Промозглым осенним вечером, под грохот волн, разбивающихся о каменную кладку Азкабана, Руфус Скримджер аппарировал во внутренний двор тюрьмы. Здесь, как и на любом другом острове в Северном море, в это время года было особенно ужасно. Стихия, казалось, поставила себе цель: любой ценой обрушить стены Азкабана, который имел наглость встать на ее пути. Природа, особенно бесновавшаяся осенью, просто не могла вынести такой крупной занозы в ее теле. Раз за разом, накатываясь на остров, волны с ревом били по стенам и разлетались в разные стороны миллионами брызг. Мужчина поплотнее закутался в мантию.
- Руфус Скримджер, глава Аврората, - бросил он уже подходившим дементорам. Они подчас были настолько голодны, что пренебрежительность опасностью могла печально закончиться даже для самого частого гостя Азкабана. Мгновенно подняв палочку, аврор чуть прикрыл глаза и сосредоточился на одной-единственной мысли: он вспомнил ее запах, вспомнил ее голос и улыбку, вспомнил все то самое прекрасное и чарующее, что было в ней. Катрин... - Expecto Patronum!
Серебряный орел, вырвавшийся из палочки Скримджера, медленно закружил над его головой, хищным взглядом отгоняя дементоров прочь.
Руфус любил своего Патронуса. А еще больше он любил призывать его.
Обыкновенно мужчина не разрешал себе вспоминать Катрин. Эти воспоминания были сладки, но мучительны. Насладившись короткими минутами, он долгое время после не мог сконцентрироваться ни на чем другом. Он вспоминал и вспоминал, вспоминал до тех пор, пока перед глазами явственно не вставала Метка. Это было настоящим проклятием - вновь видеть ее, вновь переживать те чувства. Вновь и вновь врываться в дом и судорожно осматривать его, боясь найти в одной из комнат ее. И находить.
- Мне нужна камера мадам Лестрейндж, - четко проговорил Скримджер, глядя на одного из дементоров, что несколько выбивался из стройного ряда. Вероятно, он был старшим. Откровенно говоря, Руфус сомневался, что они хоть как-то различаются между собой. Что происходит с дементором, когда он выпивает чью-то душу? Он становится сильнее, или остается прежним? В Министерстве наверняка есть компетентные люди, могущие ответить на этот вопрос. Но Скримджер предпочитал ничего не знать об этих тварях, - Вы слышите меня?
Еще несколько секунд безмолвного ожидания, прерываемого лишь ревом волн - и дементоры расступаются, образуя меж собою проход к вратам Азкабана. Двое становятся позади Руфуса, один - ведущий - встает спереди. Серебряный орел, недовольно оборачиваясь к своим изначальным врагам, держится на отдалении, но в любой миг готов напасть на дементоров. Скримджер чуть опускает голову. Это общество гнетуще и ужасающе в своей апатии. Даже сутки здесь - мучительная доля, которую выдержит не каждый.
Мрачная процессия сдвигается с места. Они минуют врата и поднимаются по лестнице - в гробовом молчании, которое вновь нарушается лишь голосом штормового моря. Здесь, внутри замка, их грохот не так давит на слух, как снаружи. Мужчина мельком заглядывает в камеры по пути и видит одинаковые силуэты. Пожиратели Смерти, убийцы... по большей части Азкабан заполнен теми, кто служил Волдеморту. И многих из них Скримджер засадил сюда своими собственными руками. Косвенно - каждого. Все они, скрючившись на полу или сидя в углу, словно стараются превратиться в точку, сделаться как можно меньше, чтобы их ужасные стражники не обращали внимания на... впрочем, есть ли у этих людей то, что нужно дементорам? Осталась ли у них хоть крупица счастья, малая толика надежды? Руфус знал, у кого это еще есть. И эти люди были как раз теми, чье освобождение из Азкабана аврор видел в дурных снах.
Дверь камеры с тихим скрипом отворилась.
- Прочь, - произнес Скримджер, махнув дементорам палочкой. Он не желал, чтобы они стояли за его спиной. Не желал чувствовать их присутствие рядом. Холодное дыхание, зима, исходившая от них, пробирала до мозга костей, заставляла видеть самые дурные свои воспоминания... - Прочь!
Серебряный орел, издав воинственный клекот, налетел на непокорную стражу. Отвратительно зашипев, те отпрянули в сторону и вскоре скрылись за поворотом. Они не хотели уходить, потому что любили эту камеру. Любили эту узницу. Любили ту, у которой еще остались воспоминания. Они были темными для каждого нормального человека, ужасными для всего магического общества, но для нее они были счастливыми. Именно это и нужно было дементорам.
