Время уходило, и дни, каждый из которых был на счету, собрались в седмицу - вторая веха, если верить нумерологам, из тех, которые указывали на магическую последовательность 3-7-9. То, что состояние женщины и ребенка не ухудшалось, само по себе являлось результатом их с Вэнс стараний, но обе понимали, что это был не тот результат, который нужен был Лестрейнджам.
Смертное проклятие упорно сопротивлялось, и иногда Марии начинало казаться, что сражаться с самой смертью - дело бессмысленное и безнадежное, но опустить руки не давала мысль о том, что сражение идет не только за жизнь Беллатрисы, но и за собственную. Хуже всего было то, что ей казалось - она знает ответ, но для того, чтобы сформулировать его, не хватало некоторых деталей, глубинного понимания, которого у нее не было, поскольку она слишком рано покинуло то, что должно было стать ее предназначением.
Еще хуже - она не могла обсудить это ни с Вэнс, которая вообще была не в курсе особенностей Грегорович, ни со Снейпом, который мелькнул и пропал, и от которого помощи ждать было нечего - по крайней мере, Мария ни на что такое не рассчитывала, - ни с Рабастаном, который, едва втащил ее в дом, предупредил о том, что Рудольфусу лучше не знать о рунах. Но время уходило, нужно было что-то предпринимать, и Мария решилась все-таки поговорить с Рабастаном, разумеется, не выкладывая сразу все карты на стол.
- Нарьян-Мар, - без предисловий начала она, убедившись, что старшего Лестрейнджа поблизости не наблюдается. - Род кочевал поблизости. Там человек, который может знать, чем помочь. Я бы могла найти его, но... - Мария сделала паузу, - Я так понимаю, отсюда мне не выйти, не говоря уже о перелете в Россию. Что вы скажете мне, Рабастан? Вы видите, наши средства не действуют.
Она решилась на такое уточнение, которое не позволила бы себе ни в присутствии Рудольфуса, ни, разумеется, Беллатрисы, и даже, пожалуй, Вэнс, которая утратила ее доверие ровно неделю назад. Но Рабастан - он мог понять. Но мог ли он что-нибудь сделать - убедить Рудольфуса в необходимости такого путешествия? Марию впечатляло, как умело он лавирует между братом и невесткой, успокаивая, сглаживая острые углы, взывая к здравому смыслу. Может, и на этот раз сработает?

Отредактировано Maria Gregorovitch (12 июля, 2017г. 21:11)

Мария помолчала, не столько взвешивая ответ, сколько выдерживая паузу - вся аргументация была готова давно, но люди, как правило, не любят, когда на них вываливают пуд информации, в которой они теряются, тонут, и многие - даже не пытаются выплыть наверх, вяло перебирая факты, но не извлекая из них абсолютно ничего полезного. Мария наблюдала за Лестрейнджами - в некотором роде это даже вменялось ей в обязанность, но на самом деле - из болезненного любопытства, впервые столкнувшегося с абсолютным, незамутненным безумием. Рабастан, в ее представлении, был не из тех, кого стоило торопить. Оказавшись в стрессовой ситуации, он, как показала их эскапада в парке, действовал быстро, но - необдуманно. Не стоит заставлять человека чувствовать себя неуверенно, и сейчас Мария собиралась подготовить почву, прежде чем толкнуть на нее Рабастана - во все тяжкие.
- Я уверена, что есть средство заблокировать проклятие, - здесь Мария не лгала и не передергивала, такое средство обязано было быть, поскольку всякое действие рождает противодействие, и даже смертельное проклятие могло встретиться с чем-то... чем-то... чем-то вроде этого Поттера. Должно быть нечто, способное противостоять отложенному во времени смертельному проклятию.
Эти его уточнения - пленница - не пленница... Ей кажется, или Рабастан изо всех сил пытается выглядеть благородным, вот только в чьих глазах - ее или своих собственных?
