— И по какому же поводу ты так надралась?
Надралась Итон накануне, несло от нее знатно, оставалось надеяться, что руки не дрожали слишком сильно, чтобы помешать ей поставить подпись внизу протокола.
— Обмыть не предлагаю.
Итон и так уже была хороша.

Он лениво подтягивает к себе протокол заклинанием и, придирчиво оглядев, отдает его Дженис.
— Все как ты говорила. Венера была в третьем доме, или, постой... в седьмом? Думаю, ты слишком плохо выглядишь для того, чтобы оценивать мою версию событий, — под конец куда более серьезно говорит Арн, и хотя ему как всегда некогда, он не отказывается на этот раз потратить на Итон немного времени.
Она же все-таки пришла.
— Последний раз ты так выглядела в декабре. Вроде только вышла от мозгоправа, и опять за старое?
Безумная Итон Арну не нравится. Безумная Итон вызвала его на дуэль и разнесла ему диван.
И до этого вряд ли он сможет вспомнить что-нибудь даже не хорошее, а нейтральное.

Нет. Плевать на нее: отзвук заботы растаял так и не обратившись во что-то действительно существенное.
— Впрочем, с тебя один росчерк, Итон, и можешь молча катится ко всем чертям.

Отредактировано Weylin Arn (25 августа, 2017г. 16:24)

Арн с недоверием переваривает ее ответ и от комментариев предпочитает воздержаться: ему не хочется опять тратиться на диван. Да и на дверь — к такой частой смене мебели даже у гостей должны возникнуть вопросы.
— Нет, Итон. Я просто ищу повод снова спровадить тебя в психушку. В прошлый раз получилось, кто сказал, что в этот не выгорит, — раздраженно отвечает Арн, вкладывая ручку в ее ладонь.
И ведь отвечает честно, потому что таки поговорить с Итон по-человечески им удалось только в клинике у мозгоправа.
За столько лет!

Итон тянет время и протокол так и не подписывает.
Арн пальцами перебирает, выстукивает по дверному косяку, понимая, что с каждой съеденной секундой своего драгоценного шестого марта теряет всякое терпение. И надежду — тоже.
Но Итон никогда не умела решать вопросы быстро — даже месть растянула на две войны.
— Такие вопросы ты обычно задаешь воткнув палочку под ребро, — замечает он, погодя, и оценивающе смотрит на Итон: серьезная ли она сейчас угроза? Не похоже.
Больше хорохорится.
— Что изменилось, Итон?
Но взгляд у нее кровожадный и стилет по-прежнему где-то в обуви — к концу жизни никто своим привычкам не изменяет.
Не изменяет и сам Арн: лгать так лгать.
— Я все тебе сказал еще, как ты верно заметила, три дня назад.

Арн считает до десяти и не позволяет себе повестись на ее подначку. Плавали — знаем.
— Даже если так, Дженис, на мне хотя бы никто не вырезает инициалы, — мягко, почти по-отечески улыбаясь, вторит ей Арн.
Упираясь рукой в раствор двери, он касается виском тыльной стороны ладони и рассматривает Итон с едва заметным и уж очень ленным интересом.
— Из нас двоих неискренностью страдаешь ты, дорогая. Особенно сейчас, — угадывает Арн, потому что знает: Итон не упустила бы возможности над ним поглумиться, что-то ее останавливает теперь, где-то она растеряла свое преимущество и очень не хочет, чтобы он об этом узнал.
Стилет, не палочка. Это же почти очевидно.
Но Арн оставляет свои подозрения до второго круга оскорблений.

— Стыдно? Мерлин, Итон, где ты таких слов только нахваталась.
Он смеется.
Ему и впрямь смешно.
— Придется довериться моим словам, Дженис, я не пускаю в свои мозги кого ни попадя.
Итон никогда не была разборчива с людьми: сколько не подозревала, так и осталась ходить вокруг да около.
Пожалуй, это ее и губит до сих пор.
— Тем более тех, кто уже в свой второй визит отказывается пользоваться палочкой. Что так? — спрашивает он, наконец, прямо, откровенно издеваясь: чувствует, что близко, и злорадствует больше, чем когда-либо.
Ох и зря она сюда пришла.

Отредактировано Weylin Arn (22 августа, 2017г. 23:41)

Итон похожа на собаку, которая все лает, а укусить не может.
— От нездоровых фантазий тебя вылечит только смерть, Итон, — констатирует Арн, которому осточертело чужое мнение по поводу себя еще в феврале — и презрительные взгляды, и многозначительные намеки — он, как бы, давно в курсе, можно и не напоминать.