- Мадам Лестрейндж, - сухо произнес аврор, появившись в дверном проеме. Всеми силами он старался умерить свою ненависть, всеми силами старался сдержать себя в узде и не наброситься на эту женщину. Не наброситься на мучительницу и убийцу. Не напасть на ту, что убила его жену, - Я желаю говорить с вами.

Некоторое время - несколько секунд, которые порой могут показаться минутами, или даже часами - Скримджер просто смотрит на хозяйку одиночной камеры. Она изменилась, сильно изменилась. Последний раз мужчина видел мадам Лестрейндж на судебном заседании Визенгамота много лет назад. Тогда она выглядела куда как лучше. Сейчас же, проведя немало времени в застенках Азкабана, изменения просто не могли не бросаться в глаза - побледневшая кожа, исхудалость, потускневший взгляд. Тем не менее, к неудовольствию Руфуса, Беллатрисса сохранила присутствие духа. Все прежние заключенные, коих аврор почтил своим присутствием, были абсолютно апатично настроены ко всему, что не касалось скудной кормежки или дементоров.
Разглядывая лицо мадам Лестрейндж и обращая внимания, главным образом, на ее глаза, мужчина подивился стойкости этой верной последовательнице Волдеморта. Пожалуй, в некотором роде это достойно уважения. Верность - не зависимо от того, кому она принадлежит - всегда остается верностью. Но внутренний голос тотчас же услужливо напомнил...
Это сделала она. Она убила Катрин. Та, что стоит перед тобой и улыбается. И Азкабан, и даже сам Дьявол, как видно, ей не страшны.
- Руфус Скримджер, глава Аврората, - представился мужчина, и лишь спустя мгновение понял, какую страшную ошибку он допустил. Лестрейндж знала. Она знала, кого именно она убила в ту ночь. На заседании Визенгамота она подтвердила, с улыбкой на лице согласилась с судьями и нагло призналась во всех своих преступлениях. Это доставляло ей удовольствие... теперь она знала, кто именно стоит перед ней. Знала его личные мотивы. Ошибки... порой бывают фатальными, - У меня есть несколько вопросов по поводу инцидента в Гринллоу.
Он заставлял себя перестать думать о прошлом. В конце-концов, что может быть хуже заключения в Азкабане? Смерть - лишь избавление, легкая доля, о которой, верно, мечтают многие заключенные. Но мечтает ли о смерти мадам Лестрейндж? Трудно сказать. Однако, Руфусу отчего-то казалось - нет. Она до последнего вздоха будет надеяться на возвращение своего господина. Вероятно, из-за столь мрачных мыслей, и голос мужчины звучал несколько тяжело. Тяжелее, чем того требует невозмутимая и хладнокровная оценка аврора.
- Как давно вам не давали свежую одежду, Белатрисса? - спросил Скримджер, быстро окидывая взглядом потрепавшуюся тюремную робу. Судя по ее состоянию, дементоры вообще не знают, что куча тряпок в хозяйственной части крепости предназначена для заключенных, - Не думайте, что это распоряжение Министерства.
Он называл ее по имени, чуть менее официально, чем того требуют судебные протоколы. В этом крылась одна маленькая слабость большого человека. Произнося имя мадам Лестрейндж, он несколько сокращал дистанцию и приказывал себе относиться к этой женщине холоднее. И, кажется, это сработало. Какими бы сильными ни были раны, Руфус Скримджер умел держать себя в руках. Прибегая к различным ухищрениям он так или иначе добивался того, чего хотел. В этот миг ему хотелось оставить позади прошлое и с трезвым умом взяться за работу.
Вынув палочку, мужчина медленно навел ее на Беллатрису и едва слышно шепнул слова заклинания. Рваные тряпки, что служили ей одеждой, за несколько секунд превратились во вполне сносную робу, которая, ко всему прочему, была подбита неким подобием короткого меха. Кажется, именно такие одежды он видел на некоторых узниках позапрошлой зимой.
- Пойдемте, мадам Лестрейндж, - произнес Скримджер, повернувшись лицом к двери. Он чуть отошел в сторону, чтобы позволить женщине выйти первой. К его собственному удовольствию, трюк и правда сработал. Отторжение, пусть и несколько странным путем, получилось, - Смотреть здесь особо не на что, но вам, я полагаю, любой вид будет интереснее камеры.
Поразмыслив мгновение, он достал из кармана мантии маленькую фляжку и отвинтил пробку. Выждав еще миг, Руфус протянул фляжку Беллатриссе.

- Далеко ли вы убежите, мадам Лестрейндж? - коротко, уголками губ, усмехнулся Скримджер. В его усмешке не было обычного для человека задора и некоей бравады. В усмешке мужчины было скорее фаталистичное принятие ситуации и достаточно ярко-выраженный скептицизм, - Если вы рассчитываете, что я пошлю за вами своего Патронуса, то вы глубоко заблуждаетесь.
