Вспоминая вчерашний разговор с Уильямсоном, Энгус вынужден был признать, что его развели на дачу потенциально летальных обетов удивительно ловко. Единственное, что ему действительно дал Уильямсон - убедил, что лично он верит в подлинность текущей версии Скримджера.
Нет, конечно, развести Олдаса Уильямсона на веритасерум само по себе было деянием, достойным упоминания в сагах. Но Энгус отнюдь не чувствовал себя удовлетворенным текущим положением дел. Единственное, чем он был удовлетворен - своей работой с Арном, потому что получилось хорошо и он испытывал гордость за эту красивую конструкцию. Он был практически уверен, что все получится, и теперь хотел свою плату в виде интересной информации.
Как-то так вышло, что Энгус все это время очень мало пересекался со Скримджером и во время магической не-войны конца 70-х, и потом. Когда Скримджер стал главой аврората, Энгус уже сотрудничал с ними как нештатный ментальщик и к тому же был главой департамента, так что обновление договоренностей не заняло много времени. Тогда фыркать на Энгуса, если б Скримджер и захотел, было ему не по чину. А теперь выходило скорее наоборот.
Не считая формального разговора, пока новый министр знакомился со своим правительством, а по сути - больше с отчетом Энгуса, как дела организованы и движутся, - это была их первая встреча со времен выборов. На нее Энгус тоже взял с собой папку с отчетами, просто потому что всегда ходил на прием к министрам с отчетами. Пару раз отчеты всерьез его выручали.
В назначенное время он появился в приемной, с милой улыбкой вручил секретарю коробку пирожных и с ее дозволения прошествовал в кабинет, где мило улыбаться перестал.
- Добрый день, министр.

Скримджер взял отчет и посмотрел. Энгус тоже примерно так же посмотрел эти бумажки, когда забирал у секретаря. Число случаев, где работали ликвидаторы, процент случаев, где требовалось вмешательство обливиаторов, жертвы, пострадавшие, ущерб волшебному мира (в галлеонах) и неволшебному (в фунтах и галлеонах). Больше ничего особо содержательного там не было, но при необходимости он мог бы завести на основе этих данных получасовую дискуссию на сопряженные темы.
Скримджер отложил отчет. Энгус сложил руки на коленях, глядя министру в переносицу - чтобы не отводить взгляд и одновременно не создавать впечатления, что он уже лезет в чужие мысли.
- Я верю в ваши возможности в этом плане, - сказал он вежливо. - Да, в каком-то смысле я тут из-за Арна.
Арн вообще умел приносить неприятности, не так ли? Но в основном он приносил их самому себе и Министерству, а этот вектор очень хотелось развернуть, чтобы в итоге вышло хотя бы "самому себе и Пожирателям".
- Как я вчера уже сказал Уильямсону, - и Энгус не удивился бы, если бы Уильямсон это уже передал, - меня очень смущает новая тенденция, когда высокопоставленные чиновники Министерства ходят в плен к Пожирателям и возвращаются оттуда живыми, а некоторые - еще и невредимыми. Я хотел бы понять, что происходит. Благодаря тому же Уильямсону я уже связан предостаточным количеством обетов и не смогу действовать вам во вред, что бы вы теперь ни рассказали. И я, конечно, не жду, что вы свяжете себя симметричными обязательствами, но на ответы все-таки рассчитываю.

Интересный комплимент, подумал Энгус. Или не комплимент. Во всяком случае, сравнение с Пожирателями, даже на основании такой неопровержимой штуки, как анатомическое сходство, - это было не то, к чему он стремился. Он вежливо улыбнулся и промолчал.
Скримджер присматривался к нему так же, как и сам Энгус присматривался к Скримджеру. В силу занимаемой должности Энгус, конечно, сходил на выборы и голосовал, за неимением других нормальных кандидатов, за Скримджера. Он предпочел бы, чтобы вернулась Бэгнольд, но выбирать всегда приходится только из имеющегося. Из имеющегося он выбрал правильно.
- Я и не думал, что вы предложите для просмотра свою память, - сказал Энгус по-прежнему очень вежливо. - Но раз мы коснулись этой темы... высшему руководству Министерства магии по должности положено иметь ментальные блоки максимально возможного уровня, и кажется, мы еще не обсуждали этот вопрос. Так что если вы предпочитаете не меня, я должен отрекомендовать вам кого-то из своих подчиненных.
Это крайне уместное замечание дало ему время немного подумать о словах Скримджера. Пожиратели никогда не производили на Энгуса впечатления людей, неспособных разобраться, убили они человека или нет, или неспособных отличить министра от не министра. Они могли ждать достаточно долго, чтобы выдохлась любая доза оборотного зелья. Среди них были легилименты. В конце концов, у них был веритасерум.
Энгус шевельнул руками и переложил их на коленях по-новому.
- Кого же тогда убили Пожиратели?
Это напомнило ему о старой жабе Амбридж. Небольшая жертва ради безопасности Арна. Или большая, как посмотреть. Каковы вообще допустимые параметры жертв ради общего блага, хотел бы он знать.

