Во-первых, ему, разумеется, нужно было вернуть склянки - Снейп не был из тех, кто со спокойной душой позволил бы себя обирать. Во-вторых, их крошечному недо-заговору с Нарциссой, ставившему перед собой великие цели, пора было выходить на новый уровень, и, раз уж Северус с октября демонстрировал свою лояльность и умение хранить секреты, Лестрейндж собирался припомнить былое и сыграть старый сценарий с новыми участниками.
Не то чтоб сейчас он особенно хорошо понимал, чем может привлечь Снейпа - тому очевидно удавалось выходить сухим из воды при всех случившихся общественных потрясениях, не иначе, сказывался опыт двойного шпиона, но, учитывая, как много зельевар знал, и то, что он до сих пор молчал, наверняка было что-то, что мешало ему отправиться прямиком к Лорду с рассказом о роли Нарциссы в побеге Скримджера и покрывании ее участия младшим Лестрейнджем.
Размышления об этом мало что дали - и Рабастан впервые за много лет пожалел, что не сошелся со Снейпом покороче, когда была такая возможность - но постоянные опасения по поводу того, как долго Северус будет хранить молчание, нервировали куда сильнее, к тому же, тот начал задавать вопросы, и значит пришла пора сыграть в открытую. Ну, насколько игра в открытую вообще соответствовала складу характера всех участников предстоящей встречи.

Он аппарировал по уже известному адресу и, хотя знал, что Северус должен был быть предупрежден, проверил чары вокруг дома и вступил на порог, уже кастуя руническую связку, обеспечивающую свободный проход.
- Северус? - на сей раз с ним не было книг в качестве откупного, и даже флаконы должна была принести Нарцисса, которой он оставил их на хранение, так что приходилось положиться на природное гостеприимство Снейпа. Или на то, что миссис Малфой уже здесь и ввела Снейпа в краткий курс положения дел - а от Лестрейнджа теперь требовалось либо подтвердить ее слова, либо продемонстрировать, насколько хорош его Обливиэйт.

Снейп не волновался перед приходом гостей. После лошадиных доз всяческих зелий он вообще не волновался. Зато имел возможность наблюдать за картиной мира во всём её многообразии.
Он тихо чертыхнулся, услышав своё имя, и остановился в дверном проёме кухни, опуская обожжённую руку. Ему повезло: сегодня именно она отзывалась на боль слабее обычного.
- Рабастан, - фонетически расшаркался зельевар, на йоту учтивее обычного потому, что этот его визит не был неожиданностью. Может быть, это натолкнёт Лестрейнджа на какую-нибудь мысль.
Подозрительно, но Снейп услышал звон склянок, которых не было у Рабастана. То ли так сильно хотел их заполучить обратно, то ли недооценил всесильнось токсина в своём организме. Руны в прихожей опять засветились, едва успев погаснуть. Северуса кольнула лёгкая тревога: так много людей в его доме ещё не собиралось.
Он был рад услышать бодрый голос Нарциссы, даже больше, чем увидеть своё бесценное стеклянное богатство. Но всё это казалось некой натянутой бутафорией. Северус окончательно вышел в гостиную. Ему оставалось только широко улыбнуться гостям, чтобы хаос в этом мире превысил все допустимые пределы. Но профессор оставался верен своему кислому выражению лица.
- Я как раз заваривал чай, - обречённо сознался он.

Северус прищурился недобро, но недовольство Рабастана оставил без должного внимания. Хотя кому, как не хозяину дома, нужно было сейчас ворчать, что опять у него тут паломничество чистокровных магов, словно бы им некуда больше идти, кроме как в этот несчастный погрязший в дыму фабрики Паучий тупик. А ноги они вытерли? И что это за слащавый запах в его доме? Снейп поморщился. И почему ему достался такой нос...