В самом деле, каждому было ясно, что именно делают дементоры с теми узниками, которые вдруг по какой-то причине выйдут из своих камер. Находясь за дверью, они не интересовали стражей в качестве объектов для высшей меры наказания. Давным-давно дементорам наглядно объяснили: в камере - не трогать, в коридоре - хватать. Совершенно очевидно, что мнимый план мадам Лестрейндж закончится поцелуем за ближайшим же поворотом. Стоит ей только подумать о том, какое это счастье - вырваться из плена - как на нее налетят все дементоры Азкабана. Впрочем, Руфус нисколько не сомневался, что женщина будет благоразумна. Она хочет жить - это факт.
- Я не могу просто так опоить вас Сывороткой Правды, Беллатрисса, - произнес Скримджер, принимая из рук Лестрейндж свою фляжку. С каждой секундой боль отступала, освобождая место трезвому рассудку, что не могло не радовать аврора. Очередная победа над собой - это, пожалуй, дорогого стоит. Всем известно, что самый сложный наш противник - своя собственная личность. Бросив короткий взгляд в узкую бойницу, Руфус сам сделал несколько глотков скотча. По жилам немедленно разбежалось приятное тепло, которое было как нельзя кстати на этом поганом острове, - Для этого мне нужно разрешение Визенгамота. Естественно, я мог бы просто добавить ее в скотч и тайно допросить вас, но к чему эти сложности? Мои вопросы не покажутся вам чем-то важным.
Скримджер мог бы сказать даже больше: он сам не считал эти вопросы настолько значимыми, чтобы ради них стоило аппарировать сюда, в Азкабан. Тем не менее, работа всегда остается работой, а в жизни мужчины она стояла на первом месте. И, что характерно, благодаря Беллатриссе. О, Мерлин! Как же это не вовремя.
- Не надо этого делать, мадам Лестрейндж, - холодно бросил аврор, освобождая свою руку от руки женщины. Оставалось лишь догадываться, что именно случилось не вовремя - нечаянно пришедшее воспоминание, или касание узницы, которая, словно ей сам черт шепнул, ухватилась за руку Руфуса в этот момент, - Мои нервы расшатались за годы поисков ваших единомышленников.
Завинтив пробку фляжки, мужчина уже собирался убрать ее в карман мантии, однако что-то остановило его. Скорее всего, это были очередные неприятные воспоминания, которые находили на него одно за другим. В любой другой ситуации и с любым другим собеседником Руфус давно бы уже бросил все и собственноручно сдался в госпиталь святого Мунго, но здесь все было иначе... здесь, скажем так, были ясны причины.
- Для начала мне хотелось бы узнать имя третьего Пожирателя Смерти. Яксли показал, что вас было двое, но до этого достаточно долго уходил от ответа. Тем не менее, некоторый источник дал мне понять, что в Гринллоу был замешан третий. Я хочу знать, если это правда, имя, - твердо говорил Скримджер, глядя прямо перед собой. Фляжка, что по прежнему была в его руках, вдруг оказалась перед носом Беллатриссы, - Возьмите себе. Если вам вдруг наскучит отвечать на мои вопросы, то я всегда могу проводить вас обратно в вашу камеру.
Вновь справившись с собой, Руфус даже сумел выдавить некое подобие улыбки. Тем не менее, он так и не повернулся к своей собеседнице. Прогулочным шагом двигаясь по коридору, он мельком бросал взгляды в камеры. Определенно, мадам Лестрейндж сопротивлялась на порядок лучше прочих, что навевало на определенные выводы.

- Сириус Блэк... - отчетливо выдохнул Скримджер, инстинктивно сжав правую руку в кулак, но лишь на несколько мгновений. Справившись с собой, аврор чуть заметно дернул левым веком, - Его местонахождение не должно интересовать вас, мадам Лестрейндж. Но он жив.
Разумеется, заключенный по имени Сириус Блэк был величайшей ошибкой Азкабана. Лучшие умы судебного правопорядка до сих пор ломали головы над одним-единственным вопросом: как? Как он сумел сбежать? Почему сотни дементоров не остановили его? В этом инциденте крылась тайна, раскрытие которой ни коим образом не приближалось на протяжении вот уже нескольких месяцев. Тем не менее, до сих пор догма о том, что из Азкабана невозможно сбежать, была подтверждена тысячами узников, и опровергнута лишь одним. Однако, в таком контексте и один против тысячи значит безумно много...
