- Ну, - сказал Корморан, поднимаясь на ноги после продолжительной паузы, - давай-ка разбираться со всем по порядку. Как ты, Луна, не против начать осваивать комнату наощупь?
Конечно, такой способ едва ли мог считаться наилучшим, но Корморан в минуты паники был склонен следовать советам, а то и прямым указаниями проверенных товарищей. Энгус именно таким - причем по обоим пунктам: и проверенный, и товарищ, так что Корморан не собирался спорить с его толковыми предписаниями из любви к искусству. Луну нужно было где-то устроить. Накормить. Успокоить, если потребуется.
- Там довольно уютно: коврик на полу возле кровати, плед в ногах, если будет дуть от окна. И если не захлопывать дверь, то по утрам пахнет завтраком, - описывая гостевую спальню, Иэн старался избегать таких характеристик как выходящее на восток окно, расцветка обещанного ковра и узор обоев. Он не сомневался, что Луна в деталях сможет представить себе цвет или узор, а также вид из окна - и возможно, представленное будет даже интереснее, чем существующее в реальности - но уж если какое-то время девочке предстояло обходиться без зрения, ни к чему перегружать ее лишней информацией.
Лишней информации у них и так с перебором, тоскливо подумал Корморан, осторожно касаясь плеча Луны - чтобы она могла сориентироваться или даже ухватиться за его руку при необходимости. Лишней информации с перебором - а нужной практически нет.
- Я несу твою сумку, не переживай за нее, - предупредил он девочку, гадая, чем порадует его кладовая Энгуса и есть ли там продукты, из которых можно будет приготовить полноценный обед для ребенка. Зная О'Рейли, кладовка, как и кухонные шкафчики, вполне могла порадовать коллекционным виски - и повесившейся мышью.

На улице темнело - ирландский март не баловал долгими закатами.
Корморану подумалось, что Дженис будет чрезвычайно тоскливо вернуться в его пустой дом, если она выберет для возвращения именно эту субботу, но оставить Луну даже для короткой аппарации в Тинворт казалось немыслимым.
- От порога шагай прямо и окажешься прямо перед кроватью - четырех или пяти шагов будет достаточно, - он положил ладонь Луны на ручку двери гостевой спальни, помогая сориентироваться, и остановился, не торопя девочку. - Перешагни порожек - он совсем невысокий. Справа от входа еще один шкаф - он с тебя ростом и стоит довольно крепко, но если хочешь, я вынесу его в коридор. Скажи, Луна, тебе не известно, случались ли подобные временные потери зрения с твоим отцом или другими родственниками? Или что-то другое - особенно при легиллеменции? Ведь если твой папа упоминал, что легиллеменция - это противоестественно, он мог обмолвиться и о том, почему так считает, о чем-то из собственного опыта?
Впрочем, Корморан тут же решил, что слишком давит на девочку, и отступил.
- Не отвечай прямо сейчас, Луна, подумай как следует, когда будет время, а пока...
Он замолчал, подбирая слова, оперся плечом о дверной косяк, и все же продолжил, оставив тему с тем, как она находит комнату:
- Что бы ты хотела съесть? С обеда прошло немало, и мы все изрядно поволновались, ни к чему усугублять еще и голодовкой.

Пока Луна неторопливо изучала комнату наощупь и так же неторопливо отвечала на его вопрос о легиллеменции, Корморан поставил сумку ей на кровать, чтобы девочка нашла ее сразу же, и кивнул, позабыв на миг, что видеть его Луна не может.
- Хорошо, Луна. Это могло бы очень помочь - в том числе и помочь избежать повторения того, что случилось в Хогсмиде.
К слову, Корморан до сих пор не очень понимал, что именно случилось в Хогсмиде. Понимал лишь, что это было явление беспалочковой магии - и если Долорес Амбридж столкнулась с чем-то подобным по силе, немудрено, что она запаниковала настолько, что послала в Министерство отчет.
Странно только, что за целый месяц, прошедший с момента явления этих способностей Луны Лавгуд никто не заинтересовался подробностями происшествия - и не обнаружил, насколько интересный экземпляр представляет собой эта девочка. Никто, кроме них с Энгусом, поправил себя Корморан, но и они заинтересовались Луной с подачи Слизнорта и по косвенным причинам.
Не будучи паникером от природы, Иэн не стал представлять себе, какой трагедией могло все в конечном итоге обернуться - и как это отразилось бы на Луне, если бы она в самом деле оказалась виновницей, пусть и случайной, чьей-то смерти - но твердо решил, что разговор с Альбусом Дамблдором должен состояться как можно скорее. Он не озвучил этого раньше, в гостиной, но вполне допускал мысль, что директору Хогвартса может быть известно то, что нужно им с Энгусом - ведь Луна четыре с половиной года провела в школе, за безопасность детей в которой Дамблдор отвечал.
- Сырное печенье? - переспросил он бодро. - Ну что же, вызов принят. Посмотрим, что я смогу сделать.

Сырное печенье, конечно, оказалось по ряду причин пока недостижимым. Корморан на скорую руку нарезал бутербродов с сыром и маслом, снова подогрел магией чай и, водрузив все это на трансфигурированный из попавшей под руку газеты поднос, отправился обратно, к оставленной в гостевой спальне девочке.
- Луна, освоилась? - Он боком толкнулся в открытую дверь, расширяя проход, и сперва занес поднос, а только затем вошел сам.
Не договорил - поднос полетел на пол, многострадальные чашки, на сей раз не разбившиеся чудом, покатились по полу, выплескивая чай на коврик, тарелка с бутербродами перевернулась в падении по закону Мерфи, а сам Корморан торопливо приседал возле девочки, не обращая внимания на избравшую этот момент для напоминаня о кульбитах в Хогсмиде поясницу и на ходу перебирая самые безобидные, но при этом эффективные колдомедицинские чары.
- Луна, ты упала? Тебе стало нехорошо? - приподнимая Луну за плечи одной рукой, второй Корморан нашаривал в креплении рукоять волшебной палочки, жалея, то не выяснил заранее, нет ли у Луны или ее отца каких-либо предубеждений против Эннервейта или чего-то подобного, как вышло с легиллеменцией.
Пока он задевал только одежду девочки, все было в порядке, но стоило прикоснуться ладонью к открытой коже на запястье Луны, то Корморан вновь почувствовал этот отталкивающий удар - намного слабее, чем в гостиной недавно, и на сей раз без свечения рук, но эти защитные механизмы, которые реагировали на происходящее со своей носительницей, свое дело знали.
- Ты чем-то встревожена? Обеспокоена? Задумалась о чем-то неприятном? - если эти явления объяснятся только настроениями девочки, Корморан был готов хоть круглосуточно петь ей детские колыбельные и маггловские потешки, пока она не сможет контролировать это сама, но узнать об этом подробнее стоило как можно раньше.

