[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]Третьекурсник подтягивает чистокровных второкурсников по маггловедению под одобрительными взглядами Эммалайн. Лестрейндж собирается проскользнуть в спальню, забрать кое-какие справочники и, быть может, отправиться обратно в библиотеку - или все-таки спросить кое-что у Вэнс, но Бартлби, сегодняшний специалист по маггловедению, окликает его, заставляя остановиться.
Бартлби - полукровка. И Бартлби знает, что Лестрейндж сам не свой до маггловедения.
- Рабастан, Рабастан! Они не верят, что магглы отправились в космос, - он чуть растерянно улыбается, разводит руками, дескать - а я-то что сделаю. Обращаться к авторитетам в той или иной области - традиция факультета.
А Лестрейндж вроде как еще и староста.
- Отправились, - подтверждает Лестрейндж, разворачиваясь и оглядывая недоверчивую мелочь. - Вам же профессор Бербидж должна была рассказать об этом...
- Вот они ей и не верят, - отвечает вместо своим подопечных Бартлби.
Лестрейндж опешивает, теперь его из гостиной не выгнать - не верить профессорам уже перебор, как бы не гордились сине-бронзовые критической позицией.
- Она же магглорожденная, - как будто это все объясняет, указывает на очевидный факт какая-то курносая девчушка из тех, у кого сейчас и идет этот коллоквиум.
Кое-кто хмыкает уже неприкрыто, но на Лестрейнджа смотрит с интересом - на него смотрят, кажется, почти все, кто собрался по своим делам в гостиной или ждет начала следующего кружка по интересам.
Рабастан откладывает на общий стол свои пергаменты и свитки, взглядом показывает Бартлби, что с этой проблемой они разберутся вместе.
- Профессор Бербидж прекрасный специалист по маггловедению, - веско начинает он, глядя прямо на девочку, которая смущенно опускает голову. - И благодаря тому, что она родилась в семье магглов, она знает о них и может рассказать куда больше, чем любой из волшебников. Она выросла среди них. Она понимает, как и чем они живут. И если она что-либо говорит о магглах - так оно и есть.
Лестрейндж благодарен Вэнс за молчаливую поддержку - и одновременно понимает, что покривил душой. Чарити Бербидж не считает магглов опасностью для волшебного мира - и в этом серьезно ошибается. Впрочем, чтобы обнаружить это расхождение, нужно действительно интересоваться маггловедением, а Лестрейндж готов поставить собственную волшебную палочку на то, что те, кого собрал сегодня в гостиной Бартлби, так далеко не зайдут.
Да и кто знает, будет ли нужно маггловедение вообще через пару лет, если то, ради чего воюют его, Рабастана, отец и брат, будет претворено в жизнь.
- Магглы лишены магии, зато они научились облегчать себе жизнь иными способами, и эти способы чрезвычайно хитры. А в качестве сопутствующего они достигли и других интересных вещей. Например, сумели отправиться в космос. Увидеть те созвездия, о которых вам рассказывают на Астрономии - и без магии. Научиться перемещаться на далекие расстояния, пусть и не так быстро, как с помощью порт-ключа или аппарации - и тоже без магии. У них нет летающих метел, но есть их подобия. Поспрашивайте своих друзей, которые выросли среди магглов. А если будете стараться, профессор Бербидж может взять вас на экскурсию, - он блекло усмехается.
После победы Волдеморта это станет невозможным, потому неплохо бы использовать шанс. Однако его посул имеет некоторый успех: глаза нескольких второкурсников разгораются. Они сдвигают головы, забрасывают Бартлби новыми вопросами, а Лестрейндж по стеночке подкрадывается к Эммалайн.
- Вэнс, - он понижает голос, прикрывая их обоих атласом по УЗМС. - Не видел тебя на обеде. Слушай, Вэнс. То есть, Эммалайн. Ты с кем-нибудь помолвлена? В смысле, уже. Прямо сейчас.
В чистокровных семьях иные договоры заключаются куда раньше, чем об этом объявляется официально, а Лестрейндж от природы осторожен и не собирается огребать неприятностей.
- Если нет, то как насчет свидания? - торопливо произносит он, пользуясь тем, что спор в гостиной опять набирает обороты и их едва ли кто-то слышит. - Со мной.
Потому что Рудольфус говорит, что пора искать приличные варианты, а Рабастан из приличных вариантов - да и из неприличных - морально готов только к Вэнс.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
Пока Вэнс думает, он обнаруживает, что атлас разрисован - на мантикоре огромный гриффиндорский шарф, а гиппогриф топчется по клетке из жирных пересекающихся чернильных полос.
Лестрейндж пролистывает атлас до тех пор, пока не находит имя его владельца, и делает для себя мысленную заметку поговорить с Бишоп о недопустимости подобного обращения с книгами.
То, что Эммалайн требуется время на раздумья, его ничуть не смущает - она не из тех, кто относится легкомысленно даже к таким вещам, как свидание. Или особенно к таким - Лестрейндж еще не очень четко определился со значимостью свиданий в разрезе социализации.
Зато когда положительный ответ получен, он наконец-то может отложить атлас - и посмотреть на Вэнс. Она кажется смущенной, до румянца смущенной, и он уже жалеет, что так самоуверенно убрал книгу, потому что знает - чувствует - как тоже начинает краснеть.
Это, разумеется, не от смущения, твердо говорит он сам себе. Это просто такая реакция на ее румянец - вроде зевания или чихания. Или в гостиной просто душновато - вон и Бартлби красный как знамя гриффиндора. Все дело в духоте, а не в том, что Бартлби уже полчаса пытается переспорить ораву въедливой мелюзги.
- В библиотеке. После ужина. - Хорошо, что у него уже готов ответ. До зимы еще жить и жить - и все парочки, новоявленные и устоявшиеся, проводят время до отбоя во дворе или у озера. Тащиться в эту толпу Лестрейнджу мешает интроверсия, к тому же там наверняка будет эта гриффиндорская шайка с их дебильными развлечениями - прямо хоть колдографируй и высылай в Холл, позлить Беллатрису...