Впрочем, вопрос Блэка не волновал Скримджера настолько сильно, насколько следовало бы. Фадж - тот, да, сходил с ума и ночами видел лицо преступника, который якобы заносит над ним свою палочку. Руфус искренне не понимал, за что конкретно Блэк получил свою репутацию "самого опасного убийцу Соединенного Королевства". Он убил одного волшебника и дюжину магглов, что касалось его предыдущих якобы преступлений - так этого никто не смог доказать. Разумеется, тринадцать жертв вполне достаточно для пожизненного срока в Азкабане, но называть его самым опасным преступником? Вздор! Сириус Блэк - самый опасный из тех, что на свободе. Здесь же, в этой крепости посреди Северного моря, обитают персоны куда более значимые. Одна мадам Лестрейндж, по меньшей мере, стоит десяти Блэков. Но прессе всегда нужна свежая тема.
- Яксли оказал неоценимую помощь следствию, - коротко усмехнулся Скримджер, воскрешая в сознании памятные моменты заседаний суда Визенгамота. Яксли был жалок. Он готов был на все, абсолютно на все. С каждым мгновением, с каждым сказанным словом он все больше и больше предавал своего прежнего господина, намереваясь тем самым вымолить себе пощаду. К сожалению Руфуса, который тогда еще не был главой Аврората и не имел весомого голоса в суде, Яксли был оправдан. За помощь следствию. Вздор! Никакие показания не отменят его преступлений! И ни один из Пожирателей Смерти не раскаялся в своих поступках. Теми, кто предал Волдеморта, двигал лишь страх. И ничего больше, - И тем не менее, я сожалею о том, что не смог посадить его в соседнюю с вами камеру.
Беллатрисса продолжала говорить. Что же, хоть одно этим промозглым осенним вечером было кстати. В целом, Руфус предполагал, что женщина не станет сопротивляться или начинать какую-то свою игру. В конце-концов, эта ее информация была интересна лишь Аврорату, и лишь в целях уточнения архивных данных. Все Пожиратели Смерти, которые хоть как-то проявили себя во время восхождения Волдеморта и войны, были либо убиты, либо заточены в Азкабан. На свободе остался лишь Каркаров, но тот находился далеко и не смел даже носа сунуть в Великобританию. Следовательно, любые имена, названные мадам Лестрейндж, в любом случае уже были известны. И хозяева их, так или иначе, были подвергнуты правосудию. А что стоит еще несколько лет к той вечности, что могут прибавить заключенным? Или что стоит обвинение, предъявленное мертвецу? Ничего.
Услышав обрывок фразы Беллатриссы о том, что она тоже может быть кому-то дорога, мужчина несколько опешил. Нет, само собой он понимал, что это правда, но дело крылось совершенно в другом. Отчего-то ему казалось, что Лестрейндж прекрасно помнит и видит всю ту боль, что она причинила лично ему. Вряд ли это было правдой, но впечатление создавалось именно такое. В каждом слове и каждом жесте Руфус видел издевку над самим собой. Остановившись на несколько долгих секунд, он молча посмотрел в глаза Беллатриссы. Что же было в них? Одному Дьяволу известно. Болезненно скривившись, он повернулся в направлении прохода и возобновил шаг.
- Замечательно. Ваш муж уже получил свое, и в дополнительном рассмотрении дела не нуждается. Первая хорошая новость за последнюю неделю, - произнес Скримджер, подкрепив свои слова довольно выразительным кивком головы, - Однако, помимо выяснения личности третьего преступника, у меня есть несколько иных вопросов. Полагаю, вы этому только рады, - едва заметно улыбнувшись, аврор на миг повернулся к женщине и быстро взглянул на ее лицо, не замедляя при этом шага, - Новый хозяин поместья обнаружил тайник в подвале. Неприметный рычаг за винными бочками, легко отходящая дверь... в тайнике не было ничего, кроме пустой шкатулки и неопознанного трупа. А интересует меня вот что: мадам Лестрейндж, причастны ли вы к этому делу, и если да, то что за человек, а ныне уже лишь его скелет, оказался брошенным в застенках Гринллоу?

- Вы все прекрасно помните, мадам Лестрейндж!
Духовно Скримджер опустил руки, но вот физически - в мгновение ока, отточенным движением опытного дуэлянта он выхватил свою палочку из кармана мантии и навел ее на женщину. Скорость, с которой все это было проделано, приводила в восторг всех авроров, с коими Руфусу приходилось сражаться плечом к плечу.
Воспользовавшись невербальным заклятием, он мгновенно начертил палочкой магический пасс, и Беллатрисса оказалась прикована запястьями рук к холодной каменной стене Азкабана.
Никто не может держаться вечность. Никто, а тем более тот, что изначально знал и был просто уверен, что эта женщина не преминет возможностью хоть как-то досадить, хоть как-то ужалить. В ее положении бояться было нечего, потому что Руфус, рассуждая откровенно, ничего не мог поделать с узницей волшебной тюрьмы. Ничего хуже Азкабана придумать было невозможно. Так что же сделать? Посадить ее подальше от прочих, чтобы ни один голос не доносился до ее ушей? Этим Скримджер боялся доставить ей удовольствие. Сократить паек, лишить одежды... так поступают варвары.