- Ну, разумеется, - повторила Мария почти мягко, чтобы это не звучало, как передразнивание.
Откровенно говоря, она сама не хотела бы отправляться туда одна. Потому что еще неизвестно, как род встретит ее - учитывая, как она покинула семью тринадцать лет назад. Но об этом Рабастану знать было необязательно - по крайней мере, теперь.
- В таком случае, надеюсь, у вас нет предубеждения против маггловских самолетов, - вскользь отметила она, пройдя мимо Рабастана и присев на подлокотник соседнего кресла - опасно скрипнувший, но выдержавший.
Методом простого исключения понятно было, кому, в случае, если Рабастан сможет убедить брата, придется сопровождать ее, так что она, пожалуй, могла позволить себе эту маленькую шпильку.

Лестрейндж сложил один плюс один, так что Марии даже не пришлось напоминать ему об их уговоре. Она незаметно перевела дух - все-таки, несмотря на то, что Рабастан был наименьшим из всех зол, которые подстерегали ее в этом доме, она чувствовала себя в его присутствии не вполне комфортно. Пожалуй, как кошка, которая прогибается в позвоночнике до самой земли, даже если ее пытаются погладить, а не ударить.
Так что на вопросы Рабастана о руне и о ее отце (занятно, она избегала так называть шамана - равно как и Грегоровича) Мария просто кивнула, не вдаваясь в подробности. Все выяснится по ходу - и то, сможет ли Морев помочь, и то, примет ли он ее как дочь. В целом, первое не обязательно вытекало из второго. Конечно, шаман - не колдомедик, он не связывал себя клятвой помогать любому нуждающемуся. Но если Мария чувствовала верно, если этот лесной пожар, гнавший ее вперед и вперед за новым знанием, начался еще там, в тундре, Морев не откажет. Его привлечет сам факт - смутные детские воспоминания подбрасывали образы, людей, которые, казалось, приходили к шаману с противоположного края земли. Может быть, ей так казалось - она была мала. В конце концов, одним из этих людей был мастер волшебных палочек из провинциального советского городка.
- Нужно узнать расписание, - "если мы, конечно, не собираемся угонять самолет", - в догонку подумала Мария. С Лестрейнджей станется. - У магглов поблизости должен быть телефон. Мне нужно будет поменять деньги. Должны быть ночные рейсы. Думаю, это не слишком популярное направление.

Мария бросила быстрый взгляд на Лестрейнджа. Денег у нее было достаточно - в Мунго платили прилично, а запросы у нее были весьма скромные, так что даже потратившись на два билета, она не обеднеет. Интересна была сама постановка вопроса, очень по-европейски: приглашающий платит.
- Хватит, но их нужно будет разменять, - разумеется, она хранила определенную сумму в маггловских фунтах, но не в расчете на то, что ей когда-нибудь придет в голову рвануть в Нарьян-Мар, да еще в компании.
А вот что касается документов... Нельзя сказать, что в своих планах она не заходила так далеко, чтобы подумать о том, как они будут проходить паспортный контроль в аэропорту, скорее, просто не подразумевала, что Лестрейндж предложит попасть на борт легально. Кажется, ей пора пересмотреть свои взгляды на мышление преступников: они не обязательно во всем идут против закона. Конечно, воспользоваться маггловскими документами в аэропорту без толики магии - это... высший пилотаж. Фактически их невозможно будет отследить. Она раньше не задумывалась над этим, но ведь правда - если исключить использование магии, ты фактически превращаешься в невидимку. Нет, она ни в коем случае не рассматривала для себя такой вариант - не для того она сбежала из глухой тайги с абсолютно чужим ей человеком, чтобы вернуться туда и зажить жизнью жены оленевода, и все только ради того, чтобы скрыться от опасных преступников. Но на то время, пока они не покинут страну...
- У меня есть паспорт и виза, - сообщила Мария Лестрейнджу.
