Шторы остались незадернутыми, и Лестрейндж, все никак не обретающий глубокий и спокойный сон в постели Гамп, воспользовался рассветом с размахом.
- Нужно идти, - пробормотал куда-то в рыжину копны волос сонной Яэль и покинул с таким трудом завоеванный плацдарм.
На кухне, уже почти одевшись, он заметил собственный большой палец правой ноги, прямо-таки вопиюще торчавший из носка и намекающий, как все изменилось к худшему.
Хорошие носки, посетовал про себя Лестрейндж, опираясь на стол и стаскивая упомянутый носок - хороший, только вот опять прохудившийся. В четвертый раз. Ну, с другой стороны, не трансфигурированный, а самый настоящий - правда, за последнюю неделю Лестрейндж прибегал к репаро уже трижды. Надо бы расспросить Яэль или Эммалайн на предмет чар штопки - или хозяйственного Петтигрю.
Впрочем, иллюзий Лестрейндж не питал - рано или поздно этим носкам, так понравившимся ему еще в августе, все равно должен был прийти конец, и, будем реалистами, они и так служили ему верой и правдой.
На этой сентиментальной ноте он натянул починенный носок, задумчиво пошевелил пальцами ноги, проверяя, нет ли других проблем, и, обувшись, вытащился на крыльцо.
В марте рассвет случался не так уж и поздно, но все же достаточно, чтобы город просыпался раньше, чем солнце, и улицы уже не казались ни пустыми, ни безлюдными.
Не искушая судьбу, Рабастан аппарировал из ближайшей подворотни в квартал, где располагалась высотка Арна: Рудольфус с ума сходил от желания знать, кто же увел Скримджера из-под его Авады, да и Рабастану с каждым днем становилось все любопытнее - какие перспективы, Мерлин, какие перспективы.

За два дома до нужного магглы выгружали свежую выпечку из невзрачного фургона, и Лестрейндж, плотно завернутый в чары отвлечения внимания и развитое криминальное мышление, почти автоматически прихватил крайний пакет с чем-то мягким.
Вот бы у Арна бывал чай, на котором так настаивала в прошлый раз Беллатриса. Или хотя бы вода - приятный, спокойный завтрак не в компании Рудольфуса дорогого стоил.
Пакет приятно грел живот, к которому Лестрейндж его прижал, поднимаясь в скрежещащем лифте и надкусывая первый же извлеченный из пакета пончик, так что к квартире Арна он прибыл практически в радужном настроении духа.
- Мистер Арн? Вейлин? - прожевав, Лестрейндж из приличия стукнул в дверь - хотя, учитывая всякое, можно было бы и не запирать.

- Пончики. Кажется. Угощайтесь, - на фоне всех остальных его приключений, Арн Лестрейнджу даже нравился - он не пытался его вскрыть, не угрожал на словах и действиях, не ставил невыполнимые задачи и даже не иронизировал над матримониальными планами Рабастана. Последнее, впрочем, из-за незнания, но, так или иначе, это дело не меняло - с Арном было спокойно.
- Какие новости по личности помощника Скримджера? - решив, что на предложении разделить пончики он полностью выполнил свой социальный долг, Лестрейндж перешел к делу, надеясь разрешить свои невнятные подозрения. - Вы выяснили что-то конкретное? Имя, способ?

То есть, было и имя, и способ?
Лестрейндж, откусив пончик снова - ну, в трудной семье клювом не щелкают - даже бросил жевать, насторожившись.
- Мне бы и того, и другого, - очень честно ответил он, устраиваясь на указанном стуле, всего лишь разок оценив место с точки зрения возможной тактики боя. Вроде бы, не худший вариант, и если Арн не заварит ему чай с редким ядом, утро проходит вменяемо.
И даже Арн выглядел вполне расслабленно, сидя вот так вот напротив, над банкой с сахаром, как будто приперевшийся с утра пораньше Лестрейндж был в порядке вещей.
Это подкупало.