При мысли о Беллатрисе ему становится жарче. Прямо-таки температурно жарче.
- Ты обновила допуск в Запретную секцию? - хотя о чем это он, это же Вэнс. Она обновляет допуск еженедельно, как и он - ну в крайнем случае, раз в две недели. Почти каждый рэйвенкловец убежден, что в Запретной секции содержатся ответы на вопросы о тайнах вселенной - и хотя старосты уже убедились, что дело обстоит не так, кое-какая полезная информация там водится. И даже обновляется время от времени. - Можем встретиться там. Часов в семь.
Розье будет на своей вечерней тренировке, прикидывает Лестрейндж, так что не заметит такого внезапного разбиения их уютного трио. И если вдруг все пойдет не так, всегда можно будет поработать над эссе к следующему вторнику - для него как раз не помешает сунуть нос в запрещенную монографию Рене Клоде, судя по всему, знавшего толк в заведомо ядовитых способах приготовления настойки растопырника.
Словом, со временем и местом у Лестрейнджа все хорошо. С партнершей тоже.
По крайней мере, в бурные воды романтики он пускается на крепком судне и с хорошей командой.
И контролируя ситуацию, напоминает он себе, проходясь пальцем по воротнику, который внезапно кажется слишком уж узким.
- Идет? - он снова рассеянно двигает по столу, у противоположного края которого Бартлби, кажется, справился с ситуацией, злополучный атлас, и также рассеянно улыбается Вэнс. - До встречи.

Можно было бы поискать что-нибудь в книгах, думает Лестрейндж пару часов спустя, когда направляется в библиотеку. Наверняка должны быть книги про все это - про свидания, про приглашения.
Он не то чтобы беспокоится, что им с Вэнс будет не о чем говорить - но смутно подозревает, что их обычные темы могут не подходить к поводу.
Ожидая, пока библиотекарь найдет его имя в списке допущенных к Запретной секции учеников - право, как будто за несколько лет у нее все еще могут быть сомнения - Лестрейндж натыкается взглядом на развал симпатичных глянцевых журнальчиков: явно какая-то периодика, обложка яркая, заголовки броские. Кажется, он видел такие даже в факультетской гостиной.
С того журнала, что лежит сверху, ему крайне двусмысленно подмигивает ведьма-ровесница, стреляя глазами в заголовок чуть выше. "Идеальное свидание: осень твоей мечты", читает Лестрейндж и, прежде чем успевает подумать, что он делает, а главное, что будет делать, если его кто-то увидит с таким вот легким чтивом, протягивает руку, хватает журнал и твердо говорит библиотекарше:
- И еще вот это. Запишите, пожалуйста.
Та смотрит на него поверх очков так долго, что он чувствует, как начинают гореть уши, но все же пропускает.
Рабастан поднимает повыше подбородок и углубляется за стеллажи, в Запретную секцию.
В отличие от читального общего зала, здесь всего лишь один небольшой стол в узкой нише, покрытый чарами и металлическими петлями - некоторые книги живо протестуют против их прочтения, приходится принимать меры, чтобы не остаться без пальцев или бровей.
Лестрейндж устраивается на жесткой деревянной скамье, разглаживает журнальчик  и открывает на нужной странице.
Конечно, все это глупости, уверяет он себя - но если что-то можно сделать идеально, долг каждого уважающего себя рэйвенкловца изучить инструкцию и сделать все идеально.
Прочитав первый пункт, он довольно хмыкает - прийти чуть раньше, легко. Все кажется не таким уж и сложным.
Но дальше дело идет хуже: оказывается, он выбрал не самое лучшее место, а еще не принес с собой ничего, что могло бы - он вчитывается внимательнее, не в силах поверить своим глазам - "выразить его интерес".
Как будто того, что он вообще заговорил об этом, не достаточно для выражения интереса.
Мрачнея, Лестрейндж продолжает читать.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
Он так зачитывается, что вскидывает голову едва ли не испуганно, услышав жизнерадостное "привет".
Вэнс пунктуальна, как и всегда - это естественно, по крайней мере, так думал Лестрейндж до сих пор, но сегодня он констатирует это довольно угрюмо. Судя по всему, "превосходно" им не получить даже объединенными усилиями, потому что прямо здесь, прямо в журнале, который он взял в библиотеке, прямо напечатано, что девушка должна опоздать.
Так и напечатано: ему - прийти раньше, Вэнс - опоздать.
От алогичности такого масштаба Лестрейндж всегда мрачнеет, вот и сегодня не стало исключением: ну где это видано, специально договориться о точном времени, и прийти раньше и позже соответственно. По половому признаку.
И почему, интересно, их с Вэнс не предупредили об этом заранее - они могли бы оба сразу прийти с пятнадцатиминутным опозданием. Он бы успел закончить проверку домашней работы Кёртис, передоговориться со старостой Хаффлпаффа о предстоящем дежурстве или найти, в конце концов, интересующую его монографию уже здесь. Да и у Вэнс, наверное, нашлись бы дела на эти пятнадцать минут - на шестом курсе у старосты очень много дел и очень мало времени.
- Нет, ты вовремя, - обреченно подтверждает он ее провал, но в детали не вдается, только прикрывает журнал руками, пряча обличающую их статью. - Я тут...
Читаю, надо бы сказать, но журнал большой, и его руки прикрывают преимущественно заголовок, исходя из соображений наименьшего зла, поэтому Лестрейндж не в силах признаться, что читает вот это.
- В общем, жду тебя, - выворачивается он. - Пришел пораньше, ну, знаешь...
Вдруг Вэнс, хоть и не опоздала, в курсе, что должен делать он?
Мелькает мысль в знак своего интереса отдать ей журнал - но это путь для совсем уж пропащих, а Лестрейндж пока надеется, что все как-то нормализуется.

