[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://s7.uploads.ru/ZskOa.jpg[/icon][sign]Аврорат? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 47^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Годит нравится атмосфера "Каннинга" - нравится, как здесь можно забыть, что ты находишься в центре Лондона. Ей, сдержанной от природы и благодаря воспитанию, нравится, когда люди вокруг не сдерживаются, нравится, когда кипят страсти, когда она чувствует эту страсть вокруг себя, дышит ею, восполняя что-то в себе.
Ее узнают - услужливый официант, тапер, которому она оставляет щедрые чаевые за безупречное исполнение мелодий, популярных на Лазурном берегу несколько прошлых лет, наемный танцор, всегда готовый подхватить леди, оставшуюся без кавалера.
Годит редко танцует - она слишком богата, слишком пресыщена, слишком давно вышла из возраста, в котором танцы в ночных дансингах еще не лишены определенной привлекательности, которую она не понимала даже в юности, но все равно приходит в "Каннинг". После развлечений, которыми полнится Монако, Лондон кажется ей слишком пресным, слишком лишенным красок, и только "Каннинг" выступает ярким пятном.
Она бы уже вернулась в княжество, но дела требуют ее присутствия здесь, Эдгар настоятельно просил вернуться и теперь, после недавнего происшествия, она немного испугана: все серьезнее, чем ей казалось с побережья.
О Пожирателях Смерти до Монако долетали лишь незначительные слухи, казавшиеся сущими пустяками, но для Великобритании они очевидно были проблемой, и Годит осознала это, едва начав читать "Ежедневный Пророк" - однако, быть может, она и дальше отмахивалась бы от этой серьезности, самоуверенно полагая, что ее это не коснется, если бы не собственное столкновение с вежливыми людьми в масках, потребовавшими три тысячи галеонов.
Деньги она сняла, Эдгара успокоила как могла. объяснив, что к нему больше не придут.
Дурацкую затею Корморана и О'Рейли, касающуюся оборотней, вообще выкинула из головы, послав им чек на сумму куда меньшую, чем собиралась послать изначально - и наверняка куда меньшую, чем они могли от нее ожидать.
Она ждала, ждала, ждала - но чего она совсем не ожидала, так это встречи с мсье Долоховым.
Их короткий роман в Монако был для Годит чем-то вроде сеанса психологической помощи - Антонин был умен, галантен и не афишировал их близость, а ей, спустя два года траура, было любопытно, почему о нем с придыханием говорили мятежная княжна и турецкая принцесса.
- Здравствуйте, господин Долохов, - с безукоризненной вежливостью поприветствовала старого знакомца Годит, ничем не выдав, что эта встреча вызвала у нее приятные воспоминания и легкую нервозность: заводить любовников в Англии она не собиралась.
Он удерживал ее руку, ведя себя на первый взгляд в рамках приличий и в то же время нарушая их, и Годит, чувствительная к сохранению лица, почувствовала себя неуверенно - здесь, в Лондоне, ей было намного сложнее даже временно позабыть о том, что для нее допустимо.
- Я не так давно вернулась в Англию. Не знала, что вы часто бываете в Лондоне, - без тени замешательства Годит вернула разговор в русло общих рассуждений, опасаясь провоцировать бывшего любовника на дальнейшие комплименты и в то же время признаваясь самой себе, что ей не хватало этого неприкрытого восхищения. - Это деловые поездки? Как вы находите город? В этом году очень мягкий январь, Темза замерзла намного позже обыкновенного.
Со стороны эта беседа теперь напоминала вежливую болтовню, принятую в свете, а соответствовать правилам у Годит получалось лучше всего.

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://s7.uploads.ru/ZskOa.jpg[/icon][sign]Аврорат? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 47^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Он был настойчив и прямолинеен настолько, что Годит уже жалела об этой встрече. В Лондоне ее имя не должно было быть запятнано даже намеком на распутство, и то, что она могла позволить себе в Монако, было совершенно недопустимым в Англии.
Годит продолжала улыбаться той же легкой благосклонной улыбкой, вполне уместной при случайной встрече с давним знакомым, принятым в свете, не давая своим мыслям отразиться у нее на лице, вызвав любой, даже самый незначительный интерес, и с той же спокойной невозмутимостью приняла его сетования на свою холодность - если Долохов и считал себя вправе на нечто большее, ему бы стоило получше узнать ее.