Поспевая за ним вниз по лестнице, в холл, Грегорович заметила:
- В аэропорту есть маг, который проверяет путешествующих на заклинания, скрывающие личность, в том числе оборотное. После многочисленных инцидентов в городе, - Мария, не удержавшись, подпустила в голос толику яда - в конце концов, сейчас ситуация весьма подходила под определение "сам себе крокодил". - Мы можем попытаться вылететь не из Британии, - предложила она. - Большинство магических сообществ с легкой руки министра считает происходящее здесь локальными террористическими актами, и вряд ли настолько бдительны.
Они вышли на улицу - Мария понятия не имела, куда ее занесло, но в окно она видела дома - обычный типично английский пригород, к ним она и направилась. По пути пригладила волосы, оправила ворот мантии. Она не особенно следила за своим внешним видом, но сейчас стоило бы выглядеть хотя бы более-менее презентабельно.
Дом Лестрейнджей находился на холме, и, спустившись с него, она подошла к первому попавшемуся коттеджу.
Дверь открыла пожилая маггла.
- Простите, не могли бы мы воспользоваться вашим телефоном, - Мария изобразила сконфуженную улыбку. - Наша машина сломалась неподалеку...
Женщина окинула их подозрительным взглядом, но, видимо, удовлетворенная беглым осмотром, посторонилась, пропуская в полутемную прихожую, в которой на тумбочке стоял древний телефон.
Переступая порог, Мария глазами указала на магглу. Ей лучше бы не быть свидетелем разговора, и Грегорович надеялась, что Лестрейндж поймет ее намек, но не воспримет слишком буквально.
Четверть часа спустя Мария готова была озвучить результаты звонков по разным номерам - справочным и аэропортов.
- Есть ночные рейсы, на которые мы можем успеть, если поторопимся, - отчиталась она, повесив трубку. - К утру будем там.

Как будто это имеет значение - один или Аврорат в полном составе. Даже если дежурный находится в аэропорту в гордом одиночестве, через минуту прибудет подкрепление, в скорости реагирования британских правоохранителей она уже успела убедиться неделю назад. Правда, по тому, как Лестрейндж хмыкнул, можно было предположить, что для него авроры в любом количестве были лишь толпой бесполезных идиотов, прибывающих через минуту, но всегда на минуту позже, чем нужно. Однако в данном случае, с ее неспособностью аппарировать, а значит, быстро уйти и запутать след, такой скепсис был не вполне уместен.
- Я слышала общую фразу - Аврорат дежурит в аэропорту, - ответила Мария, скользнув взглядом по маггле, бесформенной грудой осевшей в темноте узкого коридора. - Оборотное зелье исключено, - добавила она. - Наверняка там сигнальные чары, а дежурный нужен, чтобы проверять багаж на предмет темных артефактов и тому подобного.
Мария помолчала, в раздумье выбив короткую дробь по тумбочке под телефоном.
- Но мы можем воспользоваться этим, - медленно заметила она. - Ложная тревога, - Мария подняла взгляд на Лестрейнджа. - Мы можем напоить двух магглов оборотным и пустить их перед собой, а пока с ними будут разбираться, войти в самолет.
Конечно, план был не без изъяна - им все-таки придется изменить внешность, поскольку маггловские правоохранители, насколько знала Мария, подключены к поискам бежавших из Азкабана. А также воспользоваться магией - хотя бы конфундусом, чтобы по чужим паспортам войти в самолет. Причем действовать придется быстро - и в последние минуты посадки, пока до охраны не дошло, что на самом деле происходит. Зато билеты покупать не придется: раз уж они возьмут чужие документы, то и билеты, понятное дело, тоже - они ведь регистрируются у магглов где-то там в их механических системах.

Мария и бровью не повела на сомнения Лестрейнджа. Он может рассуждать о неспособности Аврората делать хоть что-то путное, но когда каша заваривалась по-настоящему, что сейчас и происходило, Мария была уверена, гайки Министерство закручивало очень и очень плотно.