Он принюхивается.
- Правда, странно? Кажется, сиренью пахнет, да? Странно - осень и вдруг сиренью, - гипнотизируя стоящий напротив стеллаж - а не монография ли Клоде вон там, на второй полке, такая синяя? - говорит Лестрейндж, пока Эммалайн, шурша юбкой, усаживается рядом.
Он уже успел почерпнуть еще немного полезной информации и знает: сломать лед поможет беседа о чем-то нейтральном, вроде погоды или внешности Эммалайн - последнее только в положительном ключе! - но, хоть убей, не понимает, откуда между ними с Вэнс взялся лед, зачем его ломать, если уж на то пошло и он есть, и как подвести беседу к таким нетривиальным для них темам.
- Ты как-то... Хорошо выглядишь.
Соберись, Лестрейндж, думает Лестрейндж.
Старательно пытается думать с интонациями старшего брата, от чего начинает побаливать сломанный на летних каникулах нос. Всего лишь дважды, но драккл, было неприятно.
- Интересная сегодня была лекция по Истории Магии. Биннс всегда так хорошо рассказывает про гоблинские восстания в семнадцатом и восемнадцатом веках, даже не страшно, что повторяется раз в месяц, правда? - очертя голову кидается Рабастан в тему, не одобренную журнальным мануалом.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
Жизнерадостный тон Эммалайн звучит в атмосфере Запретной секции почти святотатственно.
Лестрейндж искоса смотрит на нее, смущенный благодарностью даже больше, чем собственным дерзким комплиментом, но находит, что она держится весьма неплохо.
Они оба держатся неплохо, несмотря на это запутанное правило с пятнадцатью минутами.
Он дарит монографии Клоде - да это точно она, он готов поставить свой значок старосты! - обещающий взгляд и сосредотачивается на том, ломается ли между ними лед.
Конечно, существенным недостатком оценки этого факта является то, что он не уверен, что лед вообще есть.
Это путает планы - потому что как прикажете фиксировать изменения отсутствующего объекта?
Ужасно ненаучно.
Зато Биннс не подводит. Поначалу.
Лестрейндж даже разворачивается к Вэнс, почти забыв про свой журнал, готовый вступить в один из тех полушутливых споров, в которых им с Эммалайн нет равных, уже изрядно распаленный предвкушением оригинальных аргументов, на которые она так горазда - но нет. Что-то мешает.
Не иначе, пресловутый лед.
К тому же, он больше не может скрывать свою находку.
Лестрейндж некоторое время взвешивает два варианта - соврать Вэнс и укрепиться ее рациональным подходом, чтобы проверить, в самом ли деле в журнале напечатана какая-то чушь, или ему просто так кажется - и останавливается на втором.
- Эээ... Нет, - он разворачивает журнал к Эммалайн, впервые обращая внимание, что ведьма немного напоминает Вэнс - не то загадочностью взгляда, не то чем-то еще. Может, загадочностью в целом, он не специалист. - Не о рунах.
И тут же торопится оправдаться:
- Это тут лежало, когда я пришел. Должно быть, оставил кто-то.
Судя по содержанию статьи, ей самое место в Запретной Секции - она алогична, невнятна, изобилует неточностями и точно не должна быть в свободном доступе.
Весь прочий контент журнала он даже не хочет познавать: не сегодня.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
Ничего удивительного, что Лестрейнджа посещают те же мысли - он тоже думает, не начать ли с начала. Они с Вэнс очень похожи, в том числе перфекционизмом.
Он даже думает, не озвучить ли это предложение - в конце концов, это в самом деле было непредсказуемо, насчет опоздания - но все же сдерживается. Надо работать над ошибками, а не мошенничать.
На ее вопрос, заданный с придыханием, он не хочет отвечать - он так и забуксовал в начале статьи, придя в возмущение, и доверять ей, конечно, не хочет, но что он, Рабастан Лестрейндж, может противопоставить печатному слову?
- Я не знаю, - наконец выдает он. - Видишь, тут, в самом начале, про опоздания - это же нечестно. То есть, это ниоткуда не следует, как можно было обнаружить эту необходимость?!
Его затыкает аналогия с гусеницами, предложенная Эммалайн.
Она, конечно, права - когда они варили зелья на младших курсах, от них требовалось четко следовать рецепту, и только много позже, спустя несколько лет, все эти рецепты стали представать не просто набором действий, но четким и взаимосвязанным паззлом.
Для него это первое свидание. Судя по тому, что Вэнс - перфекционистка Вэнс - опоздала, для нее тоже. Пока они неофиты, и, возможно, просто не могут понять, какой сакральный смысл скрывается во всем этом.
Может быть, к свиданию третьему. Или тринадцатому. Или сколько там они выкроят времени от обязанностей старост.
До Азкабана Лестрейндж строит планы едва ли не с остервенением - потому что считает, что может себе это позволить.
Главное, сейчас взять себя в руки и выполнять все предписания, следуя от пункта к пункту.

Он наклоняется ближе к статье, бегло проглядывает список, проверяя, не пропустил ли чего - нет, пока все так. Уединенное и приятное обоим место, встреча, светская беседа, комплимент - если не считать небольшой промашки с ее приходом вовремя и его пустыми руками, не так уж и плохо. Не превосходно, конечно, но еще и не Тролль.
И не будет, если они начнут действовать заодно.
Лестрейндж уже и не помнит, почему хотел спрятать журнал от Эммалайн - а ведь ей тоже не помешает подтянуть свидания - и прочитывает те строки, по которым она стучит ногтем. Над ногтем чернильное пятно - у него тоже все пальцы в чернилах: стоит увлечься таблицей и перо так и начинает брызгать, ужасно неудобно, даже маггловские карандаши не оставляют столько следов на руках.
- Вполне, - резюмирует Лестрейндж, поднимая голову. - Быть решительным, жать не сильно. Очень конкретные инструкции.