Когда выяснилось, что девочка в порядке - хотя даже небольшого опыта общения с подростками Корморану хватало, чтобы усомниться в том, что лежание на полу соответствует этому "в порядке" - и он перестал мысленно перебирать известные ему колдомедицинские чары, Корморан сел поудобнее рядом с вставшей на колени Луной, потер ноющее колено и рассеянно поставил на основание опрокинувшуюся с подноса чашку.
- Да, здесь есть, что послушать, - согласился Корморан, не кривя душой. - Каждый дом, говорят, имеет свой характер - и выражает его через скрипы и стуки, к которым стоит прислушаться, чтобы узнать получше сам дом. Наверное, это верно и для людей - у тебя острый слух, да, Луна? Я бы предположил, что музыкальный, судя по тому, как ты легко подхватила ритм, когда мы танцевали в Хогвартсе.
Ему не очень хотелось говорить о своих ноющих коленях и спине - особенно не хотелось, потому что Луна могла подумать, что является виновницей недавних травм. Это, конечно, так и было - но Боже правый, никто особенно не пострадал и Корморан не сомневался в искренности девочки, когда она повторяла, что не хотела никому причинять вреда.
- Правая, - отозвался он легкомысленнее, чем чувствовал себя на самом деле, пожимая в ответ пальцы Луны как можно более ненавязчиво, скорее, лишь для подтверждения, что он понял и принял ее слова о том, что она не хотела его напугать. - Вывих надколенника много лет назад и разорванное подколенное сухожилие. Не думал, что это заметно, особенно на слух.
Он не был профессиональным танцором - но был танцором увлеченным и столкнулся с некоторыми минусами своего активного хобби, напоминающими о себе даже сейчас, когда пора бурных танцев осталась позади.
- Но тебе, наверное, скучно слушать про все это, - Корморан не стал скрывать вопросительной интонации. Пока обстоятельства складывались таким образом, что это они с Энгусом постоянно расспрашивали девочку о ее прошлом, ее самочувствии, ее ощущениях и тайнах - было вполне справедливо, что Луна тоже захочет узнать что-нибудь о них. Иэн сомневался, что Энгус одобрит такой бартер, но был уверен, что установление доверительных отношений им с Луной не помешает: чем меньше она будет волноваться в их присутствии, чем больше будет им доверять, тем, в конце концов, больше шансов, что следующая попытка легиллеменции выйдет куда успешнее.
- Ты напугала меня, да, - вернулся он мыслями к тому, как вошел в комнату и увидел лежащую на полу девочку. - Мы же не знаем, чего ждать, потеря зрения явилась полнейшей неожиданностью. Вдруг это еще не все неприятные сюрпризы?
Вообще, быть может, стоило придерживаться прежней тактики и продолжать уверять Луну, что все будет хорошо, делая вид, что никаких тревожных мыслей его не посещает, но она казалась успокоившейся и говорила достаточно рассудительно, чтобы Корморан попытался намекнуть, что не хотел бы вновь застать такую или подобную картину, зайдя в комнату в следующий раз.
Его, в конце концов, и инфаркт может хватить - а в таком состоянии он вообще ничем не сможет помочь девочке.
- Но знаешь, - Корморан поерзал и нашел, что на полу не так уж и неудобно, - сидеть на полу не так уж плохо. Нужно только не забывать, что можно замерзнуть. Ты не замерзла?
У нее были теплые пальцы, и это непрекращающееся ощущение слабого электрического разряда, как будто он касался мокрой батарейки от приемника, тоже было скорее теплым, чем нет, но Корморан не без паники представил себе, что будет, если Луна простудится - и как они ее будут лечить, и подействует ли лечение  - и, развернувшись резче, чем хотелось бы его спине, дотянулся до пледа в ногах кровати и стащил его на пол, сворачивая в ком и пододвигая ближе к Луне.
- Можем устроить пикник прямо на полу, но только если ты пообещаешь, что укроешься пледом, хотя бы ноги.
Он вытащил палочку и вернул на валяющийся совсем близко поднос и чашки, и чайник, в котором, спасибо, Иисус, за это маленькое чудо, еще остался кипяток, а вот на бутерброды, укоризненно лежащие хлебом вверх, посмотрел с сомнением.
- На кухне осталось достаточно сыра и тостов, и, насколько я знаю, у Энгуса есть хороший запас шоколада. Для чаепития хватит, а к его приходу я приготовлю что-то поосновательнее, - поделился своими планами Корморан, приманивая невербальным Акцио вышеобозначенное. - Не возражаешь, если я спрошу кое о чем? В нашу последнюю встречу мы договорились, что ты будешь вести дневники наблюдений. У тебя получилось?

