[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://sg.uploads.ru/CsEjZ.jpg[/icon][sign]Свобода выбора? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 62^y.o.</a></b><br><i>
Записка от Эмалайн застает Годит врасплох.
Что и говорить, за последнюю неделю собственные проблемы Годит приобрели неожиданную направленность и впечатляющий размах, а потому первостепенная причина ее возвращения в Англию несколько потеряла в яркости. Даже донимать нового Главу Аврората требованиями найти ее крестницу Годит не могла себе больше позволить, учитывая, чем это чревато лично для нее, и она проводила дни в городской квартире, отказываясь принимать кого-либо за редкими исключениями.
Судя по всему, и Годит вовсе не отказывалась от такого варианта, у нее начиналась небольшая и в высшей степени пристойная депрессия на фоне перспектив, с которыми ее очень деликатно, но ведомый тезисом о недопустимости лжи познакомил Иэн Корморан. Сама идея того, что раз в месяц она, Годит Макмиллан, будет обращаться в рычащую грязную тварь, рвущуюся в лес на охоту, доводила Годит до тошноты - весь ее образ, который она так тщательно выстраивала, приводила в гармонию со своим внутренним ощущением себя, распадался на части при этой мысли, как будто разорванный когтистой лапой.
Это было невыносимо - и еще невыносимее было осознание, что ни деньги, ни положение в обществе, ни лесть или обаяние не смогут изменить того факта, что отныне она принадлежит к касте неприкасаемых, тупых и презираемых оборотней.
Годит не рыдала в постели из-за этого - после той ночи, когда все случилось, она больше вообще не позволяла себе плакать - зато проводила дни под одеялом, опустошая коробки конфет и бутылки коллекционного вина.
Одним из таких дней, утром которого Годит даже не подумала подняться с кровати, считая, сколько дней осталось ей до первого обращения, Дилси и подала ей записку от крестницы, предположительно считающейся мертвой.
Короткую, очень корректную, абсолютно вежливую - такую, как будто в жизнях их обеих не происходило ничего, из ряда вон выходящего.
Ирония происходящего удивила Годит: с конца девяносто пятого она жила в Лондоне, обещая вознаграждение за нахождение или любую информацию об Эммалайн, а весточку от нее получила только сейчас, когда сама оказалась в неприятностях.
О том, что писать могла не Эммалайн, Годит едва задумалась - у любого злоумышленника было достаточно времени, чтобы прикинуться Вэнс, не затягивая на полгода, к тому же сам тон записки был настолько похож на их редкую с Эммалайн переписку, что Годит сразу же и не менее кратко сообщила, что рада получить доказательства того, что Эммалайн жива и имеет возможность дать о себе знать, а чуть ниже присовокупила адрес своей лондонской квартиры в маггловском доме и пояснение, что консьерж будет предупрежден, если Эммалайн захочет присоединиться к Годит за лэнчем.
Ни слова о проблемах, ни ответа на вопрос - в мире Годит и Эммалайн это была почти неприкрытая просьба прийти, едва не крик о помощи.

Отправив записку, Годит утомленно откинулась на подушку и прикрыла глаза, но долго так не пролежала: это внезапное напоминание о себе со стороны Эммалайн подействовало на Годит неожиданно бодряще, придавая смысл ее существованию.
До майского полнолуния оставалось больше двух недель, и это время Годит собиралась использовать, чтобы выяснить, что произошло с ее крестницей.
О дальнейшем она не задумывалась, намеренно строя планы не позже начала мая.
И, постепенно продумав, что она спросит у Эмаллайн - и о чем расскажет сама - Годит вернулась из мира сплина: приняла бодрящую ванну, привела себя в порядок и даже велела Дилси заняться подготовкой к лэнчу и убрать уже наконец-то конфеты и давно принесенные Кормораном традиционные пасхальные булочки.
В заботах время пролетело незаметно - и к часу Годит едва успела нанести последние штрихи, надеть серьги и воспользоваться парфюмом. Опираясь на трость, она вышла в гостиную, где Дилси накрыла чай, и села на край дивана, ровно держа спину.