На самом деле, не очень - например, что значит "не сильно"? Не сильно для нее? Для него? Для Рудольфуса?
- Если все сделаем правильно, сразу станет понятно. Вот же, написано, сердца забьются. Я готов, а ты?
Он сначала хочет протянуть Вэнс ладонь, но потом перечитывает абзац - какого драккла столько слов! - и приходит к выводу, что все должно быть не так. Рука Вэнс должна лежать где-то, откуда он ее возьмет. Не торопясь, но решительно.
Ничего сложного.
Считая про себя, на третий счет он протягивает руку и накрывает ладонь Вэнс своей.
Потом тянет на себя - не торопясь и очень решительно.
Затем сжимает.
У Вэнс вполне нормальная рука. Такую руку можно держать долго.
Он прислушивается к себе, не выпуская ее ладони из своей, почти уткнувшись носом ей в висок - статья одна, они сгрудились над ней так, что никакой лед уже не поместится.
- Ну, бьется. Драккл, надо было замерить пульс до. Как теперь разберешь, быстрее или нет?
Впрочем, ему правда кажется, что быстрее - но, может, то острое научное возбуждение, с ним такое бывает. Со всеми с Рэйвенкло такое бывает.
- Давай считать, что быстрее, - решительно предлагает он.
Нельзя же позволить себе провалить этот экзамен.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
Он прямо-таки расцветает от удовольствия, когда Вэнс отдает должное его стараниям. Не каждый день он сжимает руки - тут, наверное, нужен талант, чтобы вышло с первого раза.
Приятно иметь талант.
Держать Вэнс за руку тоже приятно.
Если бы при этом еще можно было говорить о чем-то интересном, могло бы получиться очень даже неплохо.
Но это, видимо, после. Сперва, как известно, дело.
Эммалайн пожимает ему пальцы. Значит, читает инструкцию Лестрейндж, поощряет.
Хорошо. У него успешное свидание.
Можно будет бросить это в лицо Рудольфусу.
Или Беллатрисе, когда она снова начнет его дразнить.
Вот тут у него совершенно точно подскакивает пульс - не надо было потому что думать о Беллатрисе, так любое свидание можно испортить, не то что такое ответственное.
Не думать о Беллатрисе у него получает очень хорошо - он тренировался в этом год.
К тому же, Вэнс знает, как отвлечь его от разных глупостей.
- Спасибо! - Лестрейндж старается сдержать рвущуюся улыбку. - Это была такая интересная тема! Я даже не думал, что к концу четвертого часа может остаться столько человек - наверное, это в самом деле злободневный вопрос.
Но в инструкции четко сказано, то нужно сказать что-то приятное, а не говорить об этом следующие десять минут, поэтому он унимается, смотрит на ладонь Вэнс.
- Так, ладно, нам обоим приятно - по-моему, в этом основная задача, нет? - он ведет пальцем по списку, а потом, порывшись в кармане мантии, выуживает карандаш. Маггловский, такой, который не покажешь дома. Упрямо сцепив зубы - он свободный маг и может пользоваться чем хочет - Лестрейндж начинает ставить аккуратные пометки напротив выполненных пунктов.
- Неплохо, Эммс. В смысле, Эммалайн, мы справляемся.
Нет в этом мире задачи, которая была бы им не по плечу, особенно если они объединяют усилия, думает Лестрейндж на подъеме, и прочитывает следующую строчку.
- Если ухаживание не приятно... Так, это пропустим, а то придется начинать все с начала с кем-то еще, - нелепая мысль, дойти до середины, а потом все испортить, ага, сейчас. - Так, вот. Если вы чувствуете, что между вами образовалась теплая, приятная атмосфера, то можете рассказать друг другу о себе нечто забавное или интересное, но не слишком длинное - это поможет настроиться на взаимопонимание.
У них нет проблем со взаимопониманием - ну по крайней мере, не наблюдается, - но против инструкции решено не переть.
Лестрейндж закатывает глаза - то лед, то тепло, не разберешься! - но точно следует букве и вспоминает, что бы такого можно было рассказать Эммалайн.
- Помнишь, на втором курсе я пробовался в квиддичную команду и прошел отбор, но играть не стал? На отборочных был мой брат под оборотным, - почему-то именно это Рабастану кажется забавным и интересным, хотя сейчас, озвучив это вслух, он уже не так уверен в своем выборе. - Он поставил на то, что я пройду, денег, поспорил с кем-то из своих друзей. Я бы, наверное, не прошел, - заканчивает Лестрейндж без того энтузиазма, с которым начинал, и поспешно смотрит на Вэнс, проверяя, как ей его история, и даже еще раз сжимает ее ладонь - раз уж что-то получилось хорошо, нужно продолжать. - Расскажи ты.
Взаимопонимание требует жертв, это уж точно.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
Он тоже думает, что он бы прошел.
Наверняка прошел бы, особенно если бы тренировался - но откуда ему было взять столько времени. Второй курс - горячая пора. Нужно было определяться с факультативами, да и до СОВ оставалось каких-то четыре года, не говоря уж о том, что он к тому времени разобрался с тем, что требовалось для должности старосты.
Лестрейндж отлично помнит, как раз за разом вносил тренировки в планы на неделю - и вычеркивал их так же раз за разом, потому что на первое место выходили то дополнительные занятия, то необходимость изучить дополнительную литературу, то желание получить "Превосходно" за лишние четыре дюйма эссе.
Словом, квиддич в расписание не вписывался никак, и он все откладывал, откладывал, откладывал - да и не горел таким уж желанием, лелея планы войти в команду больше ради улучшения атмосферы в Холле, а потом и эта мотивация отошла на второй план.