Отредактировано Iain Cormorant (11 октября, 2017г. 19:40)

До сих пор Луна не давала понять, что потеря зрения - временная, напомнил он себе, временная потеря зрения - сделала ее абсолютно беспомощной, и Корморан, относящийся к ней как к уникальному экземпляру малоизученного вида (а таковым видом для него выступали и подростки в целом, а не только приснопамятные нарглы) счел за лучшее не возражать против привычек Луны, полагая, что это никому не повредит.
К тому же, раз уж он теперь знал, что ей иногда хочется полежать на полу, то наверняка в следующий раз при подобном зрелище не уронит поднос.
Три минуты или больше - торопиться им было некуда, а Корморан знал наверняка, что торопиться и не стоило.
Вместо этого он рассматривал девочку, особенно уделяя внимание ее ладоням, которые так светились внизу, чувствуя себя не совсем удобно из-за того, что делал это как бы в тайне от самой Луны, поэтому ее вопрос о травме принял с энтузиазмом.
- Нет, как ни удивительно, - о работе говорить ему хотелось меньше - и даже без всякой рефлексии Корморан знал, почему: он все же отчасти воспринимал всю эту ситуацию с Луной и ее особенностями как продолжение работы. Это не мешало ему испытывать к девочке искреннюю симпатию и желание помочь, но и вносило элемент профессионализма в те решения, которые он принимал или с которыми соглашался. - Это воспоминания о бурной танцевальной молодости. Несколько лет назад...
Он засмеялся - негромко, но весело, и махнул рукой, забывая, что Луна не видит его жестов.
- Ну хорошо, много лет назад мои физические нагрузки не ограничивались случайным рилом в Большом Зале, - Корморан не тяготился этими воспоминаниями, а потому самоирония не отдавала горечью или сарказмом. - Я танцевал много больше, принимал участие в местных турнирах, а там, Луна, страсти кипели нешуточные - и соперники были как на подбор. Мы старались, действительно старались, не считаясь с риском - так-то я и вывихнул коленную чашечку. Резкий поворот, неправильное положение ноги при прыжке - в общем, на некоторое время я вылетел из седла. Такие травмы лечат у магглов, и лечат хорошо, так что сейчас я не жалуюсь. Много бегать, конечно, не рекомендовано - но мне по статусу вроде как и не нужно, - закончил он рассказ очередной легкой шуткой. - С магическими существами я куда осторожнее, чем с танцами. К тому же, у нас в Департаменте ежеквартально проводятся тренировки, посвященные технике безопасности - лучше раз в три месяца день провести в тренировочных залах Аврората, чем растеряться при встрече с реальной опасностью.
Поняв, что его заносит туда, куда углубляться ему вовсе не хотелось бы - не стоило упоминать опасность, исходящую от магических существ - Корморан замолк, рассеянно потирая упомянутое колено, и принялся расправлять плед.
Луна поднялась на ноги довольно легко и без его помощи, и неторопливо принялась исследовать комнату.
Корморан не стал предлагать помощь - и, хотя был готов немедленно ее оказать, остался сидеть на полу, наблюдая за тем, как уверенно ориентируется девочка в комнате, которую не видит и в которой оказалась впервые, и размышляя о том, что она рассказала о простудах и нечувствительности к холоду.
Намеренно ли или нет, но его вопрос о наблюдениях оказался неактуальным.
- О, - повторил Корморан следом за Луной, наблюдая, как она стягивает носки. - Погоди, не двигайся, я их сейчас подсушу.
И пока на подносе располагались чинно прибывшие с кухни остатки хлеба и сыра вместе с шоколадом, обернутым в блестящую фольгу, Иэн принялся уничтожать следы своего недавнего буйства с чайником: начал с носков Луны, а закончил ковриком, впитавшим воду и предательски потемневшим теперь.
У Энгуса в доме не было никаких ограничений на применение магии - и Корморан разошелся ни на шутку, угомонившись только тогда, когда вытянул почти всю воду из коврика и носков и обильно использовав согревающие.
- Внизу есть камин, - предупредил он девочку,  располагая поднос между ними. - Но если тебе в самом деле не холодно, то можешь употребить по назначению оставшиеся бутерброды.
Под шумок он отлевитировал попадавшую снедь за дверь и уничтожил следы масла - не хватало еще, чтоб один из них подскользнулся на куске сыра.
- Луна, ты не хочешь говорить о наблюдениях? Если не хочешь, то мы не будем, но, скорее всего, это может быть важно. Особенно то, второе - о тебе, - мягко и якобы между прочим произнес Корморан, убирая палочку и разливая остатки чая.
Он не сомневался, что это важно, и, будто ищейка, взявшая след, уже мысленно заполнял первичную анкету, отмечая такие нюансы, как морозостойкость, вероятно высокий иммунитет, анти-легиллементные способности.