Эммалайн могла не прийти, и Годит была готова и к такому - в этом случае она просидела бы гостиной до двух и вернулась в спальню, а на следующий день в час снова ждала бы Эммалайн в гостиной, и так до самого мая. Это было куда лучше, чем выслушивать бесконечные увещевания Иэна или терпеть его осуждающие взгляды исподтишка - и куда лучше, чем бояться того, что за ней придут, а других развлечений у нее и не было.

И когда Эммалайн все же появилась, и Дилси, души в ней не чаявшая, кинулась обнимать ее, не доставая выше колен, Годит поднялась на ноги куда быстрее, чем двигалась обычно. Почти не опираясь на трость она пошла навстречу Эммалайн, отмечая то, что бросалось в глаза- Эммалайн не выглядела ни заморенной, ни терпящей жуткие лишения, а в лице появилась ранее скрадывающаяся уверенность.
- Замечательно, что ты смогла принять мое приглашение, Эммалайн, - очень по-светски сказала Годит и в знак того, насколько в самом деле счастлива видеть крестницу живой и здоровой, коротко прикоснулась щекой к щеке Эммалайн в аристократической имитации поцелуев. - Я волновалась за тебя из-за газет и слухов, которыми обрастало твое отсутствие. Похищение, должно быть, уничтожило твою мать. Но где ты была все это время? Почему написала только сейчас? Эммалайн, ты...
Годит остановилась и покачала головой, снова расцветая улыбкой.
- Я веду себя точь в точь как Хестер, прости меня, дорогая. Давай присядем и ты расскажешь мне все за чашкой чая. Дилси принесет сэндичи, надеюсь, ты голодна. Только прошу, - и Годит посмотрела на Эммалайн оценивающе, - не будем друг другу лгать. Я достаточно долго пыталась тебя найти, чтобы понимать - ты не просто сбежала, чтобы провести зиму на юге.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (11 октября, 2018г. 16:12)

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://sg.uploads.ru/CsEjZ.jpg[/icon][sign]Свобода выбора? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 62^y.o.</a></b><br><i>
Годит понимающе кивает - ну разумеется, Эммалайн имеет право на свои секреты, и есть секреты, которые любая леди должна хранить во что бы то ни стало.
- Извинения приняты, дорогая. Главное, что теперь ты здесь и с тобой все в порядке.
Или не все - но они еще успеют обсудить и это, а пока пусть Дилси хлопочет, замирая от счастья и подсовывая поближе к Эммалайн тарелки.
Ужасные маггловские булочки с крестообразной насечкой тоже здесь. Домовухе нравится не только Эммалайн, ей нравится и Иэн - и это уже совсем лишнее, как лишние и ее тяжкие вздохи.
Годит, на чьих губах застыла безмятежная легкая улыбка, кидает на Дилси нечитаемый взгляд, от которого домовуха съеживается как под ударом, и ставит обратно на блюдце чашку, так и не сделав ни глотка.
Чашка звонко ударяется о блюдце.
- Укус почти зажил, - прямо отвечает Годит, глядя на чашку, но когда поднимает глаза на крестницу, то в ее глазах отражается та же улыбка, что застыла на ее губах. - Было повреждено несколько мышц, я немного хромаю, но это пройдет. Скорее всего, после первого же обращения.
У оборотней великолепная способность к регенерации, как-то сказал ей Иэн, и Годит чуть было не дала ему пощечину.
Она рассказывает и об этом, упоминая Иэна как своего старого друга, ничуть не кривя душой, и слова, которые она проговаривает, кажутся ей относящимися к кому-то другому - не к ней, не к Годит Макмиллан, которая просто не может стать оборотнем.
Годит пытается привыкнуть к мысли, что это ее новая реальность, что эти слова  - оборотень, обращение, полнолуние - отныне с ней до самой смерти. Получается не слишком успешно, но Годит не теряет самообладания.
- Я заражена. В Мунго говорят, что шансов нет - это укус, и он почти зажил. Моя реакция на какие-то зелья нейтральная, а не отрицательная... Наверное, ты понимаешь в этом больше меня, дорогая, - обрывает саму себя Годит, ставя блюдце с чашкой на стол. - Я оборотень.