Профессор как всегда внимательно оценил своё имущество, но не спешил даже протягивать к нему руки, пока там было нечто чужое и инородное. Он не знал, к чему они должны были приступить, и бросил взгляд на Нарциссу, тоже надеясь, что она возьмёт на себя функцию связного. А пока что можно оттянуть время и вернуться к старой доброй ментальной магии. Уж в этом он Лестрейнджу точно мог доверять. И пользоваться его доверием.
- Нет, Рабастан, не стоит здесь мусорить, - без малейшего намёка на шутку категорично заявил Снейп. Ему хватило созерцания почти отцовской гордости Пожирателя в прошлый раз. Он снова посмотрел на переливающиеся внутри флаконов воспоминания. Одна из самых дорогих вещей, которая была у людей. И это не сантименты, а вполне реальная ценность информации, которую достать было не так просто. - Без вместилища воспоминания довольно быстро и бесследно испаряются. У них, к сожалению или счастью, нет такой привязанности, которую испытывают к ним их хозяева.
Северус слышал, как на кухне кипит чайник, но стоял и смотрел на своих гостей. Лучше бы у него в ухе свистело.
- Может быть, тебе нужны ещё книги? - осведомился Северус, явно намекая на пробелы в знаниях Лестрейнджа. Да и в конце концов, в официальном послании к нему речь шла именно о литературном клубе. Профессор снова взглянул на Нарциссу, с более выраженным хозяйским радушием, которого ей так не хватало, но книги предлагать не стал. И спрашивать, хорошо ли она добралась, тоже.
- Так?.. я всё-таки закончу с вашего позволения, - Снейп вернулся на кухню исполнять свои хозяйские обязанности. Или просто сбежал от воспоминаний Рабастана.
На чайник чая и стопку чашек его гостеприимства хватило. Это выглядело даже лучше, чем в печально известной своими санитарными условиями "Кабаньей голове". Снейп сел в кресло, предоставив гостям диван. Весь его вид говорил: "А может всё-таки книги?"

Под свист чайника - хотелось думать, что именно чайника - Лестрейндж медленно кивнул в ответ, хотя не был уверен, как ему стоит поступить: позволить воспоминаниям исчезнуть, освободив их из колб, или это и будет считаться запрещенным мусором.
- Не откажусь, - бормотнул он в ответ на любезное предложение книг, потому что а кто бы отказался, - особенно от тех, в которых будет написано, что мне со всем этим делать теперь.
В прошлую их встречу со Снейпом он был слишком увлечен вопросом о том, как запихать опасные воспоминания в склянки и утаить от нежелательного внимания - это было, во-первых, важно, а во-вторых, достаточно рискованно само по себе, а потому, уж намеренно или нет, он не стал искушать судьбу и выяснять судьбу белесого тумана после того, как необходимость сокрытия несколько потеряет в актуальности.
В любом случае, перспектива бесследного испарения воспоминаний Лестрейнджа мало вдохновила: он в самом деле относился к этому своему удачному опыту довольно тепло, к тому же теперь обзавелся тем, что с большой натяжкой можно было бы назвать домом - по крайней мере, местом, где отсутствовала угроза, что Беллатриса или Рудольфус сунут нос куда не следует.
Нарцисса сохранила доверенное - он не сомневался в этом, но понимал, что не стоит класть все яйца в одну корзину, да и Люциус все еще был хозяином Мэнора и вряд ли обрадовался бы, обнаружив настолько компрометирующие его жену воспоминания под, фигурально выражаясь, половицей в собственном доме.
Словом, Рабастан склонился к мысли забрать свое с собой - а вопрос склянок решить как-то иначе. В конце концов, если такие колбы не продавались в этом Коукворте у драккла на куличках, то уж в Лондоне-то наверняка полно было барахла даже на взыскательных зельеварческий вкус, чтобы скрасить потерю именно этой партии колб.
Однако, склонившись к этой, бесспорно, преступной мысли, делиться ею Лестрейндж не спешил - только не перед предполагаемым чаепитием.

Он устраивается рядом с Нарциссой на диване. Символизм ему малознаком и еще меньше привычен, но он инстинктивно чувствует себя комфортнее, деля диван с миссис Малфой - не то чтобы он не доверяет Снейпу, но Нарцисса, так уж сложилось, его добрый товарищ на протяжении последних двадцати лет, а это кое-чего да стоит, даже если вычесть из них годы в заключении.