- Да, ничего удивительного, что больше половины сборных учатся с пятого на десятое, - соглашается Лестрейндж. Даже на Рэйвенкло ситуация обстоит не лучшим образом - и для них с Вэнс это предмет постоянной головной боли: нужно же так организовать работу всего факультета, чтобы в самые напряженные дни в конце года, когда начинается это безумие с кубком школы, некоторые игроки не утратили связь с реальностью и не подумали, что квиддич важнее учебы. - Иногда мне кажется, что некоторые думают, что мы тут ради квиддича.
Он не скрывает своего осуждения подобной недальновидной позиции - не от Эммалайн. Она на пару с ним переживает эту ежегодную осенне-весеннюю лихорадку: сначала отборочные, потом чемпионат. Она прекрасно знает, кого он имеет в виду, нет необходимости поименовывать.
Но не Розье, нет.
Эван хорош в квиддиче - Эван хорош во всем.
Рабастан очень старается не завидовать Эвану, и дело, разумеется, не в квиддиче, не в том, что Розье - признанный король Дуэльного клуба, и даже не в том, что Лестрейнджу нужно как минимум день осваивать любые атакующие, чтобы достичь того же эффекта, которого Розье достигает со второй попытки максимум.
И Лестрейнджу совсем не жаль помочь другу, если тот пропустил их сбор в библиотеке из-за тренировки или не успевал закончить лабораторную. Это все такие мелочи по сравнению с тем, когда на каникулах можно отправиться к Розье на целый день - и выкинуть из головы и Рудольфуса, и Беллатрису.

Лестрейндж неожиданно проницательно смотрит на Эммалайн после ее истории о букетах, но никак не комментирует пришедшее ему в голову откровение о ее мотивах проводить как можно больше свободного времени либо в Хогвартсе, либо у Эвана.
Они не обсуждали, разумеется, свои домашние горести - но некоторые вещи о друзьях ты просто знаешь, вот и все. Вполне достаточно снова сжать ей руку. Ну, в знак поддержки, сохраняя неприкосновенными личные границы.
Это Рабастан и делает.
Такими темпам к концу вечера он достигнет профессионализма в этом, думает он без недовольства: проводить время не только с удовольствием, но и с пользой, вот к чему нужно стремиться.
- Не знаю, - пожимает он плечами на ее вопрос, грызя карандаш.
Когда появляется горький привкус грифеля, Лестрейнджа осеняет: ну конечно, чувства!
- Наверное, по поводу рассказанных историй. Это логично - было бы странно, если бы пункты не были связаны между с собой.
Он оставляет за скобками, что статья и так уже не проходит его внутренний цензор логичности - ничего лучшего у них все равно нет, и, следуя своему же выводу, напряженно всматривается в чернильные пятна на пальцах Вэнс, пытаясь сформулировать, что же он чувствует по поводу ее истории об орхидеях.
- А зачем тебе был нужен кролик? - наконец-то спрашивает Лестрейндж, который статус домашнего питомца мог бы отдать только Розье, и то после существенных дополнений и уточнений к исходной формулировке.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]В первый момент Лестрейнджу становится неуютно в - подумать только! - библиотеке, когда Вэнс поясняет свое отношение к кролику. Неожиданно для себя он задает вопрос именно так, как, скорее всего, задавать его не стоило - и Эммалайн отвечает прямо и точно: кролик ей был нужен, потому что был нужен.
Он смотрит прямо на Вэнс, приоткрыв рот и забыв, что держит ее за руку. Ему вообще кажется, что такой - такой взволнованной - он видел ее не так, чтобы часто. Ну, может, десяток раз за всю их общую историю.
И вопреки логике, вопреки здравому смыслу, прямо на этой жесткой скамье в Запретной секции Лестрейндж проникается симпатией к кролику Эммалайн. Очевидно, почившему. И антипатией - к миссис Вэнс. То есть, матери Эммалайн.
Он и сам знает, как это нерационально - ни для Вэнс, ни, уж тем более, для него, но это случается само собой: вот не было, а вот он уже жарко хочет подарить Вэнс столько кроликов, чтобы они кишели в ее комнате в два ряда, требуя защиты, заботы и узнавая ее по голосу.
А еще в ее тоне горечь - а ведь они не обсуждают потерю баллов факультета или неусидчивость младшекурсников.
Такая сторона Вэнс для него в новинку, зато, кажется, он начинает понимать, о чем толкует забракованная им по началу статья.
Между ними растает сейчас любой лед, так ему жарко - и из-за сочувствия, и из-за собственного смущения: он совсем не хотел бы быть свидетелем проявлений чувств, потому что вообще плохо представляет, как поступать в такой ситуации.
В Холле часто проявляют чувства - брат и Беллатриса заставляют его чувствовать себя лишним, чужим в доме, и он очень боится, что вот прямо сейчас эта лишность вернется, отравляя ему и пребывание в Хогвартсе, но этого не происходит. Напротив - он чувствует какую-то потребность что-то сказать, что-то сделать.
Чем-то поделиться.
Точь в точь как написано в статье.
И вопрос Эммалайн - спасающий его от неуклюжего выражения сочувствия, между прочим - не дает забить это подальше.
- Да, - после паузы выдавливает он, отводя глаза. Ладонь Вэнс в его руке ощущается ненастоящей, даже враждебной, но он упрямо сжимает пальцы, не собираясь позволять себе свести их совместные старания к неудаче.
Он хочет сказать про мать.
Про то, как ему ее не хватает. Про то, как им хорошо было вместе, когда Рудольфус и отец где-то занимались своими делами. Про то, как она играла ему - только ему одному - на клавесине, как читала ему вслух в своей малой гостиной, даже когда он стал достаточно взрослым и научился читать сам.
Как потом заболела этой драконьей оспой и умерла и как он исступленно копался к фамильной библиотеке, не в состоянии поверить, что книги его подведут.
Но это слишком большое, чтобы об этом говорить, и он только повторяет это свое короткое "Да", чувствуя, как у него начинают гореть уши.
