Смерть Трэверса ни для кого не была секретом - как, собственно, и неожиданностью - и будь Рабастан поблизости, он непременно постарался бы вправить Рудольфусу мозги. И когда это бы не вышло, отправился вместе с братом - он делал так всегда. Знал, что должен делать - и делал.
Но в том и была проблема: Рабастан не вернулся со встречи с Итон.
Мордредова сука покусилась на то, что принадлежит Рудольфусу Лестрейнджу - и уже не в первый раз. Время игр прошло.

Не слушая робких доводов разума, не считаясь с тем, что она может поджидать и его, выставив настолько заманчивую приманку, что она уже убила одного из них, Рудольфус использовал тот же ритуал, который вывел на Итон Трэверса. И оказался там же, где Николас двумя неделями раньше.

Небольшой аккуратный коттедж в стороне от остальных на улице, тянущейся вдоль кромки дюны, плавно спускающейся к морю, в сумерках казался еще меньше - Рудольфус едва ли осознал увиденное. Его гнало вперед желание покончить с Дженис раз и навсегда - покончить не миром, но ее смертью - и все вокруг, признанное неважным в этой перспективе, отфильтровывалось, скрадывалось тенями безумия, отступало перед единственной жаждой.

Рудольфус тяжело вступил на крыльцо, резко повел палочкой - выбитая дверь, чудом удержавшаяся на нижней петле, хлопнула о стену и замерла, перекосившись в проеме. Ударом плеча Рудольфус довершил начатое, не сдерживая свою потребность крушить, и переступил порог, осматриваясь.
Не такой, не омерзительно-маггловской он видел арену смерти Дженис Итон, вся обстановка этого домишки напоминала ему десятки подобных, которые он заваливал без счета и без жалости трупами их безымянных хозяев в семидесятые - но она, как и он, потеряла право выбирать: попросив мира и забрав его брата Итон будто повесила на двери этой жалкой халупы сверкающий плакат с приглашением, и Рудольфус откликнулся на зов.

- Сука, - загрохотал он, задрав голову к лестнице, ведущей на второй этаж, и убедившись, что передняя пуста. - Я пришел за своим братом. И за твоей головой!
Его голос разнесся по первому этажу, взывая к Итон, которой здесь не было - которой не было и там, где ныне находилась леди Мейер.
Итон не торопилась объявиться, и Рудольфус снова прибег к магии: швырнув Бомбардо в раскрытый дверной проем ближайшей комнаты, он отмахнулся от разлетевшейся в мусор стены и шагнул в образовавшийся проход, оказавшись на кухне. .
- Сука! - продолжал он звать, вторя грохоту. - Иди сюда и лично поблагодари меня за то, что сегодня Арн нам не помешает!

Отредактировано Rodolphus Lestrange (14 ноября, 2017г. 16:21)

На кухне Итон не оказалось, что было само по себе очень странно: ритуал должен был привести его к цели с погрешностью в десяток футов, но Рудольфус проламывался сквозь первый этаж, все еще не встретив хозяйку, и даже в порождаемом им грохоте не было слышно ни хлопка аппарации, ни звука шагов сбегающей со второго этажа ведьмы.
Или она трусливо пряталась, или...
Теоретизация могла подождать. Тот, кто находился в доме вместо Итон, ждать не стал.
Рудольфус не заметил того, кто атаковал его - вспышка атакующего отразилась в хромированном боку чайника, лишь примерно обозначая возможное укрытие врага.
Чайник, а вместе с ним и вся прочая кухонная утварь с подоконника, тут же устремились в этом направлении, разбиваясь о шкаф, о стену над ним, сшибая с полок прочие мелочи. Рудольфус развернулся было в ту же сторону, но не смог сдвинуться с места: сапоги будто приросли к полу. Оскалившись, на ходу вынужденный перестраивать атакующий замах и теряющий из-за этого время, Рудольфус Финитой смял чужие чары, возвращая себе свободу передвижения, но эта задержка дала о себе знать: поднятая в воздух каменная пыль и крошка обволокли его плотным облаком, не давая дышать, не давая видеть, царапая открытое лицо и руки.
Бетон и краска оседали в глотке.
Инсендио обдало его горячей волной: кожу на лице будто стянуло, отросшие и лезущие в глаза неровные полуседые пряди волос задымились, запахло паленым.
С нечеловеческим рычанием Рудольфус подался назад, прочь от огненной вспышки, прихлопнул пустой ладонью занявшееся было плечо. От мантии шел дым, лицо жгло.
- Где Итон! - выкрикнул Рудольфус, пригибаясь и уходя в сторону. В открытый рот тут же набилась раскаленная каменная крошка. Подошвы сапог протестующе заскрипели, но Финита, на которую он потратил драгоценную секунду, сработала.
Лестрейндж выпустил две Авады друг за другом, но, вынужденный бить вслепую и практически наобум, перешел к чарам, покрывающим большую площадь: после встречи с сучьей журналисткой в декабре, левым глазом он видел много хуже, и зрение полностью так и не вернулось, несмотря на все усилия.
Загородившись от атакующей его пыли, облепляющей лицо и руки плотной пеленой, он повел палочкой вниз в резком пике - и под потолком кухни сначала полыхнул электрический заряд, а затем обрушился на многострадальный шкаф несколькими молниями.
Пахнуло озоном, что-то заискрило в коридоре, к озону и паленым волосам прибавилась кисловатая вонь проводки - Рудольфус не знал, что именно издает этот запах, но привык к нему за те годы, когда вот так же врывался в маггловские халупы, неся кару и смерть.
- Где мой брат! - снова заорал он в свете бьющих молний, невербально отправляя по тому же адресу веером Гниение плоти.