Поэтому, пока она говорит, Лестрейндж смотрит на Снейпа - можно сказать, пялится. От манер, так тщательно прививаемых матерью, остались огрызки, то, что было вбито на уровне рефлексов, а вот недопустимость такого прямого рассматривания собеседника как-то не пережила все эти годы, прошедшие между уроками манер и сегодняшним днем.
Даже запах выпечки не мешает - Лестрейндж ищет на лице Северуса малейшие намеки на то, что тот думает о словах Нарциссы, ненавязчиво опуская руку на волшебную палочку в креплении. Он не собирается ею воспользоваться - по крайней мере, не думает, что придется, но чувствует себя увереннее, зная, что не беззащитен.
Озвученная здесь идея третьей стороны пробирает его до костей внезапной дрожью - Снейп носит Метку, как и он сам. Отказ, а уж тем более раскрытие этого недо-заговора Темному Лорду принесет почет и расположение, выдвинет в число приближенных, не исключено даже, что даст небывалое влияние на Темного Лорда - особенно теперь, когда тот ищет предателя.
Лестрейндж усилием воли берет себя в руки: Нарцисса не стала бы рисковать так, не будучи уверена.
И он оставляет в покое рукоять палочки, наклоняется к чашкам и по-маггловски разливает чай, не прибегая к помощи магии.
- Нам не обязательно выступать открыто, - берет он слово, намеренно глядя, как заваренный кипяток наполняет чашки, - в этом случае с нами было бы все кончено очень быстро, но есть шансы, что свои интересы мы сможем защитить и иначе. Придя к соглашению с теми, кто готов слушать, сохранив независимость, поставив ряд условий - в зависимости от того, что пообещаем мы, и это не пустые слова. Было бы только, чем торговаться.
Наверное, речи урожденного Лестрейнджа не должны отдавать рыночным расчетом - в конце концов, его отец стоял у истоков создания Организации, деля саму идею с темным Лордом, но Рабастан глух к подобным сентиментальным соображениям. Времена изменились - они уже раз проиграли, он не собирается позволить второму разу поставить крест на всем роде.
- А с кем торговаться, найдется, - он пристально смотрит в лицо Снейпу и ставит чайник обратно на стол. - Вас не посещали подобные мысли?

По мере того как участники разговора высказываются, Нарцисса чувствует облегчение. Все присутствующие здесь, так или иначе, связаны с Тёмным Лордом, разговор на тему третьей стороны – не иначе как измена, а особых поводов доверять друг другу Северуса и Рабастана нет. Заговорив о заговоре прямо, она опасалась того, что кто-то из собеседников отступит, засомневавшись в его целесообразности. И, вполне возможно, что был бы прав. На их стороне нет Великого Волшебника, ни государственной мощи, ни армии, вообще ничего нет, только смутное нежелание складывать голову на алтарь чужих целей. А риск попасться велик. И возрастает с каждым новым посвященным.
Нарцисса берет чашку с чаем, напоминая себе о том, что общие тайны у них – у всех троих – уже есть, стало быть, если сейчас они договорятся, то просто продолжат начатое.
Рабастан – пусть вначале и рефлекторно тянется к палочке – всё же справляется со своими опасениями, говорит прямо. Им, действительно, есть с кем торговаться, Нарциссе приходит в голову, что у Лестрейнджа, возможно, есть ещё какие-то планы, о которых он пока не рассказывает, и надеется, что это так. Всё-таки договариваться с одним Министром не очень рационально (особенно, учитывая повышенную смертность среди тех, кто занимает этот пост).