Потому что к мыслям о матери, которые он давно обуздал, прибавляется образ Беллатрисы, ехидный, жестокий. И от этого скорбь по матери, в какой-то мере даже созидающая, превращается в нечто диковатое, что Рабастан вообще отказывается признавать.
И об этом, конечно, Вэнс не скажешь - не очень-то хочется в ее глазах превратиться в полного идиота.
- Моя мать никогда не выкинула бы моего кролика, - говорит он так, как будто это все объясняет, пропуская огромным прыжком львиную долю логических связей. - Она хотела бы, чтобы я о ком-то заботился.
Она хотела, чтобы и Рудольфус о ком-то заботился. Она вообще не знала своих сыновей - и никогда уже не узнает.
А ему ужасно не хватает ее гостиной, переделанной Рудольфусом для новой хозяйки Холла.

Лестрейндж откашливается, перечитывая вновь и вновь строчку из статьи и не понимая, что читает, затем все же отваживается посмотреть на Вэнс.
- Мне очень жаль твоего кролика, Эммалайн. - Он осознает, насколько глупо это звучит, и обычно он не говорит ничего настолько откровенно глупого, но сейчас вроде как это самое правильное. - Ты правильно сделала, что подсунула ей орхидеи.
Вообще, конечно, Вэнс едва ли нуждается в его одобрении, но вот Лестрейндж точно знает про себя, что он бы от ее поддержки не отказался.
А как написано в журнале, взаимность - это самое важное.
Если их чувства взаимны, написано прямо, они могут обменяться поцелуем.
Взаимны - значит, совпадают, переводит он быстро. А их с Вэнс чувства по поводу кролика явно совпадают - после того, как она пояснила ситуацию, а он понял, о чем она говорит.
Вообще, он изрядно сбит с толка - это не первый случай, когда у него совпадают чувства с Вэнс. Например, они оба сдержанно осуждают тех, кто получает отработки или теряет баллы. Иногда осуждают даже не сдержанно.
Это же не значит, что они каждый раз должны обмениваться поцелуями? Этак, пожалуй, пол жизни проведешь, целуясь с Вэнс по каждому поводу. Он не против, но это же не конструктивно.
К тому же, иногда его чувства совпадают с Розье - а это уже ни в какие ворота.
Лестрейндж возвращает себе утраченное душевное равновесие, размышляя над этой дилеммой, но в итоге приходит к выводу, что поцелуй - это часть ритуала свидания, а не обязательный пункт при любом совпадении чувств.
Это даже хорошо. Это позволяет ему отвлечься от мысли, что он, наверное, частенько совпадает по чувствам с Беллатрисой, хоть и не замечает этого, раз думает о том, чтобы целовать ее - потому что вот от таких мыслей у него горят уже не только уши, но и щеки.
Жарко тут. Никакому льду не уцелеть.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
Он, разумеется, тоже заглядывает вперед - чтобы видеть задачу в полном объеме.
Они и в самом деле ударно потрудились, а стоило найти инструкцию - больше ни разу не ошиблись.
Это хорошие результаты, думает Лестрейндж, которому даже удалось уяснить некоторую внутреннюю логику происходящего - ну или он считает, что удалось.
Следующий раз и вовсе будет идеальным, как и написано в заголовке - нехитрое количество пунктов не запомнит разве что идиот.
Он теряет интерес к журналу, едва дочитывает до конца интересующую статью, и чуть отодвигает его в сторону, где им завладевает Эммалайн.
- Нет, не мешают, - хмыкает Лестрейндж с высоты своего опыта. - Не могу объяснить, почему, но не мешают.
Впрочем, может, у Беллатрисы нос короче, чем у Вэнс?
Он внимательно изучает лицо Эммалайн, пытаясь решить, будет ли ее нос мешать, но приходит к выводу, что не должен
Про свой нос он как-то не задумывается, хотя мог бы - носы у Лестрейнджей породистые, и кровь матери лишь немного сгладила резкие черты отца в младшем сыне.
- Помнишь, в прошлом году мы сняли баллы с Блэка и той девочки с Хаффлпаффа? А у нее нос был такой, что на нем могла бы удержаться сова, - этой здоровой критикой Лестрейндж собирается убедить Вэнс в том, что уж им-то бояться нечего. - А Снейп со Слизерина? Если бы носы мешались, то это было бы общеизвестно.
Он как-то упускает из вида, что, в отличие от светловолосой хаффлпаффки, Снейпа никто не видел целующимся - и, возможно, дело в том самом носе, и вообще вопрос с носами его мало беспокоит.
- Ты никогда... Ну, не делала этого, да? - уточняет Рабастан, хотя подозревает, что иначе Вэнс не спрашивала бы о носах - но, может, ее опыт был неудачнее. Или другой нос был длиннее. - Если хочешь, можем отложить. Понаблюдаем за кем-нибудь, а потом вернемся и закончим.
Наблюдение - часть научного метода, поэтому Лестрейндж и предлагает. Он, разумеется, больше хотел бы продолжить сейчас  - все очевидно хорошо идет, и еще останется достаточно времени, чтобы почитать кое-что дополнительное к завтрашним и послезавтрашним занятиям, - а не слоняться по замку, подстерегая случайные парочки. Как правило, застигнутые в поцелуйные моменты, даже самые спокойные хаффлпаффцы начинали бурно реагировать на активность старост и приходилось иной раз не ограничиваться предупреждениями или внушениями, что уж говорить о студентах с тех факультетов, на которых к дисциплине относились еще прохладнее.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]Ему тоже кажется, что лучше все сделать сейчас, ну и, в конце концов, это же Эммалайн, так что Лестрейндж угукает на ее решительное "я готова" и разворачивается к Вэнс, убирая карандаш подальше.
Хорошее свидание - идеальное - должно включать в себя поцелуй, так какого драккла он внезапно начинает нервничать?
Они с Вэнс - отличная команда, даже вдвоем, и уж свидание-то точно осилят.