Скримджер обошел этот неудобный момент. Энгус тоже обошел тот неудобный момент, что он, во-первых, уже успел поработать с Итон и вытянуть из нее информацию об их братании; что он, во-вторых, вытянул кое-что и из Арна. Скримджер и сам должен был знать об этом, но Скримджер мог забыть. Не учесть. Плохо представлять себе специфику легилименции.
Скримджер, которого он видел сейчас перед собой, Энгусу скорее нравился. Скримджер, который фигурировал в воспоминаниях Арна, - скорее не нравился. Преодолеть эту двойственность пока что не удавалось, хотя он и признавал, что на посту министра человек порой вынужден делать вещи, выдвигающиеся за рамки морали. Проблема была в том, что он не слишком доверял людям, делающим все это без него.
Параллельно сейчас, пожалуй, решался вопрос, усидит ли Энгус в кресле главы департамента. Но такие вопросы всегда возникают с приходом новых министров, он просто немного форсировал.
Скримджер говорил то же, что и Уильямсон. Энгус принял сказанное за основу и не стал концентрироваться на этической стороне вопроса: добровольно ли там копия пошла на жертвоприношение, можно ли распоряжаться ее жизнью как своей собственной, если существование копии невозможно без амулета, стоит ли ее считать вообще отдельным человеком и есть ли в таком случае жертвы. Даже религия не ответила бы на эти вопросы. В остальном решение казалось чистым.
Раньше Энгус думал, что можно сколько-то полагаться на мнение Итон: если у них со Скримджером общая кровь, то именно кровь и должна была подсказать ей, что в Министерстве по-прежнему заседает оригинал. Теперь он сомневался.
- По-моему, - заметил он светски, - вы сейчас только что сказали, что было два человека: Руфус Скримджер и его копия, предназначенная на убой просто потому, что Руфусу Скримджеру так было надо. В таких обстоятельствах люди нередко решаются на очень многое. И еще вы сказали, что при всем желании никак нельзя отличить одного от другого.

Движение бровей Скримджера говорило о какой-то эмоциональной реакции, и Энгус пока не понял, министр порицает его хамство или нет. Он ставил, конечно, на одобрение. Тот человек, каким он видел Скримджера - все эти братания с Итон, все эти внезапные решения взять на службу перебежчика, - должен был одобрять.
Но всегда есть шанс ошибиться.
Энгус кивнул. Он мог бы провести для авроров небольшой спецкурс по поводу вопросов, которые надо задавать. Или, может быть, дело в том, что у них там маловато слизеринцев. В любом случае он всегда подозревал, что в правоохранительных органах наблюдается недостаток людей, любящих поиметь законы и найти в них лазейку.
- Возможно, - согласился он. - Но я уже задаю вопросы, на допросах для ваших людей.
Пожалуй, невозможность существования двойника без оригинала звучала логично. Но пока что не была никак доказана. Энгус задумался, переплел пальцы и положил на них подбородок.
То, что говорил Скримджер, звучало ничуть не более безумно, чем то, например, что сам он видел в воспоминаниях Итон. Ничуть не более безумно, чем то, что он видел в многих других воспоминаниях. И наконец, ничуть не более безумно, чем многие вещи, происходившие лично с Энгусом. Но оставалась проблема доверия: себе он доверял и в довольно большой степени доверял Итон. Руфус Скримджер был для него темной лошадкой.
Энгус пожал плечами.
- Я знаю значительную часть того, что знает Арн, и значительную часть того, что знает Итон. Я не знаю, о чем я не знаю, но наверное, узнаю при дальнейшей работе с ними. Следовательно, вы можете не избегать того, о чем знают или могут знать они. Но у меня остался один вопрос.
Энгус сделал короткую паузу, переплел пальцы уже по-другому и положил руки на стол.
- Мы мало знакомы. Чтобы доказать, что мне можно доверять, я, как уже говорил, принес обеты, наглотался веритасерума, подписал договор. Больше мне нечего вам дать. Теперь я хочу понимать, дадите ли вы мне что-то, кроме вашего слова. Не то чтобы это было проблемой, - он сдержанно улыбнулся. - Но вопрос об открытости - двусторонний.