Когда Луна попросила позвать ее, он дернул головой от неожиданности - до того увлекся наблюдением за тем, как легко, будто бы совершенно без труда, девочка ориентируется без возможности видеть в чужой комнате. Так уверенно, будто провела здесь несколько месяцев, если не лет - причем еще зрячей. Как будто точно знала, где именно стоит каждый предмет меблировки, где лежит ее сумка.
Быть может, дело было все в той же загадке, окружавшей Луну Лавгуд плотной вуалью, думал Корморан, рассматривая ее плавные движения, останавливаясь на босой ноге - так, как будто в самом деле ожидал увидеть проступающие на половицах следы.
Но откликнулся на просьбу с энтузиазмом - стало быть, его местонахождение Луна не чувствовала (чуяла?) так хорошо, как мебель.
То, что девочка не ответила, его не смутило - сам по себе протянутый свиток и был ответом.
Корморан немного замешкался, на развернул пергамент, неожиданно остро чувствуя шершавую поверхность листа, и чуть подался назад, когда другой листок выскользнул из свитка - с изображением животного, которого даже Корморан предпочел бы не видеть.
Он приподнял рисунок, пробежав взглядом текст, посмотрел на Луну - сейчас ее глаза не светились, но Корморан понял, что видел то, о чем было написано прямо поверх изображения фестрала: там, в Хогсмиде, глаза девочки отсвечивали молочным перламутром, и даже если он сомневался в том, что видел сам, теперь у него было подтверждение этому факту.
Отложив рисунок в сторону - и не решившись спросить, что послужило причиной возможности видеть фестралов - Корморан просмотрел сам свиток.
Да уж, не густо - и ничего такого, что в самом деле могло бы заставить запаниковать. Не случись этого инцидента с Долорес Амбридж, никто бы еще долго не подозревал, что...
А, собственно, что?
Что Луна Лавгуд не такая, как все?
В магическом мире, насколько успел убедиться Корморан, инаковость не считалась предосудительной - по крайней мере, он не замечал обратного. Странности были в порядке вещей, как будто сама магия диктовала определенную терпимость, и Луна  могла достаточно долго даже не подозревать, что все это, о чем было вкратце, но дельно написано в свитке, вовсе не является частью жизни любого ребенка-мага. Быть может, никогда бы не заподозрила.
На мгновение Корморан почувствовал неуверенность в том, что поступает верно, стремясь разобраться, а что же происходит с девочкой, но в памяти всплыла ее собственная решимость, а также полный раскаяния и искренности голос Луны, утверждающей, что она не желала вреда Долорес.
Убежденный, что каждый человек изначально предрасположен к добру, а значит, стремится избегать зла, Корморан не мог оставить Луну наедине с ее страхом, если она вообще могла испытывать страх - и поэтому он вновь перечитал и надпись на рисунке, и краткие заметки в свитке, чтобы не пропустить ничего, а затем поднял глаза на Луну, заинтригованный ее вопросом.
- А что ты подразумеваешь под полноценным зрительным контактом? - вопросом на вопрос ответил Коморан, садясь прямее и забывая про напоминающие о себе спину и колено. - То, что ты пока не можешь видеть? Нет, мне кажется, это не должно помешать Энгусу в легиллеменции, Луна - главное, что ты в сознании и что твоя память не повреждена, а не зрение.
О снова замешкался, но тут же продолжил, убедившись, что принесенные с первого этажа средства из домашней аптечки Энгуса находятся на столе.
- И кстати, Луна, не пора ли закапать глаза? Энгус, конечно, не колдомедик - но пережил немало и я бы доверял его целительским рекомендациям, как бы они не звучали. Капли на столе, самый правый флакон.
Конечно, в другой ситуации он сам подал бы потерявшей зрение девочке требуемое - но из головы все никак ни шло то, как легко Луна передвигалась по незнакомой комнате, и он решился на этот небольшой эксперимент.
И, чтобы отвлечь Луну от возможных дезориентации - почему-то ему казалось, что она куда проще справляется с переходами по комнате, если не думает об этом специально - Корморан продолжил спрашивать:
- Если повторится то, что случилось в Хогсмиде, нам лучше выбрать место получше для нового опыта с легиллеменцией. Если беспалочковая магия будет зафиксирована здесь, Энгусу будет намного сложнее делать вид, что он совершенно не при чем. Ты не умеешь сливать воспоминания в Омут мыслей? Я уверен, у него должна быть парочка - и это может быть куда безопаснее, чем прямой контакт.

И вновь Луна с легкостью добралась до стола, ни разу не сбившись с пути, не запнувшись и не замедлив уверенных шагов - так, будто отлично видела и стол, и все прочие предметы обстановки.
Корморан не был уверен, что это проявление все того же защитного механизма - хотя бы по той причине, что девочка не была полностью избавлена от травм, падений или столкновений с некстати оказавшейся на ее пути дверью - но еще меньше был уверен, что такая легкость передвижения при потери зрения менее двух часов назад является нормальной.
Чуть ранее, на кухне, он крепко зажмурил глаза и попытался представить себе, что чувствует Луна сейчас - и едва не своротил со стола многострадальный поднос и уже порядком покалеченные чашки.
Определенно, доведись ему оказаться слепым, он вряд ли так хорошо ориентировался в незнакомой практически комнате.
Мысленно занеся это свое наблюдение в графу "странности", он уже почти без удивления понял, что, в отличие от  стола или кровати, его Луна в комнате теряет почти моментально.
Задержав дыхание, он медленно повел рукой перед собой, старательно избегая шума - но Луна не отреагировала, продолжая смотреть левее его головы и сжимая в обеих руках по флакону.
Так же медленно он помахал второй рукой - и с тем же результатом.
Не делая, чтобы девочка напугалась или решила, что он жестоко над ней шутит, Корморан быстро прекратил свои опыты и отозвался с чуть более напряженным весельем, чем стоило:
- Я все еще здесь. На том же месте, где мы сидели рядом. Развернись немного правее... Лицом к входной двери, - добавил он по наитию, почти не ожидая эффекта, но все еще впечатленнный тем, как Луна быстро освоилась в комнате.
Впечатленный настолько, что разговор об Омуте памяти отошел на второй план.
- Когда ты попросила меня позвать тебя чуть раньше - это все из-за того же? Ты не можешь определить, где я нахожусь, если я молчу?
Но причина, конечно, была не в этом - если только не допустить, что столы, стулья и все прочие объекты обстановки подавали свои сигналы девочке. Сигналы, которые Корморан не мог зафиксировать, как не мог увидеть нарглов, о которых Луна рассказывала ему в Хогвартсе.
- А все остальное в комнате? Ты как-то чувствуешь, где что находится, еще до того, как натолкнешься на это?

- С людьми всегда сложнее, - поддержал Корморан, проворно отодвигая поднос из-под ног возвращающейся девочки, но развивать тему не стал, напомнив себе, что имеет дело с ребенком. Пусть на удивление мудрым и необычным, но все же ребенком. А значит, для разговора о Добре, Зле и их борьбе в человеческих душах лучше подобрать другое время - когда все это странное, начавшееся с непонятного происшествия с Долорес Амбридж в Большом Зале, останется позади.
- Луна, сядь и запрокинь голову вверх, пожалуйста, чтобы глазные капли попали на правильное место. Кстати, флакон с каплями у тебя в правой руке, он стоял справа для того, кто смотрел на стол.
Едва ли Энгус предложил бы использовать нечто сильнодействующее - особенно в случае Луны, которая уже весьма нестандартно отреагировала на достаточно невинную легиллеменцию - но Корморан все равно потянулся забрать у Луны флаконы, чтобы изучить состав обоих.
- У тебя есть непереносимость к каким-то веществам? - Он зачитал вслух разборчивой скороговоркой этикетки и поднял на Луну взгляд. - Не хотелось бы усугубить твое состояние.
Без особых размышлений Корморан убрал флакон с успокоительным - в котором Луна уж точно не нуждалась, по крайней мере на данный момент, - и заинтересованно встряхнул пузырек с каплями для глаз.
- Хочешь закапать сама или мне сделать это?