И все же ей по-прежнему было приятно и видеть его, и чувствовать этот прямой дерзкий взгляд, который будто теплое прикосновение, прошелся по ее телу - то, чего она так искренне и бесстрашно искала и нашла в Монако, было прямо перед ней, на расстоянии вытянутой руки, смотрело на нее глазами Антонина, сверкало в его улыбке.
Попытавшись вытянуть пальцы из его руки, Годит не удивилась, когда ей это не удалось - Антонин всегда держал ее крепко, сохраняя, однако, видимость пристойности - той пристойности, которая была уместной на Ривьере и совершенно неуместной здесь, в центре Лондона.
Ничьи руки после его рук не касались ее тела, и Годит затрепетала - воспоминания диктовали свои правила.
Уже не сопротивляясь - и лишь отчасти это было продиктовано нежеланием привлекать к себе внимание - она позволила вытянуть себя ближе к танцующим парам под страстные звуки танго, которым славился "Каннинг".
- Я всегда рада видеть своих друзей, господин Долохов, - уклончиво ответила Годит, лишь бы не молчать, все еще пытаясь переиграть его своей формальной вежливостью, но Антонин явно не собирался предоставлять ей подобного шанса.
Чтобы не выделяться среди танцующих пар она сделала шаг вперед, кладя руку на тонкое сукно его безукоризненно скроеной мантии, потянула его в ритм гремящего танго, скользя носком туфельки по натертому полу, отворачиваясь с точно выверенной грацией, чтоб тут же, подчиняясь музыке, взглянуть на него вновь - совсем близко, лицом к лицу, оказавшись в его объятиях.
- В Лондоне мне не хватает танго, - призналась Годит, вкладывая в свое признание куда больше, чем собиралась себе позволить.
Улыбка Антонина балансировала на самой грани соблазна - он очевидно знал это, и Годит чувствовала, что ему нравится это - нравится бросать вызов, нарушать правила, нравилась дерзость в любом ее проявлении. И ей в свою очередь нравилось это в нем - там, на берегу Средиземного моря она находила это будоражащим, возбуждающим, искушающим. Здесь к этому коктейлю прибавлялся еще и привкус опасности, возвращая ее во времена, когда она позволила себе так много, нарушила столько запретов и условностей и все же вышла сухой из воды, победив.
Ей стоило бы признать, что Антонин Долохов куда опаснее в качестве соучастника чем Иэн Корморан, но самоуверенность Годит, помноженная на ее деньги, опыт и положение в обществе, позволила ей отмахнуться от этой мысли - влюбленный мужчина глуп, она разберется с проблемой, когда придет время.
- Вам повезло найти это место, - и снова она вложила в свои слова едва ли не обещание, глядя в худое лицо Антонина, далекое от стандартов классической красоты, но запоминающееся, остающееся в памяти, волнующее. Его плечо под ее пальцами было твердо - мужское тело под слоями тонкой ткани. Годит поймала себя на мысли, что пытается представить, как он выглядел десять, двадцать лет назад - сейчас, насколько она знала, ему было около пятидесяти, он, должно быть, научился прятать эту нахальную ухмылку, оставляя только намек на нее, но когда он был моложе - кто он был?
Она мало что о нем знала - в Монако даже тот круг, в котором она вращалась, предпочитал сохранять легкую недосказанность - но слухи, слухи... Почему она не расспросила его, когда они были близки, подумалось Годит с легким сожалением. Почему она не задала все эти вопросы, которые отчего-то пришли ей в голову сейчас? О любовнице-балерине, о турецкой принцессе, о его семье?
Годит оборвала саму себя - их роман был приятным дополнением к морскому побережью, не больше. Ей следовало бы выбросить желание узнать Антонина больше из головы, если она не хотела возобновления любовной связи здесь, в Великобритании.
Но не хотела ли она?
- И все же я не люблю танго. Простите, Антонин, мне была приятна наша встреча, но уже пора, - так решительно оборвав танец, она остановилась, скользнув пальцами по его рукаву. - Надеюсь, Лондон вам нравится.

