику — рано думать о каких-либо свершениях, в особенности с учетом того, что он еще ничего о науке не знал. Однако все равно считал, что должен пребывать во всеоружии. Проще говоря, уметь и сдержать чужую атаку, и уметь атаковать самому. Другой вопрос — кто возьмется за обучение? Со Снейпом, подозревал Гарри, ничего хорошего не выйдет. А какие иные варианты?
Гарри мысленно хмыкнул, но тут же нахмурился и попытался вернуть себе серьезное выражение лица. Еще не хватало, чтобы декан Слизерина увидел извечную улыбку на лице гриффиндорца и начал язвительно комментировать сей момент.
На каждую реплику Снейпа хотелось громко и красноречиво фыркать: «Да-да, профессор, факультет Слизерин — это вы в его самом ярком обличии, и ему, факультету, очень в этом повезло... наверное. Да-да, профессор, моя с Темным Лордом не похожа на обычные случаи ментального воздействия и в целом, как вы уже успели заприметить, случай со мной не похож на обычный».
А перспектива оказаться ментально сломленными Гарри предсказуемо не вдохновила.
— Да, — неуверенно кивнул юноша, — пускать его слишком глубоко я не хочу. Да и вообще впускать не хочу.
Хотя самому покопаться в сознании Волдеморта он бы, разумеется, не отказался. Потому что считал правильным. А если кто-то думал иначе... как насчет того, что на войне все средства хороши?
Гарри подпер щеку левой рукой, поджал губы и прочитал пару первых предложений. Но уже в следующую секунду смотрел на профессора со злостью, недоверием и ненавистью. Он что, в действительности собрался поить ученика сывороткой правды?
— Но вы не имеете права! Это запрещено, сэ-эр.
Весь его жалкий самоконтроль, который он старался держать с самого первого шага, сделанного буквально пятнадцать минут назад в кабинете зельеварения, разлетелся на мириады осколков. Ненависть, пробившись через бреши, начала привычно заполнять Гарри.
И провоцировать.
— Я не буду это пить!

Как же ненавистный Снейп злил Гарри, не передать словами. И ладно бы просто существовала ненависть — в вакуумном пространстве, когда она ничем не подогревалась, с нею можно жить. Но из раза в раз волею судьбы, или по прихоти Дамблдора, приходилось пытаться... сотрудничать со Снейпом. И эта ненависть, взращиваемая Гарри с первого дня пребывания в Хогвартсе, в подобные моменты их стычек с удовольствием кормилась высвобожденнымы негативом и презрением.
Гриффиндорец усилием воли подавил желание схватить склянку и демонстративно швырнуть ее о пол. Вероятно, примерно также поступит и Снейп в отношении ненавистного уже ему Поттера.
«Спокойно, Гарри, спокойно».
В который раз он мысленно повторил эту фразу? А уже не счесть.
«Вдох-выдох».
«Спокойно».
«Все нарушенные мною правила — на благо магического мира». Разве нет? Но, конечно же, ничего подобного вслух Гарри не произнес. Профессор прав: законопослушным Поттер не был. Не потому, что являлся злостным нарушителем правил, нет. А потому, что иного выхода для него не существовало.
Скотина, зло подумал Гарри Поттер, смотря на стоящую перед ним склянку с прозрачной жидкостью.
Как же юноша ненавидел Снейпа и слова «надо», «необходимо», «придется» и остальные их производные. Вся его жизнь только и состояло из набата — должен, должен, должен. Почему он не может пожить для себя, никому ничем не обязанным? Еще один вопрос из миллиарда таких же, что останутся без ответа.
А в следующее мгновение в нем взыграло знаменитое гриффиндорское упрямство.
Какого черта?
Юный маг схватил стакан и, ни секунды более не раздумывая, залпом выпил содержимое. И с вызовом глянул на профессора: что дальше?
Прислушался к своим ощущениям — с его организмом не происходило ровным счетом ничего. Или же все-таки что-то происходило, но Гарри не замечал? Желание выбалтывать свои тайны появилось или нет? Дерзить и хамить в ответ — это да, не без этого.
— Не нужно о моих родителях... — сдавленно прошептал, ставя стакан на парту и отводя взгляд. Если честно, Гарри и сам не понимал, как его родители могли довериться мерзкому Петтигрю. Но Гарри не знал, каким предатель был в юности. И как сложились обстоятельства. С другой стороны, Петтигрю действительно не должен был предавать своих друзей. Даже если бы стоял перед выбором: жизнь друзей или его смерть. Гарри бы умер, но своих друзей не предал бы.
— Это дело случая.
О родителях Гарри готов был говорить с кем угодно, но только не со Снейпом.

Отредактировано Harry Potter (31 марта, 2019г. 22:54)