Отредактировано Iain Cormorant (2 ноября, 2017г. 19:44)

Учитывая, что ему приходилось расспрашивать Луну обо всем, даже мельчайших деталях, которые ей явно казались само собой разумеющимися, Корморан был готов к отказу - личные границы девочки были жестоко попраны сегодня и вот-вот могли начать требовать отмщения, а потому он ожидал, что с минуты на минуту Луна сменит благосклонность на неприятие из-за естественной отдачи, и опасался своей навязчивостью ускорить этот момент.
Однако Луна не отказалась от помощи - скорее, приняла ее как нечто совершенно естественное, и Корморан только мысленно поблагодарил провидение за эти небольшие радости, закапывая средство, оставленное Энгусом и пользуясь случаем, чтобы убедиться, что каким-бы молочным сиянием не отсвечивали сегодня глаза девочки, сейчас его нет и в помине.
- Ты очень храбро держишься, Луна, - исподволь начал Корморан, заворачивая флакончик и ставя себе мысленное напоминание погреть пузырек в ладонях перед тем, как закапывать - реакция Луны свидетельствовала, что за это она будет благодарна еще больше. - Ты уж прости, что так оно все получилось. Знай мы, с чем именно имеем дело, могли бы постараться, чтобы по тебе это так не ударило.
От искренности сожалений ему не становилось легче - он все еще чувствовал свою вину, что втянул Луну в такие неприятности, которые только начинались. Они с Энгусом терты калачи, справились бы - а вот девочке его желание помочь обходится втридорога.
Стесняясь этой сентиментальности - он знал за собой этот грешок - Корморан оставил Луну промаргиваться и отправился за нитками.
- Я попробую тебе описать, - как и любого мужчину, его потрясала и иногда ужасала чисто женская способность различать тончайшие оттенки и нюансы цвета, но не отказывать же ребенку, похищенному, ослепленному и только что пострадавшему от ледяных капель, еще и в этом? - Значит, тут у нас есть нитки... синие. Определенно, синие. Желтые. Кажется, такой оттенок называют шафрановым. Темно-зеленый. Светло-желтый. Средний между желтым и зеленым... Красно-коричневый.
Он обследовал все места, куда могла закатиться катушка, и оглядел найденные сокровища.
- Были какие-то еще цвета? Может быть, остались в сумке?
И занимаясь всеми этими хлопотами, Коморан ни на миг не забыл, что ему обязательно нужно спросить, что имела в виду Луна, когда говорила, то познакомилась с комнатой. И что она, возможно, почувствовала в этой комнате - присутствие нарглов или других обитателей фантазий Ксенофилиуса.

Отредактировано Iain Cormorant (4 ноября, 2017г. 15:32)

Он замер тотчас, стоило угадать движение Луны, чтобы не отпугнуть ее или не заставить прочувствовать охватившую Корморана неловкость. С неловкостью он как-нибудь разберется сам, большой мальчик, а ребенок постигает мир одними ей известными способами.
Прикосновения Луны длились недолго - и сами по себе были сочтены Иэном хорошим признаком. Сам он был, что называется, кинестетиком - всевозможные похлопывания, поглаживания, рукопожатия и прочее глубоко укоренились в его арсенале, часто оказываясь кстати и при успокоении или налаживании контакта с теми или иными магическими животными, даже если для этого контакта приходилось надевать защитные рукавицы, - но знал, что среди людей попадаются и те, кто к прикосновениям малознакомых равнодушен или вовсе негативно настроен. Луна, как ему казалось, определенно была не из этой группы - но Корморан уже заметил в Хогсмиде, сразу же после инцидента, что иногда ей неприятны или мешают его похлопывания-поглаживания, а потому ограничил себя в этом, и теперь же счел, что девочка вновь пришла в норму.
Первое желание никак не прокомментировать ее порыв быстро сменилось обратным, наложившись на непроходящий интерес к уже упомянутому "знакомству" с комнатой.
- Луна, - Корморан закопался в сумке, для начала выудив уже знакомую пачку пергаментов и карандаш, а затем и вовсе перетряхнув сумку в поисках белых. - Ты сейчас вот так знакомилась и со мной? Как с комнатой?
Еще несколько бобинок откопались в ходе таких интенсивных поисков - теперь среди них был и белый.
- Есть, - довольно воскликнул Корморан, выкладывая добычу к уже отобранным синим и отставляя сумку. - Что-то еще? Булавки или, может быть, пяльца? Как ты обычно плетешь эти браслеты?
Если Луна оставила все требуемое в Хогвартсе, Энгус вряд ли обрадуется необходимости рыться в девичьей спальне в поисках таких вещиц - но в его доме уж едва ли отыщется что-то подходящее, как, впрочем, и в доме Корморана. Иди речь о  силиконовой кисточке для обмазывания пирогов и плюшек или нескольких рулонах обоев, а, с учетом интересов Дженис, о нескольких формах со льдом и пакетике марихуаны под подоконником гостевой спальни - шансы были, но не с нитками, нет.