Энгус кивнул. Что ж, Скримджер имел возможность сделать такой выбор - и он сделал такой выбор. Люди, серьезно относящиеся к личной преданности, не принимают ее от кого попало. Вероятно, у министра не было необходимости завоевывать его личную преданность. Вероятно, сам он на месте Скримджера поступил бы так же, но он знал, что не оказался бы на месте Скримджера.
И как он уже сказал, это не было проблемой в силу тех обетов, которые он вчера дал, учитывая и такую вероятность.
- Спасибо, но это мне не нужно.
Забавно, что для себя Скримджер все-таки считал происходящее войной. Да все считали происходящее войной. Как и дома, в Ирландии, многие считали происходящее войной, и Ирландская республиканская армия называлась армией вовсе не случайно. Энгус воздержался от рассуждений про себя, почему англичане так прячутся от очевидного.
- Так вот, возвращаясь к Арну. Сейчас я убрал из его памяти воспоминания обо всех разговорах с вами, включая воспоминание о том, что он принес Непреложный. Судя по его настроениям, он не нарушит его по незнанию в ближайшие дни. После этого я верну ему воспоминания, и он продолжит работать на нас. Но меня очень смущает инцидент с Амбридж. Мне не нравится мысль, что я стану покрывать человека, который совершает убийства по заказу Пожирателей, не получив санкции от вас и даже не предупредив.
Санкция Скримджера, конечно, не оправдывала убийство, но она словно могла перевести Амбридж в разряд жертв ради общего дела, тех, кого было не спасти. Сейчас, убитая буквально на коленке, она была жертвой нелепой и не факт, что нужной, и это было гораздо хуже.
- Второй момент. Лишать Арна воспоминаний перед каждой встречей с Пожирателями и возвращать их затем означает очень быстро необратимо расшатать его психику. Я придумал, как мне кажется, способ спрятать их так, чтобы они оставались доступны носителю, но недоступны легилименту. Я не могу обкатать его на себе и считаю нецелесообразным обкатывать на Арне. Мне нужны люди. Для опытов. Я думаю, могли бы найтись добровольцы из числа заключенных в Азкабане.

Бедный, бедный растерянный Арн. Как же ему приходится нелегко, злые Пожиратели требуют от него все больше и больше, а нечуткое Министерство не дает лицензии на отстрел неугодных. Словно они его недостаточно любят.
А казалось бы, всего-то тупая стерва Долорес, по ней даже не всплакнет никто.
- Он убьет снова, - сказал Энгус. - Возможно, он будет искренне считать, что у него нет другого выбора. Но покрывать это будем мы с вами. Вы и я. Нужно донести до него: что бы ни приказали Пожиратели, сотрудничество с Министерством важнее. Пусть ищет способы выкрутиться до тех пор, пока вы или кто-то от вашего имени не даст ему распоряжение, как поступить.
Лучше потерять Арна, чем дать ему лицензию на преступления ради общего блага. Энгус не произнес этого вслух, но это было очевидно. Слишком даже очевидно.
Лицензию на преступление лучше было дать ему.
- Последствиями могут стать ментальные повреждения любой степени тяжести, от легкой забывчивости до полной потери личности и способности мыслить. И поскольку я знаю Азкабан, я бы не сказал, что это гораздо хуже, чем десять лет просидеть среди дементоров.
Лично Энгус там несколько часов едва пережил, и то под почти постоянной защитой Патронуса.
- Вот что я предлагаю. Мне нужны два добровольца. Я опробую на них эту методику, и если все закончится благополучно, они будут освобождены или им сократят срок заключения - в зависимости от тяжести преступлений. Я приложу все усилия, чтобы их разум не пострадал, а если он пострадает - все усилия для их излечения. Я не буду нести ответственности за невосполнимый ущерб их здоровью, сколь бы тяжелым он ни был. Альтернатива... Я продолжу изымать и возвращать воспоминания Арну, и мы будем надеяться, что его психика выдержит несколько циклов такой коррекции.