Сонный, так и прижимая Дженис к себе одной рукой, будто бы она могла исчезнуть в любую секунду и исчезнуть навсегда, Арн потянулся за часами — взглянуть на время. Сквозь прищур он увидел, что стрелка дружелюбно указывает на десять и вкупе с непривычки легкая пресыщенность сном напомнили, что сегодня действительно выходной.
Прекрасно.
Дженис заворочалась, то ли просыпаясь, то ли наоборот, пытаясь вернуться обратно по ту сторону, и Арн, выпутываясь из одеяла, поцеловал ее в затылок.
После совершенно дурацкой авантюры с Биг Беном прошло три или — вот незадача, он уже успел сбиться со счета — четыре дня, и никогда еще Арн не чувствовал себя таким счастливым. Он, кажется, даже улыбался все время как идиот и, учитывая, что за это время он едва ли раз вспомнил, что у него, должно быть, проблемы, был им на самом деле.
— Лежи, я сделаю завтрак, — негромко отозвался он, когда Итон еще раз подала признаки пробуждения, и, наконец, встал.

Не так уж много времени ему понадобилось, чтобы привыкнуть к абсолютно чужой обстановке, потому что Дженис, конечно же, чувствует себя спокойно только на своей территории, а Арн — неизбежно — соглашается, и не в последнюю очередь из-за сбежавшего из Азкабана и наверняка не забывшего о нем Лестрейнджа.
Не так уж много и на то, чтобы осознать, что рядом с Итон он почти не вспоминает о дочери. А если и вспоминает, то не с такой беспросветной тоской, будто и в самом деле уже собрался умирать.
— Тосты, яичница, кофе, ну и, в общем, ты сама все видишь, — возвестил он, возвращаясь в комнату с наспех трансфигурированным подносом.
Он, кажется, был действительно счастлив, и неосознанно боялся только одного: что все это неизбежно закончится, как и любая игра с Итон, поражением.
— Чем займемся сегодня? — спросил он, закуривая и щедро отпивая из чашки кофе.

Мысли все еще волокло сладким туманом, какой бывает только у пьяных и влюбленных, и Арн безотрывно и почти беспомощно следил за Дженис, ничего толком не подмечая, но запоминая секунду за секундой — с такой биографией как у него учишься бережно относится к простым и сентиментальным вещам, подобным этим, и в феврале он еще не раз мысленно поблагодарит и Дженис, и себя за то, что ему все-таки есть за что цепляться хотя бы так, умозрительно, потому что та дрянь, которая была у него вместо воспоминаний о, можно сказать, молодости, никого бы не заставила жить дальше. Не в его случае.

Арн стряхнул пепел с сигареты и едва заметно улыбнулся больше чему-то своему, чем предложению Итон. Он уже, кажется, говорил ей, что ему все равно — куда.
— Пойду, — легко согласился он, рассеянно поглаживая ее по плечу.
Он, в отличие от Дженис, не обладал ни набором знакомых на каждом пятачке, которым то ни нарадуешься, то врагу не пожелаешь, ни дел, кроме тех, что связаны с работой, и поэтому в выходной ему случалось быть ничем и никем не обремененным. Еще двадцать лет назад ему нравилась такая жизнь, потому что он оставался абсолютно свободным, теперь, кажется, возраст и сомнение в прежних взглядах брали верх: Арн все больше боялся оказаться в одиночестве, которое всю жизнь как стену выстраивал вокруг себя. Теперь, когда Мадлен была далеко, он ощущал это особенно остро.
Завтрак плавно отодвигается в сторону и Арн, перехватывая взгляд Дженис, тушит сигарету.
То, что она этот взгляд предназначает ему, черт подери, ему, а не потолку, ему и без капли ненависти, Арн все еще не осознает, только чувствует, но этого уже достаточно, чтобы он в совершенном забвении лег назад.
Но так было странно понимать через столько лет знакомства, что Дженис, вообще-то, умеет не только брать, но и отдавать.
И заставлять думать только о себе.
Постоянно.

Когда она встала, Арн едва приподнялся на локтях, наблюдая за несчастной птицей и запиской, от которой в момент ничего не осталось. Арн, никогда не претендовавший на чужое личное пространство, внимание на нее обратил, но вопроса не задал. И только потом:
— Костюм? — нет, неправильно он переспросил. — И что же ты понимаешь под хорошим костюмом? — с легкой иронией заметил он.
Но, на самом деле... к черту все. Дженис умела убеждать, и если она хочет от него хороший костюм, чем бы он ни был, то он готов на него согласиться.

Отредактировано Weylin Arn (28 июня, 2017г. 22:44)

Арн потянулся обратно за завтраком, дожидаясь, пока Дженис выдаст всю заготовленную информацию порциями. Не то чтобы ему вообще нравился этот разговор, в какой-то мере неловкости в нем было предостаточно, но Итон так старалась сгладить острые углы, что он не мог этого не заметить или, тем более, проигнорировать.
Арн пожал плечами:
— Ну, хорошо. Но только для того, чтобы увидеть тебя в платье.
Кажется, он видел ее в платье всего-то... раз, два? И очень-очень-очень давно, не в той прошлой жизни, от которой он открещивался, а в другой, еще до.
Дженис шло.
— Когда, кстати, свадьба?
Он был на свадьбах всего дважды, и оба раза зрелище было очаровательным и отвратительным одновременно. Ну, ладно: скорее, отвратительным, особенно, когда ему все-таки пришлось присутствовать на свадьбе брата и делать вид, что он очень рад.
У него самого свадьбы так и не случилось: Луиза умерла за три месяца до облюбованной ими даты. Он слишком долго тянул.
Но когда Дженис вернулась и выдала то, что вероятно, крутилось у нее в голове до этого, Арн вскинулся:
— Что, прости? Нет, так никуда не годится. Я в состоянии заплатить за себя сам.
И почти сразу, чтобы сбавить градус и не ссорится с ней так быстро, потому что это тоже никуда не годится, ретировался.
Мерлин, почему с ней всегда так тяжело?

Минут через десять он уже одевался, сохраняя молчания и, вероятно, напрасно считая, что разговор по поводу того, кто и что оплачивает, окончен.

Отредактировано Weylin Arn (29 июня, 2017г. 21:49)

Угрозу, которую выпустила Итон ему в спину, он никаким комментарием не сопроводил.
И зря.
Потому что деньги, которых Итон в отличие от многих не считала, она могла бы засунуть себе... хоть вылить себе из золота новое платье, что угодно, в принципе, но касательно себя — не его.

По правде говоря, нужно было еще по молодости усвоить одну хорошую истину, и не смотреть на женщин не своего статуса.
Но Арна отчего-то всегда тянуло к прекрасному, и эта тяга заканчивалось плохо абсолютно для всех.
Жаль, что он этого не замечал и сейчас.
Не хотел замечать.
— Лучше споить. Тогда я, может, не смогу сопротивляться, — невесело отозвался Арн, забирая один из костюмов с собой в примерочную. — Особенно твоему пению.
Одевшись, он вышел, походя глядя на себя в зеркало, и недовольно цокнув языком, сказал:
— Пожалуй, следующий.
И через еще два добавил:
— Или мы проторчим здесь до тех пор, пока ты не откажешься от своей дурацкой затеи.
Ему даже Трансфигурация казалась не такой плохой идеей.