Отредактировано Rodolphus Lestrange (21 ноября, 2017г. 19:04)

Какой-то удар он отражает, прикрывшись щитом, но щитовые - не его выбор, и выходить из них в собственную атаку немного дольше. Немного - но нетерпеливому, крайне редко разменивающемуся на защиту Рудольфусу и то кажется раздражающим.
Он пришел сюда убивать, а не практиковаться в дуэльных чарах, его мало интересует долгий обмен с противником оригинальными проклятьями.
Вспышки чар подсвечивают каменную крошку, чье мельтешение становится менее интенсивным, разрывают плотное облако пыли, прокладывая в нем дорожки и рассеивая его в пространстве. Легким флером окутывая нечто, что можно принять за фигуру противника, прячущегося от Рудольфуса.
Он прикидывает, может ли это быть Итон.
Ему очень хочется, чтоб это была Итон, но только шансов на это не так, чтоб много.
И с этим он разберется, когда убьет ублюдка, кем бы он - или она, делает скидку шовинист Рудольфус - не был.

Палочка резко дергается в его руке, едва он выпускает новую серию: несколько резких Секо, размашистых, крест-накрест, и в завершение плавная линия Ослепления, идеально ложащаяся продолжением режущего.
Он скалится, чувствуя, как тянет и трескается кожа лица - должно быть, ожог сильнее, чем казалось, а острые мелкие частицы пыли забиваются в морщины и царапины, разъедают, усиливают эффект.
Уворачиваясь от новой вспышки, широкоплечему, рослому Лестрейнджу требуется немало везения - и в какой-то момент оно играет с ним злую шутку: волшебная палочка вырывается из пальцев. Он бросается за ней - это первая же реакция, но определив траекторию, Рудольфус больше время на это не тратит. Удар табуреткой приходится вскользь, потому что он успевает дернуть головой, разворачивая плечи: левый висок, плечо, шея - парой дюймов выше, и деревянный угол сидения мог бы вырубить Рудольфуса, а парой правее - сделать проблемы со зрением еще критичнее.
Лестрейндж перехватывает табуретку, нисколько не смущенный ударом - у него крепкая голова, а табурет даже не бладжер.
Ассоциации с квиддичем заставляют его мышечную память принять управление на себя - продолжая двигаться за волшебной палочкой, только сейчас завершающей свой полет на столешнице под многочисленными шкафчиками, Рудольфус крепче перехватывает ножку пойманного табурета, взмахивает рукой...
Табурет обрушивается на стену, и в руке Рудольфуса остается крепкая, длинная ножка - идеальная бита.
Палочка скользит по столу, застревает в стыке, и когда Рудольфус выдергивает ее, отзывается блеклыми голубоватыми искрами - трещина идет через все древко, деревяшка неприятно холодеет в его руках.
Рудольфус взмахивает ею, отправляя с полок керамику в полет к противнику, но заклинание выходит хлипким, не точным, ни на что не годным. Часть посуды разбивается об пол, просто свалившись с полок, не причиняя ни малейшего вреда врагу.
По-прежнему сжимая в кулаке поврежденную палочку и ножку табурета, Рудольфус одним прыжком оказывается возле неясного пыльного контура, пригибается, опускает ножку в резком замахе, левой рукой нащупывая мантию врага.
Так же резко подается вперед для удара головой - у него в самом деле крепкий череп. И квиддичная реакция.