- О доппельгангерах? - уточнил Лестрейндж, двигая поближе чашку и расставаясь-таки с пакетом с пончиками. - Темная сторона личности, копирующая повадки оригинала?
Он нахмурился и осуждающе посмотрел на банку с сахаром - вот и пришло время пожалеть о том, что он предпочел держаться подальше во время казни Министра, дабы не провоцировать некстати неуместных ассоциаций. Впрочем, кажется, Рудольфус знал Скримджера куда ближе, мог бы и заподозрить неладное...
Нет, конечно, оборвал Рабастан сам себя. Не мог бы. Рудольфус не заподозрил бы неладное, будь он трезв и адекватен, не то что в этом своем состоянии.
Зато становилось понятно, почему встречу Скримджера и Темного Лорда пережил сам младший Лестрейндж: двойник едва ли был снабжен всеми знаниями, которыми обладал Скримджер настоящий.

Он откинулся на спинку стула и вытянул под столом ноги.
- Хотите сказать, Министр подсунул вместо Итон фальшивку? - пончики уже не казались такими уж привлекательными, и Лестрейндж почти против воли проглотил сладкую липкую массу и отложил покусанный пончик на стол. - И никто не заподозрил? Что это за двойник такой - и что за способ?
Вообще, конечно, его куда сильнее интересовало имя, особенно в контексте того, что кое-какие догадки уже были и он очень не хотел их принимать в расчет, но раз Арн тянул, Лестрейндж тоже набрался терпения - это не вызвало особого труда.
- Вам удалось узнать что-то конкретное?

С точки зрения рационального Лестрейнджа, и светлая сторона личности Руфуса Скримджера не должна была жертвовать собой ради Дженис Итон - но теперь, с учетом подсунутого двойника, он перестал опасаться, что в том своем январском отчаянии обратился за помощью к сумасшедшему.
Двойник как вариант был куда лучше, чем Скримджер, который сначала не соглашается на сомнительные предложения младшего Лестрейнджа, а потом сует голову в петлю из-за того, что продвигаемая им по карьерной лестницы Итон попала в переделку.
Не то чтобы он всерьез волновался о судьбе магической Британии в руках Скримджера, но все равно было приятно убедиться, что Министр Магии не героический идиот.
- Даже рациональная сторона личности Министра не должна была жертвовать собой ради Дженис Итон, - наконец ответил он. - Но, тем не менее, Министр сам предложил этот обмен.
Лестрейндж пожал плечами, припомнил энтузиазм Рудольфуса.
- Знал, что на это согласятся, - закончил меланхолично и снова поднял пончик.
Хитрый Скримджер.
Хитрый Скримджер, просчитавший их реакцию наперед - и обманувший всех своей поддельной жертвенностью.

Вопросы, которые задавал Арн, Лестрейнджу не слишком понравились - в первую очередь, из-за того, что он не больно-то любил говорить о том, чему лично не был свидетелем. Делая вид, что полностью поглощен чаем, он дотянул до того, что Арн спросил прямо - и тем самым дал Рабастану повод закончить неприятные расспросы одним махом.
- Нет. Меня там не было. Но Скримджера - его двойника - легиллементил... специалист, насколько мне известно. - Осторожно утолил настойчивое любопытство такого догадливого собеседника Лестрейндж. Впрочем, расспросы Арна были понятны: возможно, он хотел знать, что именно из воспоминаний Министра Темный Лорд выудил о нем, об Арне. Эту мотивацию Лестрейндж, и сам беспокоящийся примерно о том же, но в отношении себя, полностью разделял - хотя и считал, что ему больше есть, что стоило бы прятать подальше, не допуская мысли, что Арн мог опасаться откровений Скримджера в чужом лагере по причине собственной не такой уж очевидной лояльности.