Годит прикасается к лицу и наконец-то разрешает себе перестать улыбаться.
- Меня все уверяют, что еще нет, что до первого обращения я человек, но, Мерлин, это звучит так нелепо - как будто то, что я еще ни разу не обращалась, что-то меняет, - в этом признании даже больше, чем замечает сама Годит, сторонница формализма во всех его проявлениях. - Но твое беспокойство напрасно. Как видишь, я в порядке, дорогая. Просто навалилось все разом, и Аврорат пользуется возможность отомстить мне за то, что я критиковала их бездействие в твоей ситуации.

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://sg.uploads.ru/CsEjZ.jpg[/icon][sign]Свобода выбора? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 62^y.o.</a></b><br><i>
Годит поднимает брови, но не протестует. Дилси пододвигает свободный стул к дивану, прижимает к груди ручки, стоя над душой, и Годит прогоняет домовуху.
Ей хотелось бы обойтись без этих неприятных подробностей, однако Эммалайн все же колдомедик, и колдомедик талантливый,  а боль в ноге напоминает о том, о чем сама Годит предпочла бы забыть хотя бы на оставшиеся две недели.
Она удобно кладет ногу на стул, приподнимает юбку, наблюдая за действиями Эммалайн - и с удивлением понимает, что, что бы крестница не делала, это определенно идет на пользу.
Годит протягивает Эммалайн обе руки, встает, кидая короткий взгляд на прислоненную к дивану трость, и делает один небольшой шажок, опираясь на травмированную ногу.
Ее удивление возрастает еще сильнее, и она проходит взад-вперед по комнате, не жалея ногу, разворачиваясь на каблуках, будто молоденькая девушка, впервые надевшая взрослые туфли.
- Дорогая, это же просто невероятно - я совсем не чувствую напряжения, - Годит удивлена и восхищена одновременно - а еще благодарна Эммалайн за то, что та не стала комментировать уготованную Годит судьбу. Ждать превращения в жуткую тварь само по себе ужасно, не говоря уж о том, что при этом тебе все сочувствуют. Годит не любит сочувствия, которое не может контролировать - и здравая сдержанная реакция Эммалайн как нельзя кстати после хлопот Иэна.
- Это какая-то новая методика? Что ты сделала? - вежливо интересуется Годит. - И почему все эти якобы целители в Мунго не могли мне помочь настолько же эффективно?
Годит Макмиллан, участвовавшая в каждом благотворительном обеде, вечере или собрании, посвященном сбору денег на нужды госпиталя, негодует - за свои деньги она привыкла получать самое лучшее, и теперь чувствует себя обманутой.
- Обязательно запатентуй, если ты еще не подумала об этом. - Разговор снова возвращается в прежнее русло, и Годит тоже возвращается к дивану, ласково и благодарно дотрагиваясь до локтя Эммалайн. - У меня есть знакомые в патентном отделе, ты не должна позволять какому-нибудь Гиппократу Сметвику присвоить твои разработки...
При упоминании Главного целителя Годит закатывает глаза - коротко, очень быстро, но достаточно явно: рассказы Эммалайн о несправедливости, допускаемой по отношению к ней, не прошли даром, и Годит не собирается прощать Сметвику его ошибок.
- Если заняться этим сейчас же, не откладывая, к осени ты получишь все бумаги. Сможешь назвать эту методику своим именем, милая - но лучше бы не задерживаться с этим. Эммалайн, это же золотое дно - и слава. Твое будущее будет устроено, как ты и хотела, но придется прервать свои... каникулы, - касается Годит острой темы. - Сейчас ты числишься пропавшей, предположительно мертвой. Нужно разобраться с этой неприятной ситуацией, и как можно скорее. Надеюсь, у тебя есть максимально нейтральное объяснение этим шести месяцам, дорогая? Для Аврората, я имею в виду.