Правда, он неосознанно привносит кое-что из личного опыта - опыта наблюдений и внезапных появлений при патрулировании коридоров.
Он садится ближе, задевая колени Эммалайн своими, и кладет свободную руку ей на кромку школьной юбки, надеясь, что она не сочтет такое отступление от картинки в инструкции ошибкой.
Еще раз сжимает ей руку и на сей раз не отпускает, а потом все-таки наклоняется ближе, еще ближе, еще ближе к вытянутым губам Вэнс.
У нее темно-карие глаза, и, кажется, впервые он видит ее глаза так близко. Такое впечатление, что она смотрит прямо внутрь него, и он немного теряется, потому что пытается одновременно и анализировать те спутанные эмоции, которые возникают при этом, и, собственно, целовать.
На сей раз у него не возникает ощущение, что его сбило бладжером - и вообще ничего такого ужасного не возникает, и у Вэнс мягкие губы, и она, приходит ему в голову, точно не укусит его в конце...
Последнее его немного смущает - тем, что, как ему кажется, он был бы не против. Но, наверное, это какое-то отклонение, потому что во всей этой инструкции нет ни намека на укусы или тому подобное.
Поэтому Лестрейндж задвигает подальше рефлексию - это он сделает после того, как дело будет кончено - и наклоняет голову еще немного, чтобы было удобнее, нажимая на губы Вэнс, потому что это-то как раз кажется довольно логичным.
- ... Мистер Лестрейндж! Мисс Вэнс! - вопль библиотекарши, наверное, может разбудить даже сов в совятне.
Лестрейндж в панике дергается назад, цепляется перстнем на мизинце за какую-то незаметную неровность на юбке Эммалайн, дергает и ее, оглядываясь.
Мадам Пинс возвышается над ними карающей Фемидой - очки на ее носу гневно дрожат, как и руки, как и тонкие, покрытые бледной помадой губы.
Она прижимает к груди роскошное перо и продолжает вещать:
- Как вы могли! Библиотека - не место для свиданий! А я считала вас серьезными молодыми людьми! Минус двадцать баллов с Рэйвенкло, господа старосты! И вон, немедленно вон! Я поставлю ребром вопрос о том, чтобы не продлять вам больше допуск в Запретную секцию, раз вы используете его не по назначению!

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
На него, кажется, впервые в жизни кричит мадам Пинс, и к такому Лестрейнджа жизнь не готовила.
- У нас не!.. - он осекается быстрее, чем договаривает, потому что, драккл его раздери, у них в самом деле свидание, вот и отягчающая преступление статья лежит раскрытая на столе. И ни одной книги.
Кто же виноват, что библиотека - самое приятное для обоих место, точь в точь как написано в этом журнале, и почему их никто не предупредил, что в библиотеке нельзя устраивать эти самые свидания?!
Почему, в сердцах думает Лестрейндж, посрамленно выскальзывая из-за стола и вытаскивая за собой Вэнс - он же не бросит ее тут, на рассвирепевшую Пинс - почему те, кто пишут инструкции, не могут быть более детальны! Почему нельзя взять и написать обо всем сразу - не только про драккловы опоздания, но и про то, куда нельзя ходить на свидания. Про то, какие чувства обсуждать. Про то, сколько должен длиться поцелуй и что делать, если вас прерывают.
Вот если бы они с Эммалайн писали инструкцию, уж будьте покойны, сделали бы все в четком виде - с вариантами, с пояснениями, даже со схемами, а не такую халтуру.

Их изгоняют из библиотеки, и библиотекарша машет вслед пером будто огненным мечом - удели Лестрейндж в прошлом году больше внимания маггловскому христианству, он бы провел очевидные параллели, но, хвала Мерлину, он не заинтересовался ни религиями, ни мистицизмом в целом, поэтому еще надеется, что Пинс простит им их прегрешения. И простит довольно быстро.
Не имея желания спорить, потому что он, в целом, разделяет мнение, что в библиотеке не следует целоваться - только у них с Эммс все было по-другому и на них это мнение не должно было распространяться! - он вытаскивает Вэнс из тяжелых дверей под ее тихий шепот в прохладный коридор и закрывает за ними массивную створку, разом лишая голос Пинс большей части громкости и осуждения.
Поворачивается и смотрит на Вэнс, которая не то пропустила мимо ушей угрозу лишить их доступа в Запретную секцию, не то уверена, что это будет сопровождаться оглашением причины лишения.
Ему сразу становится как-то неудобно и очень, очень тоскливо - хотя вот только что, до прихода Пинс, было... Ну, пожалуй, хорошо.
Лестрейндж отпускает ладонь Вэнс, роется в кармане и достает идеально чистый платок. Он не думает, что она в самом деле расплачется, но глаза у нее блестят весьма подозрительно, а он уже достаточно давно староста, имеющий дело в том числе и с бедами младшекурсников, чтобы уяснить симптоматику.
- Да. Нет. Не знаю, - колеблется он, протягивая Эммалайн платок. - Она же почти никогда не выходит из библиотеки.
Двадцать баллов, о Мерлин, холодеет Лестрейндж. Потеря стольких камней неминуемо будет замечена - и таким поздним вечером они с Вэнс просто никак не смогут заработать потерянные баллы, чтобы скрыть свое преступление против факультета.
А утром, уже за завтраком, каждый сможет увидеть, как упал уровень камней в часах Рэйвенкло - и все будут оборачиваться, недоумевая, строя гипотезы о том, что случилось вечером.
- Я зайду завтра прямо с утра и извинюсь перед ней, - решает Рабастан. - И уговорю никому не рассказывать. Не побежит же она жаловаться прямо сейчас. А мы, если придется, соврем что-нибудь про баллы...
Лестрейндж представляет себе, как все те парочки, с которых он снимал баллы и которых гонял из укромных местечек, будут насмешливо переглядываться за его спиной, и с трудом сглатывает неприятный ком в горле.