- А, да. Узы, - снисходительно покивал Рабастан. - Узы, которые сентиментальным идиотам проясняют самоубийственный обмен, предложенный Скримджером.
Увы, снисходительный тон был маской: узы или нет, не в этом было дело. Дело было в том, что, как совершенно верно заметил Арн, фальшивка, убитая вместо Скримджера, не была совсем уж фальшивкой. Арн дал ему - случайно или нет - серьезную зацепку, и Лестрейндж, о родовой магии и ее семейных узах знающий не так, чтоб мало, вцепиился в эту кроху информации, будто в свежий пончик.
Он, разумеется, что-то о двойниках читал - будучи вообще из той породы людей, которые обо всем что-то и где-то читали, что только отшлифовали семь лет на Рэйвенкло, Лестрейндж самой возможностью создания двойника подобного формат удивлен не был. В теории.
На практике выходило, что эта область ритуальной магии, во-первых, не была популярна в Британии, во-вторых, не была популярна среди ритуалистов, а в-третьих, была не то запрещена, не то считалась неклассической. Словом, что-то там было не так с созданием этих двойников - может, даже сильнее, чем "не так" было с чудесным воскрешением.
В конце концов, люди не всегда умирали после Авады Кедавры - и с этим фактом нужно было как-то жить.
Вот и Скримджер пополнил список таких выживающих, став вторым.
Лестрейндж очень надеялся, что последним - должны же быть в этом мире какие-то вечные постулаты.

- Этой меры недостаточно, - просто ответил он, как будто могло быть иначе - как будто, будь иначе, Рудольфус бы продолжал бесноваться, едва вспоминая о своем афронте.
Лестрейндж уставился в чашку, соображая.
- Если вы знаете о способе и дате, то как случилось, что вам неизвестно имя?
Возможно, Арн сумел выяснить нечто такое о способе создания двойника, что неминуемо могло дать любому заинтересовавшемуся четкое указание на ритуалиста, проделавшего этот фокус.
Возможно, он выяснил хоть что-то о создании двойника - потому что Рабастан бы на его месте выяснил. Хотя бы ради того, чтобы кинуть Рудольфусу вожделенную кость и переключить его внимание на кого-то другого.
- Скримджер раскрыл способ, но не раскрыл имя? Если он доверяет вам до такой степени, то почему не назвал исполнителя?

Рабастан все еще думает о том, почему Скримджер рассказал о двойнике, но не рассказал о том, кто этого двойника создал. К несчастью, у него есть догадка о личности этого рискового ритуалиста - все сходится, и эта догадка ему совсем-совсем не нравится.
Несмотря на то, что об увлечениях Нарциссы знает очень малый круг, Лестрейндж никак не может заставить себя мыслить оптимистично: дважды спасти Руфуса Скримджера в его мире означает подписать себе смертный приговор.
Жаль, конечно, ему нравилась Нарцисса. Впрочем. нравится и до сих пор, и он, вполуха слушающий рассуждения Арна, мгновенно подбирается, когда тот принимается строить предположения о ритуалисте.

А уж как он подбирается, когда Арн походя касается темы беременности Беллатрисы - прямо хрестоматийно.
Отставляя чашку, потому что теперь уже расхотелось и чая, Лестрейндж долго смотрит на собеседника, пытаясь понять, что скрывается под его многозначительным тоном, а потом, приняв некое решение, расслабляется, кладет локти на стол и пожимает плечами:
- Рудольфус делает то, что хочет. Если вас это беспокоит, скажите ему об этом сами.
Он бы даже понаблюдал: зрелище могло быть интересным. По крайней мере, когда он сам попытался поговорить с Рудольфусом на тему того, что Беллатриса делает их всех уязвимым, они для начала разнесли кухню. Впрочем, может, у Арна получится лучше - в конце концов, Рабастан же абсолютно не в курсе, что там связывало его брата и Вейна в прошлом. Может. они поверяли дуг другу свои секреты и прислушивались ко мнению друг друга. Вряд ли, конечно - Рабастан прожил с Рудолфьусом всю свою жизнь - но раз уж у них тут воскрешения, двойники и каким-то чудом лавирование между легиллеменцией Лорда и смертью, что, в сущности, почти одно и то же, почему бы не допустить еще немного абсурдных предположений.
- Я обязательно заберу туфли. Спасибо, что не выбросили, - он тянет время, реагируя на подначку так, будто нет ничего странного в идее забирать откуда-то туфли Беллатрисы - и кстати, почему она их здесь сняла? Специфическая реакция больного рассудка на перелом руки?
Впрочем, он всегда сможет подумать об этом позже - когда-нибудь сильно позже и только если альтернатива будет еще сомнительнее.
- Вернемся к предполагаемому ритуалисту, замешанному в создании двойника, - предлагает Рабастан, пока еще и не перестававший думать о Нарциссе - а также думать о том, хочет ли получить от нее подтверждение, или лучше сделать вид, что он ни о чем не догадывается. - Вы же понимаете, что без имени Рудольфус от вас не отстанет? Ему нужен... козел отпущения. И как можно скорее.
Лестрейндж не собирается выкладывать карты на стол, демонстрируя свою заинтересованность в этом прямо - Арн и так не идиот, поймет и так - и потому подбирает слова.
- Предположим, у меня есть имя, подходящее под высказанные вами параметры. Предположим, это имя уже называлось и поэтому покажется убедительным. Вы сможете найти этого ритуалиста?
О том, что после нахождения его будет неплохо бы убить, Лестрейндж тактично не упоминает - не за завтраком.