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://s7.uploads.ru/ZskOa.jpg[/icon][sign]Аврорат? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 47^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Она знала, что Антонин пойдет за ней, и хотела этого: была уверена, что он знает правила этой игры, игры для настоящих леди, которые не хотели добровольно поступиться этим статусом.
Он не разочаровал. Он вообще ее еще ни разу не разочаровал за все это время, и даже его появление в Лондоне, такое внезапное, такое грозящее небольшим, но неприятным скандалом, было приятным и бодрящим, обещая ей еще немало возбуждающих сюрпризов.
Она знала, что он пойдет за ней - и все же на улице почувствовала себя некомфортно, забеспокоилась, зарылась затянутой в перчатку рукой в недра меха в поисках палочки, лишь бы чувствовать себя увереннее, все еще опасаясь, что ее снова куда-то уволокут с улицы, как это случилось совсем недавно.
Когда Антонин ее окликнул, Годит тут же расслабилась, скрывая улыбку- он в самом деле шел за ней.
Легко отпустила древко волшебной палочки, и только тут позволила себе улыбнуться - он что же, намерен ее... похитить?
Легкая дрожь предвкушения прошла по телу Годит, и она вскинула голову, разглядывая лицо Антонина в неярком свете далекого фонаря.
Его слова поразили ее. Годит ждала другого - возможно, признаний, что он от нее без ума, признаний, что своей холодностью идти на крайние меры... Все это было бы понятно, знакомо Годит, со всем этим она умела справляться и не боялась этого, но он заговорил о другом, и в его голосе не было ни любви, ни страсти.
Не было ничего, кроме тягучей, ленивой дерзости и насмешки.
Она окаменела, когда смысл ео слов дошел до нее.
Рот наполнился слюной, ноги ослабели - с неудовольствием Годит поняла, что испугана.
Долохов пугал ее, как будто под приподнятой маской обходительного любовника Годит обнаружила чудовище, ухмыляющееся ей в лицо окровавленными клыками.
Пальцы в перчатке бестолково сжались в кулак, без палочки она была безоружна.
- Антонин, о чем вы...
Он толкнул ее к стене - не сильно, но Годит, в своих легких ботинках, куда больше подходящих для танцев, чем для ледяного асфальта, едва не полетела наземь, оступилась, ухватилась за его пальто обеими руками.
- Нет! Я не понимаю, чего вы хотите!
Одно было ясно - он хотел не ее.
Было что-то еще, что-то кроме ее любви и ее тела, и, внезапно, без оснований, ее пронзила страшная догадка.
Те двое на пустыре говорили о посреднике.
О том, что с ней свяжутся.
Могло ли быть появление здесь Антонина - отнюдь не сгорающего от страсти Антонина - быть отнюдь не случайностью?
Он сказал, что искал ее не ради любви, и Годит знала, что есть лишь еде один мотив.
- Деньги, - беря себя в руки, с презрением произнесла она, выпрямляясь и ощущая даже сквозь пушистый мех спиной холод стены. - Вы явились за деньгами, не так ли, Антонин?

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://s7.uploads.ru/ZskOa.jpg[/icon][sign]Аврорат? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 47^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Атонина ничуть не задели ее слова - он совершенно равнодушно подал ей руку, как будто они договорились о свидании, и Годит едва успела положить пальцы на его локоть, как ее подхватило и послушно и аккуратно поставило на ноги вдали от лондонской улицы.
Оглянувшись и поняв, куда они аппарировали, она едва не вскрикнула: они стояли у ворот ее поместья, виднеющегося сквозь голые зимние деревья и забор, лишенный естественного покрова из плюща.
- Ваше слово, - негромко сказала Годит, вкладывая в эту короткую реплику все чувства, которые сейчас испытывала, и отняла локоть. В словах Долохова явно содержалась угроза, и с этой угрозой следовало считаться. Даже без того инцидента после шоппинга Годит понимала, что он не лжет: он нашел ее в клубе и с легкостью аппарировал к ее поместью, сокрытому чарами ненаносимости. Сколько времени ему понадобится, чтобы найти уязвимое место и оказаться внутри? Сколько времени она сможет просидеть в поместье, ставшем ее тюрьмой - очень комфортной, родной, но все же тюрьмой, пока ее имя полощат все ведьмы лондонского света?