Корморан промолчал на вердикт, вынесенный Луной - не хватало еще, чтобы она продолжила уверять его, будто все в порядке - и сосредоточился на ее пояснениях о знакомстве с дверью.
Видимо, девочка пришла к выводу, что такому тугодуму, как он, нужны объяснения на пальцах - и была, в общем-то, совершенно права: даже если когда-то в прошлом Корморан отличался особой догадливостью и умением в абстрактное мышление, годы в Департаменте  магических популяций научили его, что банан - это всегда просто банан, оборотень - смертельно опасный и жутко неприятный товарищ целую ночь в месяц, а знакомство с любым объектом начинается с его внимательного осматривания.
Так что, когда Луна уверенно направилась к двери, обозначив ее местом начала знакомства и постояв, как показалось Корморану, на месте лишь для соблюдения неких традиций общества слепых, он постарался отбросить весь свой нажитый опыт и начать, так сказать, с чистого листа - листа, где было возможно совершенно иное постижение окружающей действительности, нежели привычное ему.
Да и сама действительность, что и говорить, отличалась.

Про шаги он закивал было понимающе - но быстро оборвал это, вспомнив, что, во-первых, Луна все равно не видит, а во-вторых, что он отсутствовал не так уж долго, чтобы можно было заучить местоположение даже крупных объектов в комнате. Хорошо, Луна обошла ее несколько раз - сколько? Пять? Десять?
Посчитала расстояние в шагах, значит, двигалась достаточно медленно и вдумчиво, определяя направление.
Впрочем, Корморан был почти уверен: ей хватило одного-единственного раза, чтобы ориентироваться теперь в комнате так, будто она прожила здесь годы.
И она, по всей видимости, не видела в этом ничего удивительного.

Поняв, что продолжение разговора только запутает их обоих еще сильнее - а точнее, трусливо осознав, что ему нужно обдумать уже полученную информацию - Корморан отреагировал на смену темы с энтузиазмом, который граничил с восторгом:
- Скотч тоже где-то здесь был, я его только что находил, - и он снова зарылся в сумку, не отдавая себе отчета, что его радость продиктована в основном тем, что от плохо дающихся ему абстракций они вновь возвращаются к простым, понятным, а главное, доступным ему в той же степени, что и Луне, браслетам.

Наблюдая за тем, как снуют бледные пальцы Луны, оплетая основу и затягивая на ней нитяные узелки, Корморан достиг умиротворения: девочка не паниковала, не устраивала Армагеддон - а значит, экзорцизм откладывался в максимально долгий ящик, если не на совсем - и не рассказывала, что и в доме Энгуса, который Корморан привык считать знакомым и понятным прибежищем, водятся нарглы. Небольшие радости, но уж что есть.
К тому же, изящное рукоделие буквально вопило, что все в порядке: всем известно, что зло - а уж тем более, Зло - не плетет браслетики. У него есть более важные дела.

- Мгмммм, - промычал Корморан, застигнутый врасплох настолько конкретным вопросом. Он расслабился и уже думал, не отлучиться ли ему на десять минут на кухню, проверить, как там сливочное масло - размягчилось ли, готово ли к встрече с мукой и тертым сыром, чтобы в итоге породить заказанное сырное печенье -- и вопрос о рунах был последним, чего он ждал от жизни. - Почти уверен, что помню, как выглядит Эйваз. Насчет Йера...
Он было задумался, но морщина, появившаяся на лбу, тут же разгладилась и Корморан обрадованно потащил из крепления волшебную палочку.
- У Энгуса отличная библиотека. Не так, чтобы громадная - зато самая дельная, что я видел, - стремление говорить о людях как можно больше хорошего, тщательно взлелеянное факультетскими традициями, идеально сочеталось в Корморане с его природным добродушием. - Акцио, справочник рун.
С полминуты ничего не происходило, но вот с первого этажа послышались приглушенные звуки падения нескольких увесистых объектов, затем скрип неизвестного происхождения, и вот уже три справочника торжественно вплывали в комнату, будто корабли, возвратившиеся из долгого путешествия.
Корморан напоследок взмахнул палочкой, и книги мягко приземлились на стол, чуть поодаль от закрепленных на краю стола нитей.
- Я думаю, лучше удостовериться, - пояснил свои действия Корморан, как-то преступно равнодушный к рунам, выбрал справочник по германской рунологии и пролистал до алфавита. - Теперь знаю. Ты вплетешь их в узор?
Йер трактовался довольно однозначно, если говорить о руне - урожай, вознаграждение, изобилие и законченный цикл развития, а вот Эйваз... Корморан пролистал дальше, отыскивая статью, посвященную тринадцатой руне Старшего Футарка, уже не удивляясь тому, что Луна имеет представление о рунических символах.

- Пожалуй, на этом даже лучше, - Корморан потянулся к Луне, помогая ей выпутаться из шнурка, но та уже справилась и ему осталось только поправить воротник свитера и задумчиво ткнуть пальцем амулет. В самом деле, амулет - Ксенофилиус узнает амулет своей дочери, поймет, что послание приписано недавно - и, в идеале, успокоится.
- Он же знает, что это твоя вещичка? Узнает сразу же? - почти не сомневаясь в положительном ответе, Корморан разглядывал плоскую поверхность амулета и открытый алфавит Старшего Футарка.
Руны были сложными - а их еще нужно было вместить нужное количество.