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://sg.uploads.ru/CsEjZ.jpg[/icon][sign]Свобода выбора? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 62^y.o.</a></b><br><i>
Эммалайн считает, что возвращаться ей еще рано. Годит, знающая о внутренней кухне больницы лишь из рассказов крестницы, которая не особенно любит жаловаться, учитывая, что сама выбрала себе путь, не имеет повода не верить Эммалайн, но все же не одобряет идею продолжить скрываться. У нее есть опасения, что рано или поздно, но у обывателей имя Эммалайн начнет ассоциироваться с самими Пожирателями Смерти, а не их жертвами - особенно если крестница протянет еще полгода, а потом вернется как ни в чем не бывало. Годит, для которой перспектива очернить свое имя куда страшнее любой физической расплаты, не может не думать о том, как бы уговорить Эммалайн не усугублять свое положение -  а уж то, что Эммалайн могут запереть где-то в лабораториях Отдела Тайн... Ну, у Годит и там есть знакомые.

Она тоже берется за чашку, делает глоток, предоставляя Эммалайн самой догадаться, что согласия ее слова не вызвали - можно сказать, что Годит бережет силы, позволяя крестнице озвучить все причины ее нежелания вернуться, и когда Эммалайн касается таких тонких материй, как справедливость и благодарность, Годит делает еще один глоток.
И справедливость, и благодарность - всего лишь слова, а вакцину от ликантропии Эммалайн вполне может искать, и вернувшись в Мунго. Если вопрос стоит так, то Годит не пожалеет ни кната, чтобы ее крестница получила все необходимое и чтобы Сметвик не мешал под ногами, особенно раз речь заходит о ликантропии...
И тут же ставит чашку на стол, не заботясь о том, чтобы сделать это тихо.
Один вид Эммалайн - румянец, мечтательный вид, восхищение в голосе - наполняют Годит ужасом, смешанным со злостью. Ей слишком хорошо знакомы эти симптомы, как знакомо и имя, называемое крестницей.
- Вздор! - не так часто Годит демонстрирует свои эмоции, да еще и неподобающие леди, но откровения Эммалайн выбивают почву у нее из-под ног. Возможно, она еще поняла бы, иди речь об этом мальчике, с которым Эммалайн дружила в школе - что и говорить, школьная дружба не проходит бесследно, но - Долохов?
Антонин Долохов?!
Удивительный?!
- Дорогая, - но ласковое обращение дается Годит из рук вон плохо, она никак не может успокоиться, и наклоняется вперед, перебирая шелковый подол, - Антонин Долохов - очень дурная компания, и я сейчас говорю это не из пустых предрассудков. Я не просто слышала о нем, я знакома с ним лично, хорошо знакома, даже слишком хорошо, Эммалайн, и жалею об этом!
Чему, о Мерлин, он может научить ее крестницу?! А чему собирается научить?
Годит на самом деле в ужасе, и она хватается за накрахмаленную салфетку будто за спасательный круг, ища уверенность в привычном окружающем ее порядке, но этот порядок рушится, потому что разрушен фундамент. Упоминание Антонина разрушило магию, которой Годит окружала свою квартиру, неизвестную ему, и эта мысль поразила ее, пронзила новой вспышкой ужаса: Эммалайн знает, куда сбежала Годит, и теперь об этом может узнать и Антонин - и тогда ей снова придется выбирать, платить или бежать, в надежде, что однажды он забудет о ней.
- Я не знаю человека циничнее и беспринципнее Антонина Долохова, Эммалайн, и если в нем причина того, что ты желаешь продолжать рисковать всем, всей своей жизнью, своим будущим... Он использует тебя, получит требуемое - и ты никогда не освободишься, будешь отдавать и отдавать! Нет, дорогая, забудь об этом. Что бы он не говорил - он лжет. Что бы не обещал  - это ложь. Ты должна прекратить все, что связывает тебя с ним - и подумать о себе.

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://sg.uploads.ru/CsEjZ.jpg[/icon][sign]Свобода выбора? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 62^y.o.</a></b><br><i>
Эммалайн не хочет слушать, не хочет понимать. Годит ошибочно считает ее восхищение Антонином исключительно романтическим, но это и понятно, принимая во внимание ее собственную историю - и то, что Эммалайн оказывается в той же непосредственной близости от Долохова, так же неосторожно, как и сама Годит в прошлом, отмахивается от опасности, кажется ей несправедливым повторением своих ошибок.