Выражение лица Снейпа, его тон и скептицизм его речей не внушает особенных надежд, но Северус хотя бы не отрицает тот факт, что тоже думал о третьей стороне. Это уже хорошо, больше шансов на то, что этот разговор закончится миром, а не как-нибудь плохо. Собственно, о том, что будет, если договориться не удастся, Нарциссе не хочется и думать, так что она отпивает из своей чашки и говорит:
- Насколько я знаю, Тёмный Лорд интересовался Регулусом Блэком. И Альбус Дамблдор тоже упоминал про него. Я знаю, что обещала не разговаривать с Дамблдором в Хогвартсе, Северус, - тон у Нарциссы становится виноватым. – Но мне не удалось сбежать сразу.
Воображение рисует картину, на которой профессор Снейп бежит от директора Хогвартса, по-женски подобрав мантию, Нарцисса слегка трясет головой, чтобы избавиться от наваждения и продолжает:
- Обе стороны интересуются одной и той же тайной. Эта и подобные ей вещи вполне могут послужить предметом торга.
Этих предметов пока ещё нет, рано говорить, но миссис Малфой понимает, что Северус может что-то об этом знать. На остальные вопросы Снейпа она не отвечает – думает, что с этой задачей лучше справится Рабастан. Переговоры – это больше его конек, чем её.

Отредактировано Narcissa Malfoy (9 августа, 2017г. 13:54)

Северус хотел было потянуться за чашкой чая, как бы поставить этим точку британской невозмутимости, а заодно и прекратить эти разглядывания, словно они с Рабастаном соскучились всё-таки за время заключения последнего в неволе. Право, это действительно становилось уже неудобно, неприлично и даже чуточку возмутительно. Но Снейп так и не протянул руку к столу, переводя взгляд на Нарциссу. Чуть менее настороженный, зато полный профессорского осуждения. Он ведь говорил ей. И почему она не призналась сразу, что говорила с бородатым столпом Магической Британии. Наверное, ещё и чай с ним пила. А ведь это могло быть важно. Тогда. Не побежит же он теперь хватать директора за воротник мантии, трясти и требовать повторить то, что тот выдал случайно Нарциссе. Но ещё более неожиданным было упоминание о Регулусе. Внутренности Снейпа скрутило холодом, как тогда на собрании у Тёмного Лорда, когда зельевар понял, что Он всё знает, что все усилия могут оказаться напрасными. И этим Северус стал бы торговаться в последнюю очередь. Зачем, если все сведения Ордена и так у него в руках? А понятия чести… У него скорее окончательно отбили, чем привили.
Снейп сглотнул, посмотрел на чай и снова на Лестрейнджа, не поворачивая головы.
Скримджер? Губы профессора дрогнули, превращаясь в недоверчивую тонкую линию. Он всё ещё помнил не самый приятный обыск, неудобные вопросы и силу, которой веяло от министра.
Макгонагалл? Тут Северус уже начал морщиться. И не только от формулировки. Ей он тоже многое мог бы припомнить. И это тоже был своего рода допрос.
Значит, Рабастан уже развернул активную деятельность да ещё и за пределами какой-нибудь бибилиотеки. Правда, в остальных его действиях Снейп не усмотрел никакого ослабления сторонников Волдеморта, но всё это могут быть издержки удачной диверсии. А самое главное, какой стороной вдруг повернулись эти пресловутые разговоры Лестрейнджей о роде. Северус очень смутно понимал все эти тонкости и всегда старался абстрагироваться, зная, что ему-то продолжать точно нечего. Но женитьба Рабастана не вписывалась ни в какие мыслимые рамки. Поэтому профессор просто прослушал полезную информацию, с огромным трудом заставляя себя не приподнимать насмешливо бровь. А вдруг у человека и правда острая необходимость.

В словах Рабастана было нечто очень заманчивое, но Северус не привык думать, что у него есть какое-то иное будущее.
Он всё-таки собрался с духом. И сделал наконец глоток чая.
- Боюсь, вы опоздали. Эта информация уже не так эксклюзивна. И я не знаю, не дошла ли она уже до министра иными путями, через наших общих приятелей, - язвительно выделил Снейп последнее слово специально для мистера Лестрейнджа. – Но… я почти держал в руках то, что Регулус похитил у Тёмного лорда.