- Та-так, погоди-ка, - он потянулся за подобранным Луной карандашом и начал поспешно рисовать прямо на широких полях книги, повторяя про себя инструкции, которые озвучивала девочка. Дело шло, хотя Корморану и приходилось по несколько раз сверять услышанное с тем, что в конце концов он мог воплотить на бумаге: все осложнялось еще и тем, что показать результат Луне и дождаться вердикта он не мог, а потому они провозились достаточно, пока Корморан не убедился, что исключил все возможности неверно истолковать слова девочки.
От этого слишком многое зависело - проведи он линию или поставь не в том месте точку, и все задумка, и без того достаточно рискованная, могла бы и вовсе обернуться однозначным крахом.
Так что, прося Луну раз за разом повторить тот или иной момент объяснений, а потом все снова целиком, Корморан справился со странноватым подобием Йер, и - намного быстрее, видимо, из-за того, что уже набил и руку, и ухо, - Эйваз.
- Ну, кажется, я справился, - подытожил он, оглядывая свое творение - и вспоминая, что за попорченную книгу Энгус может и вспылить. - Думаю, смогу и повторить.
Аккуратно попробовав острие карандаша большим пальцем, Корморан провел на оборотной стороне амулета первую линию. Она вышла неровной, неуверенной, но различимой, и Иэн, никогда не мнивший себя великим художником, решил, что получилось не так уж и плохо.
На время отвлекшись от всего - даже от того, как Луна вслепую плела браслет - Корморан перерисовывал эти зашифрованные руны, в которых уже и изначальные руны-то узнавались с трудом, а когда закончил, тщательно сверил с образцом и обвел карандашные штрихи еще несколько раз, добиваясь ровной жирности, а затем и наложил чары устойчивости к оттиранию.
И был готов повторить еще раз.
- Давай вернемся к первоначальной затее и нанижем в твой браслет еще и бусин с этими рунами - пусть смотрится комплектом. Твой папа узнает амулет, узнает руны, узнает - я надеюсь, - твое плетение. Будет меньше подозревать, что кто-то заставил тебя проделать все это, когда можно было просто заставить тебя написать ему письмо.
Договорил и аж поморщился - по всему выходило, что это они с Энгусом заставили Луну отправить Ксенофилиусу успокоительное зашифрованное послание. Хорошо бы хоть, оно оказалось полностью правдивым.
- Думаю, нам всем потребуется сырное печенье, чтобы заесть этот день, - но тон не вышел настолько бодрым, насколько планировался, и Корморан не стал даже продолжать, взмахом палочки стирая свои попытки уследить за пояснениями девочки с книги Энгуса - в конце концов, образец начертания обеих рун уже лежал перед ним: небольшой амулет, который должен был убедить Ксенофилиуса, что с его дочерью все в порядке.

Оставив Луну на пороге - он уяснил все, что она рассказала о знакомстве с комнатой и хотел понаблюдать, как она будет осваиваться на кухне - Корморан прошел к столу, где дожидались его продукты, найденные в закромах Энгуса, и обернулся.
Луна споткнулась о порожек, но не попросила помощи - только вот безмятежность сменилась растерянностью: наверное, знакомство с помещением все же было несколько сложнее, чем показалось ему с ее слов.
- Луна, ты стоишь прямо на пороге. Слева от тебя, на расстоянии вытянутой руки, стол, и если ты пройдешь вдоль него, то наткнешься на мойку. Я как раз в паре шагов от нее, между нами... Ну, шагов десять, - попытался на глаз прикинуть расстояние Корморан, да еще и переложить его в шаги Луны.
Двинувшись ей навстречу, он оказался у мойки быстрее - потому что стоял ближе - и открутил кран. Ледяная вода, постепенно нагреваясь, била в дно мойки, производя столько шума, как будто мнила себя целым водопадом.
Пока вода не нагрелась окончательно, Корморан налил в чашку воды, которой планировал разбавлять тесто, выйди оно слишком крутым, и передал Луне небольшой брусок мыла - с брутальным можжевеловым ароматом, сам выбирал его в Хэрродс под Рождество, заскочив на Бромптон Роул в обеденный перерыв из Министерства.
- Энгус не ждал гостей, но с этим мы справимся, даже если придется импровизировать, - подбодрил Корморан Луну, намеренно громко придвигая к ближе к краю стола миску с небольшим куском уже начавшего сбоку заветривать сыра и большую, прямо таки огромную терку.
- Сыр на столе, мимо которого ты только что прошла. Терка рядом. И, ради Бога, не торопись и не порежься.
Лично сам Корморан к теркам относился с недоверием - они так и норовили оттяпать у него половину ногтя или срезать лоскут кожи, стоило ему отвлечься.
- Обещаешь? - произнес он с сомнением. Кухня была довольно-таки опасным местом для ребенка со всеми этими терками, разделочными ножами, плитой и поваром в порыве вдохновения, и, наверное, еще опаснее для слепого ребенка, пусть и такого, у которого вышло наощупь сплести браслет из ниток и бусин.
Сам он размял уже подтаявшее масло, всыпал соли и разбил в ту же посудину чудом обнаруженное между пивными бутылками яйцо - одно, но зато достаточно крупное.
Энергично работая вилкой в прижатой к животу миске, он прошел по кухне, раскрывая навесные шкафчики, в поисках паприки и каких-нибудь других специй - нашел какой-то пластиковый пакет, от которого сомнительно несло красным перцем, но решил не придираться: Энгус не ждал не только гостей, но и гостей, которые захотят готовить.
- Как глаза, Луна? Если почувствуешь жжение, скажи мне и мы снова закапаем то, что оставил Энгус. И хорошо бы все-таки проконсультироваться с колдомедиком. Скажи, пожалуйста, отец водил тебя к какому-то одному целителю?  Может, мы сможем как-нибудь обратиться к нему?
А потом стереть память, прибавив к своему азкабанскому сроку еще десятку, мысленно закончил Корморан, но не дрогнул - потому что не мог сбросить со счетов то, что внезапная потеря зрения могла быть вовсе не связана с необычными способностями девочки. Предусмотреть надо было все - чтобы не навредить, не причинить вреда, а Корморан чувствовал себя как те проклятые гречанки - как будто нес в дырявом сосуде воду.