- Это не имеет значения, - пока Лестрейндж все еще не готов раскрывать, какие именно дела связывают его с аль-Хорезми. Не то чтобы беременность Беллатрисы - секрет, скорей уж, секрет Полишинеля - но вокруг Рашиди аль-Хорезми и так достаточно вопросов: его знакомство с Нарциссой Малфой, его исчезновение, смерть Кеннета МакФэйла, интересовавшегося артефактором.
Словом, с какой стороны не посмотри - идеальная кандидатура закончить свой жизненный путь как можно быстрей, к выгоде всех прочих участников.
- Достаточно того, что он объявился в Лондоне в начале января, что напрямую можно увязать с результатами выборов.
А заодно скрыть, что его пригласила миссис Малфой: по крайней мере, от Рудольфуса, а с Авроратом пусть она разбирается сама. Насколько понимает Рабастан, такое разделение обязанностей пойдет им обоим - и ему, и Нарциссе - только на пользу.
Не говоря уж о том, что не в интересах Арна будет расследовать смерть аль-Хорезми с особенным фанатизмом: даже если спишут на дело рук Пожирателей Смерти, все стороны будут в выигрыше.

Ответ Арна не из тех, после которого все участники переговоров начинаю расслабленно улыбаться, пожимать друг другу руки и поднимать тосты за здоровье друг друга, но, так как у них весь разговор протекает в области гипотетической, даже такой ответ Лестрейнджа устраивает. С таким ответом что-то можно сделать.
- Очень хорошо. - Лестрейндж без надобности двигает чашку, наблюдая, как поднятая в чашке волна омывает стенку. - От вас потребуется получить признание ритуалиста в помощи Скримджеру, которое вы сможете предъявить Рудольфусу. Ну и сделать так, чтобы этот ритуалист не стал внезапно позже противоречить самому себе, отказываясь от истинной версии событий.
Он даже не делает акцент на этой формулировке об истинной версии - нет необходимости. Либо Арн схватывает на лету и для него уже только эта версия - единственно истинная, либо Лестрейндж при первом же намеке на недопонимание благодарит за чай Обливиэйтом и сам разбирается с проблемой.
Он бы, конечно, предпочел сделать все руками Арна - светиться снова в очередной мутной истории с инициативой нет ни малейшего желания - но готов потрудиться и сам, лишь бы прекратить поиски ритуалиста.
- Рашиди аль-Хорезми вполне мог помочь Министру. Найдите его, убедитесь в этом - и вопрос будет закрыт, - наконец-то Лестрейндж раскрывает карты полностью, двигая ближе к Арну пакет - пусть снова займет руки пончиком и сигаретой.