Северус заставил себя поделиться информацией, глядя на Нарциссу. В конце концов, сгинувший Блэк был её близким родственником.
Воспоминания о медальоне не долго удерживали Снейпа от дальнейших откровений. Его действия тогда не слишком походили на те, что должны приблизить конец. И именно это должно было толкать вперёд.
- И это было не так просто. Торгуется оно лучше нас с вами, - Северус нахмурился, глядя в сторону. – И это была только одна из частей, навечно удерживающих Тёмного Лорда в этом мире.
Предложение Рабастана закончить всё самостоятельно Снейпу весьма импонировало, но он чувствовал, что опять позволяет себя втянуть во что-то. Хотя он и так уже по горло во всём этом, как справедливо заметил всё тот же Рабастан.
- Мы можем рассчитывать на кого-то лишь до тех пор, пока он жив. Впрочем, даже и этого я бы делать не спешил, - не доверял Снейп ни торгам, ни людям. Он снова посмотрел прямо на Лестрейнджа, всё ещё держа в руке такую неуместную для серьёзных разговоров в своём доме чайную чашку, и обвёл взглядом присутствующих. Мимолётный дух единения кольнул Северуса. От такой неожиданности он продолжил более въедливо, – С кем ещё вы успели сторговаться, кому не стоит вставлять палки в колёса? Будет весьма досадно случайно свести на нет все ваши усилия.

- Нет, не знает. Я пока не называл имен кроме тех, кто очевидно повязан со мной, - отвечает Лестрейндж Нарциссе, - но Скримджер знает о тебе, и может рассказать он. В любом случае, МакГонагалл заинтересована в том, чтобы достичь всех возможных договоренностей.
Лестрейндж пожимает плечами, демонстрируя, что все это лишь наметки, и уделяет внимание сказанному Снейпом, бросив на Нарциссу лишь короткий красноречивый взгляд - ее поздравление выглядит совсем некстати в этом обсуждении, но он все равно благодарен за этот привкус нормальности.
- Скримджер уже доказал, что неплохо справляется с задачей выживать, - он тщательно прячет восхищение этим фактом, оставляя голый прагматизм. - И он пользуется определенным авторитетом. Его решения, какими бы непопулярными они не были, будут поддержаны немалым количеством магов. Возможно, этого хватит, чтобы мы получили свою выгоду. МакГонагалл получила место в Визенгамоте и пользуется не меньшей любовью, чем Дамблдор. Ее поддержка будет многое значить для тех, кто руководствуется эмоциями. Больше я ни с кем не встречался, если вы об этом. Однако не отрицаю возможность, что в будущем попытаюсь заключить такую же сделку с теми, кто покажется полезным. Если вы заинтересованы в том, что мы предлагаем, вы будете получать самую актуальную информацию обо всем.
Если нет, если Снейп сейчас решит, что вовсе не хочет быть замешан в нечто подобное - ну, придется принимать меры. И все же то, что он пока  отказал, внушало Лестрейнджу кое-какие надежды - едва ли зельевар стал бы подыскивать слова и смягчать выражения, сочтя всю затею лишь изысканным способом свести счеты с жизнью.
Говоря все это Лестрейндж выгадывал время на осмысление информации о медальоне, похищенном Регулусом, но Нарцисса была быстрее и задавала верные вопросы.
- Значит, мы нашли подделку, а у тебя оказался оригинал. Но откуда? - спрашивает Лестрейндж, вспоминая, через что пришлось пройти им с Нарциссой в той пещере, полной инфери. - Регулус умер возле подделки, мы нашли его тело - но при нем не было настоящего медальона.
Кто-то забрал его раньше - кто-то узнал тайну младшего Блэка.
- А что известно о других частях? - после размышления спрашивает Лестрейндж. - Сколько их? Что это? Где они?
Его интерес понятен - пусть с медальоном они опоздали, как и сказал Снейп, но если впредь они будут держаться впереди, то смогут диктовать свои условия. Ради этого он готов пережить еще раз толпу инфери - да чего уж там, ради того, чтобы перехватить инициативу, он готов на все.