- В Мунго, - ответила она. - Еще месяц назад, до того, как меня отправили в школу, больница буквально кишела аврорами, особенно отделение недугов. Мои сведения могли устареть. Они могут быть слухом, пущенным специально. Я просто предупредила. Можно рискнуть с оборотным - если оно, конечно, подействует на меня. Если случится худшее и нас раскроют - что ж, вам придется бросить меня там, поскольку аппарировать я не могу, а порт-ключ легко отследить.
В том, что на пунктах пропуска есть некто, проверяющий, что ввозят и вывозят маги, она не сомневалась - в больнице давно поговаривали о хлынувшем в страну потоке нелегальных ингредиентов, зелий и артефактов. Как и в том, что настоящие умельцы находили способ обойти этот кордон. Смогут ли они вычислить разыскиваемого преступника под чужой личиной - тот еще вопрос, поговаривают, в прошлом году беглый пожиратель разгуливал под носом у самого Дамблдора, да еще прикинувшись его хорошим знакомым, если не другом, и директор ничего не заподозрил - до определенного момента. Не станут же они, и правда, всех проверять на оборотное - хотя чары для этого были, одна из разновидностей тех, которые, например, заставляют анимага принять его истинную форму. А это вариант.
- Кстати, вы, случаем, не анимаг? - поинтересовалась Мария.
Разумеется, Лестрейндж не был зарегистрированным анимагом, но далеко не все следовали в этом смысле букве закона - особенно если плевали перед этим на весь алфавит. Сама Мария никогда не задумывалась о том, чтобы найти своего внутреннего зверя и научиться менять форму - хотя бы потому, что не знала, как это отразится на рунах. Да и, в целом, ей не слишком интересна была эта область магии, а вот как, оказывается, могла бы и пригодиться. Грегорович оставила эту мысль на потом, чтобы на досуге, если таковой предвидится, обдумать ее со всех сторон. Еще один вопрос, который она задаст Мореву - если тот вообще станет с ней разговаривать.

Мария возвела глаза к потолку и обнаружила, что он обшит панелями "под дерево" - мещанская роскошь пригородного коттеджа. За последнюю неделю ее так часто угрожали убить, что очередное предупреждение в устах Рабастана звучало не более чем буднично. Ну да, конечно, он ее убьет. Это она уже слышала.
Проигнорировав яд, пропитывавший ответ Рабастана, как коньяк - бисквитное пирожное, Мария двинулась следом за пожирателем. Он так огрызается, как будто это она лично подстроила все препятствия, которые могут встать между ними и трапом самолета (а не, на минуточку, их собственные действия). Она же, напротив, стремится все предусмотреть, по большей части оттого, что ни аппарировать, ни удирать сломя голову в силу своей физической ущербности не сможет.
- У всех свои недостатки, - съязвила она в ответ. - Ладно, раз уж вы так ко мне душой прикипели, что только смерть разлучит нас, я представляю план следующим образом: воспользовавшись оборотным зельем, мы пытаемся сесть на рейс. Если нас раскроют, - раз уж нет порт-ключа - отвлекаем внимание, сея как можно больше паники и хаоса, и скрываемся среди магглов, а затем покидаем аэропорт испытанным способом. Варианты, как посеять хаос, предлагать не смею - у вас в этом опыта побольше, - закончила она, хромая за размашисто шагающим Лестрейнджем.
В данный момент ей было решительно все равно, сколько магглов может пострадать, если им придется уходить с боем - если сравнивать свою жизнь и жизнь абстрактного народонаселения, чаша весов неизменно склонялась к первой. Конечно, Мария надеялась, что до такого не дойдет, но исключать подобную возможность было глупо и нерационально. Грегорович не без оснований полагала себя человеком рациональным - хотя в некоторых случаях ее логика, бесспорно, была далека от общепринятой.

