Она захлопнула книгу прямо на середине главы, чего практически никогда не случалось с Гермионой. Находиться в общей гостиной было совершенно невозможно. Лаванда с восторгом делилась с подружками результатами своего очередного триумфа на уроке у Трелони. Гермиона громко фыркнула, не в силах сдерживать свои эмоции, но никто не обратил на нее внимания. Гермиона была первой почти по всем предметам. Почти. Если не считать полеты на метле (она их конечно не считала), то оставалось только прорицание. "Наука" для тех, кто ни в чем другом не преуспел!
Ловя себя на таких размышлениях, Гермиона кусала губы от борьбы морального и научного в своей душе. Ну вот хочет Лаванда быть специалистом в предсказаниях - пусть будет! С другой стороны, сегодня она просто авторитет перед одноклассниками подогревает, а завтра пойдет и напишет... диссертацию по предсказаниям! Или еще хуже. Выпустит книгу о том, как открыть сотую чакру и создаст культ личности вокруг своей божественной персоны.
Мир магии прогрессивным назвать было нельзя. То, с чем уже давно боролись разоблачители шарлатанов и борцы с лженауками, в магической Британии еще даже не было раскрыто. Да что там! Сама суть магии не изучалась как следует, волшебники успешно проводили параллели между причинами и следствиями (определенный жест палочкой и слова приводят к определенному эффекту), но никто никогда не заглядывал в первопричины. Почему именно такой жест, почему некоторым удается делать тоже самое без слов и без жестов? Могут ли причины, обнаруженные изначально, не являться основой, необходимой для сотворения заклинания. Никого не волновали такие мелочи, пока все работало. Так что не удивительно, что прорицание, не несущее в себе какой-либо практической пользы, признавалось за истину.
Гермиона знала множество примеров из истории магии, когда личности было необходимо поступить так, как велено в пророчестве. Однако, никто никогда не задавался вопросом, каков процент вероятности, что пророчество вообще не имело отношения к судьбе этой личности? Правильно подобранные размытые формулировки, несколько неспособных мыслить критически очевидцев и чреда случайностей, и вуа-ля, у нас новый пророк! К тому же очень удобно считалось, будто бы действительно великие пророки делают не более одного-двух предсказаний за жизнь. Это ведь очень сложно! Естественно, ведь попасть в точку в чем-то действительно не очевидном было весьма непросто.
Чем больше Гермиона развивала эту мысль, тем больше закипало у нее внутри. Налицо ведь целый ряд проблем. Например, ее личная. Она не может считаться лучшей по всем предметам только потому что не собирается поддерживать антинаучный подход и изображать из себя гадалку в угоду Трелони. Да, пусть это эгоистично, но ведь она упорно работает, а не просто снимает сливки себе в удовольствие. Есть и более глобальные причины, чтобы начать борьбу. Ученики, готовые поверить в рисунки судьбы по линиям на руке или чаинкам в недопитой чашке, рискуют так и ворваться во взрослую жизнь доверчивыми идиотами, не перепроверяющими гипотезы. А проблема коммерции? Почему шарлатаны допускаются к написанию книг? (Порушенные Локонсом идеалы все еще причинали Гермионе боль.) Еще непонятно, что хуже: то, что они богатеют за счет непросвещенной публики или то, что эта самая публика так и впитывает в себя ложь, которую называет правдой. Профессору Трелони следовало бы тоже оставить это занятие и вдуматься во что-то более реальное, вроде теории вероятностей и математической статистики.
Гермиона не сразу поняла, что ее зовет Рон. Ему требовалась подсказка в эссе по зельям. Однако, друг получил лишь строгий взгляд, будто бы это он тут подрывал авторитет научного подхода, а не многочисленные пророки и гадалки. Она резко встала, пробурчала, что у нее дела и вылетела из гостиной. Часа через 2 у нее в руках уже было составлено вполне себе грамотное (во всяком случае с точки зрения магловской бюрократии) заявление о выводе прорицания из школьной программы Хогвартса. Гермиона была уверена, что как минимум ее родители точно подпишут это прошение и ей не терпелось заявить о своей инициативе администрации школы, ну, то есть директору. Можно было бы привлечь профессора МакГоннагал, но Гермиона подозревала, что волшебница лишь попытается успокоить ее и взовет к моральной стороне вопроса. Как то, что профессору Трелони нужна работа, и чисто по-человечески они не могут ее уволить. Допустим, Гермиону это тоже волновало, но взвесив все, она пришла к выводу, что вреда наносится куда больше, чем видят в этом другие преподаватели. Они не знают, что профессор вобьет в голову таким впечатлительным девушкам, вроде Лаванды. И может здесь и сейчас последствий никаких и нет, но в будущем... 
В общем, Гермиона решила, что если уж и начинать этот спор, то только с тем, кто может принимать решения об изменении программы обучения на глобальном уровне. Но вот попасть к профессору Дамблдору было не так уж просто. Ей оставалось лишь поджидать его у входа в башню. Благо, что иногда директор оттуда все же выходил не только через камин.
Она привалилась к стене возле статуи химеры и нетерпеливо постукивала по руке свитком со своими доводами и шепотом повторяла один за другим доводы против прорицания. И контраргументы на самые вероятные аргументы директора.