А убить ее, значит - проиграть.
В любой момент аврор мог бы прикончить Беллатриссу. Он был уверен, что на материке его не осудят. Никто не скажет, что поступок этот был подлым. Всегда можно сослаться на то, что она бросилась на Руфуса сразу, как только тот переступил порог камеры. Но убить ее... это значит - проиграть.
Скримджер неторопливо разглядывал женщину, которая была буквально прикована к каменной кладке. Ее руки, которые чуть задрались вверх, были надежно скованы в области запястий и не давали Беллатриссе упасть на пол.
Дыхание аврора участилось. Не следовало этого делать, не нужно было! Еще немного терпения, еще один грамм, одна секунда - и все было бы иначе. Скримджер проклинал себя за свою несдержанность.
Она не могла двигаться, но ее оружие все еще было при ней. Страшное, лишающее рассудка оружие, пронизывающее до мозга костей и заставляющее смотреть на мир иначе. Одному этому моменту аврор предпочел бы тысячу схваток с самыми опасными Пожирателями Смерти.
- Не надо лгать мне, Беллатрисса, - сквозь зубы отчетливо проговорил Скримджер, с ненавистью глядя в глаза Лестрейндж, - Не надо провоцировать меня, Беллатрисса.
Опустив палочку, он ослабил и хватку. Невидимые оковы на руках женщины рассыпались в пыль.
Одно проигранное сражение - это еще не вся война, и даже не ее тень. Так рассуждал Руфус, пытаясь возвратить себе прежнее душевное равновесие. Отныне он мог уповать лишь на то, что через некоторое время привыкнет не обращать внимания на пустые слова, что так любит мадам Лестрейндж. Главное - ухватить суть, выловить из этого язвительного потока то, что действительно необходимо для Аврората. Для Министерства. Для Англии.
- Я полагаю, вы усвоили урок, - сухо бросил мужчина, не убирая, тем не менее, палочку, - Вам придется вспомнить человека, убитого в подвале поместья Гринллоу.
Она не усвоила никакого урока, это было очевидно. И никогда не усвоит. Ей просто невозможно угрожать! Ничем.

- Вы не слушали меня, Беллатрисса, - разочарованно произнес Скримджер, убирая палочку в карман мантии, - Мы не смогли установить личность мертвеца.
Все шло к тому, что разговор следовало заканчивать. Руфус, который, несомненно, должен был лучше подготовиться к поединку, сдавал свои позиции. Непростительные срывы совершенно точно не сыграли в его пользу, потому что женщина теперь имела полное право говорить то, что она уже сказала. Благородство...
Скримджер не стал возражать на этот выпад и даже не пытался защититься - так или иначе, но Беллатрисса Лестрейндж, Пожиратель Смерти, едва ли не самая верная последовательница Волдеморта - сейчас была права.
Что же оставалось аврору? Какую карту следует разыграть, чтобы хоть немного уравнять шансы?
Руфус оказался в тупике. И это положение, надо сказать, оказалось совершенно невыносимым.
Почувствовав слабину, женщина не остановится на достигнутом. Желая все сильнее и больнее поразить Скримджера, она ни за что на свете не продолжит разговор на его правилах. И, как уже говорилось ранее, угрожать ей просто нечем.
Выхода здесь было только два. Разумеется, опытный политик нашел бы во сто крат больше, но пожилой уже аврор, который всю свою жизнь провел в сражениях - в дуэли или на поле брани - не обладал столь большим запасом решений. Впервые в жизни Руфус пожалел о том, что никогда не обращал внимания на лишние, как ему казалось, детали.
Выходов только два.
Сдаться, отправить ее обратно в камеру и постараться навсегда стереть из памяти этот поганый день.
Или же, пожертвовав личным, продолжить работу.
Скримджер был человеком дела.
- Да, мадам Лестрейндж, вы убили мою жену, - на удивление спокойно произнес аврор. Теперь, когда решение было принято, говорить стало легче. Даже, что оказалось еще более удивительно, после первого предложения все пошло как по маслу. Выбросив из головы личные мотивы, Руфус полностью сконцентрировался на своей работе. Даже смерть не является оправданием, - Двадцать шестое августа, тысяча девятьсот семьдесят девятый год. Небольшой дом на Хадли-Роуд. Женщина-полукровка по имени Катрин Скримджер, в девичестве - МакАллистер. Я оказался там на пару минут позже. Метка еще не успела раскрыться до конца.
Руфус спокойно смотрел в глаза Беллатриссы. Все становилось на свои места. Глупо было вспоминать об этом, глупо было вообще обращать на личные воспоминания хоть какое-то внимание. Работа, которая и привела сюда аврора, должна была вытащить его обратно. Отбросив в сторону все то, что хоть как-то могло повлиять на восприятие ситуации в таком аспекте, Скримджер сумел даже усмехнуться, не разрывая зрительного контакта с пронзительными глазами мадам Лестрейндж.