Мария промолчала. Рабастан, намеренно или сам того не зная, подкинул ей богатую пищу для размышлений. Предлагать что-то еще или, упаси Мерлин, спорить она не собиралась - в подобных делах она с легкостью признавала себя дилетантом и оставляла окончательное право голоса за Рабастаном - не потому, что это был голос разума, а потому, что ему собственная шкура так же дорога, а значит, каким бы безумным ни был его план, она все предусмотрит. Ну а то, что ее выводит из себя раздраженно-снисходительный тон, которым Лестрейндж возражает, сомневается, указывает ей на просчеты и просто иронизирует, к месту и нет - Мария умела справляться со своими эмоциями. Пускай хоть речитативом излагает или спляшет, главное - результат. Продуманность Рабастана ей даже импонировала; Мария знала за собой свойство что-то решив, бросаться вперед, - Лестрейнджу же требовалось походить вокруг, составить четкий план. В этом были свои недостатки: люди такого склада как правило болезненно переживали и нервничали, если что-то шло не так - что Рабастан и продемонстрировал неделю назад, в парке. И тут-то может пригодиться ее свойство - держать ситуацию под контролем вне зависимости от соответствия происходящего задуманному.
Так что можно было с чистой совестью признать, что все, от нее зависящее на данном этапе, она сделала. И совсем не это заставило ее притормозить и остановиться, не дойдя пару шагов до призывно распахнутой Рабастаном калитки.
- Состояние Беллатрисы как раз не вызывает опасений, - заметила она. - Чего не скажешь о ребенке, и вам это прекрасно известно.
После знакомства с Рудольфусом у любого, услышавшего такое заявление, возникло бы подозрение, что Рабастан сам метит в наследники рода. Но Мария склонялась к мысли, что если бы все было так просто, Лестрейнджа-старшего и его истеричной супруги уже не было бы в живых. Что этому мешало - страх ли, лояльность или элементарное нежелание принимать на себя ответственность, Грегорович не знала, и фраза, оброненная Рабастаном, была ей не совсем понятна. Дело ведь было не в Беллатрисе - Рудольфус был проклят сам и не мог иметь детей от какой угодно женщины. Так что же за туз держал в рукаве его младший брат? Незаконнорожденного, которым Рудольфус успел обзавестись до того, как решил навестить МакКиннонов? Это следующие, что приходило в голову в такой ситуации. Мария даже могла предположить, что в случае их с Вэнс провала Рабастан каким-то образом устранит невестку, свалит вину на колдомедиков - вернее, на нее одну, ведь Эммелина - как выяснилось, его старая приятельница - и умоет руки. И Грегорович даже не стала бы осуждать такой образ действий - в конце концов, у него даже есть персональные основания питать к ней неприязнь.
Даже несмотря на то, что Мария провела в коттедже неделю, она не до конца разобралась в отношениях этой чокнутой семейки, а потому просто отмела все, о чем успела подумать минуту назад. Она, со своей стороны, могла лишь строить предположения, ожидая, когда что-то определится, но нет ничего опаснее, чем слова или действия, руководствуемые ложными предпосылками.

Мария не сдвинулась с места. Если бы у нее было хоть что-то, кроме случайных догадок, свидетельствующих о том, что Рабастан ведет свою игру, она, не сомневаясь, предложила бы ему помощь - по принципу враг моего врага мой друг. Если бы не Рудольфус, они с Рабастаном наверняка смогли бы договориться, и обошлось бы без поспешных действий с обеих сторон, продиктованных недоверием, а в ее случае - еще и страхом.
Чем она рискует, если спросит его прямо? Вряд ли это может быть хуже, чем руническая печать, но Марии уже начало казаться, что она словно бросает камни на пробу - какой из них попадет и младший Лестрейндж, наконец, выйдет из себя, сбросив маску сдержанности и невозмутимости, которая на фоне бешеного братца сидела на нем, как влитая. Нет, нужно рискнуть, тем более, что второго шанса может не представиться, а здесь, если он поднимет на нее руку... Мария прикинула расстояние. В том месте, где печать, кость ослаблена. Если Лестрейндж бросится на нее, она попытается проскользнуть у него под рукой, и при определенном везении он наткнется на ограду за ее спиной и просто сломает грудину. Конечно, вместе с ее печатью, но к этому моменту будет уже не важно.