Годит пробрала дрожь при мысли о последнем. Антонин слишком хорошо ее знал, слишком быстро разгадал ее слабости, и ей нечего было ему противопоставить - все, как в Монако, подумалось ей с какой-то смесью стыда и восхищения.
Выбора не стояло: проще было откупиться.
- Мне не нужна палочка, - и с этими словами Годит подошла к воротам вплотную, снимая перчатку, чтобы коснуться одной из петель. По воротам будто прошла дрожь, и они медленно отворились.
Годит ступила на ровную подъездную дорожку, начинающуюся прямо от ворот и идущую до самого крыльца через разбитый вокруг дома парк с аккуратными газонами и небольшими подстриженными кустарниками.
- Идите за мной, - кинула, не оборачиваясь. - Вернете мне палочку перед уходом.
Сейчас в ее голосе отчетливо резались ноты раздражения - светская любезность ушла на задний план.
Годит и в самом деле не считала, что ей чем-то поможет, верни ей Антонин волшебную палочку. Ну что она сделает? Обезоружит его? Нашлет сглаз? Оглушит и свяжет? Подаст сигнал тревоги, чтобы привлечь авроров?
От последней мысли ее даже затрясло, и она покрепче сжала перчатку в руках, справляясь с волнением, и ускорила шаг, почти вбегая на крыльцо.
Дом встретил ее тишиной - после смерти Говарда и отъезда Эдгара Годит не чувствовала, как подчас одинока в поместье, и сейчас это навалилось разом, усугубляя ее неуверенность.
- Подождите меня, я сейчас спущусь, - и с этими словами Годит поднялась о широкой лестнице из самого холла, прислушиваясь к тому, как тихо ее каблуки ступают по паркету.
В кабинете, который всегда принадлежал ей, а не Говарду, она скинула меха в кресло и выдвинула ящик стола. Увесистый мешочек с галеонами выпирал из-под рождественских открыток. Годит потянула за край мешка, прямо за центр эмблемы банка, и вдруг материя разорвалась с громким треском, похожим на взрыв отдаленной бомбарды, и золото выплеснулось через край, монеты покатились по ковру, путаясь в густом ворсе, теряясь за столом, в ножках кресла, под книжным шкафом...

[nick]Godithe Macmillan[/nick][status]Женщина со вкусом[/status][icon]http://s7.uploads.ru/ZskOa.jpg[/icon][sign]Аврорат? Нет, не слышала.[/sign][info]<b>Годит Макмиллан, 47^y.o.</a></b><br><i>Рэйвенкло</i>[/info]
Она так и смотрела на катящиеся в стороны монеты, погруженная в свои мысли, и голос Долохова, настигший ее так внезапно, едва не заставил вздрогнуть.
Годит опустила разорванный мешочек на стол, никак не реагируя на вкрадчивость тона Антонина - она и прежде догадывалась, что он превосходный актер, но была убеждена, что с ней он не играет, и вот теперь от этих мурлыкающих интонаций нисколько не расслаблялась.
И только когда он задал вопрос о поводе, Годит подняла глаза и взглянула на Антонина с ледяным безразличием и идеально-выверенной улыбкой.
- Ну разумеется, нет ни малейшего повода, Антонин. Наша дружба вполне способна пережить пересечение Английского канала, - ее взгляд уверял его в обратном, и Годит немедленно убрала руку, едва почувствовала его прикосновение, даже не взглянув на свою волшебную палочку, выложенную на стол будто собранные девять очков на третьей карте. - Особенно если она будет подкреплена моим золотом.
Жалела ли Годит о том, что именно Антонин оказался тем посредником, о котором говорили Пожиратели в декабре?
Пожалуй, да, но лишь отчасти - этот факт помог ей определиться с тем, как к нему относиться здесь, в Лондоне. Если наличие любовника с довольно противоречивой по меркам Годит репутацией само по себе было достаточно скандальным, то его причастность к Пожирателям смерти и вовсе казалась ей недопустимой: быть замешанной в чем-то подобном Годи позволить себе не могла.
Она красноречиво повела плечом, сохраняя ту же холодную улыбку, способную обмануть лишь новичка в таких играх:
- И я дам еще половину этой суммы, которой вы сможете распорядиться на свое усмотрение, если наша дружба останется нашей тайной. Это придаст ей романтики.