- Я не буду давать вам ложных обещаний. Вы прекрасно знаете, что никогда не покинете эти стены, - продолжил мужчина, поворачиваясь к ближайшей камере. Она была пуста. Рукой толкнув ржавую дверь, Скримджер на несколько секунд заглянул в мрачное и неприветливое помещение, - Если вы не хотите отвечать на мои вопросы, то мы с вами распрощаемся прямо здесь. Думаю, эта камера станет для вас домом не хуже, чем предыдущая.
Выдержав небольшую паузу, мужчина поджал губы и поднес к носу платок. Запах в камере стоял ужасный. Подойдя к узкой бойнице и отдышавшись, аврор вновь повернулся к Беллатриссе.
- Решайте, мадам Лестрейндж, - безразлично произнес Скримджер, разглядывая унылый внутренний двор Азкабана, - Остаетесь здесь, или, быть может, я провожу вас до самого моря. Возвращение к теме мертвеца в Гринллоу я сочту за положительный ответ. Давно вы не чувствовали дыхание свежего ветра, Беллатрисса?..

- У меня не было никаких сомнений на этот счет, - быстро парировал Скримджер, отзываясь на реплику Беллатриссы по поводу сожалений. В самом деле, это было весьма очевидно. Если бы мадам Лестрейндж сожалела хотя бы о десятой части своих жертв, то непременно слетела бы с катушек. Впрочем, как знать, может ли тронуться сознанием тот, кто уже страдает от этого злосчастного недуга? Сжав губы в тонкую полоску, мужчина ступил на лестницу, ведущую вниз, - Мне интересно было бы знать, чем именно помешала вам полукровка, вышедшая замуж за чистокровного волшебника, но вы вправе не отвечать на этот вопрос. Я пришел сюда не за этим.
Спускаясь по ступеням, Руфус мельком рассматривал темные лестничные клетки Азкабана. Картина была ужасающе гнетущей. Присутствие дементоров, хоть и весьма смягченное благодаря Патронусу, все-таки ощущалось довольно остро. Казалось, даже запах здесь стоит по большей части не от отсутствия уборщиков, но от наличия отвратительных стражей замка.
- Выпейте еще скотча, мадам Лестрейндж, - несколько устало произнес мужчина, бросая короткий взгляд во внутренний двор Азкабана, - Вы простудитесь. Сомневаюсь, что в случае болезни вам пришлют колдомедика.
Снаружи бушевал штормовой ветер. Неистовый в своей стихии, он словно опрокидывал море на стены замка, чтобы спустя мгновение те откатились назад и вновь стали на изготовку. Упорствуя, море тщетно пыталось стереть Азкабан со своего бескрайнего тела, желая погрузить его в пучину и сделать так, чтобы никто и никогда не вспомнил больше об этом ужасном месте. Многие волшебники, впрочем, были бы с этим согласны. И тем не менее, Азкабан был нужен. Смерть - избавление, но не наказание.
Но, не смотря на непогоду, Скримджер страстно желал оказаться снаружи. Желал подставить лицо и всего себя ледяному ветру, чтобы смыть тлетворный запах Азкабана. Ветер, сбивающий с ног и подталкивающий в спину, может еще послужить на благо. В некоторые моменты Руфусу даже казалось, что прыгнуть в штормовое море - не самый худший способ очиститься. Сбросить с себя оковы, которые так или иначе надевает каждый посетитель мрачного замка. Будь ты узник или работник Министерства, оказавшийся здесь по заданию, дементоры не щадят никого. Им плевать на то, есть ли за тобой какая бы то ни было вина. Они просто голодны.
- Да, Беллатрисса, я обещаю вернуть вас в ту же камеру, откуда я вас забрал, - спокойно выговаривает Скримджер, подкрепляя свои слова едва заметным кивком головы, - Надеюсь, что и вы будете благоразумны. Вы ведь понимаете, что любые сказанные вами слова совершенно не повлияют на срок заключения. Вы умная женщина, Беллатрисса. Или когда-то были ею.
Руфус поплотнее запахнул мантию, осторожно спускаясь все ниже и ниже, к первому ярусу Азкабана. К относительной свободе.
- Гринллоу, мадам Лестрейндж.