Когда Рабастан говорит о Скримджере и его живучести, в его словах Нарциссе чудится осведомленность и осуждение. Это не более чем наваждение – логика подсказывает, что возникни у младшего Лестрейнджа какие-либо подозрения насчёт причастности миссис Малфой к интриге с двойником, он стал бы задавать вопросы, Нарцисса сжимает и разжимает пальцы правой руки, стараясь вернуть себе трезвость мысли. Она понимает, почему у неё такие мысли – она боится. Боится не столько реакции Рабастана на её поступок – младший Лестрейндж (слава Мерлину!) не обладает излишней экспрессией в выражении чувств и скоростью суждений, ему можно попробовать всё объяснить – её страх вызван возможной ошибкой. Если Министр расскажет о ней Минерве или ещё кому-то – правда (и без того слабо защищенная) выйдет наружу. И придётся думать.
Страх – это одна из её слабостей и, увы, в отличие от безумия, её нельзя списать на дурную наследственность и необдуманный поступок отца. Именно страх являлся причиной её двойной жизни, принуждал к скрытности и приводил к немалому числу поражений, но победить его Нарцисса пока не могла, хоть и признавала в себе.
На осторожное замечание Северуса о нежелании афишировать достигнутые догговоренности, миссис Малфой молча кивает, с этим она, разумеется, согласна. Не является для неё и открытием то, что медальон взял Сириус – молчание Кричера и раньше наводило её на мысли о причастности кузена (единственного живого сейчас кузена) к каким-то делам в доме на Гриммо, хотя сердце непроизвольно кусает досада. Как же она раньше не догадалась проверить особняк Блэков! В те времена, когда Сириус сидел в Азкабане, а Кричер был лоялен к сестрам Блэк (впрочем, он и сейчас лоялен), наверное, в дом можно было найти способ проникнуть. Впрочем, что теперь говорить!
Нарцисса разочарованно вздыхает, но говорит Северусу:
- Да, стоит поискать информацию об этих хоркурксах в книгах, может быть, найдем что-нибудь полезное.
Особой надежды в её голосе не звучит – перебирать все книги на тему темной магии и бессмертия, которые есть в библиотеке Малфоев – это занятие может занять несколько лет, разве что случайно повезёт – так что она сразу добавляет:
- Регулуса мы нашли в пещере, куда нас аппартировал Кричер.
При воспоминании о пережитом у Нарциссы появляется ощущение, что она снова чувствует вкус протухшей озерной воды и к горлу подкатывает тошнота. Её не мутило так в пещере, но тогда, пожалуй, все физиологические реакции отключил стресс, а сейчас, снова воскрешая перед внутренним обликом все события в логове Волдеморта, ей становится весьма не по себе.
- Пещера с озером, - поясняет Нарцисса, - в центре островок, а в озере инферналы. К островку мы добрались на лодке, но только прикоснулись к медальону, как из воды полезли мертвецы. На пещере были чары, которые препятствовали аппарации и огненным заклинаниям, так что пришлось туго.
Миссис Малфой бросает на Рабастана вопросительный взгляд, она знает, что из-за собственного пристрастия ко лжи, не очень хорошая рассказчица, так что надеется, что друг добавит деталей и добавляет:
- Но зато удалось добыть записку, где Регулус обращается к Тёмному лорду и говорит, что раскрыл его тайну, похитил настоящий хоркрукс и намеревается его уничтожить. Как видно у него это не получилось.
Миссис Малфой смотрит на Северуса – её разбирает любопытство (естественное или неестественное, она не может пока понять) – всё-таки Снейп видел этот самый хоркрукс, держал в руках.
- А как вообще ведёт себя этот самый предмет? Хоркрукс? – уточняет она, - он чем-то отличается от обычного артефакта?