А вот ответы у Дженис куда интереснее того, как она скалится: осторожные, гладко сшитые. Настолько, что Арн не верит ей ни на грамм.
Только забирает протокол с ручкой обратно, чтобы потом не пришлось переписывать.
— Не думаю, что после недели в тесном кругу Пожирателей ты меня хоть сколько-нибудь заинтересуешь.
Ничего, кроме ее памяти.
Там ведь стоит еще покопаться, если есть возможность. Хуже Итон все равно уже не станет.
Арн внимательно следит за Дженис, ожидая, как она отреагирует, но уже предполагая, как отреагирует сам.
— Значит, магия сбоит. Сильно сбоит, — медленно и негромко подводит он. — Может, сразу продемонстрируешь степень своей беспомощности?

— Не предлагаю. Хочу посмотреть, насколько тебя еще хватит, — честно делится своим любопытством Арн.
В восьмидесятых он бы поспорил на количество оставшихся Итон дней с Лестрейнджем, но его звезда, как некстати, прогорела. А сейчас с Лестрейнджем вообще лучше не пересекаться — слишком нервный.
— Обмениваются сувенирами, — беззаботно продолжает Арн ряд Итон. — Даже представить страшно, какую свинью ты подложила Министерству, не успев вовремя умереть.
И эта женщина еще пытается напоминать ему про коэффициент полезности.
Никакой рефлексии.

На самом деле, Дженис теряет хватку: то ли ей просто зубы пообломали, то ли возраст сказывается, — ведь обычно она успевала выбесить его еще до начала разговора, а теперь ее жалкие попытки никуда не годятся.
Это даже не интересно.
— В восьмидесятом я занимался своей семьей. Тебе не понять.
И все-таки он оказывается прав.
Хмыкнув, Арн косвенно возвращает Итон ответ на ее первый и главный вопрос:
— Именно что-то новое меня и интересует, Дженис.
Мысленно взмолившись за сохранность нового дивана, он отпускает в сторону Итон обездвиживающее.

Хана дивану.
— И при всех моих недостатках ты уже третий раз оказываешься в проигрыше. Не умеешь выбирать момент, Дженис.
На самом деле, четвертый, конечно же. И из них только бестолковую дуэль Итон будет помнить.

Арн медлит.
Ее заячьи прыжки из стороны в сторону надолго не затянутся, Дженис ни в доках не хватило, не хватит и сейчас — не та форма. И потакать ее попыткам избежать всего того, что она впопыхах пытается перечислить, оттянув время и чужое раздражение словами, Арн не станет.
Но увидеть понимание в ее глазах, совсем как раньше, очень хочется.
— У тебя плохая память, дорогая. Чай я вылил, а не влил.
К тому же, сыворотка правды слишком скоро теряет свой эффект. Трат много — результата ноль, стал бы он с этим возиться?
Вот и Итон читает по его лицу, что нет.
— Мадлен? Я не настолько сентиментален.
Еще одно заклинание уходит в стену, оставляя на обоях странно опаленное пятно.
Со Скримджером Итон находит верно.

— Так ради чего, Дженис? — вежливо переадресует он. У Итон работу мозга всегда стимулирует адреналин. — Давай, один раз ты уже отвечала на этот вопрос.

Отредактировано Weylin Arn (23 августа, 2017г. 18:18)

С тех пор, как Скримджер заключил с ним сделку, Арн плохо помнит, что же именно его тогда купило, но свято верит, что дело не в деньгах. Деньги всегда были только следствием.
— Мимо, — с честным безразличием отзывается Арн. Время, чтобы ненавидеть собственные поступки, давно прошло, и возвращать его Арн не станет. — Точнее, рядом. Ты всегда рядом, Итон, и не замечаешь очевидного. Нельзя же каждый раз так ошибаться, — с притворной заботой сообщает он Дженис, и тут же платит за свою невнимательность.
С Итон нельзя так долго разговаривать.

Предплечье обжигает болью, и Арн, пусть и удержав палочку в руке, оказывается с Дженис почти на равных.
Впрочем, рана не серьезная. Не отрывая взгляда от Итон, он аккуратно тянет к себе лезвие, вошедшее в мясо, и откидывает стилет далеко позади себя.
Палочку Арн перекладывает в неудобную левую руку.
— Тебе все еще нужны подсказки? — теряя всякое подобие доброжелательности, бросает он Итон. — Явно до МакКиннонов.
И потом, глухо рассмеявшись, выплевывает:
— А теперь задайся вопросом, почему я все еще здесь. Или почему драгоценный Скримджер не рассказывает тебе о том, кто и как меня перекупил.