Но разве задача Годит как крестной состоит не в том, чтобы защитить Эммалайн и не дать ей ошибиться, даже если та не считает, что ей нужна защита?
Защитить вопреки ее желанию, спасти от совершения те же самых ошибок.
- Дорогая, я тревожусь, и поверь мне, я тревожусь не напрасно, теперь в этом нет ни малейших сомнений, - то, что Эммалайн прикасается к ее руке, Годит ничуть не успокаивает. Она слишком много знает об Антонине, слишком хорошо его знает - многое узнала в ту их последнюю встречу, когда он буквально выследил ее в Лондоне и скинул маску галантного любовника.
- Если смысл твоей жизни заключен в том, чтобы разрушить ее, собственными руками уничтожить будущее, подвергая себя опасности - да, тогда ты доверилась именно тому человеку, выбрав в наставники Антонина Долохова, а в друзья тех, кто связан с ним...
Миссис Макмиллан, вы понимаете, кто мы?
Этот голос иной раз появлялся в ее сне, искаженный из-за серебряной маски и специальных несложных чар.
И вот теперь эти люди пришли за Эммалайн.
Годит коснулась пальцами лба, помассировала, собираясь с мыслями.
Она не отдаст Антонину Эммалайн, не позволит ему увлечь ее на дорогу, которая кончится Поцелуем дементора. Она уже раз спасла крестницу от Хестер Вэнс - тогда Эммалайн сама пришла к ней за помощью, не было ли ее сегодняшнее письмо таким же криком, пусть и неосознанным?
К несчастью, Годит прекрасно помнит, как сладко Антонин умеет улещивать, каким убедительным может быть - и как сложно ему сопротивляться. Будто паук, он окутывает свои жертвы паутиной лести, искреннего - или лишь кажущегося искренним - восхищения, предупредительности...
Годит трет лоб все сильнее, отчего на блой коже остаются красные пятна, и наконец принимает решение.
Будущее Эммалайн не должно быть связано с Пожирателями Смерти. Если девочка этого не понимает, то Годит сама решит эту проблему.
Ни единого пятнышка, ни единой скандальной ситуации. Она должна стать известной не благодаря своей связи с преступниками и убийцами.
Опуская руку, Годит снова может улыбаться и даже берется за чашку чая, чтобы сделать глоток, однако улыбка выходит слабой, даже осторожной.
- Позволь ме кое-что тебе показать...
Дилси с радостью принесла бы требуемое, но на эльфийку у Годит другие планы.

Без помощи трости Годит покидает гостиную, а когда в спальне появляется услужливая домовуха, дает ей совершенно четкие указания. Дилси в ужасе заламывает лапки, однако не протестует - ее преданность хозяйке не знает предела.
Отослав эльфийку выполнять порученное, Годит достает из секретера, стоящего в спальне, шкатулку с драгоценностями, на самом дне которой лежат несколько писем, перевязанных лентой - всего шесть писем в разномастных конвертах, пять из них выглядят совсем старыми, и чернила на них выцвели и потускнели за те пятнадцать лет, что прошли со дня отправки, однако шестое совсем свежее, отосланное и полученное в феврале. Пять подписанные, одно пришло без подписи и обратного адреса.
В пяти - уверения в нежной любви и описания новостей французской ривьеры, в шестом - прозрачная угроза и возмутительные требования.
Все шесть писаны одной рукой.
Это - последний довод Годит, и если даже это не убедит Эммалайн, то Дилси сделает то, что приказано.

- Посмотри, дорогая, - Годит вновь опускается на диван с грацией совершенно здоровой женщины и кладет перед Эммалайн письма. - Каждое из них написал мне Антонин Долохов. Ему не было нужды подписывать последнее - я и так узнала почерк. Оно пришло в феврале. Он требует денег, дорогая. Им всегда были нужны деньги, но сейчас, должно быть, источников финансирования намного меньше...
Хотя и возможностей получить требуемое намного больше, приходит в голову Годит, и она думает, а не была ли Эммалайн ак очарована сладкими речами Антонина, что уже опустошила свои счета?