Это совершенно точно была не Итон - Рудольфус пережил немало столкновений лицом к лицу, немало столкновений с собственной женой, когда палочка летела прочь, чтобы понять: на него напал противник, не особенно или вообще не уступающий в комплекции.
Тем лучше.

Ножка табурета обрушилась на угол шкафа и тот закачался и осел, когда удерживающие его крепления подались из стены, но пока остался на месте.
Пинок в колено заставил Рудольфуса окончательно взбеситься: старая травма, существенно залеченная Эммалайн, напомнила о себе резкой, обжигающей болью. Наверняка хромота вновь усилится, но хромота сейчас волновала Рудольфуса в последнюю очередь, а боль только подстегивала.
Перенеся вес тела на здоровую ногу, отклонившись в сторону он кулаком свободной руки ударил в лицо ублюдку - из-за того, что между ними не оставалось и фута, бить приходилось сбоку, да и для замаха не оставалось пространства.
И даже этот замах отозвался в позвоночнике, а затем спустился в больное колено, очередной пинок ублюдка подлил масла в огонь.
Случайно или нет, но встреченный сукин сын знал, куда бить, и Рудольфус разъярился еще сильнее, продолжая молотить кулаком по противнику, и снова замахнулся ножкой, чтобы выбить из мудака дерьмо.
Проклятый шкаф, постепенно сдвигающийся из-за этой возни к стены, попал на линию замаха и на этот раз крепления не выдержали: гремя и звеня, он обрушился вниз, увлекая за собой редкую уцелевшую утварь, еще стоявшую на столешнице под шкафом.
Рудольфус снова дернулся вперед, уходя из-под удара угла шкафа и метя лбом в подбородок ублюдка. Ему понравился тот сдавленный не то стон, не то выдох, который он услышал в прошлый раз - ублюдок явно не учел, что Лестрейндж не потеряет присутствие духа и без волшебной палочки.

Ублюдок держался упрямо, не давая Рудольфусу обхватить себя обеими руками и выбить дух о стену. Ободрав костяшки о лоб ублюдка, Рудольфус столкнулся с необходимостью менять тактику: он не давал ублюдку вывернуть руку с палочкой так, чтобы  атаковать, но и сам не мог как следует развернуться, вынужденный следить за палочкой.
Чтобы уйти от шкафа, ублюдок рванул вперед, оттесняя Рудольфуса в сторону - треск столкнувшихся лбов вторил грохоту падения шкафа. Рудольфус неосторожно перенес вес на травмированную ногу, отпрянув, и потерял равновесие. Чтобы избежать падения, он наклонился вперед, припадая на колено, но не сумел остановить движение вовремя: согнув здоровое колено, впечатал его в пол, но эта поза добавила устойчивости, достаточной для очередного замаха - так и н выпущенная из руки импровизированная дубинка с силой обрушилась на поясницу ублюдка.

Дракклова ножка стула все-таки не выдержала, развалившись в руке Рудольфуса, но его это уже не так волновало: ублюдок почуял его слабое место и теперь бил туда.
Колено взвыло болью, а вслед за ним взвыл и Рудольфус. Отбросив биту, превратившуюся в его руках в щепки, Рудольфус рывком перехватил свою сломанную палочку в левую руку, действуя механически: правая рука скользнула по высокому голенищу, рукоять кинжала знакомо легла в ладонь.
Рудольфус вскинул голову, оскалившись, и, превозмогая, дернул себя вверх, и таким же рывком вогнал лезвие кинжала до половины куда-то в бок, ведя выше, чувствуя сопротивление ткани и плоти.
Острие кинжала царапнуло кость - не то ребро, не то позвоночник - и Лестрейндж, с трудом поднялся, но тут же снова рухнул на здоровое колено. Высвободил кинжал, развернув его горизонтально и дергая наискось, чтобы нанести как можно больше повреждений, но продолжить не успел: несколько приглушенных хлопков засвидетельствовали, что их тет-а-тет с ублюдком вот-вот будет нарушен.
Рудольфус никого не ждал - а значит, ждал ублюдок.
Взмахнув кинжалом перед лицом ублюдка, Рудольфус все-таки поднялся, сумев сохранить равновесие, и покрепче вцепился в свою палочку, собираясь аппарировать.
Палочка оставалась в его руке бесполезным куском дерева, и ему пришлось несколько раз попытаться, чтобы его все же выбросило из этого дома, где не оказалось Итон.