- Что папа? - спросил Корморан, отставляя пакет с паприкой и снова перемешивая тесто, когда пауза уж слишком затянулась, а оборванное на середине предложение так и не продолжилось. - Ты не болеешь, а папа?
Девочка его не слышала. Она смотрела в сторону - что, в принципе, было неважно, учитывая, что она все равно не видит - и легко улыбалась, как будто слушала что-то, доступное только ей, и уж всяко не Корморану.
По отброшенным за спину мокрым на концах прядям бежали голубоватые искры, напоминающие то сияние, которое Корморан периодически улавливал в глазах и на лице Луны. Он моргнул и искры исчезли, но теперь убедить себя, что дело всего лишь в его собственной фантазии, было намного тяжелее. Он давно работал в департаменте существ, видел разное, не говоря уж о том опыте из детства, когда он первые столкнулся с магией, занимавшей, как оказалось, приличный кусок мира - словом, не верить собственным глазам он уже не мог, даже когда хотелось.
- Что папа? - снова повторил Корморан, уже встревожившись: ему пришла в голову неприятная мысль, что попытка легиллеменции могла вызвать не только потерю зрения. Слепота могла быть всего-лишь первым свидетельством того, как защищается девочка от внешнего вмешательства - а затем, постепенно, Луна утратит и все остальные способы контакта с окружающим миром, замкнувшись в своей внутренней вселенной, превратившись в куклу, в статуэтку.
Фоном этой тревоге росло и чувство вины, и так терзающее Иэна с самой первой минуты, когда они оказались здесь, в доме Энгуса.
Ведь это он, лично он, виноват - уцепился за возможность, принялся наблюдать, испытывать, мысленно заполнять все формы, как будто перед ним была не девочка, а набор странностей, ранее неизвестных, принадлежащих новому виду.
Корморан ужаснулся самому себе - и когда Луна вдруг, так же внезапно, как замолчала, отмерла и продолжила рассказ об отце, будто не заметив этой странной паузы, не сразу справился с волнением.
Поставив миску на стол, он торопливо дотронулся до плеча девочки, убеждаясь, что она живая - теплая и дышит. И совсем не опасная.
- Это хорошо, - плохо понимая, что именно он говорит, сказал Корморан. - Хорошо, что ты совсем не болеешь.
Затруднительно скрывать похищенного человека, если у него букет хронических болячек, и хотя для магического мира редкость заболеваний была, скорее, нормой, исключая разве что эпидемии вроде драконьей оспы, такая категорическая формулировка его зацепила.
- Так значит, ты не показывалась ни одному целителю? Даже в детстве? - уточнил Корморан, скрывая то, как сильно его насторожил этот факт. Ксенофилиус, конечно, чудак, но это уже больше напоминает попытку скрыть Луну или какие-то особенности ее организма, которые могли бы проявиться в Мунго при стандартных осмотрах.
- Детские болезни укрепляют иммунитет, - поделился Корморан, забирая у Луны миску с перетертым сыром и вываливая ее в тесто. - Наверняка ты чем-то болела - чем-то вроде маггловской кори или ветрянки, просто не помнишь об этом.

Ответ Луны его не удивил - уже не удивил. Разумеется, маловероятно. Здесь, с Луной Лавгуд, то, что она болела, как и все остальные дети, в самом деле казалось маловероятным. Куда вероятнее было другое.
Корморан отвел взгляд от девочки, сосредоточившись сначала на тщательном смешивании теста с сыром, а затем но поисках скалки - в доме Энгуса, конечно, вероятнее было найти биту, чем скалку, но попытаться стоило.
Скалки ожидаемо не находилось, так что в дело пошла оцененная положительно полупустая бутылка виски - отдирая этикетку под струей горячей воды, Корморан попытался припомнить, проснулся ли он однажды утром с желанием работать с магическими существами, или была какая-то другая причина.
- Да, с Хогвартса, - о том, что после Хогвартса уже не думал ни о чем другом, говорить было странно. - Мне всегда нравилось иметь дело с животными. В Хогвартсе больше всего нравился Уход за магическими существами. Я впервые увидел вживую многих из тех, кого считал выдумкой. Узнал, что они существуют. Это - существование пикси, кентавров, фениксов и драконов - кажется мне настоящей магией, а не взмахи палочкой.
Смущенно улыбаясь, забыв, что Луна все равно не может видеть его смущение, Корморан налег на бутылку, раскатывая тесто по ровной чистой поверхности стола. Сорвавшиеся с бутылки капли воды глянцево блестели на масляном тесте, не торопясь растворяться - как и его представления о магическом мире, продержавшиеся достаточно долго.
Виски глухо бултыхалось в бутылке. Им с Энгусом не помешает выпить по глотку, когда Луна уляжется спать, подумал Корморан.
- Мне кажется, почти все выбирают, кем стать, еще в Хогвартсе. Иногда это оказывается верным решением, иногда - нет. Стажировка помогает определиться, - закончил он мысль, убирая бутылку и не собираясь говорить, что у волшебников благодаря Статуту до смешного мало возможностей попробовать себя в маггловском мире и в профессиях, о которых на Косой Аллее даже не слышали. - Звездочками - так звездочками.
У Энгуса не было формочек - в этом он не сомневался, но убедился дополнительно, пока искал скалку, и было бы странно, если бы было. Может, стоило ему подарить на следующее Рождество набор - скалку, формы, кондитерский шприц. В качестве хобби кулинария, с точки зрения Корморана, подходила всем без исключения - они могли бы стать фантастическим дуэтом, если бы Энгус проникся тонкой наукой десертов.
- Подай, пожалуйста, нож - он на столе слева от тебя, - это было профессиональным - небольшие тесты на то, как реагирует испытуемый в новых условиях - и Корморан никак не мог отказаться от них, заполняя мысленно страницу за страницей бланка на новое существо. Он знал, что рано или поздно его настигнет расплата за эту двойственность и придется решать, кем он все же считает Луну Лавгуд - и это определит, как далеко он зайдет, желая помочь ей - но пока можно было вырезать из упругого, плотного теста кривоватые звезды и думать только о том, как там Энгус.
- Человеку может нравиться разное - разные занятия, разные профессии, разные вещи. Но если находишь свое, то чувствуешь это. И не важно, когда это случилось, в Хогвартсе или много позже. Главное, чтобы случилось, - Корморан оценил первый ряд печенья и перешел ко второму. - Ты хотела бы путешествовать с отцом после школы? Или предпочла бы отвечать за журнал?