Все это, разумеется, мелочи - денег Макмилланов хватит и Эммалайн, чтобы ни в чем не знать ограничений, но Годит возмущает сам факт. Она готова усмотреть в происходящем коварство Антонина - не получив ни кната от нее, он обчистил ее крестницу, вскружив ей голову сомнительными перспективами.
- Он предупредил меня о том, что я пожалею, если не дам им денег. Что не все можно решить золотом, что он помнит, где находится мое поместье - я, как видишь, помню каждое слово из этого письма. Это он организовал нападение на меня, дорогая. Он превратил меня в... в... в оборотня.
Снова произнести это у Годит едва хватает сил, но она все же справляется.
У стола появляется Дилси, с ужасом глядящая на чайник и ждущая только распоряжения Годит.

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://sg.uploads.ru/CsEjZ.jpg[/icon][sign]Свобода выбора? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 62^y.o.</a></b><br><i>
В другой ситуации Годит только одобрила бы упрямство крестницы, отстаивающей свое право самостоятельно решать, с кем ей общаться и у кого учиться - и разве не Годит была настолько высокого мнения о потенциале Эммалайн, что в прошлом и глазом не моргнула, когда та решительно ушла из дома, освобождаясь от материнской тирании - но сейчас речь идет совсем о другом. Годит уверена, что Эммалайн просто не понимает ни всей подоплеки, ни истинного положения вещей. Что она обманывается в Долохове, его мотивах, своих возможностях.
О, без сомнения, Эммалайн можно понять: Годит и сама прекрасно помнит, каким обходительным, каким внимательным собеседником может быть Антонин, как он щедр на обещания и уверения, как умеет представить даже очевидно невыгодные стороны сотрудничества с собой в самом наилучшем свете... Помнит и о том, кто скрывается под этой идеальной маской, и теперь всерьез обеспокоена, что ее бывший любовник сумел обмануть Эммалайн.
Должно быть, она слегка ревнует - то, как крестница говорит об Антонине, как зовет его по имени, дает ей полное право заподозрить, что интерес Эммалайн лежит не только в плоскости отношений "наставник-ученица", и понимание этого делает Годит только непримиримее.
- Поговоришь с ним? - насмешливо спрашивает Годит, неосознанно перебирая отложенные Эммалайн в сторону письма, на которые она возлагала столько надежды. - Поговоришь с ним - и он тебя послушает? Эммалайн, милая, ты так плохо его знаешь...
Годит практически уверяется, что Эммалайн влюблена или находится в опасной близости от этой грандиозной ошибки - и уверена также, что Долохов сполна использует этот фактор - может быть, даже поселив в своей пассии ложную убежденность, будто ее слова и просьбы что-то для него значат.
Мерлин, а ведь она и сама так думала - и даже тогда, когда поняла, чего ради он объявился в Лондоне вслед за ней. Даже тогда, когда передавала ему выкуп - за себя, за сына, за то, чтобы Пожиратели смерти их больше не тревожили.
- Дилси, - окликает она домовуху, которая неподвижно застыла в углу, - чайник пуст...
Эльфийка поднимает на хозяйку полные слез глаза:
- Простите, Хозяйка, Дилси плохой домовой эльф, Дилси нуждается в наказании...
Прижимая к груди чайник, домовуха исчезает, а Годит прячет письма под салфетку, как будто не хочет их даже видеть.
На ее лице вновь спокойствие и благожелательность.
- Конечно, исправим, дорогая, - подтверждает она, только имеет в виду совсем другое. - Надеюсь, ты не торопишься? Я  так давно тебя не видела, пожалуйста, побудь еще... И достаточно обо мне, расскажи, как твои дела - ты выглядишь такой уверенной, такой... Самодостаточной. Что ты делала эти полгода? Занималась созданием сыворотки от ликантропии?
Если она скажет, что собирается прожить с Антонином жизнь и быть его опорой и музой, я его отравлю, принимает решение Годит, ничуть не сомневаясь, что окажет крестнице этим поступком огромную услугу.
И когда эльфийка возвращается, Годит забирает у нее чайник и сама разливает ароматный черный чай по чашкам.
- Молока, дорогая?