— Умница, — хвалит ее Арн.
Что-то внутри заставляет умолчать о Непреложном обете и обо всей той херне с раскаянием, от которой его, по правде говоря, уже воротит. Что-то заставляет Арна впервые не оправдываться, а ждать, как манны небесной, пусть и легкого, почти незаметного, но дыхания смерти.
Тем более что Итон, опрометчиво поставившая его в конце списка, находит в себе силы пересмотреть годами лелеемый план.
Она, можно сказать, к нему добра.
— Твоя страсть к театральщине не в первый раз тебя подводит, — отпускает Арн бесплатный совет, но соглашается: — Давай попробуем.

Только судьба, видимо, рассудила, что Арн еще не успел расплатиться за свои грехи, и превращаться в атомы ему рановато.
Арн ждет той самой театральщины, и с Итон они ударяют одновременно.
Осечка.
Дженис с силой отбрасывает на лопатки.

Он даже не знает, можно ли считать такой исход везением, ведь его везение должно было закончиться еще двадцать лет назад.
— Сочувствую, Дженис, — он подходит неторопливо, фоном ощущая ноющую руку и некоторое разочарование от происходящего.
Глаза у Итон ясные.
— Legilimens.

Кроме того, что Итон повторяется из раза в раз, у Арна к ней претензий нет.
Особенно в тот момент, когда она показывает ему лицо Нарциссы Малфой.

Надолго в расшатанном сознании Дженис Арн не удерживается, его выбрасывает почти сразу, и остается только гадать, как еще Итон может быть повязана с Нарциссой. И почему.
— А вот и еще один ритуалист, верно, Дженис?
Андромеда, упоминавшая об увлечениях своей семейки, явно недооценивала одну из своих сестер.
Чертовы Блэки.

Лучше бы все это оказалось пустой догадкой.
Но когда ему действительно улыбалась удача?
— Нет, так просто ты не отделаешься, Итон, — сообщает ей Арн, за плечо прижимая раненной рукой к полу.
Ему нужен ответ.
И, как всегда, больше, чем один.

На этот раз зрачки Дженис подернуты болью.
Арн произносит заклинание и за ней проваливается в темноту.

Если в воспоминаниях Итон он встретится еще и с Хорезми, то можно будет хвастать, что он собрал относительно полный набор.
А пока Арн видит только Мелифлуа, блестящую сединой, и предполагаемо длинный список проблем Дженис: значит, без подарка от Араминты она невменяема.
Значит, ее не просто так несло три дня назад.

Пленку зажевывает, изображение гаснет.
Но когда Арн вскрывает голову Итон в третий раз, что-то идет не так: темнота, получив глухой удар, утаскивает их обоих не в ту сторону.
Как он смогла, драккл ее дери?!

Воспоминание дрожит, как вода покрытая рябью.
Скримджер протягивает ему сыворотку, и Арн пьет, пьет и говорит, и в какой-то момент ему кажется, что страшнее пытки не придумать.
— Зачем, Вейн?
— Теперь это не имеет значения.
Он отвечает на вопросы так подробно, как никогда в жизни, и ему стыдно: может быть, последний раз.

Рябь усиливается, и второй раз, не в силах остановить поток картинок, Арн видит себя уже в клетке собственной квартиры много-много лет назад.
Лестрейндж говорит ему о семье. Лестрейндж недоволен тем, что авроры пришли почти вовремя.
— Хочешь увидеть метку Темного Лорда над их домами?
Лестрейндж надвигается на него из проема двери, но вместо старого страха Арн чувствует только то, как у него раскалывается голова.
— Кто за тобой следит?! Что и кому ты сказал?! — брызжет слюной Рудольфус, и вместо односложного ответа, какой Арн выдохнул тогда, для Итон, как цветок, всеми лепестками раскрываются доки.
Захлопнуть это воспоминание не получается, так что даже клятая воля оказывается бессильна.
— Ничего без команды не можешь.
Только после него он выпадает в прошлое, в июль семьдесят девятого.
Там где Том Итон, несмотря ни на что, протягивает ему руку.
Достаточно.

Голова трещит как с похмелья. Арн судорожно сжимает волшебную палочку, впервые в жизни действительно готовый убить.
И... ничего не делает. Теперь — все равно.

Отредактировано Weylin Arn (15 сентября, 2017г. 17:41)