- Мадам Лестрейндж, я нахожу упоение в битве. Вы, я так понимаю, тоже. Вопрос лишь в выборе стороны, - Скримджер пожал плечами, безразлично глядя прямо перед собой. Это и в самом деле было правдой. Мужчина поступил в Аврорат не только ради того, чтобы защищать Британию. С самого детства он чувствовал свое призвание, мечтал отстаивать себя и друзей с палочкой в руках, обороняясь от всевозможных противников. Может быть, глупая детская мечта совершенно напрасно получила выход наружу, может быть, родители зря потворствовали боевой натуре своего сына, но факт остается фактом - мало кто из тех, что стоит на стороне так называемого Света, мог бы сравниться с ним в искусстве ведения боя. И совсем никто в Министерстве, - Я бы с удовольствием выпустил Долохова прямо сейчас. Выпустил бы только для того, чтобы вновь поймать его. Мне не хватает... войны.
И это тоже было правдой. Разумеется, в Соединенном Королевстве хватало преступников и без Пожирателей Смерти. Однако... это были сущие пустяки. Мелочи по сравнению с тем, что таилось в прошлом Великобритании. Прошлом недалеком, но всеми силами забытом. Живые легенды - некоторые так их и называли - таились в крепости Азкабан, в то время как их жалкие преемники, если столь почетный титул можно предоставить сброду негодяев, вершили свои пустячные дела. Конечно, Руфус не предлагал амнистировать преступников. Он был горяч до боя, но холоден во всем остальном.
- Виноват, - сухо произнес мужчина, оборачиваясь к отстающей Беллатриссе, - Тем не менее, мы почти пришли.
Холодный соленый ветер ударил в лицо. Ледяная свежесть, коей было переполнено море, готовое безвозмездно отдавать свои дары, невероятно очищала. Смрад и тлетворные запахи Азкабана мгновенно выветрились из головы, смылись со всего тела и освободили место для других ощущений. Здесь, на относительном расстоянии от дементоров, думалось весьма и весьма лучше. И, что самое главное - приятнее.
- Исчерпывающий ответ, - усмехнулся Скримджер, на несколько секунд переведя взгляд на женщину, - Мне хотелось бы знать, кто именно из двух оставшихся убил этого человека, но гораздо важнее было бы знать его имя. Молодой мужчина - это слишком пространно.
Впрочем, две версии все-таки были. Необходимо было проверить их. В искренности мадам Лестрейндж Руфус отчего-то не сомневался. Может быть от того, что ей не было смысла врать? Да нет, это вздор. Она может врать просто так, из вредности и без какой-либо выгоды для себя. Тем не менее, сама женщина до второго пришествия будет "вспоминать" имя несчастного.
- Длинные светлые волосы и шрам на правой руке? - спросил аврор, чуть сощурившись от внезапного порыва ветра, - Это описание похоже на то самое тело?

- К сожалению или к счастью, мадам Лестрейндж, все достойные соперники уже томятся здесь, рядом с вами, - произнес Скримджер, глядя на бесконечный поток волн, - Но я терпелив. Найдутся другие.
Побег из Азкабана был исключен. Лишь один узник сумел сделать это, но Министерство давало полные гарантии, что больше сей инцидент не повторится. С побегом Сириуса Блэка количество дементоров в замке увеличили едва ли не в полтора раза. Аппарировать на остров возможно только с разрешения Аврората. Скримджер лично снимал и накладывал защитные чары, которые позволяли или запрещали переноситься в Азкабан. Сегодня же, за невозможностью Руфуса самолично заняться этим делом, чары должен был снять и наложить один из его заместителей. Аврор надеялся на то, что Джон Долиш будет благоразумен и не забудет в определенное время открыть проход в Великобританию.
- Беллатрисса, я побеждал в дуэлях тогда, когда вы еще и на первый курс не поступили, - усмехнулся Скримджер, на несколько секунд повернувшись к женщине, - Заход достойный, однако не думаете же вы, что я и правда дам вам лишнюю палочку, которой у меня нет? Вздор, - Руфус заложил руки за спину и чуть заметно улыбнулся, - В нескольких отчетах я читал, что ваши, скажем так, коллеги, порой называют меня старым маразматиком. Интересно, что я лишь на два года старше вас, Беллатрисса... задумайтесь об этом. И тем не менее, я еще не совсем выжил из ума.
Рассмеявшись, аврор повернулся к женщине всем корпусом. Мысль, разумеется, была интересной и в любой другой ситуации Скримджер отдал бы все, что имеет - только бы сойтись в дуэли с мадам Лестрейндж. Однако, сейчас ответственность была слишком велика. Нет, он не боялся. Но глава Аврората никогда не должен координировать свои действия согласно личным мотивам.
- Вы надеетесь победить меня, Беллатрисса? А что будете делать потом? - мужчина прекратил смеяться, однако улыбка все еще не сходила с его лица, - Убьете меня и попытаетесь сбежать? Дементорам плевать на ваши проклятия. Вы отчаянная женщина, мадам Лестрейндж. Дайте и мне.