- Что забрали из библиотеки книгу, которую нельзя брать. Или что, - он медлит, прежде чем выдвинуть следующую чудовищную версию, - вырвали страницы. Ты только не плачь, ладно, Вэнс?
Он ее так сейчас любит, что об этом нельзя не то что сказать, а даже подумать. Эта не та любовь, которая толкает людей топтаться по темным углам, целуясь и хихикая, это совсем другое - это благодарность за рассказ об орхидеях и за возможность рассказать что-то в ответ, и уверенность, что Эммалайн не обвиняет его в потере баллов, а если обвиняет, то непременно простит, стоит пройти немного времени.
- Я провожу тебя в гостиную. Сейчас особенно глупо будет сдаться, - резче, чем хотел, говорит Лестрейндж. - Это же последний пункт?
А все дурацкая статья. Идеальное свидание на деле оборачивается проблемами, негодует он, напрочь забывая, что все это со свиданием придумал он сам еще до того, как увидел журнал.

[AVA]http://sg.uploads.ru/CLabK.jpg[/AVA]
От уверенности в голосе Эммалайн ему становится чуть легче. Она в этом смысле кремень, пообещала - так и сделает.
В отличие от этих дурочек вроде Бишоп, которые клянутся ему, что разберут параграф или допишут эссе самостоятельно, а через пару дней приходят с Троллем, Вэнс умеет держать слово.
Лестрейндж убирает непонадобившийся платок обратно в карман и задумчиво оставляет руки в карманах, сутулясь и медленно бредя по коридору.
- Скажи, - соглашается он, но тут же останавливается и останавливает и Эммалайн. - Только... Знаешь... Ну, вдруг он нас лишит еще баллов? Эксперименты на себе, помнишь?
Рабастан знает, что Флитвик хорошо относится к Вэнс, но вовсе не уверен, что их коротышка-декан спустит им с рук такое серьезное нарушение техники безопасности.
- Может, - он упорно смотрит мимо Вэнс, куда-то в каменную стену, и с таким пристальным вниманием, будто там нарисована нумерологическая таблица к завтрашним расчетам, - может, просто не будем ничего объяснять?
Он замолкает, давая Вэнс самой догадаться, о чем он говорит, а сам еще сильнее оттягивает карманы, окончательно портя линию кроя.
Все в этом драккловом замке друг к другу неравнодушны - почему только им с Вэнс страдать из-за этого?
- Лишь бы только Флитвик был против лишения нас допуска в библиотеку, - с тоской говорит Лестрейндж, которого вообще не сильно волнует, что именно о них будут говорить в профессорских комнатах. К тому же, если он собирается пригласить Вэнс на свидание еще раз - а он собирается, потому что он из той породы людей, которые учитывают ошибки и работают над ними - то не хочет делать вид, что дело снова в самодельной любовной настойке. Это, в конце концов, оскорбительно - они научились варить эту настойку еще на четвертом курсе, чтобы заниматься такой ерундой на шестом.

Пока он размышляет об этом под уверенное "все будет хорошо" в исполнении Эммалайн, ему в голову приходит одна неприглядная вещь: Вэнс может не захотеть больше пойти с ним на свидание.
И то, что она соглашается с последним пунктом в программе, хотя они не договорились о следующем разе, его только укрепляет в этой мысли.
Ну конечно, думает Лестрейндж. Минус двадцать баллов за вечер - а они почти и не целовались. Наверное, она злится.
Потому что он - да. Ужасно. Не на нее, правда, но так не она же выбрала такое неправильное место для свидания.

В коридорах тихо и даже как-то уныло - может, ему так только кажется, а может, таким выглядит замок, если большая часть школьников на улице, ловит последние теплые вечера, а у него нет никакого срочного дела.
Не без труда Лестрейндж тоже расправляет плечи, смотрит перед собой увереннее.
Надо дать Вэнс время. Разобраться с баллами, уделить больше внимания учебе, отвечать чаще, взяться за дополнительные задания, чтобы как можно скорее возместить потерю факультета по его вине.
А потом, как нибудь между прочим, спросить у нее еще раз, не прогуляется ли она с ним - да пусть даже к этому драккловому озеру.
Или в Хогсмид, если у Розье будет очередная тренировка и он сможет присоединиться к ним намного позже.
Как только он составляет в голове четкий план, все сразу становится в разы проще.
Будет у них еще это идеальное свидание.
У них все всегда идеально, нечего тут и думать.

Около гостиной он тормозит, прислоняется плечом к стене, и портрет, узнавший старост и готовый предложить им загадку-пропуск, закатывает глаза и куда-то скрывается из рамы.
Ну, теперь и вовсе в гостиную не попадешь.
- Хочешь, я схожу с тобой к Флитвику? - галантно предлагает Лестрейндж, который после их панического бегства из библиотеки несколько оклемался. - В конце концов, чего тебе получать нагоняй одной.
- Рабастан, - томно пропевает появившаяся будто из ниоткуда Дейзи Бишоп, вся в облаке сладкой вони, - как хорошо, что я тебя все-таки нашла. Мы с Мариссой никак не справимся с натальной картой для завтрашних прорицаний. Помоги нам, ты же можешь.
Лестрейндж, который собрался было снова взять Вэнс за руку и, возможно, сказать, как ему жаль, что все так произошло, выключается в момент - обязанности старосты есть обязанности старосты.
- Конечно, Дейзи.
Бишоп стоит и смотрит, смотрит и стоит - разговаривать при ней нет никакой возможности.
- Эээ, ну ладно. Эммс, я патрулирую сегодня с Эванс, так что гостиная на тебе, - выговаривает он под немигающим взглядом Бишоп.
- Я дождусь, если мы не закончим до дежурства, - вклинивается она быстрее, чем он думает, не предложить ли Эммалайн дождаться его и повторить, на сей раз без ошибок и Пинс.
Словом, это конец.