Северус упоминает о других предметах – о Нагини и о дневнике, который в прошлом был в руках у Люциуса, но пока Нарцисса не может об этом думать. Ещё неизвестно, хорошо это или плохо, что дневник прошёл тот путь, что прошёл (всё же в итоге он был уничтожен), а змея и вовсе с Лордом, сложно будет её уничтожить.

Слова Нарциссы о Регулусе вызывают любопытство, которое живо загорается во взгляде зельевара. Красочный образ пещеры с инферналами вставал в воображении, и зависть кольнула Снейпа. Пока он вынужден был отсиживаться в школе или дома, мир двигался вперёд, двигался без него. Но пожалеть себя он ещё успеет.  А пока что его занимает потерянный Орденом контроль над домовиком и Регулус, который что-то определённо знал и молчал, совершенно неблагоразумно молчал, как теперь выяснялось. Впрочем, разве сам он мальчишкой не страдал от некоторой самонадеянности? К счастью, хотя бы его это не успело свести в могилу.
На вопрос Рабастана Снейп только покачал головой. О пещере он слышал впервые. Дамблдор упоминал, что медальон был похищен из тайника, но знал ли он о том, что это было за место, имело ли это вообще значение, Снейпу было неизвестно.
Ответить Нарциссе оказалось чуть проще. Северус не раз вспоминал сцену в гостиной дома на площади Гриммо.
- Мне хватило моего короткого знакомства с этой частью Тёмного Лорда, чтобы понять безо всяких книг, что это не обычный артефакт. Полагаю, главную роль здесь играет ядро его магии, связь с волшебником, - профессор всё-таки не брался утверждать, действительно ли внутри медальона была часть души, это походило скорее на красивую сказку, чем на историю о бесконечной жизни свихнувшегося тёмного мага. – И его предназначение. Когда ему угрожает опасность, артефакт яростно сопротивляется, пытается подчинить волю своего врага.
На этом Снейп оборвал свой рассказ. Говорить со знанием дела о том, как хоркрукс обращает твою силу в слабость, было совсем ни к чему. Все хоркруксы, надо полагать, окружены превосходной защитой, никто не тешил себя надеждами, что самая сложная часть миссии - это их поиски.
Почти на все следующие вопросы Рабастана ответы, наверное, знает он сам. Достаточно представить себя на месте Волдеморта. И Снейп это делал, не раз, вспоминая, какой притягательной была пропасть, открывшаяся ему в медальоне. Кто в здравом уме посвятит другого в эту свою тайну? Кто в здравом уме посвятит в это Люциуса? Может быть, в самом начале этого пути у Северуса ещё сохранялись иллюзии по поводу высокого положения Малфоя где бы то ни было, но теперь-то они окончательно рассеялись.
И иллюзии относительно Дамблдора тоже постепенно рушились. Не без участия всё той же упомянутой Минервы. Снейп помолчал пару секунд, взвешивая с грустью решения Альбуса за последние полгода.
- Хотелось бы надеяться, что это не так, но я не берусь с уверенностью говорить об искренности Дамблдора со мной. И с кем бы то ни было ещё, - Северус не стал бы ставить на эту хрупкую систему планов и доверия директора, но полагал, что это пока ещё можно делать с определённой долей допустимого риска. – Однако, в некоторых вопросах я всё же заслужил его доверие больше, чем многие другие.
Это могло бы даже прозвучать несколько хвастливо, всё-таки такое достижение для какого-то оборванца из Паучьего тупика, но брови зельевара оставались задумчиво нахмуренными. Он никогда не задавался ранее вопросом, а почему же Альбус скрывает столько важной информации? Он просто не замечал этого, получая доступ ко всему и избегая тесного контакта с Орденом.
Не должен ли был чего-то знать сам Снейп? Может быть, Дамблдор чувствовал за собой в этой истории какую-то вину? Что ещё могло двигать директором, старческая деменция?
Снейп вздохнул бесшумно, только очерченые строгой чёрной мантией плечи поднялись и опустились.
- Но, боюсь, откровенного разговора у нас с ним не выйдет, даже если он что-то и знает. Так же, как мы не можем поговорить с Регулусом.