Сделав несколько мелких глотков из своей фляжки, которая теперь принадлежала заключенной в Азкабане Беллатриссе, аврор вернул ее новой владелице и, поболтав жидкость во рту, проглотил ее. И вновь мир словно зацвел новыми красками. Ледяное дыхание ветра было не таким уж и страшным, когда сравнивать не с чем. Теперь же, после короткого мига жаркого тепла, аврор вновь ощутил холод.
- Даже в моей жизни слова "выпить" и "плохая идея" редко стоят рядом, что уж говорить о вас в вашем нынешнем положении, - мужчина пожал плечами, - Очень жаль, что мои подозрения не оправдались. С вашей стороны было бы очень мило убить именно этого человека и именно там. Теперь мне придется искать его в другом месте, а вопрос с мертвецом в подвалах Гринллоу все еще открыт, - Руфус бросил короткий взгляд к входным вратам в замок, где только что пролетела одна из этих ужасных тварей. Соседство с дементорами безумно угнетало, даже если они не обращают на вас внимания. Или, по крайней мере, стараются, - Один из ваших друзей совершенно точно хочет, чтобы вы поскорее вернулись домой.

- Блэк безумен. Он сорвался, - пояснил Скримджер, - Мы не доказали ни одного другого убийства, кроме тех двенадцати магглов и Питера Петтигрю. Он сумасшедший, потому и смог сбежать. Вероятно, дементорам нечем было поживиться в его рассудке. Не сомневайтесь, Сириус Блэк будет предан поцелую.
Руфуса передернуло от своих же собственных слов. Заключение в Азкабане - страшная кара, но еще страшнее - лишиться души. Поцелуй дементора как высшая мера наказания применялся довольно редко, потому что свершения, достойные этого, проявлялись в магическом мире не столь часто. Блэк, несомненно, свою долю заслужил - массовое убийство, присовокупленное к побегу из Азкабана, не прощается Министерством Магии. Всем аврорам был зачитан приказ, который подразумевает под собой немедленное исполнение наказания при поимке Сириуса Блэка. В отделе смеялись - выходит так, что нужно всюду таскать за собой парочку дементоров?
- У меня вообще нет запасной палочки, Беллатрисса. Я их теряю, - улыбнулся мужчина, одернув полы мантии. С каждой секундой здесь становилось все холоднее и холоднее, и Руфус все больше желал поскорее покончить с разговором. Разумеется, в любую секунду можно надавать на Лестрейндж и добиться моментального ответа на свои вопросы, однако это сопрягалось с несколькими довольно неприятными факторами. Во-первых, в такой ситуации женщине будет намного приятнее солгать, чем сказать правду. Во-вторых, Скримджер не был мучителем и истязателем. И, в-третьих, ей хотелось бы подольше побыть вне камеры. Это было странно, но сам Руфус считал сей фактор весьма значимым, потому как обратная реакция, словно клин клином, помогала ему справиться с собственными чувствами, и довольно успешно. Его руки уже не тянулись за палочкой только от того, что мадам Лестрейндж находилась в поле зрения, - В камеру вы меня посадите, а дальше-то что? Думаете, дементоры просто возьмут и расступятся перед вами? Вы в состоянии вызвать Патронуса, Беллатрисса?
Скримджер коротко усмехнулся.
- Вам следовало бы лишить меня палочки и, приставив ее к моему горлу, требовать аппарировать в безопасное место. Проход будет открыт в определенное время, которое я бы вам непременно выдал в обмен на свою жизнь. На словах все мы герои, но на деле... не думаю, что я не поступился бы интересами Великобритании в деле всего одной особо опасной преступницы, чтобы расстаться с жизнью в Азкабане, - произнес аврор, проведя рукой по нагрудному карману мантии, - Однако, я более чем уверен, что у вас элементарно не хватит сил. Физических.
В этот раз он довольно спокойно отреагировал на прикосновение Беллатриссы, и все его недовольство выразилось лишь в очередном одергивании мантии.
- Увы, таков удел узников Азкабана, - мужчина пожал плечами, наблюдая за движениями мадам Лестрейндж, - И очень жаль, что вы не хотите говорить имя того человека, ибо в таком случае дальнейшие расспросы бессмысленны.
Как бы печально это ни звучало, но Скримджер завидовал Волдеморту. Таких верных соратников еще нужно поискать. Среди работников Министерства Магии сильных личностей было много, но сколько из них даже в Азкабане, перед лицом опасности, не спасовали бы, надеясь на возвращение прежнего режима? Единицы. Более того, Руфус был уверен, что таких можно было пересчитать по пальцам одной руки. Последователей же Темного Лорда с такими же убеждениями на одном только ярусе замка сидело больше.
- Пойдемте, мадам Лестрейндж, - сухо бросил аврор, выдержав небольшую паузу, - В этот раз я пойду медленнее.
И, повернувшись к вратам, он медленно зашагал во внутренний двор.