Вот теперь пришло время расслабленно кивать и улыбаться - Лестрейндж долгие пару секунд пытается изобразить что-то подобное, но бросает: конечно, просто прекрасно, что Рудольфус получит то, чего хочет, жаль только, это займет его ненадолго. По крайней мере, не так надолго, насколько этого хотелось бы Рабастану.
Покончив с экивоками, он неотрывно смотрит на Арна - если у того и есть какие-то возможности выторговать что-то лично для себя кроме, быть может, отмены постоянных визитов старшего из братьев, то сейчас самое время завести об этом речь. Лестрейндж, который с самого побега только и делает, что торгуется - с гоблинами, с оборотнями, со Снейпом, с МакГонагалл, с Министром, с Гамп, с Шарлоттой Трэверс, с Мелифлуа - и не всегда так уж прямо удачно, уже настороже: задумчивость Арна не предвещает ничего хорошего. Впрочем, по всему положение Вейлина  - насколько может судить Лестрейндж со своей колокольни - получше, чем у него, а спрашивать с беглого рецидивиста особенно нечего. В отличие от брата, Рабастан понимает, что Лестрейнджи в фестральей заднице - им еще повезло с Вэнс, которую хлебом не корми, а дай специфические возможности, но уж Арна-то едва ли подкупят перспективы вскрыть пару магов и магглов без счета.
В том, как Арн стряхивал пепел прямо в чашку, был стиль - Лестрейндж засмотрелся и смотрел на серую пыль на стенке чашки до тех пор, пока собеседник не прервал их размышления новым прекрасным вопросом.
Стало быть, перспектива кинуть Рудольфусу кость воодушевляет сама по себе, мельком подумал Лестрейндж, ничуть не удивившись, и задумчиво покачал головой.
- Нет. Жаль, что этого не знаете вы.
Вообще-то, он не имел ничего против того, чтобы Аврорат как можно сильнее сосредоточился на поисках пропавших волшебников, таких как Вэнс, Хорезми, Паркинсон или Хант, и как можно реже вспоминал о Лестрейнджах и прочих беглецах, но здесь наличествовал явный конфликт интересов: если авроры выйдут на Хорезми до того, как это сделает Арн, араб перестанет быть пригоден для роли, уготованной для него Рабастаном. Придется подыграть своей команде, подумал Лестрейндж в спортивной терминологии, больше подходящей Рудольфусу, и даже сам поразился этому факту.
- Впрочем, у меня есть пара догадок, - медленно говорит Лестрейндж, принимая решение. - Пара адресов, информация о которых в Авррорат дойдет не скоро, если вообще дойдет.
Это даже не адреса в узком смысле слова - это намеки: дата и район проведения нелегального аукциона артефактов - контрабандный товар, черный рынок - в Шотландии; название небольшой гостиницы для гостей, которые желают оставаться инкогнито и в которой частенько останавливалась Бертина Каннингем... Словом, зацепки - в конце концов, аврор из них двоих никак не Лестрейндж.
Итак, Рабастан сообщает эту ценную информацию, без необходимости толкая по столу взад-вперед чашку, и снова смотрит на Арна.
- Хорошо бы поторопиться. Поиск новой кандидатуры, хотя бы вполовину такой же удобной... Я даже не уверен, что она существует. Сколько времени вам нужно?

Три-четыре дня устраивают Лестрейнджа более чем. За три-четыре дня, чуть ли не с оптимизмом думает он, ничего такого произойти не успеет. Три-четыре дня он еще сможет контролировать ситуацию, наблюдая за поисками ритуалиста и отслеживая, куда ведут эти поиски. А то и уводя к нужной ему развязке.
- Не мне вас учить, - вежливо говорит Лестрейндж, потому что это он тут осужден на пожизненное, а вот Арн после убийства Амбридж благополучно продолжает жить своей жизнью, - но хотелось бы, чтобы смерть Хорезми не была обнаружена. В идеале, вообще никогда. Его статус пропавшего устраивает нас обоих - нет тела, нет дела, кажется, так говорят?
Светский тон ему не дается, и Лестрейндж отбрасывает попытки.
- Я помогу вам с этим. Дождусь, когда вы закончите, чтобы не портить картину своим присутствием, разберусь с трупом, съеду в неизвестном направлении под Оборотным, обеспечу вам алиби, пусть и такое сомнительное. Но Рудольфус должен получить идеального виновника провала. И от вас. Мы договорились?
Не то чтобы он в предвкушении помотаться по людным местам, но трезво оценивает шанс покопаться в вещах Хорезми: у того наверняка с собой либо круглая сумма, либо артефакты на продажу. Этим, пожалуй, можно будет даже заткнуть рот Нарциссе, если та решит опечалиться судьбой своего знакомого. При мысли о Нарциссе Лестрейндж опять мрачнеет - если она имеет отношение к чудесному избавлению Скримджера от смерти, ему нужно об этом знать.