Мария резко выдохнула - это было почти смешком.   
- Один вопрос, младшая кровь, - она предупреждающе подняла раскрытую ладонь - пальцы предательски подрагивали -  отвела лезущие в лицо пряди, которые растрепал холодный мартовский ветер. - Есть ли у вас дело ко мне? Касающееся главы рода и его продолжения?
Намек был достаточно прозрачен. Рабастан, будучи младшим сыном, формально являлся наследником рода до тех пор, пока Рудольфус не обзаводился наследником. А дальше, все было просто - побочная ветвь укрепляла силу рода, но вся родовая магия и прочее оставалось завязано на главе - которым оставался Рудольфус и которым должен был стать его сын, в случае смерти Лестрейнджа-старшего.
Устранение Рудольфуса одним махом решало бы все - абсолютно все - проблемы. Они с Вэнс больше не были нужны. Рабастан становился главой рода и мог заниматься его умножением хоть в геометрической прогрессии - на нем-то проклятия, насколько понимала Мария, не было. 
Целительница вся подобралась. Если она переоценила умственные способности Рабастана, он просто не поймет недосказанного предложения и ей ничего не грозит. Если недооценила лояльность брату, то может последовать демонстрация отсутствия снобизма - это, конечно, тоже будет ее шансом. Но самым предпочтительным был бы, конечно, третий вариант - она все поняла правильно, и у Рабастана - свои интересы, которые она может использовать, чтобы спасти свою жизнь.

Кажется, она поставила все на карту, вместо того, чтобы бить ее первым же ходом.
Раскосые глаза Марии сузились, превратившись в косые надрезы на пергаментной бумаге - желтовато-бледном лице, к которому лишь сейчас медленно начала возвращаться краска. Не замечая за собой, Грегорович часто так смотрела на проклятых, которым ничем нельзя было помочь - словно они были виноваты в том, что на этот раз чужая магия оказалась сильнее. В данном случае сильнее была чужая воля.
В следующее мгновение, делая шаг к калитке, Мария уже смотрела сквозь Рабастана. Лично она ничего не имела против него или Беллатрисы. Женщина вообще ничего ей не сделала, и ее право на материнство Мария вовсе не собиралась оспаривать. Рабастан попытался сломить ее волю - с ним она в расчете, больше он не сможет применить к ней магию так, чтобы не пострадать самому. И корень всех зол она видела лишь в старшем Лестрейндже - но до него не так просто было добраться, и помешали бы в первую очередь те, кто больше всех страдают от его безумия.
Ее шанс в том, чтобы вырваться отсюда - пусть даже с сопровождающим, и не важно, будет ли это Рабастан, или он испугался возможных трудностей. А оказавшись на родине... О.
Мария, тяжело прихрамывая, опустила голову, потому что уголки ее губ дернулись вверх в нервной улыбке. Мореву не нужна палочка для того, чтобы колдовать. У него - помимо секрета рун - есть кое-что... Но не следует загадывать слишком далеко. Пусть Рабастан думает, что у него все под контролем, что она - калека без волшебной палочки - ни на что не способна, что, в случае чего, он может придушить ее голыми руками. Недооценивать противника опасно, а загнанного в угол - смертельно опасно, и в Хогвартсе этому не учат - там нет Игр. Конечно, Лестрейнджей должна бы научить жизнь, но, видимо, до их затянувшегося визита в Азкабан все давалось им слишком легко.
Успокаивая себя таким образом, Мария не заметила, как добралась до дома, и толкнула слегка просевшую в петлях дверь, которая, скребнув по полу, отворилась.